Мнимые крики терзания души. Глава 2; Глухие ноты жизни .

Глава 2; Глухие ноты жизни

В это время главный врач диспансера шел в палату к очередному пациенту. На этот раз им оказалась его супруга. Если у Дана выдавалась свободная минутка, что было редкостью, то всегда заходил навестить Цунаде. Мужчина старался проводить с женой больше времени, заботился о ней, присматривал, поскольку понимал, что оставлять супругу в таком состоянии надолго крайне опасно. Ведь Цунаде уже имела попытки уйти из этого мира, благо рядом оказались люди, которые смогли препятствовать этому. Неторопливо бредя к Цунаде, главврач был погружен в свои мысли, но как только услышал звуки бьющегося стекла и ударяющихся предметов о кафель ускорил шаги и ворвался в палату. От увиденного, очи супруга с каждой секундой расширялись, будто они сейчас вылетят из орбит. На полу уже красовались осколки разбитого стакана, в котором еще пять минут назад был яблочный сок. Окно было выбито, видимо ей помешала тарелка близ находящаяся. Жалюзи уже были на пути к тому, чтобы благополучно рухнуть. До рук женщины дошла уже аптечка с различными лекарствами, но Дан успел ее выхватить. Именно таким способом Цунаде пыталась покинуть этот мир. Поставив аптечку на подоконник, Дан поспешил успокоить импульсивную пациентку, взял руку супруги и попытался вколоть успокоительное, но эта процедура оказалось неудачной.

- Пусти! Не трогай меня! – взревела блондинка.

- Цунаде, я ничего тебе плохого не сделаю. У нас все будет хорошо, - умиротворенным тоном произнес врач. Мужчина попробовал снова осторожно взять аристократичную ручку жены, но в очередной раз ничего не получилось.
- Никогда ничего не будет, - отчаянным голосом отрезала блондинка. Теперь никогда…

- Не говори так, все наладится. Давай, я тебе сейчас дам микстуру, тебе станет легче, - мужчина собрался уколоть в вену, но ему помешал динамичный всплеск руками.

- Я же сказала, не надо мне ничего вкалывать!!! – взорвалась женщина. – Как мне все надоели, почему вы не можете меня оставить одну хотя бы ненадолго?! Мне надоело ловить эти жалостливые взгляды! На-до-е-ли все!!! Отвалите от… - послышался глухой звук пощечины. Дан привык к таким драматичным сценам, но чтобы таким образом он приводил супругу в чувства, не было никогда.

- Еще раз будет подобный случай, обещаю, ты останешься одна в тридцать лет. Я уйду от тебя, - на полном серьезе сказал главврач. Разумеется он бы не оставил ее в такой ситуации, но он знал, что этого женщина боялась больше всего и успокаивалась.

- Дан, не уходи! – блондинка подскочила с кровати и ринулась к мужу. - Я знаю, ты считаешь меня ненормальной, глупой женщиной, у которой жизнь закончилась. На твоем месте я бы уже ушла от такой сумасшедшей. Но у меня еще есть надежда, это ты. Я окончательно все потеряю, если тебя не будет рядом. Прости меня, Дан. Ты не оставишь меня, ведь так? – в голосе полном надежды спросила Цунаде. Супруг крепко обнял жену и погладил по голове.

- Куда я уйду от тебя? Как я могу оставить тебя? – задавал вопросы, на которые не мог найти ответы Сенджу. Наконец Дан смог попасть в вену и вколоть лекарство. Этот медикамент имеет сонливый эффект и мимо пациентки он тоже не прошел.

- Дан, я спать хочу. Ты побудешь со мной хотя бы недолго? – закрывающимися от панацеи глазами тихо спросила блондинка.

- Я здесь, никуда не ухожу, - поспешил успокоить жену врач. Дан положил Цунаде в горизонтальное положение, чтобы та могла спокойно лечь.

– А как же этот хаос, что я устроила? – вспомнила женщина, что крайне не эстетично поступила.

- Придут санитарки и все уберут. Главное, что с тобой ничего не произошло, - убрал непослушную прядь волос с лица любимой. Дан лег рядом с блондинкой. Таким образом, они пролежали в обнимку минут десять. После того, как он услышал сладкое сопение Цунаде, Сенджу улыбнулся и тихонько поднялся с кровати, дабы не разбудить супругу. Затем прошел к входной двери и осмотрел всю палату. Никогда бы он не мог подумать, что его красивая, миловидная, хрупкая жена сможет устроить такую ахинею. Бросив теплый взгляд на блондинку, главврач покинул помещение.

~~~

Стрелки часов бродили около полудня – обеденное время. У больных сейчас прием пищи. Столовая больницы выглядела не так строго как операционные или кабинеты врачей. Теплые оттенки салатового приятно воздействовали на пациентов и успокаивали их во время очередного психического припадка. Огромное множество столов и табуреток - диспансер вмещал в себе более пятисот человек. Приятный запах пирожков манил прийти сюда каждого. Миловидное лицо кухарки заставляло себя улыбаться. Персонал относился к больным хорошо и как к нормальным людям. Наверное, всю атмосферу помещения отпугивали выражения лиц пациентов. Ведь это не просто жалующиеся на головную боль лица, это люди, имеющие серьезные отклонения в своем здоровье. Поэтому, даже несмотря на опасные синдромы, врачи, санитары и другие относятся к ним с пониманием, как в принципе и полагается в любой другой больнице.

Сейчас в столовой сейчас можно было приметить странную розоволосую особу, которая что-то себе шептала, рядом с ней шла Конан, сопровождавшая девушку подле.

К слову, на «кухне» можно заказывать то, что ты захочешь, а не то, что подсунут тебе. Когда светловолосый парень перед Сакурой получил свою пищу, она закончила монолог и обратилась к миловидной женщине:

- Два мандзю*, пожалуйста, и зеленый чай, - без эмоций попросила Сакура.

- А может еще что-нибудь, милая? Глянь, какая худющая! – с ноткой возмущения воскликнула женщина, оглядывая стоявшую перед ней девушку.

- Нет, только мандзю и чай, - таким же тоном ответила Харуно.

- Ну, дело твое, держи! – пекарь протянула вкусную выпечку и сладкий напиток. Взяв пищу, девушка поблагодарила кухарку и поплелась к столу. Все сидели за общим столом, кучно, четверо - пятеро человек, а розоволосая пока сидела одна. То ли еще много народу толпилось рядом с едой, то ли ее боялись. Действительно, эту девушку следовало опасаться. Послушаешь те стихотворные тексты, что она произносила, так сразу отпадет желание продолжать общение с ней. Но через семь минут к ней подсели симпатичная блондинка с двумя не менее красивыми пареньками. Без вежливой просьбы а-ля «Можно мы присядем?» эта троица плюхнулась со своей пищей за стол. Никто никому не пожелал «Приятного аппетита!», все молча сидели, уплетали свою провизию. Расправившись с едой, Сакура продолжала повторять ужасающие строки, произнесенные тогда в палате, даже не обращая внимания на ее компанию, которая, к слову, так же услышала ахинею ее слов. Поворачиваясь, смотря друг на друга, троица не понимала, о чем говорит девушка.
- Эй, что ты бормочешь? – вальяжно поинтересовался парень, обладавший прилизанной пепельной шевелюрой, слишком бесцветной, что даже можно было принять его за седого. Однако легкий контраст русого цвета, переливавшегося в его прядях, оправдывал сей глупый факт. Удивленные фиолетовые глаза с толикой неописуемого страха рассматривали перевязанные глаза розоволосой соседки, а на самой повязке вдруг начали алеть капельки крови.

- С тобой все хорошо? – в разговор вступила синеглазая блондинка Ино, с весьма неординарно-бледным цветом кожи в ее молодом возрасте. Завидев далеко не стабильную реакцию Хидана, девушка занервничала.

- Да оставьте вы ее, - поддержал диалог паренек со светлыми волосами и небесными очами, единственный, кто смог сохранить спокойствие среди компании.

- Действительно, лучше не рисковать. Пойдемте, сядем за другой стол, ребят, - попросила парней Яманака. Светловолосая компания пересела как можно дальше от девушки, чтобы не слышать пугающих вибраций ее голоса, и Сакура осталась вновь в своих мыслях и желанном одиночестве. Около минуты девушка будто сверлила потерянным взглядом одну точку, даже позабыв нести свою зачарованную тираду, но мягкое и одновременно властное обращение вывело её из своего пространства.

- Сакура Харуно… Вы уже пообедали? – обладателем приятного бархатистого голоса оказался ее лечащий врач Учиха Мадара. Немного призадумавшись, словно пребывая где-то далеко отсюда, розоволосая, переведя на высокого парня свое окровавленное лицо, едва заметно кивнула. Почувствовав на лице жидкость и дотрагиваясь до влажного лица кончиками тонких пальчиков, Сакура стерла маленькую струйку крови, текшей по ее фарфоровой коже щеки. Поднеся размазанную кровь к своему носу, она осторожно вдохнула солоноватый неприятный запах.

- Кровь? – словно спрашивая, прошептала она. Рука девушки начала судорожно дрожать, - Откуда у меня на лице кровь? – голос начал приобретать панические нотки, а пальцы скользнули к насквозь окровавленной повязке.

Завидевший алое лицо пациентки Мадара сейчас пребывал в некотором шоке и страхе. По коже молодого врача пробежали озорные мурашки. Парень и забыл, что Сакура поступила в больницу с полностью пустыми глазницами. Опомнившись, темноволосый даже и не заметил, что состояние розоволосой вот-вот уже должно было перейти с грани разумного на грань непонятного и истерического. Аккуратно взяв девушку за запястье одной рукой, Мадара ее легонько встряхнул, приобняв, другой рукою смазывая каплю крови норовящую слететь с красивого лица розоволосой. Врач, было, уже хотел начать успокаивать начинавшую нервничать Сакуру, как вдруг доселе напуганное лицо девушки расплылось в коварной, пугающей взгляд улыбке. Словно даже забыв о том, что на ее лице была кровь, она повернула голову в сторону Мадары и, не убирая зловещую улыбку с лица, спросила:

- Мадара-сан, вы что-то хотели?

С минуту разглядывая одновременно прекрасное и пугающее лицо, темноволосый парень, встряхнувшись, заговорил:
- Да. Пройдемте в вашу палату, мне нужно задать вам несколько вопросов.

Не отпуская слепую пациентку, Мадара аккуратно повел ее из столовой, попутно думая, что их беседа не будет предвещать ничего хорошего. Преодолев весомое количество лестниц, ступенек и коридоров, оба, наконец, дошли до палаты. Харуно присела на свою кровать, а Учиха, позвав в помещение темноволосую санитарку, остался стоять в коридоре на время процедуры.

Через некоторое время из палаты скованным шагом вышла санитарка с глазами полных страха и ужаса. В руках у нее был маленький поднос с небольшой кучей лежавших в нем окровавленных бинтов. Кивнув в знак того, что можно входить, она поспешным шагом удалилась подальше от двери в палату.

Скосив на нее обеспокоенный взгляд, Мадара, немного подождав, вошел в помещение.

Сакура лежала на своей идеально застеленной белой кровати, закинув ногу на ногу, задумчиво покачивая ею. Закинув руки за голову, девушка что-то себе насвистывала, казалось, устремив свой взгляд в потолок. На ее лице покоилась уже чистая, белоснежная повязка, на краешке которой виднелась маленькая капля оставшейся крови – видимо, часть жидкости все же смогла упасть на новую ткань.

Вслушиваясь в причудливое пение девушки, так и норовящее заворожить, Мадара скользнул взглядом по ее слишком худой фигуре, однако, надо было признать, что розоволосой это шло. Сжав в руках буклет для опроса, Учиха мерным шагом подошел к ее кровати и присел на рядом стоявший стул. В это же мгновение певчий свит сорвался с губ Сакуры, девушка приняла сидячее положение, неестественно запрокинув голову к потолку.

С минуту Мадара сидел, не шевелясь, пребывая в неведении, с интересом уставившись на Харуно. Он уже, было, хотел задать ей вопрос, как Сакура снова заговорила хрипловатым, но громким голосом, полным ужаса, как тогда, при их первой встрече.

- И расставляя свои коварные ловушки,
Плутовка ждет любимый час,
Ждет, когда попадутся в них игрушки,
Когда услышит их писклявый глас.
Буквально прошипев последние строки, девушка резко склонила голову к коленям, не шевелясь около полуминуты.
Округленные глаза Мадары забегали по комнате, а руки начали предательски подрагивать от накатившего страха. «Второй раз», - судорожно думал темноволосый, - «Второй раз она уже несет эту ахинею. Кто же ты такая?» - спросил он себя, прищурено глядя на замершую розоволосую.

Вдруг, тело девушки потеряло всякую опору, и оно с глухим звуком упало прямо на холодный кафельный пол. Из-под розовых локонов начали вытекать отраженные в зеркальной глади плитки алые лужицы.

В нос неприятно ударил давно знакомый запах.

*Мандзю - плюшки из пшеничной муки (как чистой, так и с разными добавками) с начинкой из бобов адзуки(традиционно) или любой другой (в наше дикое время).