Левкоя.

Давно заброшенный склад, некогда завода, а ныне огромной дыры в региональном бюджете, поражал своими габаритами и бледно коричневыми пятнами, мутными следами пыток, бурно практикуемых местной братвой в далекие девяностые. Также посетителям этой городской достопримечательности на выбор предлагался огромный ассортимент пустых бутылок и пачек из под различной вредной чепухи: сухариков, чипсов и, конечно же, семечек. Все это многообразие для пущей эффектности было присыпано каменной пылью.

Впрочем, огромный пришедший в запустение склад был хорош только одним — замечательной акустикой, которой мог позавидовать и местный оперный театр, возведенный для любовницы одного из воротил, бывшей оперной певицы.

— Теперь ты довольна? — вопрос раздавшейся сразу со всех сторон, звучал утверждением и ставил в тупик, умышленно сбивал с настроя, всеми силами стараясь поколебать монолитную уверенность в собственной правоте. — Найдя меня, ты утерла носы всем этим снобам из управления, не так ли, маленькая Левкоя?

Дурацкое прозвище хлестко ударило по самолюбию, заставляя все сильнее сжимать родное табельное, чье дуло нелюбезно было нацелено в живот говорившего мужчины.

Наставника. Друга. Любовника. Предателя.

Правду сказал один из классиков современного детективного жанра — бывших ментов не бывает, а вот предавших, тех которые выбрали другую сторону, достаточно. Хотя и не менты они сейчас, а господа полицейские, но суть-то, суть, та же осталась...

— Здание окружено! Руки за голову и на колени, быстро! — а она молодец, его девочка, его ученица, все правильно делает, вот только он не сосунок какой-то, чтобы пушки бояться... Да и терять ему уже нечего — все, что было ценно, теперь мертво.

— А ты затейница, однако! Может еще и ''браслеты'' припасла? — и ухмылка сама на губы просится от таких перспектив, а она улыбается, как прежде, вот только это обманка, те времена уже умерли, вместе с его женой и двумя сыновьями, но никто же не запрещает солгать?

— Конечно, тебе ведь веры нет. На колени я сказала! Если мы не появимся на улице через пятнадцать минут, то сюда ворвутся маски-шоу, я не шучу! — голос едва-едва подрагивает, но этого достаточно, чтобы чуткое ухо бывшего военного расслышало тоненькую ниточку фальши, и он сделал первый незаметный шажок в ее сторону, главное сейчас не замолчать, уверенно отвлекая внимание болтовней.

— Они подозревают тебя в разглашении конфиденциальной информации и пособничестве, ведь так? — Она дергается словно от удара, но оружие не опускает, даже когда он приближается на преступно близкое расстояние и тихо дополняет: ''Моя Левкоя''.

Ей хочется выстрелить, чтобы заставить его замолчать, но она не успевает: резкий удар, нанесенный снизу вверх, по стволу, напрочь сбивает траекторию и пуля проходит значительно выше его головы. Мгновение и сильные руки в цепкой хватке добермана смыкаются на кистях. Лишившаяся своего главного преимущества, что сейчас бесполезной игрушкой валяется на полу, она не способна оказать достойного сопротивления, а жаль.

— Ты груб, — недовольно заключает Лидия, когда мужчина, оказывается за ее спиной, а его ладонь сжимает грудь слишком сильно, слишком властно.

Непозволительно.

— Ты знаешь, а я скучал, — удивление звучит в голосе слишком явно и это ее задевает.

Больно осознавать, что для человека, являющегося для тебя вселенной, ты всего лишь маленькая песчинка. Незначительное, а, следовательно, не заслуживающее внимание событие.

С Владом так было всегда.

— Скучал? Разве ты умеешь скучать? — сами собой губы растянулись в едкой язвительной усмешке, — А вот я по тебе не скучала. Совсем.

Истерики по поводу собственной никому ненужности не считаются. Слабость, незаметная чужим просто мираж. А кто сейчас берет в расчет чужие иллюзии? Верно, никто. Осталось только убедить в этом саму себя и все будет просто замечательно.

Прекрасно.

— Разве?

Сильный толчок в спину и Лидия оказывается зажата между стылой стеной и горячим мужским телом.

Удивительный контраст.

— Конечно, — в подобной позе крайне трудно сохранять достоинство, но вот у нее получается.

Его бесит, что обездвиженная, вжатая в холодную штукатурку, его Левкоя продолжает выглядеть отстранено, спокойно и величественно.

А ведь он сильнее...

— Не переживай, я быстро нашла себе утешителя, — заключить в эту фразу, все то презрение к себе самой, что было испытано на протяжение всего этого времени было не сложно, благо у нее было время попрактиковаться на ниве обмана. Более того, стать магистром этого воистину тончайшего искусства.

— А кто спорит? Именно из-за своего «равнодушия» ты три года убила на мою поимку, — насмешка в голосе обожаемого мужчины больно бьет по самолюбию, задевает порядком потрепанную гордость, — Или твой «утешитель» оказался настолько плох в постели и сказывается фатальный недотрах?

— Он куда лучше, чем ты. Я просто хотела тебе об этом сказать... — она улыбается настолько искренне, что он просто не может ей поверить.

Одна женщина, когда-то написала, что мужское самолюбие — вещь очень хрупкая, и играться с ним нельзя, даже если очень хочется. Но разве его девочка когда-нибудь слушала умных взрослых теть?

Вот именно, никогда.

Удар оказывается каким-то совершенно неожиданным. Это странно, но она даже не успевает сообразить, как оказывается повернута к Владу лицом, а его кулак вскользь касается скулы. Ещё один удар и она отлетает на добрые полтора метра.

Больно, но она знает, что сейчас горящая красным щека, завтра будет выглядеть совершенно нормально. Что-что, а бить не оставляя следов и одновременно причиняя колоссальную боль бывший служитель Фемиды умеет. Об этом не было известно его жене, а вот она, любовница, знала это очень хорошо, также четко, как и таблицу умножения или английский алфавит, который ещё старательной отличницей учила в школе.

Как давно это было...

— Так просто? Да, ты растерял квалификацию за эти годы! — тонкие пальцы прирожденной пианистки, легонько коснулись раненного места, обиженное «Скотина» само собой сорвалось с губ.

— Замолчи, Цветочек. Не заставляй меня быть жестоким... — Какой же она была красивой! Особенно сейчас: растрепанная, растерянная, и даже потерянная...

Все эти «Р» его заводили.

Такого Влада Лидия боялась. Балансировать на грани срыва это одно, но самолично сталкивать идола, что был воздвигнут собственноручно, абсолютно иное. Особенность общения с ее бывшим начальником заключалась в отсутствии страха. Как с диким зверем, который лишь раз учуяв проявления нечто похожего на этот старейший инстинкт, сразу кинется. Именно поэтому она продолжила говорить.

— Зачем, Влад? Ты снова ведь снова мне солжешь, есть ли смысл слушать всю эту чепуху? — Тотальный контроль жестов, интонации и мимики. Их личная недетская игра, в которой ей отведена почетная роль жертвы. Цель каждой игры — наслаждения, и она получит его сполна.

— Ты единственная с кем я был честен во всем... — но он замолкает так и не договорив, будучи нелюбезно прерван.

— Не смеши меня! Ты ещё помнишь, что означает данное тобой мне прозвище на языке цветов или твою память нужно обновить? Молчишь? — спину свело из-за неудобной позы, но это не мешает ей смотреть ему в глаза прямо, дерзко, вызывающе, — Так я напомню. Левкоя на языке цветов обозначает постоянство чувств. Стабильность.

— Мои чувства были к тебе постоянны, заметь, я настолько добр, что готов простить тебя и твоего мальчика... — шаги по кирпичной крошке шуршат как-то слишком зловеще. Мелкие камушки веером разлетаются из под мужских ботинок, когда Влад, не совладав с эмоциями, начинает стремительно обходить Лидию по кругу.

В душе его скромная домашняя девочка была заядлой извращенкой, любящей когда ей причиняют боль. Влад очень хорошо знал эту сторону ее натуры, а вот тот милый рыжий, ждущий ее по вечерам с работы домой и торопливо накрывающий на стол, об этом не узнает. Просто его садовый цветочек была скрытной, и грязь своей натуры демонстрировать не стремилась.

Как и он.

— Не трогай его, — просит как-то устало и даже равнодушно, словно судьба новой игрушки ее и не интересует вовсе, — Леша хороший парень, не стоит его втягивать в наши отношения.

— Да? И что ты готова мне предложить за его неприкосновенность, Маленькая Левкоя? — Бровь вопросительно изгибается, а тонкие бледные губы кривятся.

Лидия недовольно ловит себя на мысли, что непростительно долго рассматривает эти губы и вместо ответа призывно улыбается.

Влад понимает все без слов и наносит новый удар.

~*~

И какой черт дернул его поиграть в доблестного сыщика? Хотя, скорее, крутого, как вареные яйца, брутального детектива им же положено следить за неверными мужьями, женами и прочими-прочими-прочими?..

Именно на эту, вечную как мир тему, рассуждал лейтенант УСБ Алексей Геннадьевич Чирков, старательно пиная попадающийся под «найки» мусор, коего здесь было предостаточно.

А во всем была виновата женщина, ну чего, спрашивается, Лидке дома на ночь глядя не сиделось? Его бы воля, он всем этим поздним «звонителям» руки бы поотрывал, что бы нечем было по кнопочкам тыкать, а она сорвалась, табельное схватила и убежала, даже не попрощавшись!..

— ...гай его! — обрывки фраз, произнесенных родным голосом, доносились приглушенно, словно растекаясь по стенам.

— ...това ...е ...жить ...косновен... — второй голос явно мужской, но нормально расслышать, о чем все-таки ведется речь не выходило.

Сбавив шаг и стараясь ступать как можно бесшумно Алексей вышел из-за поворота, плавно приблизившись к проходу в зал, в котором велся диалог.

Сцена, представшая перед его глазами, заставила неосознанно потянутся к кобуре: какой-то мужик избивал его Лиду.

~*~
Она так и не смогла понять, что произошло: откуда-то выскочил Леша, держа в вытянутой руке «ПП-шник»; как будто сразу со всех сторон прозвучал хлопок и только потом, глядя на то, как покачнувшись, словно от толчка в грудь, Влад начал оседать на пол, осознала, что это был выстрел; как подползла к нему, теряющему сознание, и истерично начала зажимать безобразную рану руками, шепча, что все будет хорошо...

— Глупая... — синими от потерянной крови губами прошепчет он с трудом выговаривая слова, отчего-то лицо его будет выглядеть неясной серой дымкой, а губы отпечатаются в памяти очень ярко, — маленькая Левкоя, если однажды меня не окажется рядом с тобой, запомни: ты храбрее, чем подозреваешь, сильнее, чем кажешься, и умнее, чем ты думаешь. И еще кое-что...

Что именно за «кое-что» она так и не узнает. Помешает Алексей, который просто-напросто оттащит её от трупа...

Намного позже, большие дяди из управления объявят им с Лешкой благодарность, за «совместную операцию, проведенную ГУВД и УСБ, в ходе которой был обезврежен опасный преступник» и она даже даст интервью местному телевиденью...

Вот только возвращаясь по вечерам в их общую квартиру или засиживаясь допоздна на работе, она будет думать, о чем именно он так и не успел сказать.

Но эта тайна так и останется нераскрыта.