Луч солнца сквозь серые занавески. Глава 1

Я никогда не понимала значение слова "глупость". Я называла своего друга глупым, я звала так все то, что не нравилось мне. Я криво улыбалась, потому что считала, что все вокруг меня настолько глупое, что уделять ему времени не стоит. Я толковала разные слова по-своему. Притворяясь хорошей и доброй, улыбаясь фальшивой улыбкой, я научилась жить в этом мире, где меня все раздражает. Но я так и не поняла, что единственной глупостью было мое порочное существование.
Знаете, быть хорошей, доброй и отзывчивой на самом деле не так уж и сложно. Ты вовремя улыбаешься, кому-то машешь рукой, лечишь человека и поправляешь ему бинты, при этом улыбаясь, как последняя дура. И ты уже настолько срастаешься с этой оболочкой, что иногда мелькают мысли, что это ты, настоящая ты. Но когда приходишь в пустую квартиру с серыми занавесками, не пропускающими ночной свежести, скидываешь одежду, просто валишься на кровать и понимаешь: все осточертело! Каждая мельчайшая деталь знакома и вызывает судорожное отвращение. Каждый голос в деревне такой же, как и всегда, до мельчайших баритонов. Все те же лица, те же глупые шутки, та же жизнь. Миссии, госпиталь деревни, Хокаге и небо над головой. Только отражение в зеркале меняется, а пустота моего дома остается неизменной. А я старею. Старею в мнимой дружеской компании, с одиночеством, щемящим грудь, и широкой двуспальной кроватью только для меня одной. Я старею в одиночестве, заканчивая свой недолгий век как-то однобоко и грустно. Стоит смириться, наверное, мне ведь уже тридцать семь. Прежние ценности потускнели, а любимая фотография стоит опрокинутой на тумбочке. Я не хочу видеть эти лица. Неожиданный стук в дверь - и мне до чертиков хочется ударить чем-нибудь побеспокоившего меня человека. Тяжелым, очень тяжелым. И не суть, что мне потом же придется его лечить. Пошли вы все вон!
- Кто это? - интересно, когда я успела открыть дверь?
На губах все еще застыла неестественная улыбка, а взгляд, наверное, выражал фальшивую досаду, смешанную с удивлением и едва скрываемой радостью. На пороге стоял он.
Он давно перестал для меня быть кем-то с большой буквы, он уронил свою буковку, когда женился, обзавелся чудными детишками. Он словно бы перестал существовать для меня в моей Вселенной, потому что был всего лишь моим старым воспоминанием, моей старой, забытой, разрезанной на части любовью. Но он стоял рядом, внимательно вглядываясь в мои усталые черты лица, опущенные глаза, и, может быть, уже заметил первые морщинки.
- Сакура, впустишь? - промок до нитки, но почему-то такой же спокойный и гордый.
Черт побери, что тебе нужно от меня? Теперь, когда… когда что? А голос остался тем же: родным, немного грубым, низким, но пробивающим ознобом по телу.
- Да, конечно. Что тебя принесло в такой поздний час? - спрашиваю я, поправляя волосы и отворяя пошире дверь, чтобы он вошел. Поправляю складки домашнего халата и иду ставить чайник.
- Можно сегодня переночевать у тебя? - он спрашивает и остается таким невозмутимым, а мое сердце пропускает удар.
- А что случилось? - отвечаю вопросом на вопрос.
Мы с Саске и Наруто, втроем, стали негласно лучшими друзьями. Я могла о чем угодно поговорить с Наруто, также и Саске мог поговорить с ним, но между нами обоими никогда не было задушевных разговоров, однако на миссиях всегда могли положиться друг на друга. Он после своего трагического и немного позорного возвращения в деревню нисколько не поменялся, оставаясь все тем же, только немножечко впуская нас с Наруто к себе в мысли, сердце и его строгий мир. Правда, что скрывать, и я его избегала.
- Карин истерит, она меня достала, - пожимая плечами, он не смотрит на меня, оглядывая мою квартирку беглым взглядом.
- Жалеешь, что женился? - насмешливо улыбаюсь я.
Чувство торжества медленно поднимается в груди, и все тянет улыбаться шире и шире. Вот тебе, Саске, расплата за твои ошибки.
- Нет, - спокойно отвечает, даже не моргнув глазом. Врет, не врет? Переводит тяжелый взгляд черных глаз на меня и не отводит, словно бы спрашивая: "А что?".
- Ясно, - я ставлю на стол поднос с едой и сладостями слишком громко. Разозлилась.
- А ты? - он позволяет себе усмехнуться, и глаза его на мгновение начинают лучиться иронией и ехидством.
- Я? - хлопаю ресницами удивленная, но уже знаю, что он имеет в виду.
Наверное, поэтому я избегаю его. Мы постоянно играем в игру. Постоянно. Задаем вопросы, на которые заведомо знаем ответы, пытаемся прощупать друг друга и улыбаемся так невинно, что иной собеседник и не замечает наши странные разговоры и взгляды - о чем ты?
- Замуж не пора? - он мерно, не торопясь, пьет чай, не отрывая пристального взгляда от меня.
Я выдаю себя всего лишь одной гримасой. Не знаю, как он понимает меня, но усмешка служит ярким ответом его мыслям.
- Я тебе постелю на диване, или лучше футон? - спрашиваю я, торопливо вставая с места и уже занося ногу на ступеньки, ведущие на второй этаж.
- Футон, - отвечает, теперь уже отвернувшись, не смотрит на меня.
Посмотри, посмотри же на меня этим самым твоим взглядом! Я стала замечать, что моя выработанная техника поведения дает сбой, огромные трещины и ломается под тяжестью его взгляда. Черт!
Отчитав себя, как маленького провинившегося ребенка, я захватила футон и стала спускаться вниз. Всегда ненавидела эту лестницу, она была настолько крутая, что становилось страшно, особенно если перед тобой громоздкий футон, который закрывает тебе обзор.
- Саске, не мог бы ты немного прикрыть окно? А то дует, - говорю я, все еще пытаясь спуститься как можно быстрее и безопаснее.
- Тебе помочь? - внизу стоит Учиха и, скрестив руки на груди, смотрит на меня, тяжело переваливающуюся из-за моего груза.
- Обойдусь, - отрезаю я, и вдруг чувствую, что мир кружится.
Равновесие теряется и, кажется, я вот-вот поцелуюсь с деревянным полом. Короткий визг в моем исполнении прерывается на самой значимой, высокой ноте, и я падаю в крепкие объятья друга.
- Вовремя, - выдыхаю я и почему-то все еще стою, прижимаясь к нему. А он и не спешит отпускать. - Саске?
Он не отвечает, но вместо этого его горячие губы касаются оголенных участков моей кожи, распускает собранные волосы одним легким движением, легко подхватывает, и, оставив брошенный футон внизу, поднимается со своей ношей наверх. Я не сопротивляюсь, зачем? Если такой желанный сейчас рядом со мной, если сейчас он любит меня, пусть и всего лишь на одну ночь. Наша одежда валяется где-то по пути сюда, его поцелуи ласкают кожу, а прикосновения обжигают. Ловлю губами его губы, пытаюсь насладиться ими, запускаю пальцы в его жесткие волосы и прижимаюсь к нему все сильнее и сильнее. Родной! Любимый! Почему же тебя нет рядом со мной постоянно?
Поцелуи на груди распускаются ярким цветком, тело все горит, а мысли бессвязны.
Приподнимаюсь к нему навстречу и чувствую его внутри себя, горю, сгораю, умираю в этих искусных и умелых руках. Движения страстные и сильные, я как марионетка в его руках, он делает со мной все, что захочет. Сильнее, быстрее! Люби меня, будь со мной всегда, Саске, не смотри на Карин, забудь ее. Я лучше!
- Люблю, я люблю тебя, - вырываются горькие и полные той самой нежной любви, хранимой мною в тайниках души, слова. Он ничего не отвечает, ухмыляясь, притягивает меня к себе и, разворачивая к себе спиной. Отдаюсь снова и снова, в душе поднимается волна горечи и в то же время небывалой радости ощущать его рядом с собою, близко, внутри.
Утро встретило меня сизым небом за окном, дождем, стучащим по кровле дома, и одинокой помятой постелью. Ты меня использовал. А я была рада отдаться. Какая же глупая ситуация, глупые обстоятельства, глупая я. Какой же глупый мир!

Полгода спустя.

Холодное солнце пригревало землю, понемногу вступала в свои права весна. Стали распускаться почки, щебетали птицы, ветер сменил направление на более теплое и нежное. Я сидела за столом и судорожно постукивала ручкой по деревянному столу, как вдруг в кабинет грациозной кошечкой проскользнула Ино.
- Ты рано, всего-то полдвенадцатого, - иронично заметила я, выдыхая и опуская голову на стол.
Стоит заметить, что Ино сохранилась куда лучше, чем я. Морщинок и подавно не видно, голубые глаза блестели лихорадочным живым блеском, а вся она светилась счастьем и свежестью. Может, постоянный секс повлиял на нее так? Ладно, оставим шуточки в сторону. Ненасытная Ино все-таки, я уверена, удовлетворяла своего Сая, другое дело что я, как старая перечница, приходила домой в пустующую квартиру и удовлетворяла только кошку, которой, насыпав корма, пинала под зад, чтобы свалила куда подальше от меня. С годами я становилась все хуже и хуже, нашла, конечно, чему радоваться.
- А ты с самого утра, да? - с сожалением спросила Яманако и добавила, шутя, - прости, пожалуйста, больше такое не повторится, Сакура-сан. - И сама же прыснула со смеха. Кажется, я уже говорила, что все вокруг меня буквально отупело за последний год? Этот диагноз не обошел и Ино.
- Почему, кстати? - по-дружески, спросила я.
- Нана не хотела отпускать меня, плакала и никак не могла успокоиться, - тяжело вздохнула женщина. Как же я ей завидовала. Белой завистью, естественно. У нее была любящая семья, муж и трое детей. Кто бы подумал, что она станет матерью большого семейства и примерной женой?! Тем более она была беременна уже четвертым ребенком. «Как кролики», - зло подмечала я.
Все-таки я была сама себе противна. Завидовать своей же подруге! Ну что поделать, если я была замужем за своей работой и дома кормила не детей своих, а кошку и ее притаскиваемый приплод котят, за которыми надо было ухаживать и потом раздавать. Ну да, мой "эталон" счастья сложился очень странно и естественно не так, как я хотела.
- Она у тебя чудная девочка, просто прелесть, - выдохнула я и, слабо улыбнувшись, собралась было снова заняться за бумаги, как вдруг боль скрутила меня пополам.
Я застонала и повалилась с кресла на пол. Ко мне подбежала побелевшая как полотно Ино и стала нервически оглядываться вокруг, чтобы помочь мне. Как раз дверь в комнату отворилась, и вошел Наруто со словами:
- Сакура, привет, а я тут к тебе, - не успел он закончить, как быстро кинул букет цветов на диван и подбежал к нам.
Я слабо простонала. Нет-нет, так не должно быть! Это же было незаметно! Нет, я не хочу, чтобы кто-нибудь знал. Только не они, узнает ведь и Он. Да-да, я так и не заметила, как он реабилитировался и восстановил заглавную букву, превратившись в Него. Какая я жалкая. Не успела я проговорить: "Со мной все в порядке!", как сознание заволокло черной пеленой. Я упала без чувств кому-то на руки, уже слабо ощущая себя, только сильная пульсирующая боль в районе живота оставалась со мной, разжигая все большие мучения и страдания. Я просила только об одном: только бы с ним было все в порядке.

***
Открыла глаза я в белой палате, подобной тем же, что я вчера обходила на дежурстве, а теперь на койке лежала сама. Белый слепящий свет из раскрытого окна и несмолкаемое щебетание птиц раздражали меня.
- Очнулась - скорее утверждение, чем вопрос, - и что мне с тобой теперь делать?
- Тсунаде-шишоу?* - я узнала ее по голосу. Повернув голову на звук, я увидела сенсея, которая выглядела тревожно и слабо прикусывала губу.
- Ребенок, что с ребенком?! - вдруг я подскочила на месте и стала озираться по сторонам, быстро приподняла одеяло и стала щупать живот.
- Он жив, с ним все в порядке. Относительно в порядке, - поправилась женщина.
- Только не говорите мне… - я замолкла. Да, я опасалась именно этого, мои первые три месяца курения и беспробудного алкоголя, когда я не думала о ребенке и все хотела сделать аборт, не решаясь, но, подвергая его опасностям, как видимо не прошел даром. Глупая дура. Вот кто я. Не должен же ребенок расплачиваться за ошибки матери? Не должен!..
- Сама знаешь, - она вздохнула и, наконец, решившись, сказала то, что я не хотела слышать бы. Никогда. - Неправильное развитие плода плюс маловодие. Маловодие, в какой-то степени, не страшно, поэтому ребеночка не видно было, но курение и алкоголь оказали пагубное влияние на развитие плода. Ты ведь знала?
- Знала, - усмехнувшись, пробормотала я. - Я хотела сделать аборт и не решилась.
- Ну и правильно, - кивнув головой, Тсунаде села на близ стоящее кресло и, склонив голову набок, спросила: - Ты уверена, что отец будет рад этому ребенку? Он хотя бы знает?
Не надолго - Тсунаде-сама, вам лучше не знать, кто отец ребенка, - я зашлась истеричным смехом и неожиданно стала рыдать. Ками, как плохо было мне тогда. Я ничего не могла понять, только одно вертелось в голове. Мой дурацкий эгоизм испортил жизнь малышу. Теперь неизвестно каким он родится.
- Самое лучшее, что может произойти, - будто бы угадывая ход моих мыслей, сказала Тсунаде, - ребенок родится слабым здоровьем. Это самое лучшее, на что мы можем уповать и рассчитывать. Я, конечно, против аборта, - она выдержала минутную паузу, - но ты должна решить, готова ли ты взять на себя ответственность за него.
- Готова, - всхлипнула я, - конечно, готова.
В горле пересохло, глаза болели и покраснели, но я все так же рыдала на плече у сенсея, потому что все пошло кувырком, и ход событий развивался вне зависимости от моего желания и ведома. Но аборт, как вариант, для меня не существовал, хотя перспектива быть матерью-одиночкой с больным ребенком на руках, тем более с ребенком Учиха, не радовал. Но как я могла, испортив жизнь в самом начале пути малышу, подвергнуть его такому ужасу, как убийство в чреве матери? Как я могла, глупая девочка, верить во что-то, допустить ту ночь? Как я смела вредить своему собственному ребенку?
- Ты должна подумать, это действительно серьезно, Сакура, - Тсунаде покачала головой и, наконец, вышла из палаты.
Я осталась в одиночестве. Нет, не в одиночестве, поправила я себя. А с моим малышом. Прикоснувшись дрожащей рукой к своему немного выпуклому животу, который я утягивала и прятала под объемную одежду, я разрыдалась и прижала к себе подушку, пряча лицо в белоснежной "подруге-утешительнице". В последнее время это стало привычкой.
Я не знала, как дальше жить, за что цепляться и как смотреть в будущее.
Я просто не знала, что мне делать.
Время остановилось для меня в этой белой комнате, потому что я чувствовала себя еле живой под завалами жизненных неурядиц.
Кажется, эта жизнь раздавила меня.

Вдруг дверь отворилась, и в палату осторожно просунулась голова Ино, а поверх Наруто. Их взгляды были обеспокоенными. Я притворилась, что сплю, впрочем, это было не так уж легко сделать. Мне пришлось просто отвернуться к окну и не смотреть на них, хотя тихие шептания и шуршанья порядком портили и без того потрепанные нервы.
- Заходите, раз пришли, - вздохнув, бросила я и, чуть приподнимаясь на локтях, медленно повернулась к ним. Все тело было словно ватным, а внизу живота заметная тяжесть осложняла движения.
- Как ты себя чувствуешь, дорогая? – Яманако попыталась выдавить из себя улыбку, но она вышла слабой и бесцветной.
Её волосы были забраны в тугой хвост, как обычно, но теперь это выглядело неряшливо, будто девушка даже не расчесывалась.
- Хорошо, я чувствую себя хорошо, - повторила я.
То ли для того, чтобы мне поверили, то ли пробуя на вкус лживое слово. Голова шла кругом. Воцарилось гнетущее молчанье. Ни Ино, ни Наруто, что поразительно, не начинали разговор и сидели молча, ерзая на стуле и не зная, с чего начать.
- Знаешь, а Харуки и Митсуки попали в один класс в Академии. Мы с Хинатой так рады этому! Правда ты же сама знаешь Харуки, - Ино помолчала минуту, - он еще большая юла, чем Наруто в детстве. Кошмар, как Хината и Наруто успевают следить за ним? – она неестественно засмеялась.
- А я рад, что Митсуки попала в класс вместе с этим непоседой, - по-отечески глубоко вздохнув, сказал Наруто, но я ясно увидела в глазах молодого папаши гордость за первенца, который, как все ему говорили, был точно его копией. Наруто глупо улыбнулся.
– Сакура, представляешь, а моя старшая – Акико – прошла экзамен на чуунина! – с той же фальшивой улыбкой сказала Ино. Я четко видела, как их взгляды скрещивались, и в их глазах стоял вопрос о том, как начать разговор.
- Да, я беременна, вы за этим пришли? – я резко выпалила то, чего они так ждали.
Но это звучало слишком резко. Я внимательно посмотрела на них, и мне хотелось засмеяться им в лицо. Громко и четко.
- Сакура, милая, кто это? – Ино не зная, что еще сказать замерла на месте, Наруто упал со стула. Я нахмурилась.
- Наруто, ты же Хокаге. Постыдись! – я закатила глаза. - Какая вам разница? – уверена, глаза у меня блестели от злобы и раздражения, скулы свело, но по их выражению лица, я прочла то, что они немного ошарашены такой новостью.
Впрочем, Наруто так и остался сидеть на полу, а Ино взяла себя в руки. Она подсела ко мне на кровать и осторожно обвила руками мою шею. Я стала вырываться, зачем мне ваша жалость? Что, неужели мне нельзя побыть счастливой мамочкой? Что вы на меня так смотрите? Мать-одиночка, что в этом плохого? Я хотела закричать им в лицо эти слова, но почему-то вместо слов почувствовала, как снова плачу. Тихо всхлипывая, я вцепилась в рукав Ино и не отпускала её. Наруто вышел из палаты, по пути споткнувшись, и вылетел в коридор на скорости. Ино лишь раздраженно хмыкнула, убаюкивая меня на своих белоснежных руках.
- Знаешь, а я теперь знаю, что чувствуют твои дети, когда обнимают тебя, - я вывернулась из ее хватки и попыталась улыбнуться ей. Ино счастливо улыбнулась мне.
- А я рада за тебя! – она выглядела действительно спокойной. - Ты даже не представляешь, какое это счастье - быть матерью! Держать на руках завернутого в пеленки твоего ребенка. Когда я впервые родила, я боялась, что не полюблю малыша. Я думала, что слишком легкомысленна для детей, но я ошибалась. И плевать, чей ребенок, главное, вы с малышом должны быть счастливы.
- Да, плевать, - я повторила совсем на автомате но, вдруг решив доверить тайну, закрыла глаза и сказала: - Это ребенок Саске.
Воцарилось молчание. Ино удивленно заморгала глазами и все еще не веря, смотрела на меня с каким-то странным взглядом.
- Сакура, но Саске… думаешь, ему нужен ребенок? – я молчала, не зная, что сказать, но тут внезапно с мягким скрипом отворилась дверь, и в комнату вошел Саске.
- Конечно, он мне не нужен, Сакура, - видимо, он услышал наш разговор и теперь стоял, нахмурившись и тяжело прислонившись к двери. Его взгляд не выражал той теплоты, что раньше, а искривленные губы были явным признаком того, что он недоволен.
- Эй, Саске, что ты себе позволяешь? – раздраженно бросила Ино, беспокойно оглядываясь на меня. Я побледнела. В комнате как будто похолодало, а солнце спряталось за тучами.
- Я четко и ясно повторю: мне не нужен этот ребенок. Я, конечно, хотел возродить клан, но прости, Сакура, - его губы насмешливо искривились, - я не собираюсь плодить по всей Конохе незаконных Учих. Ты не первая, и ты не последняя.
- Заткнись, Учиха, - Ино трясло.
А я всего лишь смотрела в эти любимые черты лица и не могла поверить, что это говорит человек, которого я так любила, о котором так мечтала, которому доверила свое сердце.
- Сколько тебе нужно на аборт? Я могу и сверх заплатить, так сказать, за причиненные неудобства, - вытаскивая деньги, спросил Учиха. Я смотрела него невидящими глазами и чувствовала, что в горле застыл комок. - Хотя, какие неудобства? Тебе же было хорошо тогда, а, Сакура?
- Подонок, - процедила Ино и, оказавшись в два шага рядом с мужчиной, ударила его по лицу. Она покраснела от гнева и тяжело дышала. – Вали отсюда, чтобы я тебя не видела, слышишь? И не приближайся к Сакуре, ты, сволочь!
- Яманако, держи себя в руках, - с отвращением сказал Саске и, уже собираясь уходить, вдруг резко кинул мне в лицо деньги.
Ухмыльнулся, заметив, как меня стала бить дрожь и как Ино стала яростно собирать деньги, чтобы кинуть их обратно, и ушел. В палату мгновенно ворвался Наруто:
- Сакура, тебя и Саске приходил проведать? Какой он моло… - фраза осталась не законченной. Наруто, нахмурившись, смотрел, как Ино дрожит от ярости, собирая деньги и кидая их в пакет, чтобы вернуть их Саске, и на меня, дрожавшую под одеялом.
Мои всхлипы были явным признаком того, что ничем хорошим его «проведать» так и не окончилось.
- Так это был он? – пораженно выдохнул Узумаки, потирая виски. Он явно ничего не понимал.
- Исчезни, - процедила Ино и кинула на него такой испепеляющий взгляд, что парень быстро ретировался за дверь. Девушка была явно не в самом радужном настроении.
- Вот зараза, - точно обессилев, Ино повалилась на кресло, подобрала ноги под себя, подбородком уперлась в коленки и закрыла глаза, тяжело вздохнув.
Тем временем на небосводе сгущались краски, и багровый глянец неба уступал место чернеющей ночи.

* шишоу - учитель