Миллиарды эмоций

- Господин Узумаки…
Наруто встревожено вглядывается в бледное, лишённое всяких эмоций лицо врача и ещё с секунду продолжает надеяться, что всё не так плохо.
- …вынужден вас огорчить… - Тот всеми силами пытается изобразить сочувствие, но выходит из рук вон плохо. Наверняка у Акаши Сая, а именно так значится на его бэйдже, за день случалось по крайней мере не меньше полусотни подобных случаев. Что ж удивительного было в том, что равнодушие уже давно завоевало всё его нутро?
- Это… снова выкидыш, да? – глухо и с надломом спрашивает Узумаки, на интуитивном уровне осознавая, что ответ будет стопроцентно положительным, и ему вновь предстоит вынести слёзы любимой женщины.
«Гадство!»
- К сожалению, да, терапия пока не помогает, но очень советую вам с супругой не унывать и верить в лучшее. В любом случае существуют альтернативные варианты.
- Да, я знаю… - Наруто кивает, искривляя губы в ухмылке безысходности, а затем отводит свой взгляд в сторону. Глаза ничего не видят от навернувшейся влаги, но тот крепится – не хочет расплакаться перед малознакомым мужчиной, пусть и облаченным в белый халат.

Они познакомились на чемпионате по Pole Dance семь лет назад: она была участницей соревнований, а он значился барабанщиком почти неизвестной в те времена группы «Коноха», выступавшей на церемонии закрытия.
Пожалуй, самое значимое выступление для неопытного тогда ударника, вне всяких сомнений изменившее всю его жизнь. К счастью или к горю – непонятно, но изменившее…
Незнакомка, которую представили как Харуно Сакура, призового места в тот день не завоевала, зато безоговорочно и быстро завоевала сердце «светленького из Конохи», как частенько его называли малочисленные фанаты бэнда. Впрочем, его это совсем не обижало: состязаться в своём тщеславии с Саске, фронтменом их проекта и имя которого хотя бы знали, Наруто никак не собирался – и так было понятно, что проиграл бы. Но его это не волновало даже «до» встречи с пронзительно зелёными глазами девушки, что творила на пилоне невообразимые вещи, а уж «после» он и вовсе на какое-то мгновение позабыл своё собственное имя, не говоря уже о каком-то Учихе Саске.
Она была великолепна: грациозна, пластична, сильна…
И этот причудливый цвет волос. Пронзительно розовый, что против воли привлекал к себе внимание. Да так привлекал, так манил, что молодой человек, судорожно сжимавший барабанные палочки в своих ладонях, не смел и шевельнуться, боясь спугнуть такое странное, неизведанное ранее ощущение…

Наруто едет осторожно и сосредоточенно, всеми возможными способами пытаясь не повернуть голову в сторону жены, которая молчаливо и неподвижно сидит рядом на пассажирском сидении. Смотреть на неё он боится. Боится, что не сможет сдержаться и покажет ей свою усталость, измождённость, свою дурацкую, вырывающуюся наружу слабость. Но сил уже почти нет – это восьмой по счету раз.
Три выкидыша от естественной беременности и пять – от ЭКО.
Кажется, он на пределе. Впрочем, как и она.

Кто ж знал, что в плеере Сакуры было не меньше пяти композиций «Конохи», и три из них она точно знала наизусть. Кто ж знал, что с самого детства девушка грезила о барабанах, которые были под запретом её строгой матери, и потому считала барабанщиков чуть ли не святыми, а уж «светленького из Конохи», имя которого она, кстати, знала и произносила с благоговением, считала чуть ли не Богом. Кто ж знал-кто ж знал, да только Наруто точно не знал, облившись не одним литром пота перед тем, как решиться подойти к спортсменке, чтобы перекинуться парой ненавязчивых фраз с целью завязать знакомство.
Впрочем, фразами они перекидываться не стали. Вместо этого молодые люди предпочли стоять пару минут безмолвными истуканами и со слегка глуповатым выражением лица смотреть друг на друга, пока и так не стало всё предельно ясно. Это была любовь, и как бы вульгарно и мифически подобное ни звучало, но именно с первого взгляда.

Сакура ловко крутит тонкими пальцами барабанную палочку и, сидя на подоконнике, флегматично смотрит в окно. Так продолжается уже который день, и Наруто почти задыхается отчаянием, когда до неузнаваемости чужой голос супруги всё же разрезает это гнетущее безмолвие:
- На этот раз должно выйти. Видимо, доза гормона была подобрана неправильно. – Даже не смотрит на него, а оттого ещё больнее. Но мужчина терпит и стойко переносит убивающее равнодушие жены, прекрасно осознавая, какой сокрушительный ураган сейчас бушует у неё в душе. Ей многим хуже, чем ему.
- Мы опять будем пытаться? – тихо спрашивает Узумаки, не зная, как правильнее всего перевести разговор в нужнее русло. – Но ведь… ты истощена, измучена…
Непонимающий взгляд Сакуры тут же вынуждает его замолчать.
- О чём ты? – Отголоски ярости сквозят в мелодичном некогда тембре, и Наруто трудно этого не заметить, но, набравшись решимости, он продолжает:
- Сакура, три года. Мы пытаемся три грёбанных года. Я больше не могу видеть, как ты страдаешь. Давай подумаем об альтернативе…
- Что? – Палочка выпадает из вмиг ослабевшей ладони, а выразительные брови моментально сходятся на переносице. – Что значит – подумаем об альтернативе? Что, мать твою, это значит?! – Женщина срывается на крик, выплёскивая наружу все свои страдания и переживания. – Какая нахрен альтернатива?! Может, самой лучшей альтернативой будет наш развод, а?! Зачем тебе такая недоженщина, как я?!
- Прошу тебя, Сакура…
- Замолчи! Замолчи, чёртов ты ублюдок! – Она спрыгивает с подоконника и уносится прочь, безуспешно пытаясь удержать рыдания внутри, а он так и остается стоять посредине их спальни, понуро опустив голову и почти не дыша. Потому что дышать сейчас слишком больно.

Первое, о чём упросила мисс Харуно своего возлюбленного, так это научить её играть на барабанах. Всё же это было давней мечтой её детства, хотя Наруто особо не упрямился, лишь попросил взамен научить его управляться с шестом. Ему это казалось весьма интересным, да и перспектива размять своё деревянное тело выглядела очень даже неплохо. Впрочем, пилон ему так и не покорился, и всё обучение закончилось на первом же занятии, когда нога начинающего спортсмена, взметнувшись вверх за мгновение до происшествия, на немалой скорости встретилась с металлической конструкцией. Как итог - перелом среднего пальца левой ноги, приостановление тура «Конохи» по причине недееспособности барабанщика и последующие убытки от неустоек, чуть не доведшие до инфаркта продюсера группы.
Поэтому для Узумаки путь к пилону был заказан, а вот девушка наоборот научилась весьма неплохо работать палочками и выбивать довольно-таки чёткий ритм.

Из репетиционной всё ещё доносится оглушающая музыка женской безнадёги и разочарования. Слишком много басовых, чересчур сильные удары по крэшу. Наруто ощущает каждый удар по томам словно пощёчины, хлёсткие и сильные. Как раз такие, которые могла бы отвесить натренированная рука пилонистки.
А Сакура играет. Играет и, кажется, не собирается останавливаться даже в том случае, если разобьёт дорогую установку мужа вдребезги. Просто потому, что, остановившись, она вновь очнётся в жестокой и несправедливой реальности.

В тот вечер «Коноха» собрала самую большую арену столицы и дала поистине оглушающий концерт, что стало несомненным успехом в плане состоятельности группы. Но Наруто был далёк от мыслей о подобной славе. Он думал совершенно о другом…
О том, как вызовет Сакуру на сцену, о том, как встанет на одно колено, и о том, как с замиранием сердца спросит давно мучающий его вопрос: согласна ли?
Выглядело немного пафосно, но, впрочем, на горе всем влюблённым фанаткам Сакура оказалась согласной.

Крепкие мужские руки обнимают женщину за плечи и вынуждают остановить игру.
- Прости, - шепчет Наруто, прижимая спину жены к своей груди, и всем своим существом ощущает, как дрожит её тело. – Прости, я был не прав…
Сакура молчит пару мгновений и делает глубокой вдох, а затем откладывает деревянные палочки в сторону, прижимаясь к мужу сильнее.
- Ты прав… - спустя несколько секунд тихо произносит она, поднимая на Наруто взор. – Ты прав. Просто… Мне так трудно смириться с тем, что надо сдаться…
Целомудренный поцелуй в розоволосую макушку заставляет глаза женщины закатиться от внезапного чувства умиротворения, которое благосклонно позволяет продолжить:
- Ты никогда не сдавался, Наруто, а сейчас сдаёшься. И это означает лишь одно – действительно, пора бы уже и остановиться. Но это… больно, понимаешь?
- Понимаю, - хрипло отвечает мужчина, наклоняясь и начиная успокаивающе целовать её щёку. – Понимаю…
- Ладно, - едва заметно кивает Сакура, дотрагиваясь до скулы супруга холодными пальцами, - ладно, я согласна подумать об усыновлении…
- Правда? – Наруто и сам не знает, радоваться этому или же печалиться.
- Да, - выдыхает она, вставая на ноги. – Думаю, это выход…
Узумаки разворачивает жену к себе и пристально смотрит в любимые зелёные глаза.
- Уверена? – спрашивает, потому что и сам в подобном совсем ещё не уверен.
- Не знаю, но сейчас я не хочу об этом думать…
Её руки тянутся к нему, притягивают, а затем дрожащие губы дарят поцелуй: нежный и одновременно страстный, отчаянный, невольно вынуждающий потеряться в реальности.

***

- Только негромко. И недолго. Один куплет, не больше, - строго говорит господин Акаши, что теперь является для Наруто просто Саем, ибо сдружились и даже очень. Ещё бы, пережить столь тяжёлые времена вместе и не сдружиться – было бы нонсенсом.
- Да-да, клянусь, тихо и быстро. – Наруто улыбается во все свои тридцать два зуба и почти уже не помнит кошмарные восемь месяцев безумной гонки под названием «жена на сохранении». – Готов? – Он поворачивается к Саске, что стоит рядом, сжимая в руках переносной синтезатор, и выглядит немного уставшим от томительно долгого ожидания.
- А то. – Тишину госпиталя нарушает незамысловатый аккорд, а на лице Учихи появляется сдержанная радость от того, что вскоре можно будет отсюда смыться.
- Ну тогда пошли…
Узумаки нерешительно дотрагивается до дверной ручки, три секунды собираясь с мыслями, а затем контрастно уверенно входит в палату…

You look so beautiful today.
When you're sitting there it's hard for me to look away…

Сакура вздрагивает, не сразу соображая, что происходит и откуда доносится музыка, а затем замирает, понимая, что это, собственно, супруг так мило напрягает глотку в попытке воспроизвести её любимую песню Simple Plan.
Саске стоит чуть поодаль, старательно нажимая на чёрно-белые клавиши, и настолько сосредоточен, что женщина невольно давится смешком, в то время как Наруто продолжает:

So i try to find the words that i could say,
I know distance doesn't matter.
But you feel so far away
And I can't lie
Every time I leave.

Узумаки подходит ближе, безотрывно глядя на жену и пытаясь выразить посредством песни всю свою любовь, в ответ же на глазах новоиспеченной матери наворачиваются слёзы безграничного счастья. Счастья, радости и благодарности, что немилосердно клокочут в груди беспокойно трепещущим сердцем.

My heart turns gray,
And I want to come back home.
To see your face
And I
Cause I just cant take it…

- Спасибо, - улыбается она, когда супруг подходит вплотную и наклоняется, чтобы поцеловать.
- Надеюсь, не сфальшивил, - шепчет Наруто, присаживаясь рядом с женой на кровать и впервые лицезрея своё маленькое сокровище.
- Нет, всё отлично, - убеждает мужа Сакура, переводя взгляд на второго гостя. – Отлично играешь на синтезаторе, спасибо за аккомпанемент.
- Да не за что, но я старался. Как назовёте-то? – Саске не решается подойти ближе, да и вообще всё чаще поглядывает на дверь.
Сакура улыбается шире, ещё крепче прижимая новорождённого младенца к себе, будто боясь, что дочь могут отобрать, а потом нежно целует ребёнка в маленький лобик.
- Пусть имя выберет Наруто. Это его заслуга. – Она вновь переводит внимание на мужа. – Ведь он не сдался даже тогда, когда сдалась я…
Узумаки едва ли что-то слышит, пристально рассматривая спящую дочь, но последняя фраза Сакуры врезается в сознание оглушительным счастьем.
Ни слава, ни деньги не давали и сотой доли тех ощущений, что он испытывает сейчас.
Он довольно ухмыляется и говорит, будто оправдываясь:
- Просто я вдруг подумал, что можно попытаться ещё раз. Ведь иногда своей цели можно добиться долгим и терпеливым способом.