Не по-детски. Глава 3. Ты (не) знаешь.

От автора: "Ты (не) узнаешь" - фишка с частицей "не" в скобках взята из Евангелиона (You can (not) Redo), что обозначает как возможность действия, так и невозможность.
Автор не обязательно разделяет религиозные, метафизические, политические, эстетические, национальные, фармакологические и прочие оценки и мнения, высказываемые персонажами фанфика, лирическими героями и фигурами рассказчиков, коими она пользуются в своих работах, но гарантия распространяется на каждое слово(с) В. П.
*Случай, который я описываю с почками действительно уникальный в своем роде, и пациента я знаю лично.

Джирая был в ярости: мужчина очень сожалел, что сейчас находится в школе и не имеет возможности надавать Орочимару по роже. Именно. Рожа. Иначе Джирая и не мог в данную минуту обозначить лицо своего старого товарища.
- Ты совсем из ума выжил, ублюдок?! - яростно повторял крестный Наруто и Карин. - У тебя что-то святое вообще есть? - казалось, его волосы, тронутые сединой, сейчас вздыбились и были похожи на шерсть.
- Я не понимаю, поч-чему у тебя такая реакц-ция, - Орочимару Хеби выглядел действительно недоуменным. - Это же такая замеч-чательная возможнос-сть для меня и этой девоч-ч-ки. Хотя, ты каким был баш-шмаком, таким и остался - тупым и недальновидным. Ты прекрас-сно знаеш-ш-шь, что наука - это вс-се, что меня интерес-сует, а тут такой ш-шанс на миллион.
- Но она еще ребенок! Как ты не понимаешь! Твои деяния вообще нельзя назвать гуманными. Это вообще какая-то подпольщина!
- Ей шес-стнадцать. Это раз. Ей ос-сталось нес-сколько месяцев жизни - это два. Ее почки не работают на с-семьдесят процентов, организм не очищ-щается. Это уже интересно. Она отказалась от диализа, а это еще интерес-сней с точки науки. Я ее наблюдаю. У нас-с договоренность: я взял ее под опекунс-ство, а она дала мне возможнос-сть ее ис-следовать. Разреш-шение? Я ее опекун, я с-сам с-себе дал такую возможнос-сть. Что тебе не нравитс-ся?
- Слишком много твоего "я". Конечно, ты же и не подумаешь о том, что бы питать к этому ребенку какие-то чувства!
- Почему же, мне она очень с-симпатична с точки зрения ис-следований.
- Это же ребенок! - не унимался Джирая.
- Послушай, я веду наблюдения, чищу кровь и прочее. Мне интересно, насколько ее организм живуч. Она сама ко мне пришла, предложила свое тело, себя. А для меня это исследования, возможно, путь к Нобелевс-ской премии, это в с-своем роде уникальный с-случай!
- Сама пришла?! - Джирае не хотелось в такое верить.
- Именно. Мы заключили договор. Я выполню вс-се ее пожелания, в замен получаю возможнос-сть наблюдать и вес-сти ее болезнь.
- И какие же пожелания у этого ребенка?
- Очень не детс-ские, поверь мне. Да и мне это на руку, ес-сли чес-стно. Она дала очень хорош-шую идею, которая приш-шлась мне по душе. Я буду ее финанс-сировать.
- Смотри мне, - не унимался друг детства, - а то не несдобровать тебе.
Орочимару хотел было сказать какую-то колкость, потому что друг его начал утомлять своей пылкостью и подозрениями, как в его кабинет постучались.

***

- Что здесь происходит? - повторила свой вопрос Ино.
От меня не ускользнуло, что вид у нее не лучший: серые тени начали пробираться под глаза, обозначая усталость. Я очень хорошо знала, что вся ее оболочка из лучистого хрусталя, которую она преподносила людям - подделка. Образ, маска. Уж мне было подлинно известно, что скрывалось в этих голубых глазах. Ино лишь играет образ: пытается быть недоступно-холодной...

***

В доме Яманака всегда пахло благовониями, в особенности хозяйка дома обожала французскую ваниль. Убранство этой обители более походило на роскошный европейский стиль, нежели на типичное скромно-строгое японское жилье. Нет, госпожа Яманака обожала товары от мировых ведущих домов моды, будь то мебель, вазы, посуда. Но уж больно ей нравились наряды: в них чувствовалась свобода, элегантность и легкость. Куда более, в своем доме женщина приказывала обращаться к себе "мадам", на французский манер, и прислуга услужливо исполняла каприз этой дамы. Мать Яманака Ино являла собой женщину властную и честолюбивую, непреклонную и жесткую. Все, что вставало поперек ее интересов и мнения, тут же сметалось и стиралось в порошок. Не стал исключением и ее муж.

Мягкосердечный и добрый, лояльный, он раздражал "мадам" до мигреней. Порой жену даже тошнило от отвращения. Конечно, она никогда бы не вышла замуж за Иноичи, если бы не ее отец, который когда-то заключил договор с другом детства о браке. Маленькая госпожа Риноса еще тогда возненавидела Иноичи. Как она не пыталась противиться, ее батюшка был непоколебим. Дошло вплоть до того, что отец Риносы готов был лишить девушку поездок в Европу и отказать в обучении в Лилле. Такого юная госпожа просто не могла позволить ни себе, ни своему будущему. Как бы не так.
Однако она вышла замуж, чем отлучила себя от властного отца. Нет, где-то у Риносы проскакивали мысли, что брак может все-таки сложиться и в ее пользу, но, увы. Иноичи был полной противоположностью ее идеала. Госпожа Яманака родила прелестную дочь, и на этом их с мужем личная жизнь закончилась. Когда же ребенку исполнился год, "мадам" улетела в Париж - получать второе высшее. Иноичи ничего не оставалось, как уйти из полицейского участка в отпуск по вынужденному декрету. Отец души не чаял в своей малышке, и дочка отвечала ему со всей взаимностью, которая доступна ребенку. Мать по своим редким приездам ревновала жутко и агрессивно, однако не считала нужным изменять отношение дочки к себе. Нет, Риноса требовала от маленькой Ино обоготворения и культа себя. Риносу раздражало то обожание в глазах дочки к отцу, которое женщина пыталась для себя вырвать так безуспешно.
Минул год, и родители Ино развелись. Суд признал все права опеки над ребенком Иноичи. В одно мгновение дочка превратилась для Риносы в "огрызка этого". Но матери все-таки были предоставлены часы и дни, когда та могла забирать ребенка к себе.
Ино не понимала, что происходит у родителей. Добрый отец был ласков и нежен. Иноичи был всем. Однако мать, которая должна была быть первым человеком в ее жизни, казалась малышке чем-то странным. Риноса рукоприкладствовала. Зачастую Ино привозили к отцу с синяками, и ребенок молчал под страхом угроз родительницы...
Как-то, в возрасте пяти лет, Ино привезли на день к матери. Та же была не в духе, что-то не складывалось в ее делах. А маленькая девочка прекрасно понимала, чем это грозило. Страх закрадывался, что мерзкие и ледяные черви, медленно и под кожу. Казалось, что тело девчушки наполнялось свинцом, а рот зашивало невидимыми нитками.
Они находились в будуаре матери: Риноса расчесывала длинные волосы Ино, как попался трудно вычесываемый колтун.
- Мерзость, такие же отвратительные волосы, как и у твоего отца! - негодовала мать, раздражаясь. - Я тебя обстригу.
- Мне нравятся мои волосы, - тихо произнесла девочка, сидя на стуле перед зеркалом. Ино очень боялась произносить матери в ответ слово "нет". Риноса ненавидела любые протесты девочки.
- Мы сегодня же поедем к моему парикмахеру, и даже не думай капризничать! Мода какая-то! Зачем тебе эти пакли до поясницы?! - мать негодовала: она была бы рада, если бы дочке достались ее каштановые волосы и карие глаза, но девочка пошла вся в отца, унаследовав лишь тонкие черты Риносы.
- Мне нравятся мои волосы, - попробовала еще раз Ино.
Риноса, расчесывавшая длинные белокурые пряди, вскипела и резко дернула волосы дочки вниз. Ино вскрикнула и вскочила, отбегая на безопасное расстояние.
- Я не обстригу волосы! И я не хочу, чтобы ты их расчесывала! - страха в глазах у девочки не было, наоборот, решимость.
- Я твоя мать, - женщина стала подходить к девочке. - Не смей мне перечить! - Риноса злилась. - Немедленно собираемся, я так решила, и это не подлежит обсуждению!
- Нет, еще есть папа! Он любит мои волосы! Он бы никогда бы такое не сделал! - злость чуть ли не сотрясала маленького ребенка.
- Выблядок! - Риноса ударила наотмашь свою дочь по лицу, но тут же вскрикнула от содеянного. - Ино! - она было потянула руки к малышке, но та выскочила из комнаты.

Через двадцать минут приехал Иноичи с судебными приставами и получением санкции на полную опеку над Ино. Удар и царапины на лице малышки сфотографировали. Риноса прибывала в ужасе от содеянного, молча принимая и проглатывая решение.
Первое время Иноичи вообще не позволял видеться бывшей жене с ребенком. Ино и не хотела, но отец настоял. Потом встречи дошли до одной в месяц, и это для девочки было все равно неприятно. Тот роковой день никогда не выскользал из памяти Ино. Мать же, бессильная над отношением к себе ребенка, лишь озлоблялась. Риноса уходила в себя, изредка при встречах говоря какие-то гадости про отца. Дочь молчала, потому что это было привычным, как воздух, нужно было лишь стерпеть день.
Но вот Риноса уехала в Европу, вернувшись к тому времени, когда Ино исполнилось пятнадцать. Матери не было пять лет. Что-то в Риносе изменилось: женщина вышла замуж. Эй, а именно так звали нового мужа Риносы, был человеком, наводящим страх на девочку. А еще его дочь Шион теперь приходилась чуть ли не сводной сестрой. Ино даже испугалась, когда увидела ту - настолько они были схожи. Но еще девочку поразило то, что мать ушла полностью в свою падчерицу. Конечно, Шион отвечала всем требованиям идеала Риносы - такая же честолюбивая и свободная. Хотя младшая Яманака и поняла то, что мать находится в ежовых рукавицах Эя. Горечь от такого поворота событий, конечно, разлагала все внутри - она не теряла надежды, что когда-нибудь мать изменит к ней свое отношение. К сожалению, Риноса поступила подлее, и Ино видела, как та смакует досаду и обиду родного ребенка.
Но, к сожалению для Риносы, дочь по-прежнему обожала своего отца. Мать не упускала и случая подчеркнуть какой-нибудь колкостью, что Шион превосходит ее собственную дочь, что та ей абсолютно чужой человек. Ино часто в ресторанах города видела мило болтающих мать и сводную сестру, но, видимо, Риносе было мало. Она еще и перевела Шион в класс своей дочери, не без пристрастия наблюдая за всем происходящим. О, если Ино терпела неудачу, мать непременно звонила в конце дня и злорадствовала. Шион же была вообще не эмотивна. Однако ее надменности можно было бы позавидовать.

Тишина давила, и мне показалось, что нас придавили неподъемным грузом. Ино была действительно измотана, но, что хуже всего, я точно знала: ей не в угоду заступаться за Шион. Я нутром чувствую, что ей эта девушка далека и не приятна.
- Они не дают нам заниматься с Саске! - ноздри сводной сестры Ино раздувались - Шион бесилась от молчания своей "защитницы".
- Объясните, пожалуйста, ситуацию, - Яманака казалась непробиваемой. Однако напряжение ее плеч было очевидным.
- Ино, да что ты с ними сюсюкаешь?! Они не дают нам заниматься! - Шион заходилась в тихой ярости - кожа на ее лице пошла багровыми пятнами.
- Ино, - начала Тен-Тен. - Таюя взялась за уборку классов после занятий. Нам выдали расписание. У нас все правомерно. Таюя, покажи ей записку.
Хоккумон вытащила из нагрудного кармана своей шерстяной рубашки бумажку, которая была уже не в лучшем виде. Ино нахмурилась, развернула. В записке, написанной рукой, ко всему была подпись директора и штамп.
- Ребята, будьте осторожней с документами, это все-таки ваш пропуск в кабинеты, - сказав это, она повернулась к Шион, прибавляя к своему выражению лица суровость: - А тебе я советую быть приветливее. У них все в порядке, а вот что ты тут забыла, мы выясним у директора - ты не имеешь права находиться в кабинете после занятий, если у тебя нет соответствующей записки.
Шион сжала кулаки, и мы все напряглись. Даже Наруто, который обычно не сидит ни секунды на месте, вдруг затих и внимательно наблюдал.
- Ну, знаешь, Яманака, я так просто не оставлю твою предвзятость по отношению ко мне!
- А, дай угадаю, ты Риносе побежишь плакать? - Ино растянула губы в ядовитой улыбке, при этом злобно сощурив глаза. - Ну давай, беги, шавка.
- Ино! - вскрикнула я, потому что понимала, что должна вмешаться, но было поздно. Раздалась хлесткая пощечина, и на лице Ино начала багроветь пятерня.
- Ты не достойна действительно называть Риносу матерью, жалкая дрянь! - Шион, казалось, пылала бешенством. - Вы, жалкие уродцы, - ухмыльнувшись, она показала пальцем на Наруто, - и ты, отродье... - она хотела сказать что-то еще, но тут уж вышла Карин.
Узумаки не нужно было рассуждать долго: обижали ее брата. Ино лишь стояла с широко распахнутыми глазами, потирая щеку.
Карин так быстро оказалась перед Шион, что та на секунду потеряла дар речи, и кузине Наруто этого хватило - крученый удар кулака в солнечное сплетение оказался шокирующим. Секунда, и Шион согнуто отходила от Карин, впустую хватая воздух ртом, что рыба на суше.
- Если ты не успокоишься, то я не скажу, как тебе заново начать дышать, - мило улыбаясь, произнесла Тен-Тен. - Кивни, и я тебе подскажу.
Щион испуганно таращилась, но страх все-таки победил гордыню, и она кивнула.
- Вот и хорошая девочка, приседай, - все так же мило говорила Тен.
Шион послушно стала приседать, хотя и было видно, что ей это действие дается очень тяжело. Когда же кислород начал поступать опять в организм, девушка вернула дар речи:
- Вы...
- Да заткнись ты, блять, уже, шавка безмозглая, иначе я тебя этой шваброй выебу по самое небалуйся, - рявкнула Таюя, которая, по своему обычаю, чуть ли не дремала.
Сказанное подействовало, но тут раздались хлопки.
Блять, а ведь мы забыли, что в школе, где находимся под прессом сотни внутренних правил. Все обернулись на "аплодисменты". Перед нами стоял Орочимару, а с ним девушка с четырьмя хвостиками. Темари? Как-то так. Но я точно помнила, что она пришла вместе с Ино и Хинатой, якобы на выручку Шион.
- Ино, ты с-снимаешься с поста главы ш-школьного с-совета. Ты не с-способна для этой должнос-сти. Нес-состоятельна. Ш-шион, родителей в ш-школу. Карин Узумаки, Наруто Узумаки, Сакура Харуно, Таюя Хоккумон, Тен-Тен Такахаш-ши - за мной!
- А можно Ино с нами?! - я не знала почему, но чувствовала, что ее надо забирать с нами.
- Ино? - Орочимару на секунду задумался. - Почему бы и нет.
Пока Яманака переваривала случившееся, я схватила ее за руку и потащила.
На прощанье я обернулась и увидела пустой взгляд Саске. На секунду мне показалось, что там, в этих глазах, вспыхнул недобрый огонек. Очень недобрый. Но это я расскажу вам потом.

- Так что же у вас-с произош-шло, любезные? - казалось, что Орочимару был действительно увлечен разбором нашей ситуации.
- Мы же вам рассказали, отпустите нас, - ныл Наруто, так как уже проголодался давно, и из живота его урчало на весь класс.
- Замолчи, - рявкнула Карин и дала брату подзатыльник. - Из-за твоих выходок, мы чуть не подставили Таюю; Ино сняли с поста! А ты воешь тут!
- А почему-то это я должен давать себя в обиду?! - Наруто рявкнул в ответ, досадно потирая ударенную макушку. - Вон, сама на нее с кулаками налетела, а я виноват! Как бы не так!
- Замолчите, - все так же спокойно сказал Орочимару. - Ино, пойдеш-шь в гуманитарный к моим одноклеточным?
- Эй, хрыч, ты кого каким-то клеточным назвал? - тут же Наруто оживился.
Но Орочимару лишь скептически посмотрел на него, закатывая глаза.
- Ой, вот только не включай Джираю, он мне с с-самого утра мозги вынос-сит.
Мы малость опешили от упоминания крестного Узумаки.
- Вы знакомы с крестным? - настороженно спросила Карин.
- Конечно, - ухмыльнулся наш классный руководитель. - Наруто вес-сь в него. Так, это вс-се ерунда. То, что вы заварили, мне на руку: у Ямато и Куренай учатс-ся отличники, с выдающ-щимися с-способнос-стями, чес-сть которых, ученичес-ская чес-сть, не запятнана. Объяс-сняю популярно: такие дегенераты, коими вас с-считает комис-сия, а она вас-с именно поэтому в этот класс определила - дос-стаются мне. Я веду с-слабеньких учеников, хулиганов, отс-стающих. Я знаком с планом Таюи, она мне его первому выложила. Я готов вас-с поддержать и юридически помогать в с-создании фонда. Очень долгое время главами ученичес-ского с-совета были ученики Ямато и Куренай. В этом году у меня ес-сть возможность вытянуть с-свой выводок, то есть вас, и утереть им нос-сы. Ес-сли вы не знаете, то Данзо, директор школы, был арес-стован прямо в с-своем кабинете, который в тот же миг и опечатали. На его места департамент прислал нам Мей Теруми. Однако, там была одна загвоздка: против нового директора выступала Цунаде С-сенжу.
- Бабка? - недоуменно спросил Наруто.
- Ну, ты ее так называешь, а в нашей ш-школе она будет завучем, приставленным к Теруми. Они друг друга недолюбливают. Цунаде человек с-старых обычаев, она за ус-спеваемость и знания. Мей Теруми же - за престижность учеников, за глам. То ес-сть ее абсолютно не интерес-сует ваша учеба, ее волнует ваше проис-схождение. То есть, если не было бы Цунаде, такие ученики, как Тен-Тен, которые не имеют богатых и извес-стных родителей, ос-стались бы даже без бес-сплатных учебников. Так что, Цунаде тоже заинтерес-суется проектом: ваша деятельность дас-ст реальный престиж ш-школе. Мне Таюя также рас-сказала, что планирует, как субботники по уборке городс-ских парков, так и с-сбор книг для маленьких школ, одежду малоимущ-щим и прочую благотворительность. Что все сбережения пойдут на фонд благотворительности. Что нужно мне? Для меня это будет забавный экс-сперимент. Теперь мы вернемс-ся к Ино, - повернулся Орочимару к Яманака. - Тебе прос-сто необходимо будет перейти в мой класс. Да, ты отличница и прибавиш-шь своими оценками немало к среднему баллу клас-са по ус-спеваемости. Мы тебя избавим от Шион, а ты поможеш-шь своими знаниями Таюе. Вам, наверное, интересно, почему я так легко рас-споряжаюсь должностью главы ученичес-ского совета? Да все просто: проект Таюи превос-сходит всю жалкую деятельнос-сть этого элитного отродья. А мне просто будет приятно вести вас, изгоев, - при последнем слове Орочимару растянул свои губы в жуткой улыбке.
- Хорошо, - только и сказала Яманака, не глядя ни на кого. Видимо, она совсем сейчас замкнулась в себе.
- Погодите-погодите, это получается... - Наруто не мог сформулировать мысль, яро начесывая свой затылок.
- Да, дать отпор таким, как Ш-шион. Вас-с же и за людей не с-считают, и вы с этим многократно столкнулис-сь. А вот вы возьмете и позабавите меня, а я понаблюдаю за ес-стественным отбором.
В дверь постучались, ручка дрогнула.
В помещение вошли несколько человек: женщина лет пятидесяти, блондинка, в которой я узнала Цунаде - казалось, ее губы сейчас начнут выдавать искры, так они были сжаты; Шион; женщина с каштановыми волосами, Риноса; высокий и мощный мужчина, смуглость которого выглядела несуразно при почти белоснежных волосах.
- Постарайтесь мне объяснить, что тут произошло, Хеби, - голос завуча, Цунаде, был похож на стучащий молот о наковальню. Стало жутко.
- Ваша дочь, господин Эй, вела с-себя очень странно, - Орочимару намеренно обратился к отцу Шион, который точно бы не дал спуску своему ребенку. - Она находилас-сь в кабинете пос-сле занятий без разреш-шения, не давая уборщ-щикам делать свою работу. Потом же, когда пришла Ино и верно рас-судила ситуацию, как и полагалос-сь главе ученичес-ского совета, у которой есть на это право, ваша дочь взбес-силась и ударила Яманака. Ино в итоге уш-шла со своей должнос-сти, и мы потеряли замечательную главу. Она лучш-шая, - при этих словах Шион напряглась. Однако Орочимару было глубоко все равно на чувства дочери Эя. Он специально искажал факты, чтобы унизить падчерицу Риносы. - И да, Ино переходит теперь под мое руководс-ство, в гуманитарный класс.
- Что за глупости?! - взбесилась Риноса, чуть ли не вскрикивая от возмущения. - Моя дочь - лучшая, вы сами это сказали! Так почему ее переводят в класс к этим идиотам? - женщина указала пальцем на нас, стоящих рядом с Орочимару.
- Я попрошу прикусить ваш язык! - рявкнула Цунаде, свирепея, что медведь, которого нечаянно разбудили в зимнюю спячку. - Еще одно оскорбление в сторону учеников, и я посчитаю, что вы оказываете дурное влияние на своих детей, а они, в свою очередь - не достойны учиться в этой школе! Уж поверьте, я им такие характеристики напишу, что дальше вечерки - их не возьмут!
Орочимару довольно скалился - было видно, что это он спровоцировал мать Ино, чтобы все разыграть для своей угоды.
- Ладно-ладно, - произнес Эй, хотя, по-моему, сейчас в кабинете прозвучал самый настоящий майский гром. - Шион получит выговор, а Ино будет заниматься ее отец. Я все сказал, - Эй повернулся к своей жене и дочери, кивнув. Этого жеста хватило, чтобы те беспрекословно последовали его приказу, а это был именно приказ, в чем я и не сомневалась.
- Ну, конечно, куда уж моей дочери, до ваших уборщиков! Это отребье только для этого годится, - не выдержала Риноса, все-таки отпустив колкость напоследок.
- Я не с-советую вам, как опекун Таюи, выс-сказывать такие мысли в слух, - отчеканил Орочимару, смерив эту женщину насмешливым взглядом.
И тут настала наша очередь терять дар речи: Орочимиру опекун Таюи?