Не по-детски. Глава 9. Ты (не) догадаешься.

(Перевод песни Komm, susser Tod, которая играла в наушниках у Саске. Темой общей для этой главы является Korn - Make me bad). Лучше со случаем Саске вы можете разобраться на примере Билли Миллигана, обладателя 24 полноценных личностей.

Саске молчал. Саске боялся. Саске в ужас приходил, когда видел что-то такое, что могло бы не понравиться Ему. А Он приходил к нему именно в такие моменты. И захватывал. Поначалу, в детстве, мать с братом думали, что у Саске есть воображаемый друг, что малыш дурачится. Близкие просто не хотели замечать факт того, что в маленьком мальчике вдруг что-то изменилось. Но ведь была причина. Однако наивные мать и брат поначалу просто закрывали глаза. Было не до Саске. Было до Фугаку Учиха.
Фугаку Учиха...
Это имя у маленького Саске вызывало ужас. Порой даже доходило до того, что мальчишка забивался под кровать, пока не закончится ЭТО. А ОНО не любило быстро происходить. Малыш с детства знал вкус и запах крови. Сладкая, от нее тошнило, и ребенка часто рвало. Но так было по вечерам, когда домой возвращался пьяный отец, Фугаку Учиха.
Родитель дома садился за телевизор, и тогда в помещении все темнело. Казалось, что напряжение выжирает краски и звуки. Невольно начинали трястись колени. А Фугаку пил дома, изрядно заливая за воротник. Худенькая Микото, кажется, ходила по стенам, по потолку на цыпочках. Дома боялись звук лишний издать. Даже Итачи, которым гордился отец, мрачнел и трясся. Было жутко. Вот проходило какое-то время, и нитка начинала сворачиваться в клубок, который утром окрашивался, как правило, в красный.
Отец цеплялся к матери, и начинался ужас. Фугаку не жалел хрупкую женщину: удары в лицо наотмашь, удары кулаком, и она падала. Микото молча сносила эти пытки. Мужчина не брезговал и ударами в живот, пиная буквально тело жены. Сломанный нос, ребра, бесчисленные гематомы.
Так продолжалось несколько лет, и Микото терпела до одного случая. Пока отец не поднял руку на Итачи, точнее, попытался. Тогда вдруг почему-то хрупкая женщина восстала. Утром, после очередного дебоша, Фугаку стоял на кухне лицом к окну и курил. Жене хватило секунды, чтобы подлететь и нанести три удара газовым ключом. Она била от души. Как же она себя винила, что раньше не посмела дать отпора. Как же она себя винила, что накануне ушла в магазин, а муж пришел с работы раньше и сорвался на старшем сыне. Микото била с удовольствием, с остервенением, явно получая толику экстаза от удивленного и испуганного взгляда обидчика. Не долго думая, женщина открыла холодильник и начала все содержимое кидать в стены и на пол. Посуда билась, еда теперь валялась везде. А потом она просто вышла на улицу, набрала номер полиции, и через пятнадцать минут мужа увезли. Соседи подтвердили вечный шум в доме Учиха. Конечно, сняли и побои с Микото и Итачи. От мужа исходил жуткий запах алкоголя. Фугаку при задержании сопротивлялся, и полицейские сломали ему два ребра стеками. Вроде бы, справедливость восторжествовала. Сажать в тюрьму не стали. Жена подала на алименты, ведь, будучи при муже, женщина жила на пособие для детей, причем, и оплачивала весь дом, продукты. Этого в суде хватило лишь доказать чеками - личностью Микото, которая все покрывала финансово. Мужу была назначена отработка в виде 300 часов в пансионате для престарелых, нарколог и психолог. Фугаку пришлось уволиться, иначе бы его действительно посадили за решетку. Жена отсудила дом, который был фамильным наследием мужа. Жена отсудила машину. Жена забрала все. Дети же сторонились отца.
Никто не обратил тогда внимания, что маленький Саске вдруг становился другим. Сам по себе ребенок был тихим и спокойным. Однако каждый раз после насилия над матерью с мальчиком что-то случалось. Он становился агрессивным, дерзил матери, дерзил брату, называл их идиотами и говорил совсем не детскими фразами. Вот тогда появился господин Мадара, который "считал", что Саске лучше в такие моменты уходить на покой. У маленького мальчика началось диссоциативное расстройство идентичности, другими словами, раздвоение личности. Теперь в теле мальчика жили Саске Учиха и Мадара Учиха. Второй был намного взрослее, кажется, он был даже совершеннолетним. Мадара был остр на язык, эгоцентричен и агрессивен. Мадара был активным и жизнерадостным, лидером. Саске же был замкнутым и холодным, асоциальным. В моменты стресса Мадара всегда вытеснял собой Саске, и "хозян" был не против такой замены. Мать и брат думали, что это капризы возрастные, относящиеся к определенным стадиям взросления. И все было бы ничего...
Отец вел себя тихо несколько лет, был приличным семьянином, пока... В один злосчастный вечер не пришел опять пьяным. Он опять ударил Микото. Мадара вытеснил из сознания Саске сразу же, как только на кухне раздались крики. В тот вечер на шум шел Мадара. Отец сломал матери нос, и запах крови моментально саданул по обонянию пришедшему.
Мадаре не нужно было долго раздумывать. Пальцы схватили ножницы для резки зелени, и руки начали вершить суд. Острие ножниц при первом ударе в живот было пробой пера, а дальше входило, что в масло. Удары наносились так быстро, что мать, которая лежала рядом на полу, не сразу и поняла, что же стало происходить. Удар за ударом, и начался истерический смех. Мадара смеялся, облизывая чужую кровь со своих губ. Отец скончался на месте. Мальчик смеялся, по-сумасшедшему озираясь вокруг. Микото, которая и так находилась в состоянии шока после избиения, машинально набрала номер полиции и взяла из рук сына ножницы. "Здравствуйте. Меня избил муж. Кажется, я его зарезала". Это было первое, что пришло на ум матери Саске. Вытерев орудие убийства наскоро, женщина села на пол и стала дожидаться приезда органов правопорядка. Сын подошел и стал гладить мать по голове. "Ничего страшного, тебя не посадят. Он же и раньше тебя избивал. У тебя травма и состояние аффекта. Он напал на нас", - такие слова шептал "сын", гладя и целуя обезумевшую мать. "Ты у меня настоящий защитник", - сказала она и улыбнулась. "Да, мамочка, теперь мы свободны", - ответил "сын". И Мадара действительно считал Микото своим близким человеком, как и Итачи. Однако старший брат пришел в ужас. Он верил в отца, верил в то, что тот исправился.
С того самого дня семья раскололась. Старший сын смотрел с дикостью на мать и брата.
Микото действительно оправдали. Ранние побои были включены в доказательство аффекта женщины, как и свежие побои. Женщина пострадала, защищая младшего сына. Убийство признали самозащитой.
Однако потом вернулся Саске, который не помнил ничего. Мальчик отсутствовал целый месяц. Сознание просто в один момент щелкнуло, и истинный хозяин вернулся. Саске было на тот момент семь лет.
Мадара за все то время вернулся лишь однажды: когда Итачи сильно поссорился с матерью и ушел из дома. Тогда была написана записка, в которой Саске передавалось то, что их двое. Мадара отписал тайну пропажи отца.
Дикий ужас потряс тогда десятилетнего Саске. Мальчик долго не верил, но все же подошел к матери, чтобы узнать. Слова из записки подтвердились. Мадара существовал, причем в моменты стресса. Мальчик честно рассказал матери о том, что он не помнит произошедшего.
Мать поведала все детали того вечера. Однако ребенок побоялся говорить о том, что в нем живет еще кое-кто. Саске все-таки поверил, что Мадара появляется лишь тогда, когда ему или матери грозит опасность. В нормальном состоянии без стрессов его личность не занималась этим вторым. Десятилетнему ребенку не составило труда найти в интернете соответствующую информацию о данном психическом расстройстве. Теперь лишь оставалось избегать опасности. Самым жутким было то, что Мадара все помнил, раз оставлял записки. На всякий случай, чтобы не получить кучу неприятностей, Саске написал записку с вопросами и приклеил ее к внутренней части каркаса своей кровати. Однако стоило и оставить подсказки. Учиха не был до конца уверен, что ЭТО следит за ним изнутри.
И вот, в пятнадцать лет, когда казалось, что беспокоить нечему, и Мадара не вернется, появилась новая проблема. В лице Обито Учиха, дальнего родственника отца.
Родственник приехал к вдове, чтобы та подписала документы на наследство. Он был моложе Микото на семь лет. Женщине же было всего лишь тридцать пять. Она могла познать радость материнства еще раз. Микото рассказала, что у них происходило с мужем. Казалось, что Обито был возмущен. В Микото тогда что-то щелкнуло, и глаза женщины опять зажглись жизнью. Обито был более мягким как внешне, так и внутренне. Взгляд еще отдавал наивностью, ведь ему было всего ничего - двадцать восемь. Но все же чувствовалось, что парень внутри со стальным стержнем, а это подтвердилось потом, за многочисленными чашками кофе во всех ресторанчиках. Микото вдруг ожила.
Саске родственник не показался подозрительным. Молодой мужчина имел свой бизнес - плантация клементин, особого сорта сладких мандаринов без косточек. А еще инжир и зелень. Последнее приносило баснословный доход, ведь почти все рестораны города закупались у Обито. Не так давно Обито познакомился с Эйем, отцом Шион, и человек очень весомый и уважаемый в стране, стал надежным партнером Учиха. Бизнес процветал.
Даже сам Саске, как бы не было ревностно, отправлял мать на свидания. Микото шутила, что, мол, это она должна уже ждать сына с невесткой. Но сын отшучивался, говоря, что ему рано, а она, мать, еще должна пожить.
Саске действительно не чувствовал угрозы со стороны Обито. Они вместе проводили время, развлекаясь на полную катушку. Тогда Саске начал улыбаться. И тогда семейство Учиха выглядело счастливым, за исключением одного "но". Итачи. Им даже пришлось всем четверым идти к психологу и разбирать данную ситуацию. Долгих три месяца, пять раз в неделю, крича и ругаясь, близкие выясняли отношения.
Но Мадара не появлялся. Видимо, чувствовал отсутствие настоящей опасности. Чувствовал надобность в подобном стрессе, поэтому и не захватывал рассудок "хозяина". И это Саске устраивало, ведь, знающий о своей проблеме, знающий о том, что может произойти, он перестал волноваться. В дурку ложиться не хотелось совсем. Да и опытов он не собирался позволять устраивать над собой. Боялся того, что начнут вкалывать всякую гадость наркотическую, электрическими разрядами лечить. Мог ли он себе такое позволить, когда его жизнь вдруг стала такой счастливой? Когда появился Обито, а мать расцвела? Когда Итачи вернулся к общению. НЕТ. НИКОГДА. И Саске был просто уверен, что, если появится угроза со стороны из вне, Мадара порешит эту "причину".
Семейство Учиха готовилось к свадьбе. Эй был приглашен свидетелем со стороны Обито. С ним же прибыли на помолвку Риноса, Шион и Ино.
Вот тогда Саске и почуял неладное, ощутил, что надвигается угроза.
Никто не обратил внимания, какими взглядами вдруг начала одаривать Шион жениха. Каким взглядом она смотрела на Микото. Саске не нужно было уметь читать по губам, чтобы увидеть, как прошептала девица "старуха". Вот тогда-то и понеслось. Да, Саске был наслышан о том, что мужчины их семейства привлекательны: тонкие и благородные черты лица, черные волосы, все прекрасно сложены физически, но... Но какого черта эта девчонка выбрала мужчину, который был уже влюблен и предназначен для его матери. Саске испугался. В аптеке он купил таблетки от стресса и пил по две в день. Мысли путались и буквально рычали. Парень чувствовал, что надвигается ОН. Однако Обито ничем себя не опорочил, по мнению Саске. В глазах мужчины чувствовалась любовь, оное и было в поступках и жестах. Младший сын попробовал отогнать дурные мысли - главное, что его близкие счастливы. А Шион? А у Шион подростковая влюбленность к взрослому мужчине.

Это случилось за месяц до нового учебного года. В загородном доме Эйя. Риноса отчаянно пыталась свести Саске и Шион, потому как Ино наотрез отказалась ехать на целую неделю в семью матери. Микото должна была приехать только на следующий день. Эй и Риноса решили съездить на горячие источники, желая и прихватить с собой Саске, Шион и Обито. Но троица отказалась.
Саске сидел за деревянным столом во дворе. Была ночь, и звезды манили своим таинственным волшебством мерцания. На столе было две горящих свечи-цитронеллы, и комары, ненавидящие сей запах, не могли подобраться к парню.
Учиха почему-то думал о Сакуре, Наруто и Карин. Эта троица в средней школе считалась его приятелями. Особенно Сакура, которая была в него влюблена. Из-за того, что происходило в жизни Саске, парень просто не мог думать о какой-то там любви. Но не после счастливой влюбленной матери. Не после того, как он стал вновь общаться со старшим братом, который был так не обходим. Младший Учиха всерьез задумался, чтобы пригласить куда-нибудь Харуно. Да, возможно, она надоедлива, где-то несносна, а где-то и вообще никакая, но что-то в ней было. Нет, он не думал, что они начнут встречаться, а просто можно начать проводить время. Ему столько лет, а у него нет круга общения. У него нет друзей. Чувствовал ли он себя одиноко? Нет, вряд ли. Это подозрительно. Его могут посчитать замкнутым. А Саске еле выдержал опасную для него терапию для того, чтобы он, мать и брат смогли заново воссоединиться. Его могут направить к школьному психологу, а тогда пиши-пропало. Парень до конца не был уверен, что, если за него принудительно возьмется психолог, он не сорвется и не вернется Мадара. Этого не должно было случиться, он не имел права себя потерять в такой-то момент. Учиха четко решил, что нужно создать видимость того, что он нормальный подросток. У него нет проблем. Придется терпеть. Это стоит того.
В тот вечер Обито добротно прикладывался к виски. Это смутило Саске в первую очередь. Однако в Обито не было той агрессии, какую помнил Саске у отца. Его будущий отчим шутил, рассказывал забавные истории. Он был мягок, и нервозность Саске начала проходить. Обито даже ему с Шион предложил попробовать виски, рассказал, как оно делается, чем ценно. Все, кажется, было безобидным.
Саске тогда и пошел на улицу. Приятно было сидеть теплой ночью и смотреть на звезды. Тишина казалась бархатной, окутывающей душу Учиха.
Он не знал, сколько просидел так, размышляя о том, чтобы себя обезопасить и не допустить пришествия его злого второго Эго.
Когда же он вернулся в дом, то на первом этаже, в холле, где он оставил Обито и Шион, не было никого. Было темно и тихо. Саске стал подниматься на второй этаж, усталость от размышлений и свежий воздух брали свое. Кажется, он опьянел от такого количества кислорода. Из-за своих шагов и мыслей он не сразу заметил всхлипы, стоны и тихий скрип кровати. В душе все оборвалось. Тихонько, что кошка, он на цыпочках подошел к двери, из которой раздавался шум. Коснулся пальцами, и деревянная преграда слегка приоткрылась.
Ком подкатил к горлу: в постели были Обито и Шион. Саске даже вначале не поверил и потер глаза. Нет. Это был действительно Обито, обнаженный, нависающий над Шион. Их тела двигались одновременно по инерции. Чувствовался перегар. Кажется, если Саске не ошибся, то Шион тоже пригубила виски.
Парень сел на пол. Дверь осталась приоткрытой. Пальцы дрожали, ярость и ужас саднили внутри. Дальше он ничего не помнил.
Проснулся он на кухне, лежа на столе. Валялась бутылка саке рядом с лицом, в голове стучало сотней молотков. Учиха принял сидячее положение. Запустил руки в карманы спортивных штанов. Рука нащупала толстый лист бумаги. Саске моментально покрылся ледяным потом. Главное, чтобы он никого не убил. Дрожащими пальцами он развернул лист бумаги, который был весь в кровавых коричневых пятнах.
"Привет, Саске. Я вчера допросил Обито. Судя по всему, мужик не виноват, а вся проблема в ней. Шион просто воспользовалась опьянением Обито и соблазнила. Пьяный мужик своему дружку не хозяин. Сучка не захочет, у кобеля не вскочит. Слушай сюда, мелкий. Обито безумно любит твою мать и сожалеет о случившемся. Я ему вчера маленько внешность подправил, но это ничего. Ему нельзя ссориться с Эйем, а Шион его шантажировала, сказала, что расскажет отцу, мол, тот ее домогается. Расскажет в слезах твоей матери. Ну и кто тут виноват? Нужно просто браться за эту шлюшку. Возьми ее в контроль".
Саске лишь икнул, почесывая затылок. Ах вот оно, значит, как. Парень сжал бумажку. Да, писал Мадара, это не почерк Саске, не его.
Что же, раз так, то с Шион нужно было действительно разбираться.
С Обито он больше не разговаривал, Шион светилась. Синяки под глазами и сломанный нос будущий отчим объяснил тем, что намедни врезался лицом в косяк - был пьян.
И Саске взялся обрабатывать Шион. Как же его тошнило от этой девчонки. Какое же он испытывал отвращение, изображая заинтересованность. Первый поцелуй чуть не вызвал рвоту, и он еле сдержался. В первый свой раз физической близости он был жесток, он имел ее, вымещая всю злость. А ей видимо нравилась мнимая власть над ней Саске. А парня передергивало, но так он спасал и мать от трагедии, и Обито, который вляпался в эту дрянь. Еще его бесил Эй, который периодически давал наставления, как обращаться с его сокровищем. Но Саске строго-настрого запретил Шион разглашать об их отношениях кому-либо из знакомых. С другой стороны, была решена проблема его одиночества. У молодого человека есть девушка, и ему больше не грозил психолог и риск срыва.
Жаль лишь было компанию Сакуры, ведь ему пришлось ребят чуть ли не отогнать от себя. А ведь именно с ними было приятно общаться. С ними он хотел попробовать подружиться. С ними хотел себя почувствовать подростком, у которого все, как полагается - и тусовки, и дружба, и первые отношения. Злость же он срывал, когда спал с Шион, а та лишь похотливо облизывалась. Не раз Саске себя ловил на мысли, что, нависая над ней сзади, нужно взять подушку и зашить эту лоллиту.
Однако было важно то, что Мадара больше не объявлялся. Саске контролировал ситуацию.
Все в этот вечер разбежались, и я осталась одна. Это было даже странно, ведь я так привыкла к компании Узумаки, Тен и Таюи. У последних двух явно намечались отношения с Дейдарой и Хиданом. Мне одновременно было и грустно, и радостно. Грустно, потому что Саске был от меня все также далеко, ни на шаг ближе. Темный, мрачный и задумчивый. Он выглядел отрешенно. А еще этот случай с Шион. Меня грызли и ревность, и зависть, и сомнения. Хотя, если бы я узнала о том, что Саске любит эту девушку, то мое сердце, наверное, разболелось. С другой стороны, это была бы определенность - я бы не мучилась. Мама всегда говорит, что у подростков влюбленность роковая и надрывная, но случается часто. Возраст такой. Все смеется, когда, мол, очереди парней начнут устилать вход у нашего дома. Эх, мама, знала бы ты, что я вляпалась, наверное, посмеялась бы, а потом бы сказала, что все это херня по сравнению с мировой революцией. Я хорошо запомнила твои слова, что очень часто первая любовь - безответная, полная страданий. Все дело в восприятии и максимализме. По твоим словам, осталось лишь перетерпеть. А есть это та самая, как в редких случаях, один раз и навсегда? Что делать тогда? Ответа никто не знает, к сожалению, и остается лишь ждать.
Я решила сегодня просто прогуляться вечером, слушая музыку. Мне нравилось ходить по темнеющему городу, созерцая оттенки неба при садящемся солнце. Краски меня будоражили. Вот же романтика, самая простая и настоящая. Истинная. Когда я смотрю на садящееся солнце, то испытываю волнение, ощущение чуда.
Незаметно я зашла на территорию школы. На трибунах стадиона увидела его. Саске сидел на самой верхней скамье, в наушниках, и смотрел куда-то в даль. В черной толстовке, на голове капюшон.
Дыхание мое участилось, внутри сердце забилось птицей, царапающей своими когтями и клювом все. Не знаю, но буквально помчалась быстрым шагом, желая скорее достичь Его. Сейчас или никогда. Что я ему скажу, я не знала, лишь летела горящей кометой, не замечая того, что затаила дыхание.
Он все-таки заметил меня. Уставился взглядом. Когда-же я добралась до последней трибуны, на самый верх, то поразилась панораме. Здесь было действительно красиво. Видно, как золотились крыши домов, скрашенные нежно-алым. Мне показалось, что я воспарила, а сзади крылья. Птица моя вырвалась наружу, взлетая высоко. Саске на меня смотрел своим темным взглядом, а я на него. Мы все-таки вытащили наушники.
- Привет, - улыбаясь, сказала я первая. Нагло, наверное, здороваться вот так вот. Надеюсь, я ему не помешала.
- Привет, - ответил он и уставился куда-то вперед. Меня сотрясал озноб волнения, и я, кажется, таяла в этих лучах солнца и от близости того, по кому тайно вздыхала.
- Можно я присяду? - глупо, но ничего другого я почему-то не смогла из себя выдавить.
Саске кивнул.
- Тоже любишь иногда выходить на прогулку, слушая музыку? - я не знала, что у него спросить. Капюшон теперь абсолютно скрывал его лицо.
- Да, - коротко и спокойно. Странно, к разговору он не готов, но и не гонит. Никогда мне не понять этого закрытого парня.
- А какая у тебя любимая песня? - я уже и не знала, что сказать или спросить, ведь было неудобно просто сидеть и молчать.
- "Komm, susser Tod". Песня о том, как один человек подвел всех. О человеке, который не сможет никогда полюбить, - тихо произнес он и повернулся ко мне. Я чуть не подпрыгнула от неожиданности. Это было так волнительно. - Вот, - он достал свой телефон и поставил песню, а потом просто взял наушники и вставил в уши. Кажется, у меня все оборвалось. Его пальцы задели мою кожу, и это было подобно разряду тока. У него теплые пальцы, а я думала, что ледяные. Учиха приподнял вопросительно бровь, а я кивнула, показывая, что готова к прослушиванию. Слова песни были странными. Приди, милая смерть?! Прослушав, я испугалась.
- Ты же не собираешься заканчивать жизнь самоубийством? - кажется, я лезла не туда, но иначе не могла.
- Нет. Но это отождествляет меня и мою жизнь, - мрачно сказал Саске и опять уставился вперед.
- Спасибо, что доверился мне, - я непроизвольно дотронулась до его руки и сжала.
Парень удивленно посмотрел на меня, но руки не вырвал. Нет, он не испытывал злость или отвращение от моего жеста, скорее, это было недоумение.
- Странная ты, - сказал Саске. - Еще в средней школе это заметил. Почему ты так стараешься со мной подружиться? - этот вопрос заставил мое тело покрыться холодом и вспотеть. Температура на улице упала до нуля?!
- Кхм, - откашлялась я, но тут же взяла себя в руки. Раз уж выпала такая возможность, нужно говорить начистоту. - А то ты не знаешь.
- То, что ты ко мне испытываешь... - было видно, как Учиха подбирает слова, но я его непроизвольно оборвала:
- Да! Я тебя люблю, - выпалила все-таки. Почувствовала, как щеки мои загорелись красным, заискрились, что бенгальский огонь. Вот же ж!
- Сакура, зря ты так, - тяжело вздохнул он.
- Эй, Саске! То, что я тебя люблю - это еще ничего не значит, - фыркнула я.
- В смысле? - теперь его очередь была удивляться.
- Это мое чувство, и я никак тебя им не собираюсь обременять. Это не значит, что я начну бегать вокруг тебя и нудить, - неловко улыбнулась я, ведь слова эти давались очень тяжело. До невозможности тяжело.
- Спасибо за твою искренность, за то, что избавила меня от мучительных и неудобных объяснений. Я не хочу тебя обижать, - Саске повернулся ко мне и погладил по щеке. И тут я поняла, что проваливаюсь, сидя тут, на скамейке. Меня аж затрясло от того, что он сейчас сделал. - Извини, я не хочу тебя ни смущать, не обнадеживать, - спокойно сказал он. - Мне просто не до этого.
- А, я понимаю, учеба, да и отношения с Шион, - выпалила я и тут же себя выругала. Черт, ну надо же так упороться и ляпнуть.
Учиха вздрогнул и напрягся при упоминании девушки.
- Сакура, что ты думаешь о самопожертвовании? - вдруг спросил он.
- Если это касается блага близких или другой огромной цели, то так правильно. Люди жертвуют собой ради идеи, цели, близких. По-моему, это нормальное явление, но есть и те, кто перегибают палку. А есть и те, кто этим пользуется.
- Правильно, что ж, спасибо, значит, не все так плохо, - последние слова он прошептал. - Никому не говори, но мы встречаемся с Шион, ты права, серьезные у нас отношения, - он это так сказал, как будто выплюнул.
- Что-то ты это говоришь и не радуешься, - прошептала я.
- Внимательная ты, однако, - чувствовалась горечь в его словах, и у меня внутри все сжалось.
- Саске, - я улыбнулась и постаралась сказать следующие слова нежно: - Мне не важно, что ты с другой девушкой, я просто рада видеть тебя счастливым, - моя рука опять коснулась его пальцев, но в этот раз он смахнул ее.
- Ты не знаешь, о чем ты говоришь, Сакура. Меня злит твое добродушие и наивность, ты еще такая маленькая, - усмехнулся он.
- Может быть, но я не испачкана пороком и прочими гадостями, - это был единственный достойный ответ, который мне пришел на ум, чтобы защититься. - А что хорошего у тебя, у такого взрослого? - с вызовом спросила я, и теперь Учиха на меня смотрел агрессивно. Да, милости закончились в беседе. Я себя не собиралась давать в обиду.
- Не-а, - рука Учиха так резко оказалась у меня на затылке, что я чуть не обделалась от страха. - Твоя бравада забавляет, но ты себя ведешь по-детски.
- А ты вот по-взрослому, да? - от страха у меня началась действительно бравада.
- Ага, и теперь я кое-что сделаю, но не для тебя, а для себя, - при этих словах он просто прильнул ко мне, точнее, к моей шее. Носом потерся. Он все еще придерживал меня одной рукой за затылок, а второй начал поглаживать по щеке. - Ты еще маленькая и наивная, а несешься вперед, сломя голову. Притормози, а то кто-нибудь воспользуется твоей честностью и открытостью, - его дыхание щекотало, устраивая пожар в моем теле. - Сакура, ты знаешь, каково это спать с человеком, от которого воротит, которого ты ненавидишь всей душой? Ты знаешь, каково это взять на себя ответственность, чтобы твоя семья была счастлива? Ты знаешь, что такое хранить страшные тайны, которые грозят опасностью твоей семье и тебе? - говоря это, губы его двигались на моей коже, и я чуть ли только не закатывала глаза от пульсации во всем теле. - Живи себе тихо и спокойно, не лезь куда не нужно, и ты будешь в безопасности. Такая девочка, как ты, должна обходить стороной такого плохого мальчика, как я, - Саске тихо рассмеялся, проводя языком по моей коже.
- Ты говоришь, как психопат, Саске, не пытайся меня запугать, - это звучало жалко, но я ничего не могла с собой сделать.
- Глупая, - сказал он, отстранился и вдруг поцеловал в лоб.
- Ты очень доходчиво объясняешь, - смущенно сказала я.
- До свидания, Сакура. Бойся своих желаний, бойся последствий. То, что сидит в тебе, так просто не отпустит, - он встал и начал спускаться к выходу.
Последние слова меня вообще сбили с толку. Это звучало предупреждением, но вот только к чему? Да и поведение Саске в целом рождало тысячу и один вопрос. Ладно, делать было нечего, придется с этим как-нибудь разобраться. Мне всегда Учиха казался таинственным и что-то скрывающим.
После этого вечера Саске меня избегал. Больше мы с ним не общались, хотя, если и встречались на переменах или спорте, то я замечала его взгляд на себе. Меня это нервировало.

Учеба шла своим чередом, мы подрабатывали и собирали первую солидную сумму, чтобы положить ее на счет организации. Орочимару не обманул, он действительно подготовил все бумаги и юридически согласовал все нюансы. У нас действительно теперь бы официальный благотворительный фонд имени Таюи Хоккумон и Кимимаро Кагуи. Были субботники, и ребята старались заработать малейшие деньги. Куда-то вдруг делась напыщенность и надменность, ученики прониклись чувством того, что они делают что-то колоссальное. Незаметно заканчивался октябрь, на носу была школьная дискотека ко Дню всех Святых. В актовом зале проводилось прослушивание на номера, которые нужно было включить в программу праздничного представления. Хидан с Таюей активно всем этим занимались. Было видно, как девушка с одной стороны отшивает молодого человека, а с другой улыбается украдкой. У Дейдары с Тен-Тен что-то происходило, заканчиваясь периодически перепалками.
Карин же, после того, как узнала личность парня, с которым целовалась, стала избегать Ходзуки, а тот, в свою очередь, пытался ее отловить. И девушке удавалось выскальзывать из общества блондина, пока в одно прекрасное утро ученикам двух классов не совместили урок спорта.
Карин пыталась спрятаться за кем угодно, лишь бы не нарваться на преследователя. Однако удача в то утро была на стороне Суйгецу. Анко, учитель спорта, сказала, чтобы Суйгецу, а у капитана школьной команды по волейболу проблем не было с предметом, шел в малый гимнастический зал и посчитал инвентарь. Также Анко предложила взять парню одного помощника. Долго Ходзуки думать не стал, называя имя Карин.
Узумаки протестовала, как могла, однако споры с Анко были бесполезны. Пригрозив беснующейся ученице кроссом в километр и отпустив замечание о толстой заднице, с которой нужно согнать жир, чем обрушила лошадиный смех подростков на Карин, учительница решила вопрос.
- Только после вас, - паясничал Ходзуки, пропуская рыжую, которая просто негодовала.
- Сдохни, - прошипела Карин и пошла вперед.
Суйгецу шел же позади, устремив свой взгляд на зад девахи, которая была одета в короткие эластичные шорты, едва прикрывающие то, на что смотреть было неприлично.
Карин, скрестив руки на груди и изнывая желанием дать про меж глаз возмутителю спокойствия, стала ждать, чтобы Суйгецу открыл ключом дверь.
Когда же они прошли в помещение, девушка включила свет и пошла к магнитофону, чтобы хоть музыку послушать и отвлечься от смущающего типа, с которым ей сейчас придется находиться. Она не заметила, как парень тихонько закрыл дверь на ключ, который незаметно спустил в кроссовок.
Ходзуки стянул с себя обувь, задвигая ее под скамейку. А потом и стянул майку.
Увидев это, Карин прикусила себе язык буквально, чтобы не ляпнуть колкость. Ну его к черту, от греха подальше. Подойдя к матам, где лежали гантели и скакалки, Узумаки начала их пересчитывать про себя.
- Что-то ты не такая отзывчивая, как в тот вечер, - раздался смех Ходзуки, и Карин поняла, что беды не миновать.