Magna res est amor.

Музыка: Rev Theory - Say Goodbye

- С добрым утром! - звонкое девичье сопрано раздалось прямо у него над ухом, сработав лучше любого будильника.
В ответ он что-то недовольно промычал, поморщился, укрылся одеялом с головой и перевернулся на другой бок, буркнув в ответ:
- Я сплю.
- ТОГДА ПОДЪЕ-Е-О-ОМ! - завопила она и, ухватившись за край одеяла, потянула на себя. - Ну же, вставай, соня...
Саске чуть приоткрыл один глаз.
- Сегодня выходной! Могу я нормально поспать?
- Нет! - она весело хихикнула и, коварно прищурившись, запустила пальчики под одеяло. - Ты боишься щекотки, правда ведь, Саске-кун?
От ее шаловливых прикосновений по телу пробежали горячие мурашки. Саске перехватил тонкую ладонь девушки и с легким раздражением воскликнул:
- Тен-Тен, прекрати!
- А то что? - игриво спросила она, чуть склонив голову набок. В больших глазах цвета молочного шоколада плясали бесенята. Тен-Тен наклонилась совсем близко зашептала - нарочито медленно, нарочито сексуально: - Ты... накажешь меня, Саске-кун?
Он сглотнул, ощутив внезапно нахлынувшее возбуждение.
Эта чертовка знает, на что давить. Теперь-то ему точно не уснуть.
- Я же сказал... - Саске отстраняет ее от себя и садится на кровати, приглаживая растрепанные черные волосы. Сердито хмурится. - Ну и хитрая же ты!
Тен-Тен устраивается у него на коленях и ластится, как преданная собачонка ластится к хозяину. Однако Саске как никто другой знал все уловки этой странноватой особы - всю эту показательную покорность, нежность. Внутри милой оболочки пряталась целеустремленная и несгибаемая натура. Тен-Тен захочет - Тен-Тен получит. И никак иначе.
- Да, иногда приходится прибегать к подобным... ухищрениям...
Он обхватывает ее за талию и крепко прижимает к себе, чувствуя пробегающее по всему телу сладостное напряжение - словно через него электрический разряд пропустили. Слегка проводит языком по пухлой нижней губе девушки, обжигаясь ее теплым дыханием. Уже на грани, но торопиться не хочется...
Каждая секунда - сладкое мученье. А он упивается, как последний мазохист.
Тен-Тен вдруг фыркает, точно выбравшаяся из воды кошка, и быстро сползает на кровать, оставляя своего любимого в недоумении и немом укоре.
- Чего расселся? - с притворной строгостью спрашивает она. Схватив висящие на спинке стула брюки, швыряет их прямо в лицо удивленному парню. - Одевайся скорее, нам пора!
Заливисто рассмеявшись, чмокает нахмурившего брови Учиху в лоб и выбегает из комнаты, на ходу закалывая волосы. Саске смотрит ей вслед с некоторой обидой, а затем, чертыхнувшись, натягивает брюки. Тен, как всегда, себе на уме. Он давно привык к столь переменчивому поведению - полюбил его, как и саму девушку. Находил в нем некое очарование, некую непохожесть на других, что-то выбивающееся из серых скучных будней.
Но сегодня оно раздражало. Как и причудливая надпись на календаре, что красовался над письменным столом: "6 января".

У каждого из них за плечами - странное детство, большая любовь, которая кончилась плохо, попытка писать - последнее средство от стресса. Придуманный друг, чтобы не было так одиноко. У каждого из них в кошельке - последние деньги. И нервная мама, и мерзлые руки в карманах...
Такими они были несколько лет назад, когда только начали свою совместную жизнь.
Стояла преотвратительная погода, дождь и слякоть. Никакой романтики.
- Вот и закончился семестр.
- Да.
Тен-Тен ежится, когда холодные капли падают за шиворот ее тоненького пальтишка, и натягивает на голову капюшон. Поджимает озябшие ноги в капроновых колготках - с утра надела юбку, совершенно позабыв о запланированной прогулке с парнем.
Саске видит, что она продрогла насквозь.
- Зайдем в кафе?
- Да. - Она шмыгает носом.
Он берет ее за руку и заходит в первое попавшееся заведение. Все равно какое, лишь бы теплое.
Они садятся за столик в самом углу. Саске помогает Тен-Тен устроиться на диванчике и садится рядом, растирая ее дрожащие плечи.
- Добрый день. - Молоденькая официантка сияет приветливой улыбкой, так не вяжущейся с хмурым осенним днем. - Определились с заказом?
- Нет. Еще думаем.
Официантка покорно отходит. А Тен-Тен гадает про себя, поняла ли она, что ни о каких "думаем" и речи быть не может. Понимает ли она, что денег у них практически нет, что оба они сбежали из дома от вконец надоевших деспотов-родителей, не имея никаких средств к существованию.
- Саске... - она наконец решается заговорить с ним.
- Что, Тен?
- У тебя ведь есть план, да?
Он знал, что она будет ждать от него мудрых решений. Мудрых поступков и вообще стабильности, надежности. Ха. Он бы и признался, быть может, что и сам совершенно разбит, сбит с толку, что сам не знает, что делать - да не хочет. Не хочет так ее разочаровывать. Пугать не хочет.
- Есть. Не волнуйся.
Тен-Тен кивает с напускным спокойствием и вновь гадает про себя: а подозревает ли Саске о том, что она, Тен-Тен, давно все поняла?
- Послушай, Тен-Тен... - он наклоняется и слегка касается губами ее виска, вдыхает тонкий морозных запах, исходящий от ее волос. - Я же обещал, что все устрою. Мы выкарабкаемся. Устроимся на работу, снимем квартиру... будет трудно, многое придется отдать, но мы справимся. Поверь.
- Я верю. - Вполголоса отвечает она и обхватывает любимого за шею, привлекая еще ближе к себе. - Саске, я не вернусь домой. Ни за что.
- Я тоже.
У них больше не было дома.
Тен-Тен все убеждала себя в том, что так правильно. Что теперь они свободны, что теперь они вместе, что никто больше не разлучит их.
- Уже выбрали, что будете заказывать? - вклинился в их беседу нежный голосок официантки.
- Я же сказал, что мы еще думаем. - С легким раздражением произнес Саске.
- В таком случае, вам лучше подумать снаружи, - мягко сказала девушка. - Понимаете, в нашем кафе нельзя рассиживаться просто так.
Саске посмотрел на официантку с величайшим презрением и приобнял свою спутницу.
- Хорошо, мы уйдем. Тен, надень шапку.
Они покинули кафе, не попрощавшись.
На улицах было пустынно и неуютно; мелкий моросящий дождь превратился в настоящий ливень. Потоки его бежали по асфальту, подхватывая на своем пути грязно-желтые листья. Мимо на большой скорости пронеслась какая-то машина, обдав пару мутной водой.
- Чтоб тебя! - выругался Учиха, отряхивая куртку. - Тен-Тен, что такое?
Такахаши остановилась. Ясные глаза девушки были прикованы к сверкающей витрине какого-то фешенебельного магазина.
Он подошел ближе.
- Смотри, Саске, какая красота... - пробормотала она, зачарованно глядя на дорогое украшение - медальон с откинутой крышечкой, внутрь которого в специальные рамки помещались две фотографии. Сам медальон - небольшой серебряный овал с причудливой гравировкой и цветочным узором - был красив так, что дух захватывало. "Magna res est amor"** - гласила витиеватая надпись на ободке.
Саске взял Тен-Тен за руку.
- Помнишь, я говорил о том, что многое придется отдать и многого лишиться?
- Да. - Она бросила последний тоскливый взгляд на медальон. - Я помню...
...И каждая осень горчит на финальном забеге, в попытке найти океан за обычною ванной.

- Какие гирлянды возьмем?
- Все равно, давай на твой вкус.
- Ну не-е-ет, Саске! Мне же интересно твое мнение!
- Мне кажется, красные будут лучше всего.
- Но они ведь не подойдут к обоям! - возразила она.
- Хорошо, берем зеленые. - Примирительно сказал парень.
- Сольются по цвету с елкой!
- Серебристые? - снова предложил он.
- Не люблю этот цвет! - заупрямилась Тен-Тен.
- Может, розовые?
- Издеваешься? - возмутилась она. - Хочешь превратить нашу квартиру в домик для Барби?
- Ладно, тогда сама решай! - не выдержал Учиха.
- Золотые!
Схватив со стеллажа охапку блестящих елочных украшений, девушка покатила тележку дальше. Саске ничего не оставалось, как плестись позади. Он всем сердцем ненавидел магазины и суету, а потому с самого утра пребывал в самом что ни на есть паршивом настроении.
В супермаркете было не протолкнуться; царил предпраздничный хаос, гам, скидки и акции. Люди бегали от полки к полке, суетились, ругались, обсуждая покупки. Многие из них до сих пор не подготовились к Рождеству, и теперь спешили наверстать упущенное. Вот так всегда: откладываешь, откладываешь, дескать, времени еще предостаточно, и тут, на тебе - уж и празднество на носу.
Среди таких вот "неподготовленных" оказались и Саске с Тен-Тен. Оно и понятно, дел в последнем месяце у них было невпроворот. Учиха корпел над эссе для требовательного, даже малость неуравновешенного профессора Эбису и подрабатывал в магазине мужской одежды. Тен-Тен же училась на вечернем в NU* на психолога, а днем служила в местной забегаловке - барменшей. Понятное дело, что им обоим было не до приготовлений.
- Смотри, куда прешь! - заорал кто-то. Саске почувствовал сильный толчок в спину и обернулся, уже готовый как следует проучить хама.
- Стоят тут всякие! - проворчала хрупкая старушонка, угрожающе потряхивая клюкой и держа за руку девочку лет пяти. - Дорогу уступите!
- Прошу, мэм. - Мрачно ответил Саске, отходя в сторону.
- Саске! САСКЕ! - к нему подбежала, гремя посудой, Тен-Тен. - Куда ты запропастился? Я тебя везде искала. Посмотри, какие блюдца! С цветами! И всего-то пять долларов. Давай купим, а? Ну пожа-а-алуйста...
- Как хочешь, - пробормотал Учиха. Пробормотал так, отстраненно, лишь бы отвязалась.
Подпрыгнув, Тен умчалась в отдел постельного белья.
Было жарко и душно, а от шума болела голова.
"Сущий ад..."
- Саске... - Тен-Тен вновь высунулась из-за лотка с домашними тапочками. - А может...
- ЧТО?! - вспылил Саске. - ЧТО ЕЩЕ ТЫ ОТ МЕНЯ ХОЧЕШЬ?
Тен-Тен умолкла.
- Да ничего, Саске... - каким-то не своим, ледяным и спокойным голосом ответила девушка. - Я сама разберусь, спасибо.
И ушла. Снова.
- Господи... - Учиха закатил глаза. Он знал, что раз уж Тен стала столь покладистой, добра не жди. Придется ползать на коленях дома, вымаливая прощение. Неделями мыть полы и вести себя тише воды, ниже травы. А за что? Что он такого сделал?
Разве она сама не видит, как тяжело ему в такой обстановке? Как тяжело ему перед Рождеством?
Ведь он с детства ненавидит Рождество. Да и вообще все праздники.
- Эй, дяденька! - пропищали сбоку.
Он потер пальцами виски и устало посмотрел на обладателя тоненького голоска - мальчишку с оттопыренными ушами и встопорщенными светлыми волосами.
- Чего тебе, пацан?
- Купи мне конфетку!
Саске слегка удивился.
- А где твои родители?
- Купи конфетку! - с нажимом повторил ребенок.
- Мама тебе купит.
- Нет. Купи конфетку!
Саске уже начал злиться.
- Нет, не куплю. Иди ко своим.
- Купи!
- Пацан, ты в своем уме?
- Купи! Купи! Купи! - продолжал упрямо талдычить он.
- НЕТ! - рявкнул Саске так, что стеллажи затряслись.
В холле повисла тишина. Многочисленные покупатели притихли и обратили осуждающие взгляды на Учиху.
- Как можно? - зароптали вокруг. - Накричал на ребенка!..
- Саске? - он увидел неподвижно стоящую Тен-Тен. Коричневый бумажный пакет упал из ее рук, и разноцветные мармеладные мишки рассыпались по полу.
Тен-Тен очень любила детей, и Саске это прекрасно знал, а потому сразу понял - дело дрянь. Ох и достанется ему.
Но подозрения его не оправдались. Вместо того, чтобы отчитать возлюбленного, Тен-Тен, круто развернувшись, кинулась прочь.
- Тен! - крикнул Саске и бросился следом, расталкивая народ. Люди возмущались, а ему было плевать - он видел лишь удаляющуюся фигурку своей девушки. - Да погоди же ты!...
Он поймал ее уже за кассами - у выхода из супермаркета, за которым начинался торговый центр. Настиг и, не рассчитав силы, резко развернул лицом к себе.
- Тен-Тен, какого... - он осекся, заметив ее покрасневшие глаза и слезы, сбегающие вниз по щекам.
Он впервые видел, как она плакала. Его отважная, стойкая и упорная Тен-Тен, воплощение невозмутимости. Она, что всегда все держала в себе и считала делом низким и постыдным - рыдать на людях. Считала неприемлемым вообще демонстрировать кому-либо, как тебе плохо.
- Тен... - слова застряли в горле. Она была такой... такой беззащитной.
Саске хотел было обнять любимую, но она оттолкнула его - оттолкнула с неожиданной злостью.
- Не смей! - голос предательски дрожал. - Не трогай меня!
- Тен, успокойся.
- Не трогай меня!
- Все хорошо!
- Не трогай! - она все пятилась, качала головой, роняла слезы на плиточный пол и повторяла свое жалкое "не трогай, не трогай" на все лады.
- Может, прекратишь истерику? - мрачно предложил Учиха, потеряв терпение. - Все в этом магазине уже на тебя налюбовались. А теперь пошли домой.
- Домой? - переспросила она. - Нет, Саске, у меня дома нет. У нас дома нет, слышишь?!
- Да что ты несешь?
Она рассмеялась.
- Сколько мы уже вместе? Скажи мне, ну!
- Четыре года.
- Пять! ПЯТЬ ЛЕТ! - воскликнула она. - И все эти пять лет я терпела. Я молча выносила твое плохое настроение, твое постоянное отсутствие. Я работала и училась, у меня свободного времени даже не было. Я всю себя тебе отдавала, понимаешь?
Саске оставался спокойным.
- Но ведь ты сама выбрала такую жизнь. Могла и не менять ничего.
- А я и не упрекаю тебя в этом. - Она усмехнулась. - Ты прав, выбор этот был моим, и я не жалею. Я хотела сказать о другом, ты просто не умеешь выслушивать до конца.
- И о чем же? Тен, умоляю, заканчивай весь этот спектакль!
- Спектакль! - передразнила она. - Ну да, спектакль. После пяти лет совместной жизни, в течение которой влюбленные только и делали, что пытались устроить свою жизнь, Саске Учиха не снизойдет даже до того, чтобы нормально, радостно, по-семейному встретить Рождество. Занавес!
- Ты же знаешь, что я тоже работал! Я старался, чтобы у нас все было хорошо!
Она посмотрела на него с некоторым удивлением.
- Почему тогда сейчас ты рушишь все, а, Саске?
Он замолчал.
Действительно, почему так вышло? Почему сейчас в его душе такой хаос, почему он раздражается по пустякам? Почему с самого утра настроение падает все ниже и ниже?
Увы, он и сам не знал ответа.
Тен-Тен утерла слезы рукавом джемпера. Она больше не плакала. Только нижняя губа чуть подрагивала.
- Я устала от всего этого. И... ох, лучше ничего не говорить. Просто прощай.
Саске как-то растерянно наблюдал за тем, как Такахаши, чуть пошатываясь, бредет мимо магазинов, пестреющих рекламными плакатами с кричаще-яркими зазывающими фразами. Наблюдал - и не чувствовал необходимости идти следом, догонять, утешать.
И вот она скрылась за поворотом.
Быть может, так будет правильнее? Быть может, они действительно больше не нужны друг другу?
Его невеселые размышления были неожиданно прерваны.
- Молодой человек!
- М-м? - Саске обернулся и увидел улыбающегося мужчину лет пятидесяти с длинными седыми волосами, восседающего за стойкой какого-то магазина. Мужчина махал рукой, подзывая к себе Учиху.
Он подошел, мельком глянув на вывеску лавки: "Антикварный салон"
- Чего тебе? - довольно грубо поинтересовался юноша.
Однако продавец не обиделся.
- Слушай, парень, не окажешь мне услугу?
- Какую еще услугу?
Седовласый консультант перегнулся через столешницу.
- Я - Санта-Клаус!
- Что? - не понял Учиха.
- Да Санта-Клаус я!
- Больной ты, а не Санта Клаус! - вскипел Саске, не особенно любивший подобные шутки.
- Нет-нет, ты не понял. Я Санта-Клаусом работаю. - Дядечка указал на красный костюм, висящий на вешалке в глубине магазинчика. - Меня друг попросил подменить здесь, у него дочка с лестницы упала и руку сломала, он ее повез в больницу. Отказать я не смог. А у меня в восемь начинается праздник у детишек, здесь, в торговом центре...
Саске задумчиво блуждал взглядом по витрине, не особо прислушиваясь к своему собеседнику. Какое дело до чужих проблем, когда у самого их навалом?
И тут внимание Саске вдруг привлек какой-то предмет. А именно - кулон, покоящийся на бархатной подушечке за стеклом. В сознании юноши что-то шевельнулось - некое дежавю, будто бы он подобную вещицу уже где-то видел.
- Эй, ты, Санта-Клаус, - обратился Саске к продавцу. - Тебя как звать?
- Джирайя, - представился он. - Так ты подменишь меня, парень?
- Подменю, Джирайя, подменю, - Кивнул Учиха. - И еще...
- Да? - с готовностью откликнулся Джирайя, что был несказанно рад тому, что теперь праздник не сорвется, а ему не придется объясняться перед начальством.
- Упакуй-ка мне вот этот кулончик. Да побыстрее.

Тен-Тен всегда считала себя сильной. Думала, что сумеет уладить любую проблему. Но сейчас она не видела никакого выхода. Никакого, кроме как уйти.
- Господи... - прошептала она, закрывая лицо руками.
Вновь подступили слезы - ненавистные ей слезы.
Она уже начала скучать - невыносимо, мучительно. Ей нестерпимо хотелось вернуться, броситься Саске на шею, назвать себя идиоткой и просить прощения. Умолять, если придется. Будь она немного мягче характером, непременно бы так и поступила, обязательно вернулась.
Но Такахаши Тен-Тен, увы, не такая. Она сильная.
- Кого я обманываю? - усмехнулась девушка. - Слабая я, слабая. И все равно не вернусь. Пошло оно все к черту.
Тен-Тен поднялась со скамейки и, поправив шарф, решительно зашагала к выходу. Вечно хандрить тоже не в ее характере.
"На то она и жизнь, чтобы ее менять!"
- Детишки, детишки! - вдруг разлетелся по залу низкий бас - тягучий, мощный, с хрипотцой. - А вот и я пришел! С самого Северного Полюса к вам добирался!
На обширной сцене в центре торгового холла возвышалось массивное кресло, окруженное затейливо украшенными пушистыми елками. В кресле восседал истинно американский фольклорный персонаж - Санта-Клаус. И все при нем - и красный костюм с белой опушкой, и борода белая, доходящая почти до пояса. На носу - очки в тонкой оправе, на губах - добродушная улыбка.
- Санта! - весело закричали ребятишки и гурьбой подбежали к сцене.
- Так-так-так, не толкаться! Дедушка никого не обойдет вниманием!
Тен-Тен усмехнулась, ощутив неожиданную ностальгию. Санта по очереди сажал мальчиков и девочек к себе на колени, спрашивал, что же они хотят получить на Рождество, и доставал из своего мешка подарок в яркой упаковочной бумаге. Такахаши помнила, как сама когда-то давно, в глубоком детстве, сидела на руках у Санты и думала, а что бы ей попросить. Она вообще очень любила Рождество, ведь это был просто потрясающий праздник. До тех пор, пока ее родители не начали пить.
Они с Саске ведь не просто так сбежали пять лет назад. Не просто так оказались на улице ни с чем.
Родители Тен-Тен после того, как их небольшой ресторанчик разорился, окончательно пали духом. Пристрастились к спиртному и редко выходили из запоя; когда же это случалось, они зачастую били свою дочь. Потому-то она и решила уйти.
У Саске тоже были большие проблемы, но несколько иного рода. Его родители алкоголиками не были. Однако давление отца-бизнесмена, что принуждал его оставить мечту стать доктором в пользу их семейного дела, мучило Саске. Фугаку его постоянно критиковал и вечно ставил в пример идеального старшего брата, к тому же он считал Тен-Тен плохой партией для своего сына и запрещал ему общаться с ней. Это и стало последней каплей.
Никто из них не устраивал бурных скандалов перед уходом и не оставлял записок. Они просто начали новую жизнь - и негласно решили забыть обо всем, что было раньше. Все старое осталось в прошлом. Словно и не было его вовсе.
- Эй, девочка!
Тен встрепенулась.
- Вы мне?
- Кому же еще? - Санта-Клаус улыбнулся, и при этом усы его забавно приподнялись. - Иди-ка к дедушке, не бойся!
"Он, наверное, принял меня за подростка..." - Такахаши хотела сперва объясниться, но потом вдруг сложившаяся ситуация ее развеселила. И девушка решила ею воспользоваться. "Тен, да ты неплохо выглядишь, раз тебя спутали с девочкой. Вспомним-ка детство!"
Она поднялась по ступенькам на сцену и опустилась на колени к Санте. Руки у него были мягкие, теплые и крепкие; нос защекотал аромат Mousse Rasage - пены для бритья. Тен-Тен узнала его сразу, поскольку таким же гелем пользовался и Саске по утрам.
Воспоминание о НЕМ больно кольнуло сердце.
- Чего ты хочешь, дитя? - спросил Санта.
- Я? - она задумалась. - Знаешь... - Тен- Тен вдруг запнулась. - Дедушка, я хочу, чтобы любовь вернулась. Чтобы ОН вернулся. Можно?
- Твое желание уже исполнено, девочка, - голос до боли знакомый. Тен-Тен почувствовала, как горячее дыхание обожгло ей шею. - Я дарю тебе его. Сам подарочек, к слову сказать, тоже до безумия рад вернуться к своей королеве.
Тен-Тен не разрыдалась только потому, что все слезы уже выплакала за этот день. Она почувствовала просто... небывалое облегчение и безудержную радость. Дрожащими пальцами сорвала накладные усы и заглянула в смеющиеся ониксово-черные глаза любимого.
- Саске-кун... Ты теперь, значит, в Санта-Клаусы записался? - выдохнула она.
- Можно и так сказать. Постой, на этом подарки еще не закончились. Вообще-то следовало бы подождать до завтра, но... У нас ведь все не так, как у других, верно?
Он потянулся к мешку и вытащил оттуда прямоугольную коробочку бордового цвета. Тен-Тен нерешительно приняла ее и осторожно, словно опасаясь, приподняла крышку. Саске увидел, как глаза девушки потрясенно расширились.
- Где ты... как...
- Случайно увидел в местной антикварной лавке и вспомнил, как ты любовалась им пять лет назад. Забавно, да? Кабы не он, я, дурак, и не понял бы, как сильно тебя люблю.
Он снял варежки, выудил из коробочки кулон и осторожно повесил ей на шею, щелкнув замком. В свете елочных огней блеснула серебряная гравировка на медальоне - "Magna res est amor"
- Великое наше дело, да, Тен-Тен? - прошептал Саске ей на ухо.
- Нет ничего более великого! - она рассмеялась, как и прежде, своим звонким смехом, и, обхватив брюнета за шею, поцеловала. Поцеловала отчаянно, стремясь доказать, сколь сильны ее чувства. И не было более ничего и никого - все и все растворились на заднем плане. Только теплые объятия и два синхронно бьющихся сердца.

А вы как считаете, великое дело - любовь?

_________________________________________________________________________________

*Northeastern University - один из лучших гуманитарных университетов Бостона, преподает психологию на бакалаврском уровне.

**Magna res est amor (лат) - "Великое дело - любовь".