Лишенные света.

coz if love is like dying,
i’ll live forever (с)

Первая цепочка «вдох-выдох» была самой трудной. Она являлась неким началом той нескончаемой боли, которая пронзила все тело. Закрыть глаза и приучить организм дышать правильно. Приучить его к этой боли, нет, не так. Изолироваться от нее. Мысленно создать вакуум, где понятие «страдать» просто не существует. Да, попытаться, ведь сработает, правда? Тупой крик эхом раздался в пустой комнате. Силы медленно покидали слабеющее тело.

- Медик, я же медик, медик, - окровавленные руки потянулись вверх, представив взору пульсирующее теплое мясо, равномерно содранная кожа кусками свисала на уровне кистей. Еще одна вспышка боли, еще один дикий крик, который наполнил такую же пустую комнату смыслом. Мне больно, значит, голые стены не просто так хранят молчание, облупленный местами потолок подобно живому существу созерцает муки, оставаясь все таким же безучастным. Сколько может продолжаться этот ужас? Почему течение времени замедляется, будто дает шанс окончательно слиться с этой болью, понять ее и, наконец, сдаться. Но ведь я уже сдалась, давно. Так почему не дают просто умереть?

Тяжелое дыхание с вызовом встречает протяжный скрип двери. Кто-то вошел в комнату и тихо закрыл за собой дверь. И даже этот глухой скрип причинял неимоверные муки. Было больно даже от того, что понимаешь – кто-то приближается. Или это просто кажется? Ведь на самом деле совсем и не больно, правда? Правда? Правда? Соленые капельки слез скопились у края глаз, перегородив зрачки пеленкой тумана. Не разглядеть. Ничего. Уже умираю?

- Тебе больно?
- Да, очень-очень больно.
- Так подыхай в муках. От этой боли.
Ничего не видеть и не понимать. Лишь один вопрос подобно живому организму бьется в висках моего безумия. Только моего. Ведь эту участь постигла только я одна. Никто не в силах разделить со мной подобное. Закрыть глаза и умереть. Не бороться, ведь сил уже просто нет. Окровавленное и разорванное на куски тело больше не поддается тому человеческому началу, которое заложено в каждом. Никакая медицинская техника не в силах спасти. Я всегда, всегда хотела помочь другим. Но никто, никто не помогает мне. Если я умру здесь, тогда кто будет плакать по мне там? Кто я? Где я? За что?

Мой палач жестко схватил за лицо, поворачивая к себе, чтобы в последний раз я могла его увидеть. Эти пронзительно алые глаза, наполненные гневом. Шаринган. Даже на границе смерти и безумия нескончаемого конца, я смогу узнать. Учиха. Пусть будет проклят весь этот клан. Нет сил вспоминать все те муки воспоминаний. Рука садиста дрожала, он громко хохотал. Огромная ладонь накрыла все лицо, больше ничего не видела. А потом тело пронзила очередная доза боли. Учиха с диким криком впечатывал голову в пол, терзал, поднимал за волосы и снова бил об бол. Бил, бил, бил. Лишь мой тихий выдох, наполненный нескончаемыми мучениями, были ответом.

- Кричи, кричи, кричи! Почему, именно ты, тварь, оказалась тем звеном моего плана, который я не в силах был предугадать? Я, Мадара, и не смог!!! Почему ты вернула ему способность видеть? Откуда ты выкапала еще одни глаза, наполненные силой шарингана? Почему именно ты, чертова девчонка?!

Казалось, что и череп уже окончательно раздроблен, горячая кровь стремительно покидала глубокую рану, образовавшуюся где-то на макушке. Я могла отчетливо чувствовать ее. Убей меня, хватит мучить. Рука насильника дрожала, всем естеством я ощущала, как и его покидала сила, желание биться дальше. Он проиграл? Из-за меня?

Взрыв где-то в этой комнате эхом вторил в угасающем сознании. Надрывный щелчок на грани разумного, молниеносный свист катаны, протяжный треск электрического потока. Рука мученика исчезла. Будто призрак. Его ор и дикий хохот все еще существовал где-то во мне. Повернув голову в бок, я поняла, что лежу в горячей луже собственной крови. Она заполнила весь пол комнаты. Я рядом лежал тот, кто сотворил со мной подобное. Его остекленелый взгляд все еще был полон ненависти и буравил мое сознание. Что происходит?

- Сакура…
Умоляю, хватит, забудьте мое имя. Добейте, я не смогу выжить. В этой комнате кто-то третий. Он жестко пнул ногой труп, отбросив назад. Выпустив из рук катану, которая, ударившись о пол, создала некий резонанс, нарастающую вспышку страданий. Было больно от всего. В том числе и от этого дикого треска стального лезвия. Он опустился рядом. Он…
Тонкие мужские пальцы аккуратно дотрагиваются до той области разорванной груди, где все еще дико бьется живое сердце. И даже от этого прикосновения хочется кричать и выть. Дорожки слез стекают по щекам, обжигая глубокие царапины на лице. И от этого больно.

- Я не смог тебя защитить…
Даже не в силах посмотреть на него, понять, кто стоит перед тобой, и не могу ничего вспомнить. Почему нахожусь именно здесь? Почему в этой комнате? Он осторожно поднимает меня на руки, прижимая к исцарапанной груди. Но даже от этого нежного объятия боль не утихает. Наоборот, она становится просто невыносимой. Ничего не вижу, ничего не понимаю. И больше не в силах терпеть. Открыла рот, выпуская на волю дикий крик, протяжный рык умирающего зверя. И мой спаситель безмолвствует, мысленно крича вместе со мной.

- Отп…п…сти.. Х…ит… - обрывки слов, вперемешку с режущим горло хрипом, молят о пощаде.
- Успокойся, - он мчится, вместе с живым трупом на руках, мчится куда-то в сторону, вперед. На что он надеется? А я могу лишь кричать, изредка шевелить раздробленными ногами, вскидывать вверх то, что осталось от человеческих рук. А в горле засела фраза «убей меня, молю». И больше ничего. А слова человека, который приносит еще большую боль, заставляют сходить с ума и желать смерти с удвоенной дозой. По-началу это были тупое «прости», «не смог спасти», «так будет лучше», «держись». А в конце, подобно точке, лишь имя, произнесенное с такой болью и сожалением, холодом и безумием – «Сакура». И ответом послужил лишь предсмертный всхлип:
- Ведь это же ты виноват во всем, правда, Саске?



Последние лучи заходящего солнца вспыхнули над обломками зданий. Пронзительно голубые глаза, наполненные печалью, оглядели руины. То, что осталось от Конохи, после нападения Мадары и Итачи. Как, как мог брат Саске выжить? Куда пропала Сакура? Почему, когда было положено начало дикой битве, она исчезла? Столько вопросов и не на один не знаешь ответа. Эта безысходность убивала, медленно и мучительно, подобно яду. Наруто бережно заключил в ладонях холодный камушек. Металлический запах, которым был наполнен воздух, тяжелым грузом оседал в мозгу. Несколько часов назад он был счастлив, когда понял, что это не дело рук Саске. Самый близкий друг детства бился бок о бок с ним. И обоих накрывало смятение, оба не знали, что делать.

Все, что они могли – складывать печати, использовать техники, резать и уничтожать все, на своем пути. Но даже этого не хватило, чтобы спасти Коноху. В очередной раз она была разрушена. Полностью. И лишь один Учиха знал, что творится вокруг. Узумаки… Ничего не знал. И вряд ли узнает теперь. На что надеялся Мадара, когда в одиночку уничтожал Коноху? В концу боя Итачи, с самого начала подчиняющийся любым приказам Мадары, просто исчез, нагло ухмыльнувшись. И все. Все. Исчез и Мадара. Растворился в облаке черного дыма. Ослабленный и притесненный, но такой же надменный. Сбежал, окутанный облаком черного дыма.
Легкий шорох одежды заставил Наруто резко обернуться и вскочить на ноги. Когда-то грустные и безучастные ко всему глаза наполнились диким ужасом.

- Саске!
Он с диким криками помчался вперед, навстречу другу, который бережно нес на руках истерзанную Харуно. Узумаки, сжав в кулак руки, оглядел то, что осталось от нормального тела. Идеально медленная смерть, которая приносит с собой невыносимые муки. Оголенные руки, лишенные кожи, свисали тряпкой по боками. Раздробленные коленки кровоточили. Сгустками капала кровь с макушки. Только в этот момент Саске пожалел, что когда-то от его руки пала сама Цунаде, отказавшаяся вернуть ему зрение. Кто теперь сможет вернуть к жизни еще живой труп?

- Кто?
- Мадара…
Короткий ответ Учихи заставил еще раз вздрогнуть Наруто. Вот, куда она исчезла, вот, куда исчез Мадара. Его последний удар. Отомстить за поражение. За свои слишком высокие амбиции. И пострадал самый дорогой человек. Дрожащие руки парня потянулись к тому, что когда-то носило имя известного медика Конохи. Саске нахмурился, крепче прижимая к себе девушку. Если она умрет, то только на его руках.

- Шизуне… Ей еще могут помочь…
- Ранения слишком серьезные, ее уже ничто не спасет, - в когда-то стальных черных глазах промелькнуло сожаление.
- Не будь таким эгоистом, Саске! – Наруто вскрикнул, ударив кулаком парня по лицу. Тот принял удар, даже не ответив. Он сосредоточенно смотрел в сторону, выпуская из рук Харуно. Солнечный мальчик, не в силах сдержать слезы, обхватил такое легкое и холодное тело Сакуры и нежно позвал ее по имени. Но ответа не было. Никаких признаков жизни. Только слабый пульс бился где-то в оголенной жилке. Спокойный, еле слышный стук сердца вселял надежду – ее все еще можно будет спасти.
- Я не дам ей умереть, не дам.

Саске лишь хмыкнул. Все человеческое постепенно угасало в нем с очередной потерей близкого человека. Он уже давно признал свою привязанность и не убегал от нее, как раньше. Вскинув два пальца вверх, он аккуратно поправил выбившуюся прядь теперь уже алых волос. Дотронулся до запёкшейся крови на лбу, погладил по облупленной коже щеки. Тяжело вздохнул. Ведь уже нет никакой надежды. Никакой. Абсолютно.

Подняв с земли чужую катану, он одним щелчком вогнал ее в ножны, пройдя вперед. И снова история повторяется. Он оставил позади самых близких людей. Оставил после себя разрушенную деревню, смерть, горе, плач.
- Куда ты?
Но Учиха даже не остановился. И не подумал этого делать.
- Итачи все еще жив.
- Как такое возможно? – Наруто оторвал взгляд от растерзанной девушки, сейчас он так нуждался в ответах. Чтобы понять одну просто истину – за что все это…
- К этому причастен Мадара, - отдалялся все дальше и дальше, не в силах повернуть назад. И Наруто не последовал за ним, выбрав пустое спасение Сакуры. Если такое вообще было возможно.
«У него… У брата… Мои глаза. Я узнал их. Мой шаринган. Какая ирония. Придется убить тебя еще раз, Итачи…»

Когда силуэт парня скрылся за поворотом, Наруто, на секунду задержав взгляд на догорающем горизонте, рванул вперед. Быстрее, найти медиков. Шизуне… Они знают, что делать. Знают. Знают. Во что бы то не стало, они спасут Харуно.
- Эй, Сакура, не смей умирать. Не после того, как команда номер семь снова сплотилась. Ты должна была это видеть. Ты должна была быть тогда с нами, со мной и Саске, Сакура. Ты должна была биться бок о бок рядом с нами, слышишь? Какого черта? Где тебя носило, Сакура?! Очнись, скажи хоть слово.
Резкий порыв ветра обдал приятным холодом разгоряченное лицо парня. И на долю секунды ему показалось, что только что он увидел еле заметную улыбку на лице своей сокомандницы. Лишь на одно мгновение, и только для него…


Почему мне просто не дают умереть?

- Держись, Сакура-сан, держись!
Знакомый и такой сосредоточенный голос мешает впасть в окончательное забвение. Прохладные волны чужой чакры пронзают каждую клеточку моего тела. Я уже ничего не чувствую. Не чувствую той дикой боли, как раньше. И это радует. Такое состояние умиротворяет. Хочется просто закрыть глаза и уснуть. Дайте мне покоя, хоть на короткий промежуток времени оставьте одну. Ну кто сказал, что сейчас я хочу находить в центре этого круга жизни? Ровно в центре, тело, объятое надписями печатей, окруженное десятью медиками. Краем глаза вижу Шизуне.

- Техника готова, приступаем, только аккуратно, не спешите.
Каждый из них надкусил палец, капельки крови падают на цепочку зеленых нитей. На том свете надо будет обучиться этой технике. Тело холодеет с каждой секундой, веки тяжелеют, и глаза закрываются сами собой. И боль пришла тогда, когда кровь десяти медиков Конохи вливалась в тело. Дикий крик сорвался с губ тогда, когда несколько печатей активировали технику. Все тело извивалось подобно змее, на глазах, протяжно треснув, кости срастались, обтянутые кроваво алыми оголенными сухожилиями. Лоскутки кожи, содрогнувшись подобно живому организму, затягивали мясо на руках. Крик. И снова крик. Извиваясь в самом центре моих мучений. Ну сколько можно?!

- Шизуне-сама, что-то не так. Тело не может быть вылечено полностью. Она сопротивляется. Чакра… Чужая чакра в ее теле…
- Используйте данные ее мозга. Пробудите воспоминания, она должна хотеть жить. Только от нее зависит, сможет ли она побороть себя! Сконцентрируйтесь!
Найти зацепку и преодолеть боль. Давай, Сакура, быстрее. Тяжелое дыхание, ногти впились с идеально ровный пол, царапая его. Я не хочу жить. Не хочу!

- Это из-за тебя я проиграл, девчонка. Ведь только ты могла помочь ему. Только у тебя хватило на это сил и воли. Умри.
Сакура поддалась вперед, защищая раненую Ино, которая корчилась в муках на обугленной земле. Сконцентрировав чакру в правой руке, она что есть силы ударила кулаком по земле. Огромные валуны, подобно живому организму мчались в сторону Мадары прерывистыми волнами. Теперь все было ясно как божий день. Что хотел этот ублюдок. Чего он так отчаянно желал.
- Я не боюсь тебя! И не жалею, что вернула Саске его силы. Не жалею.
- Тогда ты умрешь в муках, ничтожество!
Девушка даже не заметила, как ее ударили по голове. Кто-то, молниеносно оказавшиеся сзади. Это положило начало череде цепочки нескончаемой боли и страданий.

Она широко раскрыла глаза, жадно глотая потоки горячего воздуха. Молю, оставьте меня в покое! Хватит, я больше не могу. Не вынести. За что?!

- Ты бы знала, сколько сил требовалось, чтобы оживить хотя бы одного Учиху!
Связанные руки и ноги мешали двигаться, очередной крик, удар ручкой катаны по колену, треск кости. Сломал. Больно. По началу она молчала, выдерживая боль. Не проронила и слово, когда черное пламя охватило кисти рук, заживо сжигая кожу. Но ей казалось. Кожа не горела. Огонь, подобно клинку, аккуратно сдирал лоскутки поверхностной ткани, миллиметр за миллиметров. Не кричала и тогда, когда он кромсал катаной ее грудь. Не подала и виду, когда бил по лицу. Но, когда была сломала кость, она не могла сдержаться. Больше не было сил.
- Да, кричи. Кто бы знал, что только труп Итачи примет глаза собственного брата. Другие тела отвергали… Жаль, что тогда со мной не было такого медика как ты, ничтожество!
Теперь он применил на ней гендюцу и громко хохоча от наслаждения.
- Я хотел, чтобы у власти Страны Огня снова был клан Учиха. Но ты!..
Больно…

- Шизуне-сама, никак, не получается, все бессмысленно! Вы же видите, как она мучается!
- Я не допущу ее смерти. Цунаде-сама мне бы этого никогда не простила! Замолчите и сосредоточьтесь!

Облупленный потолок, пустая комната, нарастающая боль в теле, дрожь в коленках. И полное одиночество. Мадара уже мертв, правда? Стой, нет, не одна. Харуно плакала, роняя в лужу собственной крови кристально чистые капельки слез, которые, стекая по щекам, смешивались с алой жидкостью. Кто-то бережно поднял ее голову. Сильные и такие желанные руки. Тонкие пальцы провели по контуру потрескавшихся губ. Такие холодные уста парня накрыли ее. И лишь на мгновение это прикосновение спасало от мук. А потом пустое сопенье и мольба о смерти.
- Нет…
Короткий ответ. Да, это в репертуаре Саске. Только сейчас она заметила его взгляд. Шаринган в глазах давно потух. Он тоже истощен и обессилен. Но пришел за ней. Зачем? Необходимо что-то сказать. Но не в силах. Нет, пусть он не чувствует себя виноватым в моей будущей смерти. Нет… Сказать эти слова… Собраться…

Нет, я не могу тут умереть. Я больше никогда не оставлю Саске одного, пусть он и не нуждается больше во мне. Пусть я снова буду использована. Но я никогда не оставлю его. Жить, бороться и продолжать испытывать боль. Физическую, духовную. Ведь она давно стала неотъемлемой частью моего мира…



- Тебе не больно, Сакура-тян? – Наруто бережно придерживал ее за руку, видя вперед. Коноха медленно реконструировалась, все возвращалось к самому началу. Лишь ее тело, покрытое глубокими шрамами и рубцами, было неким звеном прошлых событий.
- Спасибо тебе, Наруто. Спасибо за все.
Ее слова были подобны прощанию. Он снова потеряет ее, Наруто это знал. И лишь грустно улыбнулся.

- Знаешь, Сакура-тян. Какаши-сенсей не хочет быть временным Хокаге… Я постараюсь наконец-то исполнить свою мечту. Я знаю, сейчас я способен на это.
- Да, ты сможешь, - Харуно крепче сжала его теплую ладонь, другой убирая назад длинную прядь розовых волос. Она внимательно слушала друга, наслаждаясь мерным и спокойным тоном его голоса. Он вселял ей веру в светлое будущее. Только он был ее лучом в этом нескончаемом мраке. Только Наруто.

- Я обязательно стану главой, Сакура-тян. Вот этими вот руками я создам мир, куда вы с Саске сможете вернуться. А до той поры, просто верь в меня… Верь…
Сакура прикусила нижнюю губу, коротко всхлипнув. Она не могла допустить, чтобы слабость вырвалась наружу. Не могла заплакать. Да, Наруто уже все знал. Знал, что она намерена делать и как поступить, когда ее тело полностью окрепнем.
- Мы вернемся. Вместе. Наруто. Обязательно.



Сколько времени, сколько месяцев прошло с тех пор, когда я начала твои поиски. Все время прихожу к одному и тому же месту. Сколько времени ты один, Саске? Когда ты успел потерять смысл. И сейчас что-то подсказывает – я найду тебя. Обязательно. Первые капли дождя ударяют по лицу, но я не останавливаюсь, мчась вперед. Жесткие порывы ветра срывают с головы капюшон. Пряди волос, вырывавшись наружу, хлещут по лицу. Но больше не остановлюсь.

Ты всегда был один. В этой нескончаемой мгле. Мести, убийства, желания все вернуть. И сейчас ты забыт и покинут всеми. Слаб и лишен своей былой силы. Но я тебя не отпущу. Никогда. Теперь уже нет. Если надо, буду искать вечность. Если умереть, то только от твоей руки. Но больше не отступлюсь.

Спрыгнув с дерева и ловко приземлившись на землю, медленными шагами приближаюсь к тому самому разрушенному дому, где когда-то обитала силой. Тогда ты четко и ясно дал мне указания – вернуть глаза. Найти шаринган. И я смогла. Я помогла. И жалела об этом столько раз. Но никогда тебя ни в чем не винила. Ни в том, что случилось с Конохой, ни в том, что случилось со мной. Никогда не винила. Поджав посиневшие губы, медленно иду вперед, осматривая обломки дома, который продолжал связывать меня с прошлым. Аккуратно перешагнув через порог когда-то величественного здания, ищу взглядом твой силуэт. И на долю секунды образ, гонимый яркой вспышкой молнии, возникает перед глазами. Человек в черном плаще, сидящий около дерева, неотрывно смотрящий куда-то вперед. Это ведь не сон? Это правда?

Становится тяжелее дышать, я чувствую, как все тело предательски слабее. Но ноги, обретая собственную волю, ведут меня к тебе. Еще одна ярко желтая вспышка, озарившая сумрак ночи, доказала – нет, это не сон. Внезапно парень вскочил, настороженно поглядывая в мою сторону. Он оголил наконечник катаны и оказался прямо за моей спиной. Не в силах ничего сделать, сказать, я принимаю на себя эту его ярость. Чувствую, как лезвие катаны рвет на части куски ткани, вонзаясь в тело. Он медленно вводит оружие, но внезапно, к чему-то принюхиваясь, останавливается.

Нет, даже не кричу. Ведь эта боль, по сравнению с прошлой, просто детский лепет. Я давно научилась сдерживать в себе крик, страх, желание умереть.
- Это ты? Ты жива?
Он опускает катану, отходя назад. Тяжело выдохнув, я поддалась вперед, боясь обернуться. А он и не ждет этого. Да, это Саске. Он не ждет ничего. Убрав назад катану, он уходит от меня, бросив напоследок «убирайся». Хватит отталкивать. Уже надоело.

- Саске!
Сил хватило лишь на то, что бы обернуться и посмотреть в его сторону. Вглядеться в его лицо, скрываемые тенью капюшона. Царапина на спине ноет, тяжело наполняя горячей жижей холодную кожу. Но это не смертельно. От такого я не умру. Учиха остановился, боком посмотрев в мою сторону. И лишь тогда, когда сильный порыв ветра сорвал с головы парня капюшон, когда яркая и самая свирепая вспышка молнии охватила всю округу, я увидела этот ужас. Его лицо, глубокий порез на щеке, поджатая линия губ, взлохмаченные темные пряди волос. И белая повязка на глазах.

- Нет…
Тупая боль пронзила сердце, где-то в районе груди что-то сломалось, трупом оседая уже в сознании. Слезы сами собой катятся по щекам. Господи, молю, скажите, что это неправда. Прошу, не надо снова так с ним… За что?!

Подбегая к нему, дотрагиваюсь до бледного лица. Саске не сопротивляется. Не сопротивляется и тогда, когда развязываю повязку на глазах. Очередная вспышка молнии. Белая ткань падает на землю. И пустота… Пустота его глазниц сводит с ума. Когда я впервые увидела его таким мне стало противно, мне стало плохо, было дурно. Но сейчас… Легкий всхлип, жесткие объятия его ладоней. Он оттолкнул меня, злобно выцедив:
- Ну что, убедилась, Харуно? Хватит ныть. Такие, как ты, всегда останутся слабым звеном.
- Остановись.

Легкое касание до пульсирующей жилке на шее. И он снова остановился.
- Я смогу помочь тебе, Саске, снова… Только не…
- Не сможешь. Я убил Итачи. Во второй раз, - его голос терял прежнюю сталь и холод, медленно заполняясь отчаянием и болью, - я убил его. И уничтожил последнее напоминание о том, что клан Учиха когда-то существовал. Я отказался от своей мести…
И снова уходит. Вперед. Оставляя меня позади. Слезы не останавливаются.

- Обернись! Стой! Посмотри на меня, Саске!
- Хорошая шутка, Сакура. Считай, я оценил. Убирайся от сюда.
Больше ни слова. Не срывается ни с его, ни с моих губ. Лишь легкий шорох ткани, подхватываемый ветром. Нежные объятия, которыми я приковала его к себе, перегородив путь. Несколько бесконечно долгих минут он выжидал, оцепенев, неподвижно стоя на распутье двух путей. Человек, отказавшийся от мести, лишенный своего смысла. Человек, лишенный света. Навсегда. Он опускается на холодную, мокрую землю. Мне казалось, что тогда он плакал. Кровавыми слезами. Но правда в том, что показалось – он не мог плакать. Больше не мог. Неподвижно принимая объятия, жестко стискивая мои дрожащие плечи, он уткнулся лицом в место, где учащенными ударами билось сердце. Он дрожал. Саске дрожал.

«Позволь мне быть твоим светом в этой непроглядной тьме…»
Не сказала и слова. Важно лишь то, что сейчас. Что я нашла тебя. И больше не дам уйти. Я больше не хочу видеть твою спину, Саске. Я этого больше не вынесу. И пусть ты меня не любишь так же сильно, как я тебя. Я это знаю. Но понимаю, что ты нуждаешься в ком-то, кто сможет заполнить эту пустоту внутри. И этим человеком буду я…

- Сакура, - его голос, дрожащий и срывающийся, все еще навевал безразличие и холод. Грубо сжал тонкими пальцами шею и силой притянул к себе. Все, что я могла… Изредка всхлипывая, провести по контуру его пустых глазниц. Я видела, как ты хмурился.
- Теперь я буду твоим светом.
Я видела, как ты ухмыльнулся. Я видела тебя. Всего. И тогда я почувствовала, что впервые в жизни смогла разрушить эту стену твоей нескончаемой тьмы. Только так ты сможешь быть спасен, Саске.
- Вернемся домой…
Молчание в ответ. Но кто сказал, что он был отрицательным?..