Минато и Кушина. День первый. Встреча.

Он стоит, все так же холодно смотря на неё, уже не в силах думать и переживать - он просто ждет. Вы верно спросите - чего? Но ответа на этот вопрос вы не получите, так как он сам не знает чего... чего он ждет!
Руки потянулись за окровавленным кунаем, тем самым, с его инициалами. Но хозяин приказывает им перестать, и, покорно его слушая, они отступают. Ветер сдувает с лица остатки пепла, того самого, которым только что был наполнен он сам. Пепел ли это в его воображении, или это пепел его врагов, он не знает, и не хочет знать. Его обыденная улыбка на лице давно затерлась в темной гуще этой войны, хотя какие-то черты недавнего весельчака Минато еще можно было разглядеть в том шиноби, что стоял перед ней.
Она стоит, и её обездвиженность пугает. С самого детства эту юную куноичи никто, включая родителей, не мог заставить спокойно устоять на одном месте. Но вот она, здесь и сейчас, и она стоит. Её алые волосы, переплетаются в ветре, и создают иллюзию живого огня, - её огня. Огня, который пылает, сжигая все на своем пути, который, казалось, никто не может остановить. Но вот она здесь и сейчас, и её огонь остановлен, - им остановлен.
Ветер набирает силу. Он дует снова и снова, как будто требуя разрешения их схватки. Но они стоят. Непоколебимые в своем порыве убить друг друга, они не могут отступиться. Ведь они получили приказ. И они выполняли его, карая противника, одного за другим, снова и снова. Но лишь до тех пор, пока не остались одни. Они тянули этот момент, тянули, как могли, но вот он пришел, и два противника, - решительные и бесстрашные, - замерли, показывая этим свою беспомощность.
Приказы. Шиноби обязаны выполнять их. Но, в данном случае, какая-то иная, неведомая сила остановила этих двоих. И в этот миг, они стали словно узниками друг для друга. Каждый увидел в другом себя, и не смог выполнить приказ. Приказ убить всех, до единого. Безжалостный приказ, как и сама сущность войны.
Участь того, кто на данную секунду стал для него важнее, чем все вместе взятое, включая и его собственную жизнь, - вот то, что сейчас в голове отважного Минато и яростной Кушины.
Его ярко-желтые волосы беспощадно растрепались. В них виднелась и земля, и смола, и черная гарь. И того пылкого света, которым наградила их природа, уже не было видно. Из раны продолжала сочиться кровь. Множество мертвых шиноби вокруг. Тех, с которыми еще утром, - она шутила и забавлялась. Тех, с которыми еще вчера он обдумывал план действий на годы вперед. Тех, кого уже нет. Здесь и сейчас все было предельно серьезно.
Кушина сделала легкое движение к нему на встречу. Его сердце совершило рывок, словно восставая из мертвых, оно начало биться с новой силой. Они вновь замерли. Казалось, они говорят друг с другом и все никак не могут наговориться. Но вокруг стояла полнейшая тишина. Девушка смотрела на него, а он - на неё. Кто-то мог подумать, что они под гипнозом. Но это не так. В глазах переливались краски. Нет, не краски лиц, а краски событий, тех, что им предстояло пережить. Пережить вместе.
Неотвратимость их решения уже не вызывала никаких сомнений. Они должны были сдать друг другу ключи от своих тюремных камер. Кушина это знала. Минато это знал. Солнце, в очередной раз, ушло за тучи. Ветер почуял свою власть и окинул их новой волной. Волной холода, - того, что напоминал о недавней битве. Того, что не стеснялся бить в самое слабое место, и никогда не извинялся за причиняемую боль.
Шиноби сбросил свой пояс с вооружением. Она закрыла глаза. Нет, Кушина не ожидала от него удара, или чего-то подобного, теперь ей стало все предельно ясно. Картинка сформировалась, и недопонимание окончательно ушло.
«Он тот самый…» - подумала она. – «Тот самый, кто был рожден под седьмой звездой Асамахи, и в чьей крови течет часть древнего пророчества.»
Невинная слеза покатилась по её нежной щеке, и, соединяясь с каплями засохшей крови, обрела багровый оттенок. Неожиданная боль в ноге заставила её сдвинуться с места и открыть глаза. Она скрыла от него слезу, уводя взгляд в сторону, и медленным шагом направилась к своему лагерю, вернее тому, что от него осталось. Она шла не как победитель, и, тем более, не как побежденный, она просто шла, словно ничего и не произошло, тем не менее, понимая, что вся её жизнь изменилась раз и навсегда, и, пути назад нет, и быть не может.
Минато понимающе посмотрел на уходящую Кушину, немного склонив свою голову. Капли пота, маслянисто-черного цвета, скапливались на его лице. Он о чем-то задумался, и, вытянув перед собой ладони рук, посмотрел на них. Что он в них увидел, или, вернее, чего не увидел, очевидно, так и останется тайной за семью печатями. Он смахнул пот, и легким небрежным бегом поспешил за своим очаровательным противником.
Золотистое, и, казалось, совершенно преобразившееся солнце, появилось также неожиданно, как и исчезло ранее. Тучи расступились, лениво расползаясь по сторонам. Впереди шла Кушина. Её шаг был уверенным и довольно мощным. Хмурое выражение лица начало сдавать позиции, и уже виднелась еле-еле уловимая улыбка. Та самая улыбка, за которую на родине её прозвали Речной девой. Она обезоруживала и пленяла своей непосредственностью. Но так было раньше. Теперь она - опытный боец. Быть может, эта улыбка - единственное, что связывает эту непоколебимую куноичи и ту юную деву. Война изменяет людей. И, кто знает, насколько она изменила Кушину?..
Она шла и шла, и все её мысли были только о нем. Больше всего на свете Кушина желала оглянуться, и увидеть его снова, но её упрямый характер запрещал ей это. И она, подняв высоко голову, приближалась к кучке сгоревшей провизии, что она считала своим лагерем. Минато двигался за ней. Он держал некоторую дистанцию до девушки, и его легкий бег сменился плавным шагом. На глаза ему, впрочем, также как и ей, постоянно попадались мертвые тела их недавних знакомых и друзей. Им было тяжело, но они не подавали вида, - просто шли вперед. Шли, не задумываясь о прошлом, не загадывая о будущем.
Где-то вдалеке клубился дым. Дым от многочисленных пепелищ, которыми были усеяны местные поля. Нет, не поля земледельцев, - поля кровавых и безжалостных битв. Поля, на которых пересеклись их судьбы, и стали единой судьбой - их судьбой. Она это знала, он это знал.
Умиротворяющий трепет огненных волос был потревожен рукой Кушины. Она небрежно сняла с себя протектор. Мощным рывком отбросила его в сторону, продолжая движение. Минато хотел было кинуться за ним, но, понимая решительный нрав девушки, отказался от своих действий. Протектор Листа, что некогда красовался на его плече, уже не блестел на солнце, он был завален глубоко под землей, очевидно, после очередной вылазки, недалеко от того места, где он и она встретили друг друга.
Кушина настигла территории своего лагеря. Тлеющий костер и сожженные палатки. Она увидела горящую сумку своей лучшей подруги, и боль вылилась в её душу, заливая все на своем пути. В паре шагов от неё стоял Минато, он также взглянул на эту догорающую сумку, но ничего, кроме почтительной скорби, она у него не вызвала. Не в силах сдержать себя, Кушина кинулась к первому попавшемуся дереву. Удар за ударом наносила она, вымещая всю свою боль на это не в чем неповинное дерево. Она понимала, что в смерти многих из её друзей повинен он, тот, кто стоит совсем рядом. Но при этом, как бы ей не хотелось, все плохие чувства к нему исчезали, не успев появиться. Вскоре он дерева остались лишь многочисленные щепки. Куноичи, слегка отведя душу, но все еще отказываясь принять свою потерю, присела возле остатков дерева. Она свесила голову, словно сейчас перед ней была её подруга, её лучшая подруга, её мертвая подруга.
Начинало смеркаться. Темный сумрак поглощал свет дня. Минато развел костер, и присел погреться возле него. Костер потрескивал и разносил легкие лепестки пепла. Минато смотрел в огонь, и вместе с тем сжигал в нем всю грязь недавних событий, сжигал всю кровь, что тянула его к земле, сжигал все черные мысли и все лишнее в голове. Неожиданно шиноби вскочил, и озабоченно начал смотреть по сторонам, пытаясь вычислить, откуда исходит сигнал. Судя по всему, это были шиноби Листа. Они искали выживших бойцов, и, в первую очередь, Минато, поскольку ни один из них не сомневался, что кто-кто, а он в полном порядке. Ведь, сколько бы противников не было, в итоге он всегда выходил победителем. Так было раньше, а сегодня он впервые в жизни сдался в плен, сдался в плен Кушине, именно ей и никому другому. Впрочем, она поступила также.
Кушина поднялась на ноги. Она заметила некоторую озабоченность в поведении Минато, и повернулась в сторону леса. Ультратонкие звуковые сигналы были ей недоступны. В её деревне не пользовались техниками подобного типа. Она повернулась к Минато, и в её лице можно было прочитать недоумение его поведением. Он улыбнулся ей, словно говоря «успокойся, все будет хорошо, я рядом.» Парень отошел в сторону от их лагеря, и принялся складывать причудливые знаки своими ловкими пальцами рук. Он создавал технику, которая должна была увести непрошенных шиноби в сторону, прочь от этого лагеря. Кушина подошла к костру. Она приблизила руки к горящему цветку огня. В этой непроглядной тьме её волосы светились подобно факелу. И можно было подумать, что цветок костра пытался соперничать с Кушиной. Но все его попытки были тщетны. Слезы уже давно высохли, и потихоньку спокойствие Кушины начало обретать свои позиции. Минато закончил свою технику, и, окончательно успокоившись, вернулся к костру. Он присел напротив Кушины, и аналогично ей приблизил руки к костру. Он смотрел в её наполненные бесконечной красотой глаза, и не мог оторвать взгляда. Она смотрела в его глаза, и читала в них то, что и так давно знала, но, не в силах устоять, перечитывала их вновь и вновь. Лишь пламя огня пыталось отвлечь их друг от друга, - безрезультатно пыталось. В какой-то момент Минато поднялся, снял с себя жилет, и, подойдя к куноичи, нежно и бережно одел его ей на плечи. Она слегка покраснела, выражая признательность ему. Они по-прежнему молчали, слова были излишни, - ведь они все понимали и так. Минато еще какое-то время смотрел на неё, и, с большим нежеланием отрываясь от девушки, пошел осматривать близлежащие окрестности. Отойдя на достаточное расстояние, он применил одну из своих коронных техник, и, подобно ветру принялся покрывать расстояния, не переживая о том, что будет замечен. Он уже не был тем беззаботным вихрем, который бросался вперед, ни думая не о чем. Теперь у него была она, и он чувствовал, что должен во что бы то ни стало сохранить её. Он смотрел по сторонам, но в глазах его постоянно стоял образ - образ Кушины: её глаза, её волосы, её манеры…
Наконец, он обнаружил покинутый привал шиноби Листа - он находился в точности в том самом месте, где и предполагал Минато. Интуиция редко его подводила. Он порылся в кинутых контейнерах, и, обнаружив необходимые ему вещи и кое-какую еду, очевидно, оставленную, на случай если он объявится, аккуратно уложил все в большую сумку. Перекинул её через плечо, и ,словно на прощанье, окинул своим особым взором окружающие территории, прикрыв глаза. Наблюдая обстановку, он понял, что селение Листа в этот раз одержало сокрушительную победу над Водопадом, хотя были жертвы и с той и с иной стороны. Но сейчас ему было все это неважно. Он раскрыл глаза и тяжело вдохнул воздух. Бросив непонятный взгляд в сторону своего родного селения, он развернулся и помчался назад – назад, к Кушине.
Куноичи сидела и ждала Минато. Легкое переживание не сходило у неё с лица. Чувствуя на щеке, следы высохших слез, она машинально провела по ним ладонью. Поняв, что внешность её весьма загрязнена, она сочла необходимым умыться. Вставая и придерживая на себе его жилет, она провела рукой по воздуху и создала струю воды, которая невероятным образом зависала в воздухе. Сделав аналогичные движения руками, девушка, слегка прикасаясь, словно одевая маску, омыла этой водой своё лицо. Земля, кровь, копоть, слезы, - все это ушло вместе с водой. Разведя руки в стороны, она словно разорвала струю воды пополам, и отпустила две получившиеся половинки. Вода тут же обрушилась на землю, и была ею же жадно впитана. Кушина почувствовала себя намного лучше, и опять присев, в тепле горящего огня, она стала ощущать, что её клонит в сон. Еще раз взглянув по сторонам, и поняв, что Минато все еще не появился, она сдвинулась немного в сторону, в сторону обгоревшей материи, той, что осталась от палаток, и, осторожно улеглась на неё. Через какое-то время она уснула. Костер едва горел, склоняясь из стороны в сторону, и желал последовать примеру Кушины, и уснуть, но тут появился Минато, и, доложив свежих веток, нарушил его планы. Он уложил свою сумку возле костра, и, понимая, что слегка опоздал, немного огорчился. Уснувшая Кушина казалась ему особенно красивой - её розовые щеки, волосы, кожа так неописуемо переливались, что Минато опять позабыл про все на свете. Он присел возле костра и принялся ждать очередного, полного волнующих событий дня. И только звуки полуночных птиц возвращали его к реальности, потому как он был где-то безнадежно далеко, и даже его учитель - дух ветра, сейчас навряд ли смог бы его догнать.