На волю. Глава 1.

Тёмно-серые каменные стены. Толстые и прочные. Холодные и отталкивающие. Они были страшные. И место это было страшным. Здесь никому ни до кого не было дела. Каждый по-своему пытался выжить в этом Аду. Трудно представить, что кто-то живёт здесь на протяжении многих лет. Но со временем всё меняется, и ко всему привыкаешь. Но разве можно привыкнуть к такой жизни? Да, можно.
Стены этого старого здания повидали многое и впитали в себя все человеческие чувства, всю жестокость, страх, отчаяние, злобу, жажду мести, запах крови и даже смирение. Смирение. Это было уже частью этих людей, частичкой души. И многие без этого не смогли бы жить. Для кого-то это было уже родным домом. Для кого-то, но не для всех. Одни считали, что попали сюда несправедливо, что это не их судьба гнить в этих грязных клетках, словно мерзкие, незначащие крысы, давно позабыв, что значит быть человеком. И они сопротивлялись, пытались. Зря. Потому что за любое неповиновение, любую попытку восстания, любой повод, хоть малейшая причина, позволяющая подозревать в не соблюдении жёсткого режима, всех «этих» жестоко наказывали. Не щадя и не жалея никого. Другие знали, что по законам морали общественности они заслужили это, однако не смирились и не привыкли. Они ждали, когда смогут покинуть это тёмное место, где забываешь, что значит быть человеком. И каждый, абсолютно каждый живущий здесь, находился в этом, в каком-то понятии, Аду, за свершённые ужасные поступки. Это была тюрьма Рексор, построенная в восьмидесятых на землях Америки в целях создания нового проекта, отличающегося от других самыми последними технологиями. Большое чёрное здание в небольшом городке Оссин в нескольких милях от Лос-Анджелеса. Высокий бетонный забор отделял тюрьму от внешнего мира. По внутренним стенам каменного ограждения тянулась металлическая сеть, по которой был пущен ток. На территории исправительного учреждения не было деревьев, кустов, даже намёка на какую-нибудь траву, даже сорняка. Площадь была абсолютно голая, лишь слой ржавого песка, похожего на пыль, покрывал землю. И каждый раз, когда на неё наступали, она поднималась облаком, противно оседая на ботинках. Позади тюрьмы находилась так называемая «красная зона», где заключённые проводили время на свежем воздухе, а также лавочки и одна баскетбольная площадка. Внутри она ничем не отличалась от других тюрем: мраморные стены, большая общая столовая, карцеры на подземном уровне, одиночные камеры размером два на три метра, включающие в себя койку, полку для личных вещей и санузел; и корпус, где находились кабинет директора тюрьмы, комната для служащих, два медицинских кабинета и небольшой склад.

Здесь было прохладно, и она чувствовала себя слегка озябшей. Следуя за человеком в полицейской форме, молодая девушка, обхватив себя руками, старалась запомнить весь путь, дабы в следующий раз не заблудиться. Если следующий раз, конечно, будет. Это помещение немного пугало её, но она знала, что сможет привыкнуть. Да и неважно всё это было. Если она получит это место, то будет держаться за него всеми силами. Оно обещало хорошие деньги. Поднявшись по лестнице и пройдя ещё один коридор, они, наконец, оказались перед нужной дверью.
— Он ждёт вас, — сказал охранник и оставил девушку одну. Она не стала медлить и решительно потарабанив пальцами по двери, открыла её. Это была больших размеров комната, каменные стены которой были украшены каким-то узорчатым рисунком. С левой стороны от двери стоял большой стол из тёмного дерева, позади него шкаф с книгами, а по правую сторону от двери была зона для отдыха. Там стояли диван, кресло и маленький столик. Высокий белый мужчина, даже неестественно бледный, сидел за столом. Его длинные чёрные волосы спадали на плечи и лицо. Заметив девушку, мужчина поднялся и направился к ней.
— Здравствуйте Орочимару, это я вам звонила.
— Здравствуйте, мисс Харуно. Я ждал Вас, — на девушку смотрели мутно-жёлтые глаза, так и бегая по её лицу и телу. Он криво усмехнулся, будто пытаясь подавить резко вспыхнувшее неприятное ощущение, и протянул руку для рукопожатия. Она вложила свою тёплую в его холодную. Он смотрел на неё внимательно, и ей на секунду показалось, что его глаза блеснули каким-то ненормальным блеском.
— Присаживайтесь. Так Вы хотите у нас работать? Конечно же, я только за! Чтобы такие красивые и милые девушки работали под моим начальством, — он так слащаво улыбнулся, что Сакура невольно дёрнула плечами. — Ну и конечно профессиональные медсёстры, — он сделал паузу, — но Сакура, позвольте поинтересоваться, почему вы решили работать в таком месте, как это?
— Я должна отвечать? — поинтересовалась девушка, напрягаясь. Меньше всего она хотела затрагивать свою личную жизнь.
— Нет, на самом деле мне всё равно. Знаете, пытаюсь быть заинтересованным, — его голос и мимика моментально поменялись, став одинаково безразличными. Сакура поняла, что такой он и есть на самом деле. — Ну, в таком случае, раз и Вы, и я согласны, остаётся только подписать договор. Ваш кабинет в конце коридора.
Спустя некоторое время все формальности были улажены. Харуно скорее покинула кабинет Орочимару и направилась в свой. Она была рада, что это странное собеседование так быстро закончилось. С первого взгляда он не понравился ей. «Скользкий» тогда пришло ей в голову.
Открыв дверь своего кабинета, она критично осмотрела его. Он был явно меньше предыдущего. Около большого окна, задёрнутого серыми шторами, стоял стол из тёмного дерева. Сбоку от него у стенки находился шкаф, по-видимому, предназначавшийся для лекарств. На противоположной стороне от стола находилась кушетка, вплотную придвинутая к стене, а также небольшая раковина. Было видно, что здесь давно не убирались. Слои пыли покрывали всю мебель, шторы были в плачевном состоянии, дырки и грязь отчётливо виднелись на ткани. В общем, решила Сакура навести тут порядок, ибо выглядело это всё уныло. Её работа начиналась со следующего дня и поэтому она посвятила оставшееся время уборке.

* * * * *
Утро выдалось холодным, даже морозным. Уже сентябрь здесь был холодным. Деревья, поддаваясь натиску ветра, теряли свои выцветившие листья. Поток воздуха хватал и закручивал их вокруг девушки, что не спеша шла по небольшому парку. Листья падали ей под ноги, но тут же вздымались вверх, когда она ботинками заставляла их подняться. Этот городок ничем не выделялся. Узкие улицы, где-то деревянные, где-то каменные дома. Витрины магазинов с охотничьими принадлежностями, теплой одеждой и всем, что предназначено для жизни в горах. Здесь нечем было заняться, кроме охоты и спорта, но даже это уже приелось. Скука и обыденность окутали это место. Серое и скучное. Казалось, что девушка совсем не вписывается в это место и вот сейчас внезапно пропадёт. Её короткие нежно-розовые волосы развивались по ветру. Глаза насыщенного зелёного цвета будто улыбаясь, смотрели вперёд. Её стройная, миниатюрная фигура была облачена в тёплую пуховую куртку и синие джинсы. Ей здесь было не место, и местные жители настороженно относились к новым людям. Но девушка уверенно шла на свою новую работу. Слишком много ей пришлось пройти за свою жизнь. И она надеялась, что здесь у неё получится не только начать новую, но и решить проблемы со старой. Конечно, кому-то покажется, что странное место она выбрала для начинания новой жизни, однако это не она его выбрала, а оно.

Сакура быстро добралась до своего кабинета и уже переоделась в белый медицинский халат. Пододвинув стул к окну, она стала вешать новые шторы, которые купила вчера. Персиковые и полупрозрачные они создавали хоть немного уюта, в котором нуждалась девушка. Тут дверь открылась и в комнату вошла девушка. Огненно-рыжие волосы, собранные на затылке, очки в чёрной оправе, и такой же медицинский халат. Она была красивой, и Сакура на секунду забылась, её рука так и замерла в воздухе, пальцами держа край занавесок.
— Миленько, — проговорила вошедшая девушка. — Я Карин, ко-о-оллега, — она так забавно протянула слово, и Сакура улыбнулась ей в ответ.
— Сакура Харуно, очень приятно!
— Сакура? М-м-м, какое необычное имя. Откуда ты?
— Из Токио, — будто нехотя ответила розоволосая.
— Ого! Как далеко тебя занесло, — Карин была немало удивлена. — А почему ты здесь?
Она заметила, как девушка немного напряглась и думала, что ответить. Сакура судорожно соображала, и это отражалось на её лице.
— Эй, да ладно тебе, можешь не отвечать. Мне, в общем-то, всё равно, — Карин усмехнулась. — Здесь всем всё равно.
Харуно улыбнулась, мысленно благодаря новую знакомую, что не стала и дальше вдаваться в подробности. Она спустилась со стула и, протянув руку красноволосой девушке, произнесла:
— Надеюсь, подружимся, — улыбнулась.
Карин было непонятно это всё. Поведение девушки, её слова, её улыбки. Она уже давно не видела такого. Чтобы такая искренняя улыбку была предназначена ей. Настоящая, искренняя, дружелюбная. Это было так странно для неё, что неожиданно для самой себя тоже улыбнулась. Хоть и было это натянуто, но всё же. Она уже и забыла, какого это, вот так просто улыбаться. Отпустив тёплую ладонь девушки, Карин направилась к двери.
— Удачи тебе, — сказала она и быстро вышла, дабы больше не слышать этот мягкий голос, не видеть эту добрую улыбку и не чувствовать эти светлые и дружелюбные волны, исходящие от новенькой. Всё это было настолько не привычно, что стало противно. Давние события жизни полностью поменяли девушку. И теперь ей было странно вновь чувствовать это. Тепло. Радость. Нежность. Усмехнувшись своим ощущениям, Карин отправилась в свой кабинет.

Сакура стояла около стола и раскладывала только что поступившие лекарства по разным кучкам. А дальше складывала их в шкаф позади себя. Между бровей залегла морщинка. Лицо было хмурым и слегка растерянным. Такой она позволяла себе быть лишь наедине с собой. Не думала Сакура, что так далеко зайдёт, пытаясь обрести свободу. А точнее не думала, что у неё хватит на это сил. Однако хватило и она, правда, здесь. Свобода. Последние пять лет жизни девушки были кошмарным сном. Столько времени безвылазно находясь в лечебницах, она стала забывать всё самое светлое в этом мире. Теперь она боялась самолётов. От одного вида этой холодной машины её бросало в дрожь, ладони потели, и какое-то мерзкое ощущение появлялось в животе. После того случая она страдала галлюцинациями и видела небо на стене. Сакура до сих пор не понимала, как получилось сбежать от всего этого.

— Давай, я открыт!

Уронив ампулы ледокоина на стол, Сакура вздрогнула. Бросив своё занятие, она подошла к окну. Оно выходило прямо на «красную зону». Небольшую территорию заполняли люди в оранжевых робах. Заключённые. В этой тюрьме находились лишь те, кто забрал чужие жизни. Убийцы. Сакура — медсестра, её работа помогать людям, и это относится ко всем, какими бы они не были. Здесь чувства, принципы, убеждения, взгляды, мировоззрения — всё это не имеет значения и отходит на второй план. Люди должны делать то, что должны. И Сакура обязана следить за здоровьем этих преступников, ибо никто не должен облегчить свою участь благодаря смерти.
Преступники заполнили всю зону. Кто-то сидел на лавочках, кто-то прогуливался. А кто-то играл сейчас в баскетбол. Они были разные, белые или чёрные, верующие или атеисты. Но их связывало одно, они — убийцы. Некоторые называли себя «Проводником». Считали себя человеком, который устраивает встречи с Богом.
На баскетбольной площадке находилось несколько человек. Несмотря на холод, у некоторых робы были спущены до пояса, обнажая торс. Накаченные мышцы блестели на солнце из-за пота. Парни всё время кричали, перекидывая друг другу мяч, или наоборот, отбирая. Сакура стояла у окна оперевшись руками в подоконник и смотрела на этих людей, переводя взгляд с одного на другого. Они носились по площадке, сталкивая друг друга.
«Мда...жёстко», — подумала девушка, и хотела было отойти от окна, но задержалась. Он стоял, облокотившись о забор, и ничем не отличался от других. Та же оранжевая роба была до конца застёгнута. Руки в карманах, глаза закрыты. Чёрные волосы колыхались от ветра. Он стоял спокойно, не двигаясь, тень падала на него, скрывая от солнца. Его лицо ничуть не изменилось, ни один мускул не дрогнул на его лице, когда мяч попал в его плечо. Он открыл глаза, посмотрел на парня, что пришёл забрать мяч. Этот заключённый двигался так осторожно и тихо, так медленно и неуверенно, будто боялся чего-то, или кого-то. Сакура не слышала, что он говорит, но прекрасно видела, что он боится. Язык его тела, движений — ясно давал понять, что этот человек опасается.
Сакура отошла от окна и снова погрузилась в работу с лекарствами.

*****

Было уже девять вечера. Темнота сгустилась, и начался дождь. Сакура повесила халат на вешалку. Было тихо, и она чувствовала бешенные удары своего сердца. Старая травма не позволяла забыть о себе, настойчиво вытаскивая из уголков памяти те самые воспоминания, которые Сакура годами закапывала в разуме всё глубже, но одно лишь напоминание, такое, как дождь, и её с силой снова бросало на несколько лет назад.

Flashback.

Крики со всех сторон доносились до неё, будто через сон. Она с такой силой вцепилась в подлокотники кресла, что костяшки её пальцев побелели. Тошнота волной подкатила к горлу, и она сжала зубы от нового толчка. Сакура словно пребывала во сне — в кошмаре. Это просто не могло быть действительностью. Самолёт трясло из стороны в сторону. Небо будто насмехалось, показывая, что они — люди — всего лишь жалкие вспышки с надеждой на быстрый конец. Но словно издеваясь над всеми, огромная машина, то падала вниз, то снова взлетала. И это всё продолжалось и продолжалось. Дикие раскаты грома больно били по слуху, рождая животный страх внутри, что ледяными, липкими пальцами сковывал её маленькую фигуру. Она почувствовала капли, стекающие по лицу, и подняла голову вверх. Глаза расширились, руки сжались в кулаки, губы задрожали. Огромная дыра в потолке салона самолёта разбила последний огонёк надежды на спасение...

End of flashback.

Она вернулась в реальность, когда услышала за дверью быстрые шаги. Дверь распахнулась с такой силой, что ударилась об стену. В проёме стояли три человека. Два конвоира стояли по обе стороны от него и держали за плечи. Роба заключённого наполовину свисала с пояса, открывая подтянутое тело, исписанное многочисленными шрамами на бледной коже, покрытой свежими синяками. Его руки безвольно свисали вниз, а ошпаренная кожа покрылась волдырями и язвами. Безразличное лицо смотрело на девушку, не проявляя ни одной эмоции. Это был тот самый человек, стоявший у забора.