Любовь в стиле Эдо. Глава 8: Такова плата. Конец.

На следующее утро площадь пустовала. Никто не планировал публичной казни. Палач не точил катану, не орали мужики, не плакали женщины... Неджи не нужны были слухи о том, что он не умеет выбирать женщин. Серые толпы разбредались по своим делам. Многим из них давно наскучила их нынешняя жизнь. Но только не ей...
Жить праздно — искушение для многих, способное заставить многих наплевать на семью и других людей. Узнав о кончине младшего из братьев, Темари не плакала — она смеялась.
Громко.

— Видишь, — раздался чей-то голос рядом с сидящей во дворике собственного дома светловолосой особе.
— Снова ты? — насмешливо спросила она сидящей перед ней Сакурой. — Ты всего лишь видение. Ты мертва. Другие тебя не видят. Неджи тебя не видит. Тебя нет.
Зеленоглазая лукаво улыбнулась.
— И что с того? Он и не хочет меня видеть.
— Я тоже не хочу видеть твою смазливую рожу! — крикнула она в помешательстве.
— Но ты боишься меня. Ты веришь, что я все время слежу за тобой. Тебе вовсе не хочется оказаться на моем месте, — розоволосая коварно улыбалась.
— Уйди! Сгинь! Пропади!
— Темари, ты опять за свое? — послышался приближающийся голос. Сёгун вернулся домой.
— Неджи, все в порядке. Я просто пчел боюсь...
— Знаешь, я заметил одно явное упущение: давно же я не делал тебе никаких подарков! — он подошел с большой коробкой, обвязанной расписной шелковой лентой.
— Не нужно, я просто рада, что ты у меня есть...
«Как красиво она лжет...» — подумав об этом, его губы скривились в безмолвной усмешке.
— И все же прошу принять от меня этот подарок.
— Что же там? — она осторожно дернула за конец ленты.
— Ты будешь очень удивлена.
Темари открыла коробку...
— А-а-а-а!!! — она истошно завопила, а потом закрыла рот рукой, широко распахнув глаза. Светловолосая с ужасом посмотрела на жениха. — Что... что же это?
— Не узнаешь? Это твой любовничек... я хотел кое-что другое принести тебе в подарок на память о нем, но... посчитал не эстетичным.
В коробке лежала окровавленная голова Саске. Лицо было изуродовано до невозможности, глаза выколоты гвоздями железного саркофага... Изменница застыла в ужасе, глядя на содержимое коробки.
— Ты... ты — животное! Гореть в Аду тебе мало!
— Взять её! — во двор ворвалась стража и утащила девушку под руки. — На закате обезглавить её на площади!
— Не-е-е-ет! — истошно кричала Темари, глядя вслед Хьюге, за которым, злобно улыбаясь, стояла Сакура.

Солнце приближалось к горизонту. Конан в спешке выбегала из публичного дома, но столкнулась с плачущей Карин, пытающейся скрыть кисти рук длинными рукавами.
— Покажи, — серьезно сказала Хаюми, но ответной реакции не последовало. Тогда женщина сама взяла её за руку, чтобы посмотреть, что прячет красноволосая. Её руки были в крови.
— Я не хотела... я любила его, а он... он предал меня.
— Ты про Итачи и Ино?.. — спросила Конан.
Женщина серьезно посмотрела на запекшуюся кровь и мягко произнесла:
— Карин, послушай, не вини себя. Мужчины требуют от женщин красивого тела, но красиво любить они не умеют. Они жестоки, — она развернулась и пошла прочь.
— Постойте, вы куда?
— Я больше не вернусь сюда. Оставляю дом на тебя. Ты — самая достойная из всех его обитательниц...
— Но...
— Прощай.
Вот она — истинная гордость. Ничего более не сказав, женщина скрылась за скелетами старых домов. У неё есть ещё одно дело на этой земле...

На улице снова столпился народ ради кровавого зрелища. Рутинная работа не прельщала палача смотреть на лица озверевшей толпы, ожидающей кровавого месива. Впереди показался Неджи, важно идущий к месту казни собственной избранницы, а за ним — Шикамару и Пейн, который отвечал за стражу. Будто Хьюга чувствовал беду...
Темари молчала. Как говорится, сделай добро и брось его в море. А злые деяния все равно вернутся к тебе. Подняв глаза на палача, девушка увидела угрожающее лезвие катаны. Страх сдавил горло. Но увидев вместо привычного мужчины с огромными ручищами, над ней стояла розоволосая жена Хьюги. Сакура улыбалась.
Палач взмахнул катаной — голова больше не покоилась на плечах. И не только её...
Люди в страхе расступились, когда женщина в черном капюшоне, пока все завороженно наблюдали за казнью, учинила самосуд над сёгуном.
— Ты убил мою любовь, а я за это убью тебя, ведь себя ты любил больше остальных, верно? — сказала Конан, держа в руке танто.
Девушка со взглядом хищника искала ещё одного виновника, который затерялся в толпе неподалеку. Но влюбленная женщина, оставшаяся одинокой найдет такого. Обязательно найдет.
— Убить эту женщину! — только и успел приказать Нара страже, как окровавленное лезвие пронзило молодого человека насквозь.
Все стражники ринулись на убийцу. Все, кроме Пейна.
— Стойте! — крикнул кто-то из толпы. — Казните эту дамочку на площади! Нам мало одной казни!
Мужчины повели её к плахе. Палач что есть мочи гаркнул:
— Жизнь или смерть?!
— Смерть! Смерть! — галдела толпа.
— Жизнь! — крикнул Пейн, но, кажется, гудение толпы заглушило истошный крик одного человека. А Конан, стоя на коленях, видела, как крикнул он. Прочла по губам. Лишь одна крохотная слезинка покатилась по щеке.
— Жизнь... — прошептала Карин, которая видела все события от и до. Все равно никто не услышит.
Никто и не услышал. Голова женщины мгновенно оказалась на плахе. Толпе мало смерти виновной, бессильной против влияния сёгуна. Толпе мало смерти Неджи — самого сёгуна. Толпе мало смерти Шикамару — того, кто учинял жестокую расправу над неугодными Хьюге. Люди хотят ещё... Больше и больше крови. Ещё больше расправ.
Удар — возгласы безумного ликования наполнили сердца выбравших «жизнь» отчаянием. Общество гниет. Каждый гниет изнутри. Они и сами давно уже сгнили.
Их жажда любви, мнимые представления о ней, их тайные желания свели всех и каждого в могилу... Рано или поздно. Добровольно или принудительно. Даже если ещё не успели...
Им всем гореть в одном Аду... такова плата.