Не по-детски. Глава 8. Ты (не) рискнешь.

От автора 1: Стихиями не управлять. Верьте в чудо, а то Чудо не будет верить в вас.
От автора 2: Отдельное спасибо Артему Теплову и Нин-чан за встряску и эмоции.
От автора 3: Огромное спасибо Курохане, эта глава для вас, вам и посвящение.
От автора 4: Я сама пережила воспаление почек с 2012-2013. Описанный случай с Таюей реален, прототип жив по сей день, но диагноз предполагает сбой в любой момент. Данный диагноз является аномальным, потому что прототип должен был умереть еще шесть лет тому назад. Но на все воля Господа. Автор верующий. Поэтому, прошу не искать логичности, причины и следствия. Крокодилы ходят лежа - тоже странный факт в этой жизни.

Хоккумон нервничала почему-то, ожидая Хидана у одного из многочисленных фонтанов города. Уже темнело, и потихоньку стала проявляться подсветка - струи воды теперь окрашивались то в розовый, то в фиолетовый и еще с десяток разных оттенков. Таюя скептически взглянула вокруг, присела на скамейку близ фонтана. Рядом был магазинчик, и девушка решила сама сходить и купить имбирное пиво. Хидан начинал опаздывать, а ведь они договаривались ровно на восемь, ко всему, он и сам место выбирал для встречи.
Девушка начала даже сомневаться: кто из них "она" и кому положено опаздывать. Открыв банку, Хоккумон жадно приникла к ледяному напитку. Да, конечно, это странно. Пиво, но не алкогольное. Однако, если она еще хочет пожить и выполнить свою миссию, с алкоголем ей никак нельзя пересекаться. Единственное, что волновало ее и придавало неуверенности, так это какой-нибудь обвал для психики. Но такового просто не могло случиться. Ей не с чего срываться. Единственное, это острое желание выпить иногда. Чтобы обожгло глотку, чтобы стало горячо. В последний раз Орочимару ее просто откачал - делал переливание крови. Алкоголя не было, но организм все равно требовал свое - выпить. Иногда Таюя подходила дома к бутылке крепкого виски, руки тряслись, а пальцы тянулись. Но она тут же вспоминала довольную рожу Орочимару, который только и дожидался, когда у его опекаемой что-то, да случится. Наверное, старому змею было мало того, что он препарирует своих ползучих тварей. А еще этот Кабуто, гений, которого Орочимару любезно приютил, назначив своим импресарио. Тот тоже напрягал Хоккумон: нянькой носился близ нее с лекарствами, бегал вокруг да около. Таюе было себя не жаль. Орочимару тем более. Так какого ж, простите, этот Кабуто Якуши так носится за ней? Добрый такой, что ли?..
- Эй, извини, что опоздал, - Хидан все-таки пришел, причем не с пустыми руками. Парень довольно улыбался, держа два стаканчика с мороженым. - Надеюсь, ты гурман и любишь Mövenpick, - он протянул стаканчик, а Таюя на него посмотрела, что на сумасшедшего. - Эй, держи и не хорохорься. Его везут аж из Швейцарии.
- Да хоть из Ада, - Хоккумон равнодушно растянулась на скамейке. - Первое, ты опоздал. Второе, мы договаривались на пиво. Третье - я не люблю мороженое. Четвертое - ты меня бесишь с самого утра уже.
- Хах, - лишь усмехнулся тот, присаживаясь рядом и, как ни в чем не бывало, с улыбкой начал уплетать лакомство. - Бешу - это не равнодушие. Значит, ты уже ко мне испытываешь какие-то чувства.
Хоккумон, если бы не была такой хладнокровной и бесстрастной, подпрыгнула бы на скамейке. Где-то внутри полоснуло раздражение.
- А ты, я смотрю, очень самоуверенный и наглый, - хмыкнула она, делая еще глоток.
- Я просто имею по жизни девиз: хочу и буду. - Девушка напряглась. Уж больно близко относились к ней эти слова. Ей тоже нужно просто брать и делать. Напролом. Пан или пропал.
- О чем ты хотел поговорить? Точнее, я хочу выслушать твое предложение про День всех Святых.
- Да все время какая-то скукота. Во вторую пятницу сентября была дискотека, причем абсолютная ерунда. Не интересно. Я вот подумал так: а почему бы не сделать костюмированную тусовку, справляя ее музыкой семидесятых-восьмидесятых? Это было забавно.
- Ты совсем того? - Таюя на этот раз абсолютно искренне хмыкнула. - Как ты себе это представляешь?
- Да запилить пару пародий, и все нормально будет. Главное, чтобы кто-то вышел на открытие тусовки с выступлением. А дальше народ сам потянется.
- Дай угадаю, ты из меня хочешь Тинкербелл сделать? А сам парящим мальчиком пойдешь, ха-ха? - Хоккумон пробрало на истерический смех.
- А чего нет? - улыбнулся и подмигнул Хидан. - Если согласишься, я тебя даже на настоящей труповозке подвезу к школе.
- Погоди-погоди, ты что, приглашаешь меня пойти с тобой на дискотеку? - Таюя стала абсолютно серьезной.
- Ну, а почему бы и нет? - лукаво улыбаясь, ответил тот и посмотрел в глаза Хоккумон.
- Нет, не получится со мной. А с дискотекой - без проблем. Мне, собственно, все равно.
- Почему не получится? - Хидан, кажется, вообще не расстроился с отказа. - Объясни хотя бы по-человечески. Я пойму, если у тебя есть парень, девушка, я не знаю, с кем еще могут быть у тебя отношения.
- Ладно, я скажу. - Хоккумон тяжело вздохнула. Да, было что-то в этом парне, от чего не хотелось его одаривать привычным равнодушием. Таюя ощущала, что для нее он будет надежным плечом, если она все же сблизится с ним. Во всех начинаниях. - Понимаешь, любовь у меня была уже. И детская, и слишком взрослая. Все что мне от нее осталось, этот вязанный шарфик. У меня уже была любовь, на этом достаточно.
- Тебе всего шестнадцать, глупая. Ну, бросил, подумаешь. Меня тоже первый раз бросили.
- Нет, ты не понял. Кимимаро... Его больше нет. Он захоронен в могиле, а там, вместе с ним, и я. Знаешь, есть такое выражение "Живой мертвец"? Так вот, я - наоборот - мертвый живец.
- И ты мне это говоришь с свои шестнадцать? - Хидан рассмеялся ей в лицо. - Дурочка, это сейчас так, а время лечит же. А боль воспитывает. Боль дает ощущение того, что ты - живой. Она напоминает о том, что ты - есть настоящее...
- Хидан, - девушка взбесилась, это было видно по глазам, которые метали молнии. Она схватила парня за воротник майки и притянула к себе, так, что их лбы соприкоснулись. - Я умираю. У меня почки не работают на 70 процентов, придурок. О какой-такой наивности ты мне говоришь? Мне кровь очищает наш биолог, который, ко всему, опекун. Старый козел с удовольствием смотрит на мои муки, иногда соизволив облегчить мне жизнь. У меня осталось, грубо говоря, три с половиной месяца. А потом, а это будет, мои внутренности взорвутся просто внутри меня. Я буду помирать три дня, отекая. Да посмотри ты на мою кожу. Ты думаешь, я смуглая от природы, или это загар? Это почки и интоксикация организма. Любовь? Хуйня это все. Мне нужно сделать свое предсмертное дело. Для таких, как Кимимаро.
Хидан раскрыл было рот, пытаясь что-то сказать, но не смог. Хоккумон, скрестив руки на груди, чуть ли не забилась в скамейку, подбирая под себя ноги.
Мимо проходила какая-то женщина и сделала замечание:
- Убери ноги со скамейки, малолетка наглая! Люди тут сидят...
- Иди нахуй! - рявкнули в один голос Таюя и Хидан, однако на этом женщина не успокоилась. - Она еще и пиво распивает в общественных местах, дрянь! Полиция! Полиция!
Недалеко прогуливались дежурящие, и, когда Хидан их завидел вдалеке, парень просто схватил Хоккумон за руку и потащил за собой.
Набрасывая ей на плечи куртку, он тащил ее по вечернему городу, не оборачиваясь. Крепко сжимал ее пальцы. Девушка шла за ним и смотрела снизу вверх. Смотрела на высоко поднятую им голову. На широкую спину.
Наконец они остановились. Ребята оказались на парковке. Хидан привел ее к катафалку.
- Прости, что? - истерический смех начал сотрясать Хоккумон, когда до нее дошло, на чем они сейчас поедут.
- Труповозка, - невольно засмеявшись в ответ, сказал Хидан.
- Слушай, ты, кажется, во всем индивидуум.
- Да к это ж рабочая машина. Я подрабатываю для морга.
- Даже не говори.
- Что, страшно?
- Уже нет.
- Убрала все-таки свой надменный взгляд?
- Может быть.
- Иголочка. Поехали, я обещал выпить по баночке пива.
- Что ты во мне нашел?
- Звучит так, как будто я тебя препарировал. Не знаю. Разве все должно быть логично? Вон, крокодил ходит лежа - никакой логики, а факт.
- Крокодил ходит лежа? - засмеялась она, чуть не заплевав лобовое стекло, удобно устраиваясь в кожаном салоне. - Так ты в морге работаешь?
- Я забираю тела усопших из квартир. Иногда с люков, из леса, с огородов. Видел умерших и убитых.
- Ты, я надеюсь, некрофилией не страдаешь? - Хоккумон приподняла бровь, лукаво смотря на профиль своего нового приятеля.
- Это намек, буду ли я любить твое бренное тело после смерти? - хмыкнул он, но тут же осекся.
- Нет, все в порядке. Я сдохну, я к этому готова, - грустная улыбка легонько коснулась ее губ. - Главное, это создать фонд. Я смирилась с тем, что мне предназначено. Ты должен меня понять - я - это такое нестабильное явление в этой жизни, что на меня и нельзя рассчитывать. Теперь ты знаешь больше обо мне, чем мои друзья, - сказав это, Хоккумон тут же рыкнула: - Но если ты это кому-то расскажешь - я тебя захуярю и с того света!
- Будешь очаровательным суккубом являться и жрать мою душу по ночам?
- Ага, почки и печень, остряк, - она улыбалась. Странно. Улыбаться хотелось. Он ее разряжал. Расслаблял, сводил все в шутку и к черному юмору. Не завыл о том, что такая молодая и за что это так с ней.
- А ты давно была у него?
- Да, - она сразу поняла, про что Хидан.
- Хочешь отвезу? Прямо сейчас?
- Это же минут сорок ехать.
- Мне не сложно.
- А знаешь, почему бы и нет? Я пойду с тобой на дискотеку в виде суккуба, а ты в роли жнеца.
- Пожиратель душ и ловец душ? А что, это забавно.
- Мне еще ж открывать все это мероприятие, правильно? Так почему тебе не помочь?
- Ты окажешь мне честь, Иголочка.

Они приехали, когда уже стемнело. Казалось, все смирение этого мира опустилось на бесконечные холмы, покрытые еще сочной зеленью газона и плиточками с высеченными данными захороненных. Неспешно шагая среди могил, Хоккумон и не заметила, когда это Хидан взял ее за руку. Хотя, нет, его мизинец коснулся ее, и пальцы сжались. Было тепло. Это странный детский жест почему-то тронул. Что-то в нем было наивное, но очень важное, доверительное. Хоккумон нахмурилась, однако руку свою не высвободила.

Парень деликатно отошел на приличное расстояние, чтобы дать Таюе некое уединение. Девушка опустилась на колени и легонько провела по бетонной плите, подобию надгробия.
- Очень скоро я к тебе присоединюсь. Осталось и не так уж долго. Хотелось бы и там, в Раю, повязать тебе это шарф. Знаешь, мне нужно еще чуть-чуть, и тогда все закончится. Но закончится тут, а там начнется. Ты там замолви за меня словечко, скажи, что я близко, - тихо шептала она, и глаза слезились. Она гладила землю, представляя, как поглаживает волосы Кимимаро.
- Ага, не раньше так лет пятидесяти, - буркнул подошедший Хидан, который, видимо, решил, что пора закругляться.
- Не ревнуй к мертвым, - холод ее тона морозил буквально. Еще пару мгновений назад она была такой открытой и ранимой, а тут девушка опять встает в оборонительную позу.
- Если ты так не хочешь жить, то почему не кинулась под колеса поезда, не повесилась, не отравилась? - немного по-злобному спросил Хидан, так как суждения девушки его раздражали. - На кой хрен ты живешь, если не хочешь?
- Самоубийцы не попадают в рай, есть такое поверье, - тихо ответила она, малость испуганная реакцией знакомого.
- Ага, набожность какая, - открыто засмеялся он в лицо девушки. Хидан присел и легонько приподнял ее подбородок, так, чтобы не смела взгляд отвести. - Ты же можешь сделать сэппуку. А почему нет? Еще предсмертную записку оставь: "Моя смерть является протестом к несправедливости к инвалидам и отказникам". Слабо?
- А ты на слабо меня не бери, - взгляд Хоккумон моментально обволокла злость и ярость. - Ты мне тут со своими ритуальными убийствами голову не пудри. Одно дело, когда человек заканчивает свою жизнь, потому что боится дальнейшего. А другое дело, когда человек проживает мучения, тем самым очищаясь. Муки тела очищают душу.
- А как же преданность Кимимаро? Как же твоя великая и колоссальная цель? Не есть ли сэппука применение в данном случае?
- Я не боюсь умирать и готовлюсь к этому. Я не сдалась, просто готова к худшему. Знаешь, не так страшно все, как сам страх.
- А ты действительно думаешь, что он бы хотел для тебя такой смерти? Знаешь, говорят, что наши близкие на том свете становятся нашими ангелами-хранителями. Может, ты только потому еще концы не отдала, потому что за тебя кто-то вымаливает на том свете.
Они замолчали. Хоккумон было диковато обсуждать такое личное с кем-то. А как такое даже начинать объяснять? "Знаете, я тут помру намедни, ну, так, слегка взорвусь из-за интоксикации организма?"
- Пошли давай, а то совсем темно. Не хватает только, чтобы нас сторож кладбища принял за местную гопоту и принялся отстреливать травматичкой.
- А что, тут мертвые воюют?
- Ага, землю делят. Нет, разные тут околачиваются. Там, подальше, от нас на юг, делают мраморные надгробия. Цветы воруют, а некоторые даже не брезгуют к жмурикам в могилу слазить в поисках ценного.
- Охренеть, - хлопая ресницами, сказала Таюя, которая была действительно удивлена. - Ты так близко знаком с кладбищем?
- Я ж в морге помогаю с трупами. Вывожу тела, доставляю в морг. Иногда и хоронить приходится. Работа не очень, но платят хорошо. Зато к смерти стал относиться спокойнее, какие-то свои приметы появились.
Молодые люди пошли в сторону ограды, за которой был припаркован катафалк.
- Если очень надо, могу помочь с гробом и косметологом, - усмехнулся парень, когда они сели в машину и тронулись с места.
- Твой этот черный юмор... так тебе в глаз уебать хочется, - невольно и она засмеялась, и словно выпуталась из тоски.
- Ага, не, ну а что такого? - не унимался тот.
- Это у тебя такая манера ободрять людей? - засмеялась Таюя.
- Что-то вроде того.
- Спасибо. - Девушка легонько притронулась к руке парня, сжимая почти неощутимо пальцы. Ехать было добрых сорок минут, и тьма совсем охватила окрестности. Освещения тут толком и не было, лишь фары машины, на которой они ехали, как-то помогали им справляться с мраком.

Подъехав к дому Орочимару, Хидан остановился. Потом парень уставился на Хоккумон серьезным взглядом.
- Даже не думай, въебу так, что будешь очковой змеей ходить месяц! - взвизгнула Таюя, вжимаясь буквально в дверь спиной.
- А ты о чем подумала, Иголочка? - расхохотался парень, запуская руку в свои волосы.
- Не скажу, - улыбнувшись, прошептала она, и, слава темноте, парень не мог увидеть насколько она внезапно покраснела.
- А ты хотела бы? - опять серьезность в его голосе.
- Я тебя умоляю! Нет, меня твоя непосредственность убивает, - хмыкнула она. - Ладно, можешь поцеловать меня в щеку. Так, кажется, приятели делают, - странно, почему-то это она на такое согласилась и позволила? Может быть, все дело в поддержке? Все дело в том, что он был с ней на кладбище? Что он ее разряжает?
Губы Хидана коснулись ее щеки.
- Да ты вся горишь! - залился смехом парень, не мало вгоняя Таюю еще больше в краску.
- Я тебя ушатаю, честное слово, - дрожащим голосом прошептала она, попытавшись улыбнуться.
- Дай угадаю: нецелованная и неприступная.
- Иди на хрен, флиртер сранный! Тоже мне, Ромео. Не надоело еще? Я тут умирать собралась, а он весь в амур башкой ударился, - на этих словах все веселье испарилось. Да, скоро умирать. Звучит дико, неправда ли? Жутко само согласие с обреченностью.
- Я могу поспорить, что если ты помрешь, то непременно будешь ко мне являться во сне суккубом, чтобы души моей отведать, - да, теперь и он ощущал во рту отвратительный привкус горечи.
- Договорились. Кстати, надо будет завтра рассказать о тусовке на школьном совете. Пойдешь в мои помощники? А то меня никто не знает и косятся злобными собаками.
- Пойду. Считай меня своим доверенным лицом.
- Спасибо.
Она вышла из машины и смотрела, как он уезжает. Дрожь била по всему телу волнением. Появилось какое-то предвкушение, от которого дух захватывало. Сегодня в ее маленькой жизни, в ее жалкой жизни, появилось что-то большое и теплое. Появилось чувство защищенности. Где-то внутри блики надежды слегка освещали тьму отчаянья. Но. Это жестоко. Но. С другой стороны, она рассказала правду. Теперь выбор за ним. Но. Если раньше ей не было жаль уходить потому, что ничего не держало, то теперь появилась веревочка.
Неужели за один вечер можно все перевернуть сверх на голову? Не хотелось заново возжелать жить. Уже поздно. Ее свеча догорает, превращаясь в убогий огарок. Воск давно пролит болезненно в нутро. Страшно. Умирать не хочется. Неизбежность - это бесконечная веревка петлей вокруг шеи. Удавка давно сомкнулась, затягивая петлю медленно, но верно. С болезнью не поспоришь. А Хидан спорит, встряхивает. Глупец...
Где-то раздался грохот, и в небо взвили десятки разноцветных огней. Детские надежды зажигаются подобно им. Пока мы верим в чудо, Чудо верит в нас и не бросает.

Тренировка по волейболу закончилась, и Тен-Тен попрощалась с Каруи, собираясь уходить домой. Уже темнело. Да, это было тяжело, и тело ныло, но приятно было ощущать "пустую боль". Сегодня ей пришлось изрядно отбить руки нижними подачами. Что делать? - полтора часа разминка и только часик игры, а восторг был огромным. Единственное, она разбила малость левую руку, правша же. Прикладывая компресс из льда и полотенца, девушка, после принятия душа, направилась к запасному выходу, который был для спортзала.
Телефон в кармане брюк завибрировал. Механические движение рук, и вот уже экран высвечивает текст сообщения.

"Зайди ко мне в мастерскую".

Дрожь по ее телу бьет ударными волнами. В ушах слышится шум приближающегося шторма. Стихия неуправляема. Стихия непредсказуема. Дейдара - палящее Солнце и синее штормовое Море. Уносит в пучину неведомых эмоций лишь сообщением. А колени трясутся, ватными делаются. В ладонях испарина предвкушения и сомнения. Губы кусаются, режется внутри некая острота. Стихиями не управлять, так и ее тело вероломное несется быстрыми шагами к дверям мастерской. А что за этой простой деревянной преградой, скалы ли острые, лагуна ли блаженная. Компресс потерян по дороге к нему.
Сердце пропускает удар. В горле пересохло. Кажется, что внутри заперли ее Нечто в клетку, а оно ходуном ходит, вырывается. Тен дрожащими пальцами открывает дверь, а за ней Он.
Мир ее волнения замер.
- Привет, - тихо и скромно. Встала перед столом у дверей. И почему же его близость вдруг так заманчива. Почему его близость так магнитна. Наивная, как будто может спастись. А он всего лишь написал сообщение, а в душе звенит весенней капелью и пахнет влажной травой. Вот же она, Тен-Тен. Недодевочка. Недомальчик. А тут в помещении Солнце находится. Теплое, лучистое.
- Ты быстро, - насмешка на его губах тоже притягательна, как ее персональная орбита. А ведь вчера так не было. Вчера, он был просто озорным нарушителем ее спокойствия. Неким ярким пятном в жизни девочки, которая все распределила и отдала себя в спорт. Как же она сегодня старалась выпустить пар на тренировке. Била жестоко, руки болят и ноют. Бинты не помогают, нужно еще мазь наложить.
- Ты что-то хотел? - как же дается тяжело ей хладнокровный тон. Оставаться льдом, когда перед тобой такое Солнце - мучительно. А она даже и не заметила, как он влился в ее существование.
- Да, я сделал для тебя кое-что, - глаза его полны тепла. А еще он только в спортивных штанах. Стоит за столом, что-то рисует, иногда прикусывает карандаш. А когда это она начала улавливать такие мелочи? Когда это она начала считать его вдохи и выдохи? Черт, почему же сейчас нет мяча, который можно было бы ударить и избавиться от такого напряжения.
- Слепок груди? - хмыкнула Тен и мысленно себя выругала. Глупость какую сказала, улыбается неловко.
- Хочешь? - звонко смеется Дейдара, и кажется, что температура в помещении поднимается. Его чувственные губы опять аккуратно сомкнулись на карандаше. А она стоит и спит наяву, видя, как он подходит и целует ее. Кажется, она забыла о том, что нужно дышать. Так это захватывающе. А еще его тело, которое она видит впервые полуобнаженным. Ровные кубики пресса, линии симметричны и хорошо очерчены. Заманчиво. Завораживающее. Западня. - Если надо, я и по памяти ощущений вылеплю, только вот, не смутишься ли ты?
- Как бы не так. Так что ты хотел? - Тен продолжает браваду, а сама вцепилась в краешек стола, боясь просто рухнуть от неловкости.
- Секунду.
Он выходит из-за стола, одевает майку, которая лежит на стуле. Пахнет гипсом и глиной, красками. А еще немного пота, мускуса. Но не отвратительного запаха, а лишь поверхностного, заставляющего ее женскую сущность пробудиться. Запах, что возбуждает. Она незаметно передергивает плечами. Весь день она борется с этим наваждением. А еще утренний случай, когда он буквально набросился на Суйгецу.
Дейдара поднял спортивную сумку с пола. Кажется тяжелой.
Парень прошел мимо нее, легонько задев собой. Кажется, внутри что-то взорвалось. Так же невозможно? Неужели близость может быть настолько болезненной. Да, больно. Больнее и ощутимей, чем удар под дых. Да, это все проклятое его тело. Ее тело.
Они вышли на улицу, и прогулка мимо кабинетов показалась ей мучением. Тен шла за ним и всматривалась в его лицо, которое он поворачивал периодически, чтобы обернуться на нее.
Блондин просто взял ее за руку. Хотелось вырваться и убежать. Щипало все внутри от изнывания чего-то неведомого. Ее это Нечто вело себя отвратительно, грохоча внутри штормом. Стихиями не управлять.
Они шли вдоль стадиона, к парковой зоне, молча. Его волосы золотом развивались в лучах садящегося солнца. Долетал легкий и приятный аромат морского. Соли, может быть?.. Интересно, а он чувствует, что у нее вся ладонь мокрая, что она вся дрожит?
Они остановились у края газона. Странно, становится прохладно, ее руки покрываются гусиной кожей, а внутри-то жарко.
- Закрой глаза, пожалуйста, это же настоящий сюрприз, - он улыбается. Как он, черт возьми, улыбается. Волосы струятся, взгляд теплый. Эх, зря она так, у него всегда такой взгляд.
Тен закрыла глаза, а сверху веки накрыла ладонями.
Дейдара чем-то долго шуршал, а потом послышался треск и грохот. Она вздрогнула.
- Можно открывать глаза. - Оказывается, он незаметно встал позади. Тела не соприкасались, но тепло Тен чувствовала.
Перед ней из коробки вылетали десятки петард высоко в воздух. Когда же они достигали максимальной точки, то взрывались в темнеющем вечернем небе, загораясь множеством цветов.
- Я впервые сегодня собрал фейерверк и хочу, чтобы ты на него посмотрела, - его шепот ласкал, казалось, ее волосы.
Тен повернула голову, хотела посмотреть в глаза этому удивительному парню. Губы легонько скользнули по его. Как касание перышка, лепестка опадающего с сакуры.
- Ты дрожишь. Тебе холодно?
Ах, если бы! Если бы. Плечи девушки сжались, что пружинка. Она подняла голову: фейерверк продолжал искриться и грохотать на всю местность.
Прохожие, которые в это время находились в парке, восторженно замирали и любовались такому простому чуду.
Его руки легли на ее плечи. Вот теперь Тен-Тен готова была сорваться с места и пролететь пулей до дома. Но сбегать не выход же. От себя не убежишь. От него - тем более.
- Успокойся, - тихо прошептал. - Будешь паниковать, когда я завалю тебя на этот газон, - Дейдара мягко смеялся, прижимая девушку к себе.
- Только попробуй, - получилось как-то сдавленно, неуверенно. Его пальцы аккуратно вжимались в ее майку. И жги. Жгли теплом. Вот она спиной ощутила его тело. Он прижал ее к себе сильнее, теперь губы парня чувствовались у ее уха.
- Боишься? - опять мягкий смех.
Тен-Тен медленно развернулась, взгляд горел и яростью, и смятением. Щеки, кажется, воспламенились.
- Что-то ты ко мне слишком внимателен, как к своей натурщице. Ты со всеми такой? - ну вот, ярость вернула хладнокровие и смелость.
- Твои глаза. Они похожи на молочный шоколад, я тебя бы съел, - нагнувшись так, чтобы его губы опять оказались на уровне виска, ответил блондин.
- Ты... - выдохнула она, содрогаясь. - Зачем ты так себя ведешь?
- Мне нужно тебя разогреть перед работой. Я хочу чувствительности. Я хочу горячий молочный шоколад, а ты пока такая замерзшая.
Тен напряглась. Так, значит, со всеми. Опасные жгучие слезы подкатили опять к глазам. Конечно. Опять себя накрутила. Он относится к ней, что к материалу. Глубокий вдох. Еще один. Кривая усмешка коснулась ее губ, глаза сощурились. Кулак сжался, рука начала подготавливаться к удару.
- Ну, ты, - Тен рассекла воздух. Теперь же она удивленно моргала, не понимая, куда же делся Дейдара.
- Эй, я с тобой всего лишь флиртовать пытаюсь, а не в щи получить, - он стоял сбоку. Просто отскочил. Но с какой скоростью надо так уворачиваться и передвигаться.
"Ну и реакция", - мысленно удивилась Тен-Тен.
- А как ты так? - удивлению не было предела.
- Что? Увернулся? - Челка накрывала часть его лица, от чего он выглядел лишь лукавым демоном. - Вот еще, ты за кого меня принимаешь? - он был доволен такому эффекту.
- Нет, я сегодня утром еще убедилась в твоей способности драться, - она рассматривала свою руку, которая была сжата в кулак.
- Мои руки не только рисуют и лепят, - довольно он заметил и сцепил пальцы в замок на затылке. - Теперь ты убедилась, что не только ты меня можешь защищать, но и я тебя. Может быть, драку я воспринимаю по-своему, не так банально, как ты. Мне нравится вести стратегию боя. Иногда я даже даю себя ударить, чтобы противник расслабился, а потом его можно было бы эффектом неожиданности вынести.
- Спасибо за сюрприз, - тихо и недовольно сказала Тен-Тен. Да, ну и влипла же она. Неловкость - штука паскудная.
- Твой поцелуй вполне все компенсирует, - он опять стал лучезарным, искренне и по-озорному улыбаясь.
- Ты себе глупости не придумывай, а то твой прайс-лист какой-то завышенный, - буркнула она, потирая руки, которые опять вспотели.
- А ты меня уже поцеловала, так что, все нормально, - он продолжал ее дразнить. - Эй, мне нравится выводить тебя на эмоции.
- Я не понимаю твоих действий, - устало и досадно сказала Тен. Пора сворачиваться от этого ненормального.
- Сейчас поймешь, - он просто бросился к ней, взял за воротничок рубашки и посмотрел в глаза. - Так лучше? - и поцеловал.
Тен только и развела руки, сжимая пальцами воздух. Лучше, черт возьми. Его поцелуй был немного грубым, но близость будоражила, вливала в ее тело тепло, подкашивала ноги и вселяла озноб. Прижатая к Дейдаре, она с удовольствием вдыхала его запах по-животному. Он был горячий, а грудь твердыней. Чувствовалась сила, и девушка недоумевала.
- Боишься меня обнять? - он облизал ее верхнюю губу, словно приглашая. Тен медленно обняла парня, опуская руки на спину. Как же было приятно стоять так, прижатой вплотную, ощущать жар его тела и гореть.
Одна его рука легонько сжимала ее затылок, вторая опустилась на талию. Черт возьми, он был властным, неугомонным и жадным. Тен чуть приоткрыла губы, и парню этого хватило, чтобы сделать поцелуй более взрослым. Языки соприкоснулись, и девушка распахнула глаза. Он же целовался с закрытыми, слепо и самозабвенно. Жадно и заразительно. Самоотверженно и неистово. А она думала, что только в ней бушует шторм, а тут своя агония. Стихиями не управлять. Это взорвало ее сознание: оказывается, и он с ума сходит, сгораемый от своего Нечто.
А потом парень спустился поцелуями на шею, прикусил мочку уха, и ее затрясло сладким ознобом.
- Надо идти, а то я сейчас тебя завалю на этот газон точно, - засмеялся он, щекоча и волнуя ее своим дыханием.
- Ты не рискнешь, - сдавлено сказала она.
- Хм, да, ты права, тут нет, не самое лучшее место, - его губы опять коснулись шеи девушки, а язык легонько скользнул влагой. - Пойдем, я тебя провожу.