Mad about you. Chapter 2: Когда мы дышали в такт.

Часть 1.

А рассвет был красив, только алая полоска разделяла на вид громовое, все в тучах, небо от земли, не смешиваясь с синевой, как вода и масло, в точности так. Сакура все еще не спала. Она сидела у окна... Настало время все осмыслить, расставить все по своим местам. После того, как они видели Саске. После того, как он пытался убить Наруто. Но Сай тоже быстро соображает, так что все обернулось в итоге без жертв…
И почему Наруто на миссию, где предполагаемо будет Саске или уж на крайний случай люди, которые смогут что-либо о нем или его нынешнем местонахождении рассказать, всегда брал перечеркнутый самим же Саске протектор. Как будто от этого его ценность вдруг возрастала в разы… Это было как-то неоправданно наивно и даже глупо. Сакура, конечно же, не считала блондина из-за этого глупым, но глупым в то же самое время ей казалось, потрясать вот этим самым протектором перед носом у Учихи. Он что, вернется от его вида или от осознания его сохранности в лапках ищущего любви и понимания напарника, своего давнего накама. Что и говорить уж про то, что и каким именно образом он будет выбивать из Саске этим злополучным предметом, девушке и вовсе не хотелось знать. Но для Узумаки это было так символично, что, собираясь на очередную «особую» миссию, он по-прежнему относился к этому протектору ровно как и к остальным необходимым атрибутам на миссии, оными были как то: кунаи, свитки и сюрикены. Это стало неотъемлемой частью, необходимой для успешного выполнения поставленной задачи, и поэтому, собираясь, парень не задумываясь, убрал эту блестящую железку к себе в рюкзак.
Ее не могло не радовать, что их находчивый командир не поместил изначально их с Наруто в одну команду. Ничего такого уж страшного и не произошло, просто двое непростительно сблизились…
Теперь нужно было стараться еще усерднее, тренироваться все безжалостней к себе, искать все возможные пути решения. Летние тренировки Наруто на время разлучили его с товарищами, в частности, с куноичи. У обоих появилось время все обдумать неспеша.
Слезы Наруто. На этот раз плакал он, а не девушка. Сакуре пришлось взять роль утешителя на себя и напомнить юноше, что слезы все равно ничего не изменят (это она знала, к сожалению, по собственному горькому опыту).

***

Встреча с Саске с новой силой заставила куноичи окунуться в воспоминания об их встречах, прогулках, неторопливых беседах до самого утра, о взглядах, которыми они обменивались без конца. Даже о неуклюжем первом их разе и конечно о бессонных ночах, когда они целиком предавались страсти. Особенно ей запомнился один зимний вечер. Тогда они, как думала девушка, уже довольно давно встречались. Ей, как, впрочем, и всегда, хотелось хоть как-то уменьшить его страдания. Даже то, что она слушала и молча сопереживала ему, ей казалось лишь малой толикой того, что в действительности требовалось Саске. Она отчетливо это понимала. Ему нужно было убить брата, чтобы почувствовать, понять, наконец осознать тот факт, что это все-таки не выход, так думала растерянная в конец Сакура. А сам юноша в то время и не заметил бы даже того, как мир бы летел в тартарары.
- Скажи… мое имя…
- С..саске.
- Еще!..
-Саске... Сильнее, ааах!
А небо поглощало солнце. Закат уже вылился в розово-лиловые полосы, перемежающиеся остатками голубого цвета.
Он запросто мог сказать ей: «Давай завтра!» И она ждала завтра. Это было привычным, не вызывало в ней заслуженного негодования. Хотя нет, это все же было причиной
возникновения ощущения навроде: да, это, как и всегда, что и следовало от него собственно ожидать.

***

- Тебе вообще бывает не все равно? – Сакура была возмущена до глубины своих блондинистых корней! Казалось, еще чуть-чуть и ее терпение кончится. Ведь все чаще Саске никак не реагировал на то, на что уж точно среагировал бы импульсивный Наруто. Хотя, почему это ей пришло вдруг в голову именно такое сравнение, хм… Он никак не реагировал или только надменно хмыкал себе под нос и отворачивался от любой проблемы или от Сакуры по утрам, что просыпалась с ним в одной постели. Он не реагировал на то, на что должен был бы реагировать по идее, раз уж он являлся ее парнем и по совместительству предметом всех ее желаний на тот момент и предметом всех ее мыслей и стремлений, вопреки робким предостережениям разума девушки.
- Что ты ко мне все же испытываешь? «Если испытываешь вообще что-либо… Умеет ли он выражать те эмоции, что у него есть? Не все ли потеряно для нас уже?» Такие мысли были сейчас в голове у девушки. Она была сейчас на пределе. Она не хотела… Точнее, она хотела быть (банально!) нужной, востребованной, если хотите.
- Ты меня любишь? – она все же сказала, просто сорвалось, хоть и сдерживала себя все последние месяцы.
- Жаль.
- Что жаль?
- Все кончено, Сакура.
Она не смогла вдохнуть, отвела немного голову, чтобы больше не видеть его горделивый, победоносный взгляд, он как будто что-то выиграл у нее или победил ее саму. Нет, не то чтобы он не победил бы ее на данном этапе в честной схватке, просто весь вид его говорил, что он выше, чем она сама, что он-то не опускался даже до отношений и привязанности, в отличие от самой Сакуры. Что его сердце так и оставалось равнодушным, на протяжении всего, что происходило между ними. А с чего все это началось?.. С детского обожания, юношеского пыла и любопытства, с настойчивости девушки и, казалось бы, непоколебимости юноши, что были все же вместе какое-то время.
- Ты вот так и уйдешь, да?
- Тебя никто не заставлял все портить. К черту все.
И он ушел. «Обернись, обернись. Только обернись, и я буду знать, что ничего еще не кончено. Что еще есть надежда». Ничего…
«Я переживу это. Я так решила только что, и так это и будет. Ничего смертельного в этом нет».
И она действительно жила дальше. Поначалу было сложно.
«Просто продолжать дышать. Так, еще один день прожит. Еще немного. Так, Сакура, просто дыши, вот так. Вдох. Сдерживай слезы. Так. Вдох. Еще один, вот так. Спокойно, нет, это не мир уходит у меня из-под ног. Это просто моя жизнь на какое-то время потеряла все цвета, что даже серого в ней осталось мало, вот и все».
И не вспоминать было невозможно, а вспоминая, еще раз приходило осознание, насколько же слепа, глуха она была, думая, что вот это, это было настоящим, живым чувством. И всякий раз словно тугой кабель обвивался вокруг ее горла, душа при этом все попытки не убиваться собственной жалостью к себе.
Такая любовь была навроде бы бессмысленной и беспощадной для самой девушки, но все же она ничего не могла с собой поделать. Она вновь и вновь с головой уходила в эту истерию для слабой своей психики…
Когда-то невинная и неискушенная куноичи, теперь она будто выросла в моральном плане, оставив за плечами детское наивное и доверчивое отношение к людям. Но он был не против, когда ваши тела сливались в единое целое, и дыхание бессовестно срывалось от приятного напряжения, но вы дышали в такт – это было главным. Быть рядом, просто быть рядом, дышать с ним одним воздухом, ходить по тем же улицам и тротуарам, касаться рукой тех же перил у лестницы.
Прожив полторы недели на автомате, что почти все смогли заметить ее нынешнее состояние, все, ее окружавшие. Но тот, кто должен был знать - не знал. Ведь ему было просто все равно. Вот и все. И вся любовь до гроба, ма*ь ее.
Она все перечеркнула, теперь все в прошлом. Взгляд в темное окно. А небо было серым, хоть была сейчас и ночь. Это многочисленные облака преграждали путь лучей далеких звезд, и небо казалось вовсе беззвездным. Зато было все равно светлей, чем это было бы вовсе без звезд. От этого на ее душе становилось вроде как светлее.

***

Он убил Орочимару, он освободился от него, но даже сейчас был не намерен возвращаться в деревню, где мало что осталось для Саске. Можно подумать, у него никого не осталось вовсе – он никого не помнил теперь. Ничто и никого, кроме своей мести. Считай, Сакура, ничего и не было. Даже тогда, когда он был не против быть с тобой рядом, разве он был целиком и полностью твоим? Ну же, не криви душой, Сакура. А ответ ты знаешь и сама…

Часть 2.

Однажды, глядя на Наруто, всего сплошь и поперек в бинтах… Раньше она лила горючие слезы, молила: «Верни Саске! Верни, ты же можешь». Она теперь сожалела о сказанном ранее, да и только. Зато уверенный в собственном, исключительном пути ниндзя этот ниндзя, только повторив свое обещание вернуть товарища любой ценой, вызвал лишь ее улыбку и убежденность в том, что он силен, ох, как силен духом.
- Если ты оторвешь мне руки, я ногами добью тебя. А если и ноги, то я зубами буду ползти и, наконец, вырву тебе горло!
Вечно сражающийся, вечно орущий, прыгающий, бегущий вперед. Но не сломленный.
Любила, но все-таки просила при каждом случае вернуть мерзавца Саске. Да, она причинила Наруто слишком много боли. И, несмотря ни на что, продолжала снова и снова ошибаться, подвергая юношу никому не нужной, излишней опасности… Мир Саске тем временем полностью стал тьмой. Он уже давно оставался с закрытыми глазами, ничего для него больше не существовало отныне и впредь. И вот, настал тот момент, когда Сай открыл ей глаза, и ей пришлось изменить свой взгляд на положение вещей, на их дружбу, на отношение к дорогим ей людям. Она стала противна самой себе лишь за то, что заставляла Наруто бегать за ее собственной мечтой – мечтой вернуть Саске домой. А все лежало на поверхности. Стоило только протянуть руку и взять. Осознание таких сложных вещей не всегда приходит так скоро.

Часть 3.

Порой ему было тяжело, особенно на горе Мебокузан, специфичность тренировок на которой была сопряжена с ожидаемой опасностью превращения при особой неосторожности в лягушку (о чем ему постоянно напоминали гигантские статуи разнообразных жаб и лягушек у источника жабьего масла). «Но, раз извращенный саннин смог, то и я справлюсь. Я не уступлю ему». Напротив, при использовании им режима отшельника, у парня даже не было и частичной трансформации в лягушку, в отличие от его наставника – Джирайа все же частично смахивал в этом режиме на большую жабу. Какая судьба ждет Наруто, если уже в таком юном возрасте он превзошел Четвертого Хокаге и теперь – великого саннина!..
Прибыв с горы Мебокузан, Наруто вовсе не признал деревню. Все практически было разрушено… Это было ужасно и непростительно… И тут до него дошло, что он чувствует в своем новом режиме чакру каждого, оставшегося в живых жителя деревни. И среди них нет чакры Какаши. Мгновенная догадка. И последняя надежда Наруто…
- Бабуля Цунаде, Какаши что, сейчас на миссии?
Молчание в ответ, потупленный, поспешно отведенный взор коньячных глаз. Нет! Он уже потерял Джирайю. Теперь и Какаши тоже. Среди многих героев, павших за деревню, теперь был и его учитель, спасший, кстати, самого первого наставника в жизни Наруто – Ируку-сенсея. Мда, ирония, так ирония. Вокруг Наруто теперь была куча могил, куча смертей; героически сражавшиеся шиноби, пытавшиеся спасти деревню, были уничтожены вместе с самой деревней в один миг этой ужасающей техникой Пэйна. Кучку людей, сумевших чудом уцелеть в этой суматохе можно было пересчитать буквально по пальцам, и это они должны были разгадать, что же такое Пэйн, чтобы был хоть шанс справиться с ним… Шино, Сакура, Шизуне, Наруто… О, Наруто был просто бесподобен, они это знали благодаря маленьким копиям Катсуи, вызванной Цунаде, которая, не жалея себя, лечила всех спасшихся с их помощью благодаря огромному количеству своей чакры (что аж символ в виде ромба на ее лбу исчез – скорее всего это была какая-то особая техника последней из тройки легендарных саннинов). Всем пришлось полностью положиться на героически выстоявшего против Пэйна Наруто, так как тому во что бы то ни стало нужно было с глазу на глаз увидеться с ним. Все повиновались. А что они, собственно, еще могли. Они бы явно лишь мешались! Вся картина боя, коей они стали немногочисленными свидетелями, говорила лишь о том, что светловолосый парень знал, о чем он толкует… Лишь одному Богу известно, что же сделал такого Наруто, что последней волей Нагато (это было настоящее имя Пэйна) стало полное воскрешение всех жителей Конохи. И, о Боже, Какаши тоже был в их число! Насколько же был силен и загадочен на самом деле Пэйн, контролирующий сразу шесть тел, каждое из которых использует свою исключительную технику! Он был чуть ли не всесилен. Но даже он, Нагато, поверил Наруто, доверил ему свои мечты. Жизнь, такую – какую видел их общий учитель, ныне покойный Джирайя. Жизнь, в которой бы каждый мог положиться на близкого человека, в мире без боли и вражды. Нынешний же мир шиноби был неидеален, они все втроем понимали это, как никто другой.
- Твои шрамы не пройдут, по крайней мере сразу душевные раны не затягиваются.
- Я смогу, я обязательно от них избавлюсь. И нет, я не слишком самонадеян!
- Ты глуп. Здесь твоя чакра не поможет тебе. Сколько бы ты ни старался, они будут преследовать тебя до конца твоей жизни, до конца твоих жалких дней. Можешь мне поверить.
- Нет, я справлюсь. – уверенным бескомпромиссным тоном.
Понимали. Джирайя потому, как сам был на поле боя в течение прошлой войны. Видел все это, можно сказать, изнутри. Нагато, потому что он начал скитаться из-за своего сиротства. Из-за смерти и войны в своей маленькой стране, ставшей полем боя для стран-гигантов, которые окружали и буквально душили ее. Он стал убивать, чтобы защитить своих друзей. А искаженная травмами детская психика на фоне голода и нужды создала свой маленький мирок, наполненный болью и отчаянием, местью и жаждой жизни, жаждой выжить в этом мире. А Наруто, что еще с детства никто не признавал, никто с ним не считался, и все стояли особняком. Тайное орудие деревни, секретное, непостижимое, ужасающее для подавляющего большинства жителей деревни. Но Наруто смог измениться, смог на пороге смерти Пэйна изменить, расшевелить что-то в душе у Нагато, повлиять на ход истории, возможно, спасти человечество. И кто знает, может быть они и были этими самыми детьми из того пророчества для Джирайи. Кто знает, кто знает… И Джирайя, как обычно, где-то улыбнется сейчас, закинув руку себе на макушку.

Конец второй главы.