Не та жизнь.

С какого именно момента моя жизнь начала катиться под откос? Я даже не заметил этого. Не заикаясь уже о том, чтобы остановить свое падение.
Оказался не в том месте, не в тот час и подслушал не тот разговор. План старейшин о том, как убрать наш клан. Я не смог скрыться до того, как меня поймали, не смог убежать от погони.
Моя вина.
Как только Корень АНБУ бросил меня к ногам Данзо, связанного, я осознал, что я уже умер. Прежний я.
Его глаза хитро заблестели. И в голове созрел ужасный план, от которого я не мог отказаться. У меня не было выбора.
Ловушка.
Он сказал, что я могу оставить в живых только двух людей. На его столе лежали фотографии нашей семьи и ее. Моей девушки, на которой я собирался жениться.
Вы не знали. Потому что она была не из нашего клана. Я не хотел рассказывать до тех пор, пока не женился бы. Но все пошло не так.
Несчастная любовь.
Не знаю, почему я мог выбрать только двух. Как бы мне хотелось спасти всех. Но из этой ловушки не было выхода. Во всяком случае, я его не видел.
Я выбрал тебя, Саске. Тебя и ее.
Два самых дорогих мне человека, у которых вся жизнь была лишь только впереди.
Он пообещал. Я не верил ему, потому пошел к Хокаге. Я просил его защищать тебя и ее, просил никогда не оставлять одних. Он поклялся.
И я смирился.

Проклятая жизнь проклятого парня из проклятого клана.

Ту ночь я никогда не забуду. Она всегда снится мне. Каждую раз.
Тела наших родственников. Их гневные упреки в мою сторону. И злобный смех Учихи Мадары. Сумасшедший смех.
Когда мы подошли к нашему дому, мне потребовались все мои силы, вся моя воля, чтобы просто войти туда. В наш дом.
Они сидели там, обнявшись.
Увидев нас, они удивились. Думаю, тогда они еще не узнали меня. А потом лицо отца изменилось.
Но, что странно, он не упрекнул меня, не закричал, не ударил. Он не сделал ничего.
И она тоже.
Умирая, мама просто протягивала ко мне руки, лежа уже на мертвом отце. Лишь протягивала руки и смотрела любящим заботливым взглядом.
Тогда у меня в горле был комок. И внутри я просто кричал. Возможно, внутри я даже плакал. Но только внутри.
А потом пришел ты.
Не помню, что именно я тебе говорил, но, похоже, с ролью я справился. Ты возненавидел, презирал, хотел уничтожить.
Плевать, что ты хочешь со мной сделать, как ты хочешь меня убить. Самое главное - ты жив, Саске.

Жизнь шпиона. Всю жизнь наблюдать. За ними, за тобой. Что это за жизнь?..

Все эти годы я лишь выполнял приказы Лидера, не говоря о том, что знаю, кто настоящий лидер.
Все эти годы я тайно наблюдал за Конохой, зная, что мирно существовать всегда она не сможет.
Все эти годы я навещал тебя и ее.
Вначале она не верила в произошедшее и плакала. Ее взгляд стал пустым, а движения - как у куклы. Она больше не жила. Лишь существовала. Я не мог смотреть на это, но оставить тоже не мог.
А потом она умерла. Совершила самоубийство именно тогда, когда я хотел прийти в Коноху, но не смог из-за очередного дела.
И я продолжил навещать. Тебя и ее. Ее могилу…
У меня оставался только ты, мой братишка. Я заботился только о тебе. И только ты держал меня здесь. Не давал сойти с ума от боли и горечи, сожаления о всей своей жизни.
Я терпел все. Просто занимался тем, чем должен был.

Способность чувствовать стала моим врагом. И я пытался справиться с ним. Пытался убить.

Я хотел ничего не чувствовать. Так хотел. Так мечтал.
Эту боль, это одиночество, эту горечь, эту тоску. Мечтал уничтожить.
Иногда я хотел умереть. Иногда хотел просто плакать. Странно, да?
Но хотел.
Однажды я подумал, что мне удалось стереть все чувства без следа.
Заблуждение.
Однажды я подумал, что ненавижу тебя, Саске. Ненавижу так сильно, что хочу убить.
Непонимание.
Это произошло в тот момент, когда я прижал тебя к стенке, держа за горло одной рукой. Я переломал тебе все, что можно было переломать. И я готов был тебя убить.
Но потом я очнулся и осознал, что это ненависть не к тебе. Тогда я ненавидел себя. Вернее, я ненавидел свое отражение в твоих глазах. Ненавидел так сильно, что мог отнять жизнь у тебя, единственного человека, которого поклялся защищать.

Я не убил. И существовал, предчувствуя, что день, когда закончится эта жалкая жизнь, скоро наступит.

И перед смертью я сделал все, что должен был. Отдал тебе всю силу, что защищать даже тогда, когда меня уже не будет в живых. Убедил в своей вине перед кланом и нашей семьей в частности, чтобы ты не добрался до правды и деревни.
И в тот момент у меня оставалось лишь одно дело. Точнее, вопрос. Вопрос, ответ на который значил для меня все.
- Ты помнишь наших родителей, Саске?
В твоих глаза, наполненных презрением и ненавистью, промелькнула боль.
Меня не станет, Саске. Уже совсем скоро. Тогда кто будет помнить о них?
О ее доброте, о его заботе, о ее ласке, о его похвалах, значащих для нас все? Кто будет помнить?
Ты не можешь их забыть. Ты не должен их забывать. Потому что перед смертью в их глазах было лишь одно сожаление. Они жалели о том, что не могут защитить тебя.
- Не твое дело.
Мы стояли так близко друг к другу, я держал два пальца у твоего лба, как в давние времена, и читал все эмоции, которые были в твоей душе.
Я знаю, что ты помнишь нашего отца. Его забыть невозможно. Только не тебе, тому, кто всегда пытался завоевать его внимание.
Да, ты научился их прятать за маской ледяного спокойствия и безразличия. Но только не от меня, мой маленький глупый братец. Я знаю тебя.
- Ты помнишь нашу мать?
Я должен был получить ответ. Не важно, что у меня совсем не осталось сил. Не важно, что я чувствую, как жизнь уходит из меня.
Она…мама…
Мама умоляла меня. Она догадывалась обо всем, потому что читала меня, как открытую книгу. И мне порой кажется, что она знала о той ловушке, в которую я угодил.
Не смей ее забывать.
Никогда не забывай.
- Не смей называть ее матерью, - прошипел ты.
Да, я знаю. У меня нет такого права. Я чудовище, которое стояло и наблюдало, как убивают их, наших родителей, а потом делало все, что в его силах, чтобы заставить своего младшего брата ненавидеть его. И стремиться убить.
Но ты должен помнить.
- Значит, ты не помнишь [/b]нашу мать, Саске? Ты слишком плохой сын, - насмешка. Если я не могу выбить у тебя признание по-хорошему, я выбью его по-плохому.
Твои глаза наполняются безумной яростью. Жаждой убийства, крови.
Но потом в них показывается тоска. Тоска сына по теплу матери.
Ты ломаешься. Ты уже не можешь скрывать эту боль, тоску и горечь, и ты ломаешься.
- Не совсем, - тихо признаешься ты. – Лишь теплоту ее рук.
Но мне достаточно этого.
Ты не забудешь ее. Она, хотя бы теплота ее рук, навсегда останется в твоей памяти. Как и грубая забота нашего отца.
Я падаю и спокойно закрываю глаза.
Теперь я сделал все.

Я хочу, чтобы ты сделал для меня одну вещь, братишка.
Ненавидь меня, Саске….
…потому что я оказался слишком зелен, чтобы ускользнуть от их ловушки.
…потому что оказался слишком слаб, чтобы защитить не только тебя и ее, но всю нашу семью.
…потому что оказался слишком глуп, чтобы найти выход, который мог спасти наш клан.
Ненавидь, Саске, и помни.