Недотроги. Глава 12

Глава 12. Кто остался в шляпе?

Лишь после щелчка замка санитарной комнаты девичьи лёгкие, как после долгого заточения, настолько наполнились воздухом, насколько позволял совершить данную операцию корсет, и сразу же выпустили из себя этот груз вместе с чувством раздражения. Маленькое светлое помещение для банных процедур без окон было обставлено невысокой тумбой близ дверей, поблёскивающим умывальником в виде морской раковины, навесными шкафчиками и дизайнерской ванной квадратной формы. Красно-белая цветовая гамма приятно радовала глаз, а акриловый прямоугольный коврик так и манил пришедшую гостью снять тугую обувь, чтобы порадовать ступни нежностью мягкого материала.
Собственно, так Собаку и сделала, ибо её душа, как бодрствующего школьника, трясла за плечи расшатавшиеся нервы с прямыми требованиями комфорта. Взглянув в зеркало, что висело над умывальником, блондинка сняла миниатюрную маску и обратила внимание на свои уставшие, обведённые чёрным карандашом глаза.
— К черту все, — тонкие ручки нащупали шпильки в волосах и начали поочерёдно, как можно быстрее, словно на спор, вытягивать их из прядей и кидать в раковину. Такая же судьба постигла и уйму маленьких заколок, но высокая причёска будто была запрограммирована стоять смирно, пока ей не скажут «вольно».
Головная халабуда создавала впечатление гипсовой статуэтки, а проволока по сравнению с волосами казалась шёлковыми нитями. Под жгучим желанием почувствовать кожу головы, как живую ткань, Темари разлохматила красивое творение подруг, придавая себе домашний простой вид. Казалось, будто каждая волосинка пищит болью, но блондинка, не обращая на это внимания, приступила уже к другому занятию, главным предметом которого было платье. Функцией жестокого корсета, наверное, было превратить форму грудной клетки в треугольник, а бедные лёгкие, как асфальтоукладчик, сжать в пластинку, почти полностью отбирая право дышать. Собаку, не колеблясь, распустила корсетный переплёт, который тянулся по животу и заканчивался на груди, после чего глубоко, как измученный пловец, вдохнула настолько необходимый ей кислород. Присев на край ванны, студентка наткнулась на собственное отражение в зеркале, где сидела какая-то интеллигентная потаскуха.
«Девчонки меня заживо закопают», — подумала, было, блондинка, как вдруг её внимание привлёк звук замка, в котором настырно ковырялись. Выпучив глаза от чьей-то наглости, Темари успела лишь вскочить, как услышала щелчок, что означал свободный вход в «апартаменты». Под импульсом инстинкта она запрыгнула в ванну и прижалась к стене, закрыв за собой клеёночную штору и пытаясь не дышать.
Кто-то вошёл в помещение. По шагам можно было понять, что это одна персона. Каждый звук «гостя» хлестал по бедному девичью сердцу ярым адреналином. Собаку видела такие моменты в фильмах ужасах, где убийца приближается к затаившейся жертве, заставляя ту дрожать в страхе с мыслями «заметит — не заметит». Этот «убийца» остановился как раз около ванны, кидая свою тень на клееночную завесу, и только сейчас до шпионки дошло, что валяющиеся в раковине посторонние предметы и оставленные у входа туфли выдадут её присутствие с потрохами.
Незнакомец (половую принадлежность человека девушка поняла по силуэту) резким движением одёрнул штору в сторону, но смотрел вниз, скрывая, таким образом, глаза козырьком своей фуражки. Мужчина был в черных штанах и расстегнутой на несколько пуговиц рубашке с коротким рукавом. На груди блестел значок полицейского, а на бедре висела дубинка этой же профессии. До полного счастья не хватало наручников. Интуиция Темари щекотала интерес, шурша под нос, что с вошедшим они однозначно встречались раньше. Особенно знакомым был торчащий где-то на затылке хвост и чуть улыбающиеся губы, которые, казалось, она каким-то образом уже целовала.
— Ты? Что ты здесь делаешь? — хрипловатым голосом выдала Темари, когда, не смотря на крупные солнцезащитные очки, узнала брюнета, запомнившегося ей как «красавчик в сливках».
— Я что делаю? Это ты стоишь босая в чужой ванне с прикидом… — парень жестикулировал, пытаясь подобрать нужное слово, — с прикидом…
Темари опустила голову и оценила свой ужасный вид. Пышную юбку портили неоднообразные складки, а распущенный корсет успел настолько разойтись, что грудь почти была выставлена на показ, мол, щупайте, кому не лень. Кончики стойкой материи скромно скрывали ягодки сосков, будто глумились над пародийным помидором, в роли которого сейчас выступала Собаку.
— Да хоть я здесь голая, душ принимаю, тебе какое дело? — выплеснула контратакой блондинка, скрестив руки на груди, чтобы как-то скрыть свой вульгарный вид.
— Ну и принимай свой душ, я лишь сделаю то, зачем пришёл, — Нара отвернулся от девушки к раковине и, стянув очки, начал умывать лицо.
— Ты не пришел. Ты ворвался, — продолжала читать мораль та. — Знаешь, в следующий раз, как будешь стоять у закрытой двери, подумай, что, может, она неспроста закрыта, и кое-кто не хочет, чтобы его беспокоили.
— Остынь, дикарка. Откуда мне было знать, что здесь кто-то есть? На вечеринках, как правило, ванную комнату закрывают, ну… а я владею некоторыми шпионскими навыками и решил…
— Проваливай! — Темари подошла к краю ванны, чтобы подтолкнуть невоспитанного мужчину в сторону выхода, собственно, что она и сделала, но в одно мгновение все возмущение испарилось из-за нового долетевшего звука.
Дверь снова скрипнула, и не успел её открыватель войти, как Нара пнул блондинку назад к стене и залез следом в резервуар для купания с финальным одергиванием шторы.
Студентка широко раскрыла глаза от поведения брюнета, руки которого сейчас лежали на её голых плечах, но одернуть их не хватало духа, так как больно не хотелось, чтобы их услышали новые визитёры, ибо ситуация будет слишком глупо и неловко выглядеть. Хотя, куда уже глупее? Громкие девичьи голоса искрились бодрыми сплетнями о какой-то дуре, что надела платье немодной фирмы и, судя по их звучанию, вошедшими были три девушки, которые, скорее всего, зашли сюда припудрить носик.
Пара бесшумных вдохов для бодрости, и Собаку посмотрела на Нару с желанием испепелить. Чуть повернув голову в сторону, он настороженно прислушивался к звукам, а когда перевёл взгляд на близ стоящую прилично ниже ростом девушку, то даже немного вздрогнул. Полные злости глаза неоднократно кричали: «Какого фига ты не закрыл дверь?», на что им похожим тоном безмолвно отвечали: «Откуда ж мне было знать?»
Фальшивый полицейский все так же легко удерживал девушку в зеленом за плечи. Столь близко разглядывать эту особу ему ещё не приходилось, и парень автоматом начал использовать сей момент. Изящные линии лица, будто у куклы, сделанной специально по заказу. Падающие на суровые глаза пряди, насупленные тонкие бровки и приоткрытые губки, нежно подчёркнутые прозрачным блеском. Шикамару улыбнулся. В злобном образе блондинка казалась ему довольно таки милой. Та заметила на себе созерцание «партнера по шпионству» и с коркой недоумения растерянно всмотрелась в темные глаза.
Одна секунда настолько родного взаимного взгляда мелькнула в светиле настоящего и исчезла, как отдаляющийся автомобиль, в прошлом. Не являлись помехой гулкие переговоры сплетниц, что, скорее всего, сейчас прихорашивались у зеркала, ни сложившаяся обстановка, при которой даже чихнуть было запрещено, ни ранее замеченное противостояние меж ними. Двое почти незнакомых людей серьёзно всматривались в лица друг друга, будто знали рядом стоящего уже очень давно, а та вся преждевременная вражда была лишь очередным спектаклем, где они сами выступали сценаристами.
До ноздрей Шикамару долетал едва ощутимый запах душистой ванили в совокупности с весенними ландышами, отчего хотелось прижать источник такого нежного аромата и подарить этой чуткой и, в то же время, дерзкой особе лакомый фееричный поцелуй, какой умеет именно он. Преобразовать свои мысли в реальность ещё нагло подталкивали недавние события, где эта блонди-бестия облизывала его лицо с таким возбуждающим эффектом, что до сих пор при воспоминаниях кидает в жар. Он перевел взгляд с женского курносого носика на так и просящие поцелуй уста, как заметил, что они что-то безмолвно говорят. Девушка повторяла одно и то же слово — «туфли». До брюнета сразу же дошёл весь смысл повествования, при котором он зажмурил глаза и тихо издал:
— Фак.
Наивные надежды, что пришельцы их не заметят и улетят на свою планету с миром, покатились к объедкам зелёных человечков. Когда тонкие пальцы с большим узорчатым маникюром одной из сплетниц обхватили край шторы, и, как только послышался скрип металлических колец по карнизу, Нара вдруг обернул голову к Собаку и без предупреждения впился в её губы. Разум темноглазой блондинки тугой леской овил наглый ступор. Нет, она, конечно, совсем мимолётно иногда задумывалась о поцелуе с этим чарующим парнем, но чтобы все случилось вот так спонтанно… предугадать не могла. Собаку было понятно, что содеянный жест сыграет роль дамбы в потоке предстоящих вопросов вошедших, но её самообладание, как пыль на мебели, мягко осело вниз, уступая воле дыма, имя которому — влечение.
— Ой! — выкрикнула от неожиданности свидетельница инцидента. — Пардон. Похоже, мы ошиблись дверью. Девчонки, валим отсюда.
Остальные два очевидца без каких-либо противоречий последовали за обратившейся к ним подругой, которая перед уходом скромненько так задвинула назад штору.
Услышав хлопок, брюнет заставил себя оторваться от столь мягких и приятных губ, ибо девушка не отвечала взаимностью. Но и не отталкивала его. Отстранившись, Шикамару посмотрел на студентку взглядом, будто у овчарки отняли косточку. Перед ним стояла светловолосая особа, больше похожая на монумент, нежели на человека и с таким выражением лица, будто привидение Наполеона предлагало ей сыграть в карты.
Именно этот момент, момент колебания, твердил о девичьих сомнениях, как повести себя дальше — отдаться действию магнетизма самца и накинуться на него, чтобы снова ощутить вкус его горячих ласк, или же дать смачную пощёчину, которая отполирует гордость и неподступность блондинки. Самооценка выбрала второй вариант, хотя какое-то странное чувство исподтишка шептало: «Ты же сама этого хочешь». Позволив себе затянувшуюся паузу, Темари оклемалась и зарядила по мужскому красивому лицу запланированную пощёчину с озвучиванием своего действия:
— Паразит, как ты посмел? — она размахнулась для повторного удара, но тот предотвратил атаку, жёстко схватившись за тонкое запястье.
— Да я же для благого дела.
— Что… что… отпусти меня, грязный хряк в фуражке! — девушка с приступами паники начала вырывать руку, которой не хотели дарить свободу.
— Успокойтесь, дикая сударыня…
— Отпусти, я сказала!
— Чего ты… — договорить темноглазому не дали. Темари, желая как-то отвлечь своего пленителя, нажала первую попавшуюся кнопку на панели системного управления ванны. Она ожидала какое-то журчание в трубах или мигание клавиш, но то, что из ниоткуда на них обрушится холодный душ, предугадать не мог даже ленивый гений.
Издав недолгий писк и быстро выскочив на сушу, Собаку посмотрела в сторону неподвижного парня в ванне, что так и стоял под холодными струями, уставившись на ту из-под козырька шляпы, будто спрашивал: «Ну и чего ты хотела этим добиться?». Шум струящейся воды утих, когда человек в костюме полицейского определился с клавишей предотвращения душа, после чего перешагнул край ванны, создавая звук хлюпающей воды в ботинках. Закрыв дверь на замок, сняв и зашвырнув фуражку на тумбочку, он начал стягивать промокшую до нитки чёрную рубашку, которая фанатически липла к телу, подчёркивая тем самым выступающие мышцы мужественных плеч. По спокойному выражению лица можно было сказать, что эту личность вовсе не смущает присутствие девушки, чего нельзя было сказать о ней.
— Что ты делаешь? — самовольно вырвалось у Собаку.
— Догадайся с одного раза, — без эмоций ответил тот, когда мокрый верх как сопля повис на раковине.
— Нет. Хватит играть стриптизера. Я первая заняла эту комнату, а мне нужно привести себя в порядок, так что выметайся отсюда!
— Офигеть, а ничего, что ты являешься виновницей этого «освежающего дождя»? — не вытерпел Шикамару, прекращая вытирание полотенцем уже распущенных чёрных волос.
— Мне все равно, я в таком виде отсюда не выйду, — гордо поставила ультиматум та, усевшись прямо на коврик в своем пышном, когда-то шикарном платье. — И целуешься ты отвратительно.
Из-за последних слов правая бровь Нары поползла на лоб. Никогда ещё девушки не жаловались на его поцелуи, а тут на тебе. Обидным было то, что он действительно был настроен, чтобы побыстрее выгнать незваных визитёров из помещения, и вовсе не прилагал какие-либо усилия для того, чтоб этот поцелуй высоко оценили. Молодой мужчина посмотрел на расчуханную «принцессу», что сидела на полу, будто ожидала чудного превращения ванны в карету, где Нара будет в роли кучера.
— Вполне объяснимо. Я ведь не вкладывался…
— Все вы, мужики, одинаковые, вам бы отмазку придумать.
— Поверь, если бы я действительно хотел тебя поцеловать… — парень опустился на одно колено и приблизил лицо к вспыльчивой собеседнице, — я бы поцеловал вот так, — сильная рука надавила на затылок девушки, на случай, если та задумает убегать, а горячие полусухие губы коснулись уст Темари, меж которых бесцеремонно проник чужой язык, детально изучая внутренности рта.
Приятные ласки при поцелуях ранее не шли ни в какое сравнение с тем, что вытворял сейчас Нара. Его сводящие с ума касания языком… жадные, безбрежные, хищные. Жар под напором ударил в вены с такой силой, будто они сейчас полопаются и скрутятся, как волоски над огнём, а желание, подобно сдобной булочке в духовке, обретало пышные и воздушные формы. Хотелось ответить ему взаимностью, обнять за шею, притянуть к себе, даже укусить за то, что он такой мерзавец, но годами натренированная выдержка строго кричала «нет!», пытаясь тем самым не слышать скрипа всей своей основы.
Сладкая пытка закончилась, когда мужчина оторвался от уст Собаку, оставляя на них свой привкус, как улику «я здесь был». Виновница холодного душа замерла в оцепенении. Ее упругие груди высоко вздымались, когда лёгкие шумно набивались воздухом, а поблескивающие смоченные мужской слюной губки были широко открыты в удивлении. Пробуждению сознания поспособствовала волна мурашек, которая вызвала эффект гусиной кожи, казавшейся шипами на нежной розе. В мозг, будто под напором, ударило осознание того, насколько нелепо она сейчас выглядит, и, спохватившись, девушка буквально подпрыгнула на ноги с подрагивающей фразой:
— Мне пора, — фоновым звуком речи стал треск рвущейся ткани где-то внизу. Темари, сердцем учуяв что-то неладное, опустила голову и наткнулась на распластанную зелёную юбку, больше не имеющую ничего общего с её нарядом.
Встретившись взглядом с виновником инцидента, который тихонько убрал колено, прижимающее к полу приличный лоскут платья, мол, «это не я», Собаку вскрикнула и машинально прикрыла тонкими ручками белые трусики, на которых красовался вышитый милый котик. Полноценной одеждой можно было считать лишь оставшийся на талии корсет, который был наполовину уже распорот. Сгорая от стыда, блондинка желала провалиться сквозь землю, только бы её так нагло не разглядывали, как это делал рядом стоящий «джентльмен». Поняв, что иного выбора нет, она схватила остатки театральной собственности, которые лежали на полу буквой «О», и, подбежав к двери, в панике начала дёргать за ручку.
— Дерьмо собачье, открывайся, — приказала девушка куску дерева, провернув один оборот в замке. — Ну же, дрянь последняя! — жажда побега росла с каждой секундой. Но от кого побег-то?
— Два.
— Сам дурак! — выплюнула Собаку, чувствуя, как расшатавшие нервы уже начинают слетать с катушек.
Большая кисть руки легла на женское плечо и, приложив силу, развернула хрупкую особу лицом к парню, который по привычке, хотя это и выглядело издёвкой, ещё и облизывал свои губы. И Собаку, к сожалению, увидела сей жест.
— Два щелчка, дикая. Два щелчка, — молодой мужчина саркастично улыбнулся.
— Нара, — пропитанное злостью имя было брошено в чужое лицо, которое жёстко сдавили женские ладошки, — я тебя… ненавижу! — руки обхватили шею, чувствуя прохладу мокрых чёрных волос, и притянули широкоплечего брюнета ближе, чтобы губы могли легко содеять не парящий, не нежный, а грубый и жадный поцелуй.
Будто пёс, сорвавшийся с цепи, Шикамару мигом ухватился за ягодицы блондинки и, посадив её на тумбу, запустил свой язык в тепло девичьего рта, касаясь стенок, глотая страсть. Обезумев, как дьявол при виде невинной души, он с жадным вдохом оторвался от приятных чарующих губ и перешел на шею, лаская и увлажняя участки нежной кожи. Собаку не ожидала настолько ярких, резких и быстрых действий студента, как и превышающего шкалу нормы эффекта от них. Внутри разгорелся пожар, на котором кипел огромный котел с расплавленным металлом, каждое прикосновение к телу опрокидывало его снова и снова, разливая по стойким венам обжигающую волну желания до самых кончиков пальцев.
Властные руки гладили грудь девушки, на что та в ответ расстегнула пряжку ремня полицейского, вжикнула молнией и начала ногами стягивать мешающие чёрные штаны. Все происходило настолько спонтанно, настолько желанно, что не было времени раздумывать о своих поступках, хотя двое знали, что это неправильно, опасно, запретно. Но ребенка всегда тянет к запретному, не так ли? Реклама уступает антирекламе.
Одарив звонкой пощёчиной грубо сложенное лицо, Темари тут же схватила за мужской подбородок для очередного поцелуя.
— Тебе так нравится меня бить?
— Возможно, — прошептала девушка, будто играя с пластмассовым Кеном, где все ей позволено.
— Дикая, — грубо схватив утонченное тело, также шёпотом сказал брюнет, после чего прошёлся влажным языком по ушной раковине своей жертвы, — но мне нравится.
От действий партнёра по близости Темари чуть не задохнулась. Новое наводнение наслаждения смывало всякие камешки рассудка и песчинки разума. Теперь поздно что-то думать, если от смерча страсти начали лопаться пригородные дома, то вскоре сдадутся и небоскребы. Небоскрёбы, в документах которых где-то писалось «нельзя».
Сильные руки обхватили бедра и зацепились за препятствующие трусики, на что блондинка приподняла таз, чтобы это одеяние полетело туда же, куда и мужские штаны. На хрупкой фигурке лишь оставался корсет, который, мало того, что не скрывал женские прелести, а совсем наоборот — их подчеркивал. Избавившись от своей последней одежды, человек с мокрыми волосами резким движением раздвинул девичьи ноги и прижался тазом к её животу и к расположенной ниже зоне, которая гостеприимно кричала своей влажностью. Блондинка откинулась назад на руки и прикрыла глаза. Это было у нее не впервые, но, судя по опыту первого раза, в ней все время, как мышка в под плинтусом, сидела некая неприязнь с коготками страха. К её сожалению, широкоплечий мужчина был довольно догадлив и сразу заметил сомнения и робость сидящей на тумбе, но останавливаться не входило в его планы. Для перенастройки девичьего состояния на совсем иную волну, из волны помех и помешательства, брюнет начал тереться тазом о чувствительную зону меж её ног. Парень мог этого не делать, ведь она и так уже его, но, оказалось, что он вовсе не такая скотина, какой его представляла Собаку.
От неожиданности темноглазая красавица одновременно сглотнула и испустила глухой стон, отчего чуть не захлебнулась. Она резко подалась вперёд, где её уже ждали сильные плечи-защитники, которые изящные руки с удовольствием обхватили, прося тем самым приступить.
Почувствовав упругую твердь внизу живота, которая постепенно начала проникать внутрь, Собаку обняла чужое тело крепче, а руки напряжённо сжала, вонзая свои острые ноготки в кожу Шикамару. Ей казалось, что этот человек — нежный искуситель, грозный романтик, пекущее солнце, а она… плавящееся масло. Настойчивое естество проникало все глубже и глубже. Складывалось ощущение, что при каждом толчке из тел, будто утратив свои границы, вылетали их души. Словно в физической оболочке для них уже нет места, все заполнило удовольствие.
Жаркий поцелуй лишь добавил специй в это поблёскивающее то ли от душа, то ли от пота сочное блюдо. В печи набирались градусы. В крови кипело шампанское. В сознании престол оседлало безумие. Ненасытное дыхание в виде стонов уже слетало с уст обоих, будто гармонирующие меж собой звуки пианино и скрипки, создавая музыку в ушах, создавая музыку во взаимной гармонии.
Страсть внутри каждого кричала «быстрей». Движения набирали темп, отчего сдержанность организма, как подпирающие панель спички, с треском разлетелась в щепки и тела начало сводить в удовольствии. Достигнув вершины блаженства, они, подобно салюту из тысячи звёзд, взорвались разноцветными искрами, раскрасившими в яркие краски обстановку данной комнаты. Раскрыв крылья, распушив хвост, поднявшись ввысь, внутренний дух чувствует себя вольной яркой жар-птицей, присутствие которой освещает монотонную реальность. Реальность, но иного мира. Где храмы древних цивилизаций накрывает величественное цунами, а колонны с эксклюзивной резьбой крошатся подобно старым дрожжам, сглаживая все в один ровный пласт. Роняя всю силу чувств на нет. Оставляя тишину и незаданные вопросы.
Будто совершая последние вдохи, брюнет ненасытно хватал ртом кислород, который по необъяснимым причинам вдруг испарился. Барабанной дробью в его грудную клетку билось чужое сердце, будто просилось переночевать, будто требовало укрытия. Сильные руки соскользнули с гладкой кожи женских ягодиц и чуть приобняли тонкую талию, как будто последний нежный жест в знак прощания. Отстранившись, он так близко увидел её наполненные чувствами красивые глаза, в тайнах которых легко отражался его образ. Полные нежности, полные благодарности, настолько необычные, что даже как-то страшно. Страшно, что его внимание тонуло в них, снова и снова безнадёжно выныривая, когда всезнающая интуиция шептала: «Ты обречен».
Чтобы вернуть прежний лик и себе, и этой очаровательной особе, Шикамару ехидно и как-то нагло усмехнулся, наклонившись за своей одеждой:
— У тебя такое выражение лица, будто ты с девятиэтажки упала, — насмешливо кинул он, на что Темари сразу надела свою невидимую маску стойкой амазонки.
Маски. Когда снимаешь маску, убедись, что она также не надета на твоем собеседнике. Быть может, вам обоим стоит их скинуть в яму забытого прошлого.
— Радуйся, что у тебя ничего не упало, — глотая горькую обиду, огрызнулась Собаку, так и не спрыгивая с тумбочки. — А то я с радостью бы оторвала ненужную часть тела одному паразиту в шляпе, — пригрозила она, когда парень застегнул штаны и натянул на голову фуражку.
— Вам, женщинам, всегда лишь бы что-то оторвать.
На лице брюнета царило безразличие, но оно не было обыденным, казалось, будто это все — обман. Будто все — фальшь. Его рука щёлкнула замком, который недавно пыталась открыть блондинка. Поправляя светлые волосы, пальцы девушки наткнулись на давно забытую шпильку от когда-то замечательной причёски. Складывалось такое ощущение, что похожую шпильку вонзили ей в грудную клетку, коснувшись ранимого сердца, что сейчас сжалось, как крохотный котёнок от осознания низкого поступка.
Скрипнув дверью высокий темноглазый брюнет, видимо, вспомнив, что забыл ещё один предмет своей одежды, подошёл к умывальнику и схватил промокшую до нитки чёрную рубашку. По пути назад, к выходу, он снял фуражку и как-то неожиданно надел её на пышноволосую голову Темари, на что девушка удивлённо выглянула из-под козырька.
— Теперь наша герцогиня в шляпе, — кинул Нара Шикамару и вышел за дверь, воздав тихий хлопок.
— Правильно, — сама себе подбадривающе прошептала блондинка, зная, что её уже никто не слышит. — Перед низшим классом не снимают шляпы.