На части.

Смотри, смотри внимательно, это – наш сын. Наш славный, прекрасный и умный сын, который когда-нибудь встанет на мое место. Смотри. И запоминай. Этот мальчик изменит мир.

Было так пусто и холодно. Всё нутро изнывало от неопределенной, давящей боли. Словно в душе лежало что-то непосильно-тяжелое. Такое же тяжелое, как его ноша.
Достижение любой цели требует жертв. Воплощение в жизнь мечты требует всего одну жертву. Но эта жертва чудовищно огромна.
Наруто смотрел на кричащее небо, бьющееся в огненной агонии уходящего дня. Смотрел на этот тихо изнывающий от боли, истекающий кровью горизонт. Глядел в самую его глубину и сущность. И видел себя. Видел свою душу. Видел закат своей жизни. Всего, что его некогда составляло.
Он думал, ему всё по силам. Думал, сможет перешагнуть через все препятствия, какими бы ужасными они ни были. Он одного не предвидел. Не предвидел того, что жизнь станет похожа на каждодневный кошмар, что каждую ночь будет просыпаться в холодном поту от одного и того же уже успевшего надоесть сна, не предвидел, что будет терять каждый день, каждую минуту всех тех, кого обретал на пути к цели.
Это рвало сознание на части. Это разъедало душу. Это сжигало изнутри. Это убивало. Медленно. Методично. Основательно.
Рано или поздно мечты встречаются с жизненными препятствиями, с грозной действительностью. Они, словно легкие волны, накатывают на огромную скалу, называемую действительностью, стараясь свергнуть ее, поработить, разломать на части… и разбиваются. Разбиваются моментально.
И если ты не готов с этим мириться, лучше вообще не мечтать. Лучше не ставить себе целей, лучше не стремится к осуществлению мечты.

Мне страшно, Минато, мне страшно, что когда он вырастет, разочаруется в жизни. Станет старым, уставшим и одиноким. Совершенно одиноким и никому не нужным.

Ветер касался его лица и проходил сквозь него, словно и не существовало такого человека по имени Узумаки Наруто.
И правда, а существовал ли он на самом деле? Действительно ли этот уставший, одинокий человек с потухшим взглядом и есть всеобщий герой деревни, ее любимец, ее опора и основа, ее Шестой Хокагэ?
Нет. Его нет. Ветер перемен разорвал его на части и унес каждый кусочек в разные миры. Узумаки Наруто умер.
Легкая усмешка тронула губы мужчины. Все, о чем так долго и горячо мечтал, ради чего столько всего испытал, оказалось недолговечным и хрупким, словно пепел. Где были его мозги, когда он определялся с целью? Почему он настолько глуп и горяч?
В светлых, солнечных волосах спряталась легкая проседь. Отдельные нити отливали серебром, смешиваясь с природным золотом его волос. Эта яркость, это тепло тоже оказалось невечным. Он перегорел. Он вспыхнул в мгновение ока и погас. Погас, потому что ему не повезло умереть вовремя как герой. Погас, потому что пришло время. Его никто не тушил. Никто не топтал ногой его пламя, никто не заливал его водой или хлопал по нему тряпкой. Время само решило. Время истекло. Ни один пожар не может гореть вечно.
Он разорвал сам себя на части. Жалкий, бренный, черный человечишка.

Он будет сильным и справедливым. Он будет гореть и греть всех остальных. Он будет светить, ослепительно ярко, нестерпимо ярко, и этот свет приведет всех в новый, лучший мир. Он соберет его по кусочкам. Он его восстановит. Вот увидишь, твой сын сможет. Он всё вытерпит. Всё сделает.

Он стоял на вершине скалы, где были высечены лица всех шести Хокагэ. Лица самых сильных, храбрых и бесстрашных воинов. Лица тех, что оберегали деревню ценой собственной жизни. Они все, все до единого.
А он не смог. Слишком тяжелой оказалась ноша. Не рассчитал сил, взвалил всё и сразу. И начался Хаос, который он сам создал из ничего. Хаос всегда появляется из Пустоты. Пустота и есть Хаос.
Каждодневная кровь. Все улицы Конохи, залитые этим ярким, страшным цветом волос его матери. Его красивой матери, которой он восхищался, которую он любил.
Солнце погасло для деревни. Оно просто исчезло, закатилось за горизонт, и теперь небо навечно окрашено в красное, полыхающее огнем зарево. Огонь везде. Огонь сжег дотла и основания его душу. Огонь изгрыз все то, что было нажито и отвоевано ценой собственной и чужой крови, ценою невыносимых пыток. Огонь горел на горизонте. Пепелище дымило у него внутри.
Все они умерли. Один за другим, оставив ему бурю слез, потерь, разочарований и отчаяния. Нестерпимо долгого, тяжелого отчаяния, что высек, запечатлел на гранях его души стигму жесткой боли.
Сначала умер Неджи. Так многому его научивший Неджи. И та боль, что образовалась в душе после его смерти, была лишь началом. Началом чего-то большего, жесткого, чего-то, что будет после. Невыносимо.
Он не смог сберечь. Не смог защитить. Он позволил им всем умереть. Со своего молчаливого, равнодушного согласия.
Человек пришел на землю для боли. Человек ее живое воплощение. Ты можешь просто забыть о ней и не замечать, как она рвет тебя на куски, а можешь сполна ощутить всю ее выжигающую сущность на частях своего бренного сознания, обагренного кровью чужих тел.

Я боюсь, что он сломается. Боюсь, что не сможет взвалить на себя всю тяжесть чужих жизней. Боюсь, что просто разочаруется. Но даже не это так страшно.
Я просто боюсь, что он струсит. Хоть и тяжело в это верить. Я боюсь, что без нас он не будет таким, каким был изначально рожден.

Ветер подул с горизонта, принеся вкус и запах пепла. Где-то снова идет война. Нескончаемая, порожденная всеобщей ненавистью и болью. Где-то снова стонут и плачут. Где-то снова проливаются реки крови и его друг, объятый пламенем тьмы, не желает сдаваться.
После Неджи погибла Сакура. Слишком слабая для боя и неприспособленная к его условиям, она не желала себя беречь. Она хотела защитить их. Их всех. Ради него. Ради деревни. Она прикрыла своим телом какого-то мальца, напуганного и плачущего. И умерла от рук врага. Умерла бесшумно, даже не стараясь вылечить себя. Наверное, не хотела. А может, и правда не могла. Умерла вдали от него. В то время пока он отчаянно сражался, разрываясь внутри на части от всепоглощающей боли и крови.
Он хотел, чтобы она радовалась. Хотел вернуть Саске, чтобы потом увидеть улыбку на ее лице. Благодарную улыбку. Хотел быть ей нужным и необходимым. Хотел, чтобы она поняла. Всё поняла. Чтобы не только Саске занимал в ее душе такое огромное место, а он тоже. Чтобы не просто другу. Чтобы необходимость. Зависимость.
Неправильно. Эгоистично, чуждо и неправильно. Он любил. Любил ее, свою деревню, друзей. А теперь всё это обратилось в пепел.

Это – наш сын. А значит, он не струсит. Не испугается. Не убежит. На его маленьких плечах уже лежит вся тяжесть мира. В его маленьком тельце запечатана огромная сила, которая больше, намного больше той чудовищной мощи Девятихвостого. Ведь это наш мальчик. Наш солнечный мальчик, который изменит мир.

Потом умерла Хината. А он даже не заплакал. Ничего конкретного не почувствовал тогда. Умерла. Все умирают. Его сердце к тому моменту уже окончательно очерствело. Он просто бросил ее мертвое тело на землю. А потом, себя не помня, ринулся прямиком в объятья смерти, которая его не забрала. Она с насмешкой его оттолкнула. Обрекла на вечные страдания, на вечное стенание по друзьям.
А дальше жертвы пошли одна за другой: Шикамару, Шино, Ино, Чоуджи, Киба и Акамару, Цунаде… Они все погибли, все. Даже Какаши-сенсей. Все. А потом умер Тоби. А потом был мертв Мадара.
Он помнил, как, сгорая от нетерпения, стоял на обломках мира, среди жертв, среди мертвых тел его друзей и с какой-то странной жестокостью вдавливал неживое бренное тело Мадары в землю, стремясь смешать его с пылью. Помнил, как обезумевшим взглядом смотрел на Саске, который безучастно взирал на бездны его отчаяния. Помнил, как они потом вцепились. И как оба в сотый раз ушли ни с чем, только уже навсегда. На веки. Сражаться друг с другом больше не было смысла. Они оба слишком устали.
А потом назначение на пост Хокагэ, не принесшие никакой радости, и одинокая, бесконечная жизнь на иллюзорное благо чужих людей. Которых он вдруг стал ненавидеть.
Если бы не они, все его друзья были бы живы.
Если бы не они, не умерла бы Сакура.
Если бы не они, не сидел бы он сейчас одиноко на Скале Хокагэ, вспоминая о былом.
Если бы не они, он мог бы еще быть жив внутри.
Если бы не они…
Сладость въедалась в душу мгновенно. Ей не склеишь разорванные куски. Ей не залатаешь раны. Она разъедает душу, как растворитель краску, как серная кислота кожу, как огонь бумагу.

Нет, Минато, нет. Он сдался. Наш мальчик сдался. Он ослаб. Он ужасно устал. Он готов плакать, если бы только мог. У всего есть свой предел. Пришел конец его одиночеству и боли. Он больше не выдержит, ни секунды. Это наш сын. Да, наш славный, слабый и уставший сын, мгновенно постаревший. Это наш Наруто. Всё тот же. Только много перенесший. Жизнь со всеми так обходится. Наш Наруто уже исчерпал себя. Бедный, бедный маленький мальчик…

Он понимал Саске с его ненавистью. Он вообще многое стал понимать, чего раньше никак не мог принять.
Он осознал, что все люди слабы до поры до времени. Понял, что внутри у каждого океаны боли, которые только и ждут, чтобы поглотить всю душу, поработив ее.
Он понял, что жертвы необходимы. Что за всё приходится платить.
Что слабость не порок. И даже не недостаток. А просто неизменная черта человека.
Понял, что однажды разорванное не собрать и не склеить.
Понял, что все умирают.
Понял, что все предают.
Понял, что он всегда, всю жизнь был один. Был обречен на одиночество.
И некого в этом винить. Так просто было записано чьей-то рукой в Книге Судеб. Так было предопределено. Кто-то решил за него, что он умрет таким уставшим, старым, невозможно ожесточившемся.
Он не человек. А лишь разорванная на части субстанция.
Он сделал шаг к раю скалы. И посмотрел вниз. Его бренное тело упадет на острые скалы, разобьется о камни. На части. Кровь обагрит твердую гору.
Он стоял на голове изображения его отца. Его сильного, гордого отца. Таким, как он, ему никогда не стать. Уже слишком поздно что-либо менять.
Он уже сломан.
Разорван.
Убит.
На части.
Оставалось лишь сделать шаг в бездну.
И он его сделал. Легко, обыденно.
И сердце, казалось, разорвалось. А душа улетела из тела. И пока он падал, то успел подумать, что всё-таки сегодняшний закат был неизмеримо прекрасен.
Человек рожден для боли и одиночества.
Утонуть в этой боли, позволив разорвать себя на куски, или пережить ее с гордо поднятой головой - зависит от Человека.
Только правда ли это?