Месяц из жизни наркомана. Глава 8

20 ноября.

Рано утром, в часов восемь, нас обоих разбудил яростный визг соседской дрели, раздирающей стену где-то в районе моей ванны. Сакура недовольно морщила нос, но вставать не спешила и, спрятавшись под одеяло, попыталась отгородиться от этого противного звука. Но это у неё, естественно, не вышло, поэтому через пять минут сопротивления одеяло было откинуто в сторону, а моя прекрасная партнерша, соскочив с кровати и громко топая босыми ногами по полу, направилась в туалет.

Я же остался лежать в постели – подниматься категорически не хотелось, но и спать почему-то тоже. Пару раз перекатившись с одного бока на другой, я потянулся, широко зевнул и снова уткнулся носом в подушку, стараясь отодвинуть противную соседскую какофонию на второй план.

Даже не знаю, с чего это ему приспичило начать ремонт таким прекрасным ноябрьским утром. Может, настроение плохое было, и он решил его сразу всему дому испортить? Честно, не имею ни малейшего понятия. Он никогда не отличался противным характером, вполне себе хороший добротный мужик.

– Ну и когда же ты вставать собираешься? – угрюмо поинтересовалась Сакура, забираясь обратно под одеяло.

Её руки были холодными и пахли моим мылом, что стояло на раковине.

– Не знаю, – пожал плечами я, обнимая её за талию.

Не помню,чтобы она когда-нибудь увлекалась диетами. Сакура всегда стабильно держала свой вес, благодаря тому, что размеренно ела. Она была врачом, ладно, будущим врачом, и естественно знала, что недоедать плохо, ровно как и переедать. Обнимать её было одно удовольствие – и костей не ощущаешь, но и складок никак нет.

А сейчас, честно, мне аж не по себе стало.

– Хочешь есть? – интересуюсь я как бы невзначай, на что получаю отрицательный ответ.

– Давай лучше поспим.

И мы снова ложимся спать, точнее пытаемся. Она ворочается подо мной, трёт глаза, которые с каждым разом становятся всё краснее и краснее, и что-то шепчет себе под нос. То, что я совершенно не могу разобрать, как будто специально.

Нервы не выдерживают на десятую минуту. Подминая её по себя, я нависаю над ней, опираясь руками о постель, чтобы не раздавить её. Сакура еле слышно стонет, когда я впиваюсь в её тонкую кожу на шее; глаза её блестят – она возбуждена не меньше меня, ведь для того, чтобы её завести, мне хватает всего пару примитивных ласк.

Мы очень хорошо знали тела друг друга. Наши с ней отношения продолжались уже более двух лет, и за это время с нами произолшло столько всего. Взять, к примеру, нашу первую ночь. Я до сих пор в мельчайших подробностях помню её – она была полна неловкости, но тем не менее была очень важна для меня, и для Сакуры, наверное, тоже. Тогда я долго не мог войти в неё, мне казалось, что ещё немного и она расплачется, однако Сакура лишь прижалась ко мне ещё сильнее, когда я попытался отстраниться. Нам тогда было по семнадцать лет.

Во второй раз я был более уверен в себе, мы занялись этим в моей машине, на заднем сиденье. Стоял прохладный вечер, Сакура прижималась ко мне, и я просто не смог сдержаться, честно. Признаюсь, рядом с Сакурой я очень быстро возбуждался, и, знаете, ей это нравилось. Иногда она тихо смеялась надо мной, но мне не было обидно – то, что она меня так сильно возбуждала, было естественно. Всё-таки это была моя любимая женщина.

Я любил прижимать её к себе, целовать в макушку и спокойной засыпать рядом. От неё всегда пахло мандаринами. Вы любите мандарины? Я люблю томат, но мандарины мне тоже нравятся. Так вот, от неё всегда ими пахло. Такой приятный, сладкий запах, который хочется вдахть и вдыхать, нюхать и нюхать. Сакура всегда недоумевала, почему мне нравится этот запах.

– Ведь Ино тоже пользуется этим шампунем, почему ты не нюхаешь её волосы? – лукаво спрашивала она.

Тогда я, смеясь, предлагал ей обнюхать Кибу,ведь мы оба пользовались одинаковым гелем для душа. Эти школьные дурачества прочто засели у меня в памяти. Мне казалось, будто в моей голове помещалось что-то похожее на дневник, в котором каждому дню, проведенному с Сакурой, соответствовала отдельная страница. На ум сразу приходила сопливая мелодрама по книге Николаса Спаркса "Дневник памяти". Если бы Сакура потеряла память, что бы я сделал? Молча наблюдал бы за ней? Тоже написал бы дневник или книгу, чтобы помочь ей вернуться назад?

Бред.

– Саске, ты чего? – тихо спросила Сакура, касаясь моего плеча.

Я замер. Понимаю, что сижу в этой глупой позе с натянутыми до колен джинсами, вот уже минут пять. Ого, неужели я так сильно задумался?

– М, да так... – отмахиваюсь от вопроса и продолжаю стремительно одеваться. – Что у нас там на завтрак?

– Омлет.

– Пойду умоюсь.

– Иди.

И не скажешь даже, что минут десять назад мы занимались самым страстным сексом в моей жизни. Хотя нет, самый страстный секс у нас был вчера, после моего признания. Тогда мы буквально залетели ко мне в квартиру и занялись этим, не доходя до прямо в коридоре, на полу. Сакура была тогда такой эротичной, что мне одного раза не хватило, и мы продолжили сначала в комнате, на диване, а потом и за ужином, на столе.

Блять, мне нужно поменьше думать об этом, стояка мне только сейчас не хватало. Чтобы отвлечься, я достал зубную щётку, выдавил на неё немного зубной пасты и быстренько почистил зубы. Немного постоял, раздумывая над тем, побриться мне или нет, затем плюнул и просто сполоснул лицо.

– Саске, тебе чай или кофе? – донёсся бодрый голос Сакуры, когда я вытирал лицо.

Внезапно я застыл с полотенцем в руках и против собственной воли улыбнулся. Настроение поднялось само собой, просто потому, что она была рядом. Кидаю полотенце в стирку и несусь на всех порах в кухню, где тут же прижимаю удивленную Сакуру к себе.

– Что такое?!

– Мне кофе, – шепчу я ей на ухо и снова улыбаюсь.

Так непривычно чувствовать себя счастливым.

***

Оставшийся день мы проводим порознь. Сакура убирает дом, я мою посуду. После она садится за ноутбку, копается в нём и что-то быстро-быстро записывает к себе в тетрадь. Я же, развалившись на диване, лениво бегаю по каналам, иногда останавливаясь на каком-нибудь интересном фильме или передаче.

Тихо. Мирно. Прям семейная идиллия.

Ближе к трём часам я задумываюсь. Нужно принять дозу, но привычной ломки почему-то нет. Рука не болела, тянующейся боли не наблюдалось. Да и вообще, спокоен я чего-то был, даже слишком. Подхожу к зеркалу, разглядываю лицо, особенное внимание уделяя глазам – всё нормально. Давление и пульс вроде бы тоже в норме.

Так что же происходит?

– Саске, ты не заболел? – обеспокоенно интересуется Сакура.

– Нет.

Она хмурит брови, но ничего не говорит. Лишь продолжает заниматься своей писаниной, а я возвращаюсь к телику. Смотрю его минут двадцать, а потом вдруг отрубаюсь.

Дозу я сегодня так и не принял. Охуенно, блять!

21 ноября.

Сосед угомонился. Видел его с женой, счастливые садились в салон его иномарки.

Заебенно! Он, видимо, ремонт по настроению делает. А что будет, если они разведутся? К хуям дом сносить будет от печали и разбитого сердца?

Ну, ладно, хоть сегодня я выспался. Проснулся ближе к двеннадцати. Сакура уже давно встала, дом был чистый, а на столе красовалась большая тарелка с гренками. От этого ароматного запаха у меня ещё в ванной живот забурчал, и я, как мог, быстро справился с водными процедурами.

– Да не торопись ты, не торопись, – рассмеялась Сакура, поставив передо мной тарелку, полную ароматного борща. – И слюну вытри, стол зальёшь.

Я пропустил её издёвки мимо ушей, уж слишком сильно был голоден. Ел на удивление быстро и прикончил тарелку за минут семь-восемь. Сакура же молча улыбалась, сцепив руки в замок и наблюдая за тем, как я поглощаю одну гренку за другой.

– Я же говорила, ешь вчера вечером, ешь!

– Вчера вечером я не хотел.

Сакура прыснула, но отвечать ничего не стала, только налила мне чаю, а затем ушла, снова засев за ноутбук. Она явно там что-то готовила, не план ли по захвату мира?

22 ноября.

Я траванулся. Съел завалявшийся в холодильнике йогурт, пока Сакуры не было дома, и в итоге к обеду у меня разболелся живот. Блевал я не хило, как назло у моей Богини были пары, которые она прошедшие пару дней просто-напросто пропускала, и я не мог ей позвонить. На связь она вышла только к часам четырём, к тому времени я уже додумался поставить тазик возле кровати – сил ковылять к туалету просто не было. Мой желудок не давал мне нормально поесть, отторгая любой чужеродный предмет, попадающий в него. Меня мутило, а когда я пытался встать, голова тут же начинала кружиться, а мир стремительно переворачиваться.

– Что такое? – в панике воскликнула Сакура на мой жалобный хрип.

По звукам, доносившимся из телефона, я понял, что она побежала. Мои уши чуть не оглохли от яростного клаксона, водитель, видимо высунувшись из окна, громко заматерился, а Сакура, бьюсь об заклад, даже и ухом не повела.

– Что ты ел?! – на ходу продолжила допрос она.

– Йогурт...

– И всё?! – Сакура уже не просто кричала, она орала мне в трубку, да так, что перебивала шум машин. – А как же макароны? Я оставила тебе на столе макароны!

– Я их выблевал.

– Ксо-о-о-о! – протянула моя Богиня. – Лежи на месте, я уже бегу...

Она крикунула что-то ещё, но я не услышал. Меня скрутило, телефон выскользнул из моих потных ладоней, и я, спотыкаясь, бросился к туалету, забыв, что у меня есть спасительный тазик.

Еле добежав, я буквально рухнул перед унитазом, который за целый день стал мне чуть ли не самым родным на планете. Процесс длился не особо долго. Хорошенько проблевавшись, я на негнущихся ногах поднялся и попатался умыться. Вода отдавала хлоркой. Я чуть снова не блеванул, поэтому воспользовался мылом, дабы перебить этот противный запах. Глянул в зеркало – отшатнулся. Выглядел я крайне плачевно, весь красный и опухший. А ещё меня ужасно трясло, как при лихорадке.
Особенно тряслись руки. Я не сразу понял, что это, но, когда до меня дошло, моё сердце рухнуло в пятки.

Два дня. Прошло два гребаных дня, и это чувство снова вернулось назад.

Стало жарко. Комната вдруг показалась мне жутко маленькой и тесной, я осел на пол, прижавшись спиной к прохладной стене. Это нисколько меня не успокоило. Паника начинала давить с утроенной силой. Словно в трансе, я подполз к тумбочке под ванной, дрожащими руками нашарил в одной из выдвигашек металлическую коробочку и достал её.

Долго не мог открыть противную крышку. Тело моё покрылось испариной, я уже начал психовать, как вдруг раздался грохот, и в квартиру, шумно дыша, вбежала Сакура.