Мозаика

Я храню всё, что связано с тобой. Ты был мне слишком дорог, чтобы забыть тебя, даже чтобы потерять.
Я боролся за каждую улыбку на твоём лице, за каждый момент твоей радости, за каждый звук смеха, вырывающийся из твоих уст, за каждое твоё объятие, за каждый твой поцелуй, за каждую твою просьбу и за каждую твою благодарность, за каждое мгновение, проведённое с тобой рядом. Я боролся за всё это, но не смог уберечь.
Я помню, как в первый раз почувствовал что-то не братское, когда ты обнимал меня. Ты был напуган, что было сил, прижимался ко мне. Это было осенью, на похоронах родителей. Я воспользовался этим, отвечая на твоё объятие. Воспользовался тем, что тебе было плохо, а ты не заметил этого. Зато я наконец-то понял, что ты для меня значишь. Тогда я как-то переборол себя…
Я помню, как в первый раз поцеловал тебя. Это было забавно. Ты пробовал мне отвечать, но потом понял, что происходит. Толкнул меня и, прокричав что-то вроде «брат, ты идиот!», выбежал из гостиной, как ошпаренный. Потом долго дулся на меня, вызывая умиление и угрызения совести. Я снова боролся с самим собой…
Я помню, как ты пришёл ко мне и попросил повторить тот поцелуй. Мы долго целовались. Потом ты старался не видеться со мной, а при случайных встречах отводил смущённый и виноватый взгляд в сторону. Тогда мне тоже было трудно, но я смог перебороть себя. Опять.
Я помню, как ты сказал, что любишь меня… не как брата…
Я был счастлив, правда. Последний раз, пожалуй, я был так счастлив, когда ты родился, и родители накупили кучу сладостей.
После этого ты долго извинялся, что не очень свойственно для тебя, точнее вовсе не свойственно. Ты говорил, что ты идиот, а в это время, я сам чувствовал себя идиотом. Не мог выдавить из себя три слова, от которых нам бы обоим стало легче. Лучше делать, чем говорить. Ты сам всё понял. Конечно, ты вовсе не глупый, это просто привычка, ещё с детства. Мы тогда обнимались, целовались и разговаривали ни о чём, всю ночь.
Я помню нашу первую ночь. Помню твои неумелые ласки, которые своей невинностью приносили ещё больше наслаждения. Помню твоё прерывистое дыхание, с неистовым шёпотом. Помню твои всхлипы, и те несколько слезинок, после того, как я вошёл. Помню то, как ты сжимал простынь. Помню, как содрогалось твоё тело в приступе оргазма. Помню твой жар, твой вкус. Твой неповторимый запах, напоминающий аромат тёмного шоколада. Я помню, как ты молил меня о повторе этого безумия. Ты свёл меня с ума, и больше у меня не было нужды бороться с собой.
Я помню, как мы сидели под одиноким клёном на холме. Помню, как встречали там то закат, то рассвет. Как сидели там часами. Обнимались, целовались, молчали, наслаждаясь друг другом.
Я помню, как узнал, что у тебя есть другой. Не помню боли, но помню ненависть. Помню, как хотелось убить его. Помню мучительные дни, недели, месяцы. Помню, как ты сказал, что тебе нужен лишь я. Помню постоянные измены, крики, плачь, извинения, помню, как прощал.
Я помню ту самую ночь. Тогда ты сказал, что всё сделаешь сам. Ты, правда, стал более опытным, не таким невинным. Но это не убавляло желания. Тогда я был снизу. Тебе, безусловно, нравилось доминировать. Я помню, как ты рухнул мне на грудь, выдыхая горячий воздух мне в шею. Помню, как ты что-то шептал мне на ухо, я разобрал лишь «мы всегда будем вместе, нии-сан». Тогда я не совсем понял, что ты имел в виду, а зря.
Я помню тот ливень, тот перекрёсток, ту ссору. Помню твоё ужасное настроение с самого утра. Я кричал, что мне всё надоело, а ты опять извинялся, но постепенно начинал злиться. На нас смотрели, как на умалишённых. Ты был весь мокрый, и такой злой. Это выглядело забавно. Как котёнок, промокший под дождём, у которого отобрали клубок ниток. Я тогда был очень зол, но не обижен. А ты всё больше закипал. Был час пик. Знаешь, я ещё в начале ссоры простил тебя, да я даже и не обижался. Просто накопилось, надо было высказаться. Ты крикнул что-то очень нецензурное, и, показав мне одним жестом всё, что ты обо мне думаешь, побежал к дороге. Не видел, что там красный… Я кричал, кричал, что сейчас красный свет, но тебе было плевать. Дальше помню такси, твоё тело, морг и то, что сказал мне патологоанатом. Ты был болен. Болен СПИДом. И ты это знал, потому что в твоей крови были обнаружены препараты. Только тогда я понял смысл твоей фразы…
Я помню твой силуэт, твою фигуру. Чёрный плащ, шарф и кеды. Непослушные жёсткие волосы, цвета воронова крыла. Тонкие брови, выгнутые изящной дугой. Холодный и просчётливый взгляд твоих чёрных глаз, который становился жарким, от одного моего прикосновения. Чуть пухлые губы, вечно сомкнутые в совершенно неприветливую линию, которые лишь рядом со мной частенько улыбались. Помню твой немного хриплый голос, уже сломанный, который по ночам мог напоминать детский.
Я живу этими воспоминаниями. Да, не все из них приятные и светлые, но иначе никак. Именно они собирают мозаику моей жизни. И эта мозаика имеет до боли знакомые очертания моего любимого отото. Любимого всегда, с самого рождения. Любимого неправильно, но любимого всем сердцем. Да, мы необычные братья. И мы действительно всегда будем вместе…