Месяц из жизни наркомана. Глава 9.

23 ноября.

Она застыла в дверях, переводя дыхание. Выглядела Харуно поистине паршиво, вся красная и растрёпанная, но даже так, честно, она была красивой и притягательной. Сначала она посмотрела на меня, видимо убеждаясь в том, что со мной всё в порядке, затем на коробку в моих руках, а потом снова на меня.

– Опоздала... – донесся до меня её порывистый шепот. – Чёрт, опоздала! – чуть не плача повторила она и вдруг медленно осела на пол.

Руки её потянулись к голове, словно в лихорадке Сакура затряслась от беззвучного рыдания, а потом всё же заплакала.

– Чёрт, ну почему... почему... – сквозь всхлипывания шептала она. – Всё ведь шло по плану, ну почему...

– Сакура... – начал было я, но вдруг осёкся.

План? Опоздала?

– Что за херня? – вырвалось у меня.

Следующие минуты две мой мозг яростно напрягался, переваривая полученные крупицы информации. А потом меня словно молнией ударило – настолько сильно всё было очевидно.

– Что за план? – прошипел я, до хруста сжав коробочку в руках. – Отвечай!

Как и ожидалось, она не ответила.

– Я, блядь, сказал, – не выдержав, ринулся я к ней. – Говори! – наркота полетела на пол, а я, схватив Сакуру за хрупкие плечи, грубо встряхнул её.

– Я… я… – пролепетала она, но сильные рыдания заглушили её жалкие попытки перебороть себя.

Я повторил свой вопрос снова, в третий раз, и когда она на него не ответила, размахнулся и залепил звонкую пощечину. Её голова мотнулась в сторону, словно у тряпичной куклы, а сама девушка обмякла в моих руках. Встряхивать её было бесполезно. Рыдания не позволяли ей что-либо мне сказать, но почему-то я не мог остановить себя. Не мог перебороть ярость, что клокотала внутри меня.

– Тварь! – прошипел я, наматывая её волосы на кулак. – Сука, думала, можешь меня обмануть?! А вот хуй тебе! – и снова пощечина, на этот раз в другую щеку, левую.

Харуно громко взвыла и попыталась избавиться от моей хватки, но это у неё, естественно, не получилось. Третий мой удар попал в живот, отчего Сакура сложилась пополам и закашляла. Мне хотелось убить её, просто взять и задушить прямо здесь, на этом самом месте. Мои руки потянулись к её горлу, и сквозь пелену гнева я услышал противный хрип.

Правда, задушить её я так и не смог. Меня резко отпустило, злость постепенно стала улетучиваться. Я выпустил горло Сакуры и швырнул девушку на пол, да так, что она вскрикнула.

– Убирайся!

Она повиновалась. Моментально вскочила, но, пройдя пару шагов до двери, упала.

– Я сказал – убирайся!

Вторая попытка была более удачной. Хлопнув дверью, Харуно выбежала из моей квартиры и побежала вниз. Я слышал её шаги, затем громкий хлопок входной дверью подъезда и наконец, блаженная тишина.

Я поднялся. Меня терзали странные противоречивые чувства. С одной стороны хотелось бросить за Сакурой и извиниться, с другой – остаться дома и просто злорадствовать, вынашивая план мести. Я выбрал второе.
Пройдя на кухню, я набрал себе стакан воды. За окном шумел ветер, видимо, надвигался дождь или, может быть, сильный ливень. Но почему-то к простым и привычным и звукам природы добавился так же странный гомон и вой сирены. Неужели авария?
Сжав стакан в руке, я напрягся и медленно подошел к окну. Всего пару минут назад Сакура выбежала из подъезда, а теперь там воет медицинская сирена. Странное совпадение, не так ли?
Я осторожно выглянул в окно, моля Бога, чтобы мои опасения не оправдались. Однако всё было напрасно. Стакан полетел на пол, а следом за ним на холодную поверхность упал и я.

24 ноября.

Пустота.

Мир в одно мгновение стал пустым для меня. Я в тысячный раз за сегодняшнее утро оглядел квартиру, пытаясь зацепиться взглядом хоть за что-нибудь, но нет, пусто. Всё серое, блеклое, потухшее. Даже эта цветастая подушка на диване, что раньше всегда мне нравилась, сейчас не вызывала у меня ровным счётом ничего, кроме равнодушия.

Пустота.

Вода из-под крана не имеет своего привычного и немного специфического вкуса. Сколько я уже выпил? Литра два? Три? Не знаю. В таких ситуациях обычно положено пить спиртное, но я не могу найти в себе силы, чтобы встать и пойти напиться в каком-нибудь баре. Да и смысла в этом, если честно, не было. Какая разница, пьяным ли я встречу известие о смерти Сакуры, или трезвым.

Вот именно. Разницы нет никакой. Поэтому вместо того, чтобы идти заливать своё горе алкоголем, я остаюсь дома. Привычно плюхаюсь на диван, включаю телек, но спустя пару минут бесполезного щелканья каналами выключаю его, ибо не могу понять, что происходит на экране.

Меня накрывает странное, доселе неизвестное мне чувство. Одиночество? И правду говорят, что человек одинок не снаружи, а внутри. Пускай вокруг меня сейчас находились бы все мои друзья, без Сакуры я бы всё равно чувствовал себя паршиво. Одиноко. Брошено.

На глазах почему-то навернулись слёзы. Такие непрошенные и гадкие. Я плакал впервые. Сколько себя помню, никогда не позволял себе опускаться до этого, но сейчас почему-то не сдержался. Перед глазами, словно титры бежала моя прошедшая жизнь. Младшая школа, средняя, за ней старшая. Встреча с Сакурой. Первый поцелуй. Неловкие попытки залезть ей под майку, а затем и под юбку. В тот момент я чувствовал себя ребёнком, коим, впрочем, и являлся. Мне хотелось попробовать всё. Понять всё. Увидеть и пощупать.

Первый секс у нас был дома у Сакуры, пока её родители были на даче. После мы перепробовали буквально всё: от кабинки туалета до заднего сиденья моей машины. Мы были идеальными партнёрами и оставались бы ими, если бы не мои увлечения «прекрасной» жизнью.

В первый раз мы расстались, когда я ударил её в клубе. Это вышло случайно, признаюсь честно – я был сильно пьян, однако даже это меня никак не оправдывало, и я не обижался на то, что Сакура раз за разом отвергала мои извинения.

После мы ругались ещё два раза, а потом наступила затяжная пауза в наших с ней отношениях. Любых. Сакура много пропадала на подготовительных курсах; я же забил хер на учёбу и много-много тусил. Меня не волновало моё положение в школе. Если бы я захотел, меня бы тут же взяли в любой университет города, но мне просто-напросто не хотелось учиться. Совсем.

Пауза продолжалась до самого выпускного. Сакура отлично сдала экзамены, поднялась в классе на первое место в рейтинге и смогла поступить в медицинский университет К*. Мы помирились. Снова стали проводить много времени вместе. Но это длилось недолго. Летом на одной из вечеринок я попробовал свою первую в жизни дозу, и с тех пор моя жизнь полетела под откос.

Если честно, сначала я винил того идиота, который меня пригласил на вечеринку. Мне казалось, что всё это произошло из-за него, но, покопавшись в себе, я признался, что винить стоит только себя. Если бы не моя глупость, если бы не моя наивность и жажда жить так, как живёт сейчас современная молодежь, Сакура была бы сейчас со мной.

Мы бы жили вместе где-нибудь в Токио. Я бы взялся за ум и всё же начал учиться. У нас бы получилась прекрасная семья.

Плохо то, что всё это теперь и правда останется просто «бы». Мы никогда больше не сможем пожениться и иметь детей. Я больше никогда не смогу прикоснуться к ней и поцеловать её мягкую щеку. Моим миром была она. Всё держалось на ней и теперь, когда её не стало, я ощущал, как медленно разрушаюсь изнутри.

Это было моё наказание. Я был достоин его, и смерть в этом случае была бы слишком легким выходом.

25 ноября.

Всё та же пустота. Я был отвратителен самому себе, меня тошнило и выворачивало наизнанку. Я отвергал любую реакцию своего тела, будь то голод или жажда. Я игнорировал даже ломку, просто забил и лежал, не двигаясь, смотря мертвыми глазами в потолок.

Отрубившись к вечеру, я видел сон, в котором она была жива. Мне не хотелось просыпаться.

26 ноября.

Пришло приглашение на похороны.

Его принесла Хината, она же помогла мне встать и накормила меня. Я не говорил ей про наркоту и про то, что не принимал дозу уже второй день. Мы вообще оба старательно избегали данной темы.

Так же, помимо письма, сестра принесла мне чёрный костюм и новые туфли. Сказала, что пойдёт со мной на траур. На это заявление я никак не отреагировал.

27 ноября.

Заставил себя встать, принять ванну и снова поесть. В квартире становилось очень душно, пришлось даже открыть окна.
Cквозняк пронизывал меня насквозь, но холода я почему-то не побоялся. Он заставлял меня чувствовать хоть что-то, поэтому я даже был ему рад.

28 ноября.

Стою перед зеркалом, разглядывая себя в костюме. Не бритый, заросший. Хината злая на меня. Ну и чёрт с ней, какая разница вообще?

29 ноября.

Это была самая изощренная пытка, приготовленная мною для себя самого. Заплаканная Мебуки и постаревший на пару десятков лет Кизуки. Смотреть им в глаза и ощущать вину – вот что и было для меня настоящей пыткой. Мы не говорили, даже не здоровались. Мебуки сразу бросилась ко мне на шею, долго плакала и что-то лепетала. А я стоял и не мог выдавить ни слова – мне просто не хватало духу.

Когда гроб опускали в землю, мне хотелось броситься следом за ним. Шёл противный моросящий дождик, родственники Сакуры плакали. Плакала и Хината, стоящая рядом со мной, и лишь я, закусив губу, сдерживал себя от того, чтобы зарыдать.

Когда всё закончилось, мини-процессия направилась к выходу из кладбища – остался только я и родители Сакуры. Дождь перешел в ливень, но мы не обращали на него внимания. Лишь в этот момент я дал волю слезам. Упав на колени перед надгробием, я зарыдал. И словно почувствовав мою скорбь, небо отозвалось грозным раскатом грома.

30 ноября.

Я собрался выезжать из квартиры КибЫ. За ночь собрал все вещи и сложил их в коридоре – отец обещал заехать за мной утром и забрать меня.

Мы помирились. Он так же присутствовал на кладбище, однако сначала я его не заметил. Он отвозил меня домой после, речь зашла о наркоте, и я вдруг выпалил, что хочу лечиться. Этого хотела Сакура. Я знал, что уже слишком поздно что-либо менять, но почему-то вдруг захотел. Резко захотел это сделать, хотя бы ради Сакуры.

Отец отреагировал моментально. Вытащил телефон и, набрав чей-то номер, заказал мне место в больнице. Лечение начиналось послезавтра.

Теперь я ждал с нетерпением этого дня. Принял таблетки, которые нашёл в тумбочке – наверное, именно их Сакура мне и подмешивала. После этого ломка притупилась.

Лежа сейчас на диване, я вдруг понял, что что-то упускаю. Пять утра. Прошло меньше двадцати часов с тех пор, как гроб с Сакурой опустили в землю. Внутри меня зияла пустота. Я никогда не смогу её закрыть, я знаю. Может быть, только когда умру.

Раздался дверной звонок. Его трель звонко рассекла мертвую тишину квартиры, и я подскочил на месте. Ещё один нетерпеливый звонок. Мне вдруг показалось, что если я сейчас открою дверь, то увижу там Сакуру. По телу пробежали мурашки. Я подскочил к двери и, широко ее распахнув, крикнул:

– Сакура… – но моя улыбку тут же погасла.

На пороге стоял незнакомый мне блондин. Он был одет в черный плащ, который явно был ему не по размеру. Парень был пьян, о чём свидетельствовали его бегающие зрачки и чуть шатающаяся стойка.

– Кто вы? – спросил я.

Но незнакомец мне не ответил. Вместо этого он скривился и вдруг достал из кармана пистолет.

– Это тебе за Сакуру, придурок! – выпалил он и резко выстрелил.

Честно, было не больно. Он попал прямо туда, где зияла моя пустота. Туда, где когда-то до смерти Сакуры, жила моя душа. Настоящая человеческая душа.

Это было расплатой. Расплатой за мой грех. Я понял это, лежа в луже собственной крови и умирая. Мне было не страшно покидать этот мир. Сакуры в нём ведь всё равно больше не было.