Недотроги. Глава 13

Глава 13. Пленница

— Суйгетсу? — прикованная к кровати Карин даже вздрогнула от неожиданности, когда увидела довольное, как у кота перед вискасом, лицо знакомого, которому придавали таинственность разлохмаченные волосы.
— Не нужно аплодисментов, — парень нескромно лизнул девичью щеку, на что недотрога скривилась, — лучше после.
— После чего? Что ты задумал, паразит вымирающего вида? Не смей прикасаться ко мне! — угрожающим тоном крикнула красноволосая после того, как этот самый «паразит» провёл широкими ладонями, облачёнными в кожаные перчатки по её бокам и скользнул на живот, очерчивая тем самым девичью пухленькую грудь. — Я же посажу твою задницу за решётку на растерзание зеков-геев. Ты искренне пожалеешь, что связался со мной, когда увидишь эти километровые шланги! Ты будешь пищать о пощаде…
— Карин, чего ты кипятишься? Я ведь знаю, что ты меня хочешь, — все так же тихо, как и ранее, произнёс Хозуки, кончиками пальцев зацепив легко поддающуюся резинку её штанов.
— Ты что уайт-спирита надышался? — недотрога билась в судорогах, как червяк на сковородке, но, судя по выражению лица светловолосого парня, на него это вряд ли производило какое-то впечатление. — Я уже с первой встречи хотела окунуть тебя лицом в унитаз, — с каждым словом голос боязно утихал, а глаза расширялись от удивления, когда красноволосая проследила, как наглец привстал, чтобы снять с застывшей девушки низ восточной одежды.
Не обращая внимания на колючую речь, Суйгетсу с каким-то азартом в глазах раздвинул чужие коленки, которые были сильно прижаты друг к другу, предотвращая оголение длинных женских ножек, на что Карин, чтобы выбить из головы «рабовладельца» мысли об использовании её беззащитного тела, парным ударом ступней одарила грудную клетку недруга, которая сейчас играла роль оркестрового барабана. Из-за эффекта отдачи туша палача вмиг отправилась на напротив стоящий туалетный столик, чему сопутствовал громкий шум падающей с неё разномастной косметики. Парень знал, что крохотную победу он все же одержал, так как в руках почувствовал приятную ткань женского наряда, но цена этому его вовсе не радовала, ибо гудящая болью спина рефлексами читала свои морали.
— Я же сказала не прикасаться ко мне, — зловеще прошипела студентка, все ещё напрягая икры для очередного приёма самообороны.
— Карин, ты хочешь, чтобы я тебе и ноги к кровати приковал?
— Не приближайся, бегемот недотраханый, а то в следующий раз моя пятка поцелуется с твоей челюстью, — заявила импульсивная особа, выставив ноги, как шипы, что подобно датчику движения реагировали на парня. Но тот, ловко увернувшись от преграды, навалился на девичье тело своим весом, отчего послышался хрипловатый голос «пенсионерки».
— Никто не будет тебя насиловать, тундра красная, — губами касаясь мочки чужого уха, с издёвкой прошептал Хозуки. — Я приступлю к делу лишь тогда, когда ты лично будешь меня умолять.
— Хм, в таком случае можешь сразу меня освободить и не тратить попусту своё и моё время…
Договорить Карин не дали, так как наглым образом её рот заняли глубоким поцелуем. В нос ударил знакомый терпкий запах, в голове будто зазвенели церковные колокола, а сердце забилось так, будто хотело убежать от греха подальше. Девушка, чуть не захлебнувшись собственными ощущениями, на автомате пару раз ответила незваному языку, но тут же спохватилась и нещадно укусила парня за нижнюю губу. Послышался сдавленный крик.
— Отпуфти, — в один голос заявили бывшие партнёры по поцелую.
— Ты перфый.
— У меня клюсь на комоде, не достану. А-а-а, суцька! — крикнул палач от новой боли в губе, которая уже кровоточила.
— Кобелина дфоровая.
— Отпуфти меня, и я обефаю, что срасу же дам тебе ключ.
— Ефли не избавишь меня от наручников, то потом я исбафлю тебя от одной твоей телепаюсейся конечности, присем твоим же топором.
— Исбавлю. Отпускай.
Карин недоверчиво заглянула в светлые глаза, которые настолько близко в упор сейчас смотрели на неё, и так как вариантов выбора было хоть лопатой греби, она освободила пленённую губу. Подальше отстранившись от сумасшедшей акулы, Суйгетсу провёл тыльной стороной руки по своей ране, вытирая кровь и частично глотая её, после чего довольно, подобно мошеннику ухмыльнулся.
— Я жду, — прокурорским тоном выплюнула пленница, цокая металлическими наручниками, показывая тем самым, чего именно она ждёт.
Блеснув королевской улыбкой, Хозуки стянул с себя некрасиво отёсанную, будто ранее её раздирали бешеные псы, накидку, словно говоря лежащей, что не намерен выпускать пойманную бабочку из сачка, отчего та ещё больше начала дёргаться в «сетях».
— Ах ты… Ах ты… змея подколо… — горячий язык лизнул зону над пупком. — Подко… страцией, — тон Карин мигом сошёл на нет, как температура раскалённого металла при ошпаривании.
— Ты сама поняла, что сказала?
— Суйгетсу, не смей лезть ко мне, — уже серьёзно, будто президент перед публикой, произнесла недотрога.
— А то что? — парень вытянул язык и приблизил его так, чтобы считанные миллиметры оставались меж ним и кожей чужого животика, который максимально втянули, дабы избежать прикосновения.
— А то я буду кричать, — чужие действия заставили Карин вздрогнуть. Мужской язык, облизывая зону вокруг пупка, будто там мёдом намазано, постепенно увеличивал спираль своего пути, а после вовсе остановился у миловидных трусиков, иногда подбираясь под их резинку, будто просясь погостить.
— В одной постели с недотрогой, да ещё и роняющей крик — выше всяких похвал, жаль, что нас никто не услышит, — Хозуки силой придавил протестующее тело к кровати, жёстко сжимая девичьи груди, словно показывая, что он здесь правит миром, и броня такой букашки вряд ли поможет своей хозяйке.
Чувствуя прохладу кожаных мужских перчаток, Карин уставилась в потолок, пытаясь сосредоточиться и всмотреться в сей геометрический рисунок, чтобы пленитель понял о её строго отрицательном отношении к происходящему и избавил от наручников. Мол, предпримет безрезультатные попытки и отпустит. Но почему-то зрение плыло, как надувная уточка по импульсивной реке. Коварный план врага о помутнении разума за счёт влечения с эффектом вируса начинал заразно осуществляться.
Жадно сжимая и кусая девичью грудь, Суйгетсу почувствовал, как тело его жертвы изредка подрагивает, что можно было считать первым шагом на пути достижения цели. Ощущая, как внутри, будто молния неоднократно ударяет в разорванные провода, Карин бросила безуспешный план с потолком и взглянула на сидевшего сверху субъекта:
— Суйгетсу, ты зря стараешься, на меня это не действует.
— Я ещё полон сил, детка.
— Сволочь!
— Знаю.

***
Наблюдая за одной длинноногой шатенкой, которую пытались охмурить сразу два парня, Сакура поймала себя на мысли, что ей скучно. После недолгих попыток поиска Учихи она возвратилась к выходу особняка и ждала там своих подруг, от которых и след простыл. Как назло, ни одна из них не взяла мобильный, опираясь на то, что сей предмет некуда положить, потому этой особе пришлось лишь ждать — занятие, которое уже давно стало поднадоедать.
Подперев одной рукой локоть, другой — устало протирая глаза, Харуно глубоко вздохнула. Эта тяжёлая музыка ужасно раздражала и давила на недавно пошатнувшуюся психику. Складывалось ощущение, что её кинули в стаю волков, и вот-вот кто-то да откусит тебе голову. Одна. Давно упрятанная в сознании ранимая и уязвимая Сакура просыпалась. В голову лезли когда-то брошенные слова студентов насчёт её девственности, а с ними — и воспоминания той ночи.
Несмотря на большое количество людей вокруг, Харуно откуда-то чувствовала чёрную ауру страха и беспомощности, мантия которых была вышита глупой паникой.
«Ночь. Грязь. Дождь», — девушка закрыла растерянные глаза и, будто для защиты, прикрыла лицо ладошками.
«Ночь. Дождь. Боль», — сердце гулко забилось, казалось, даже сильнее внешнего шума.
«Ночь. Дождь. Слезы», — из-под ладошек послышался всхлип. Сколько раз она давала себе обещание не показывать своей слабости на людях? Сколько раз обещала, что отомстит? Сколько раз обещала, что она теперь другая?
«Почему у меня ничего не выходит? Неужели я настолько бесхарактерная?» — отперевшись о стену и до боли закусив губу, фальшивая брюнетка приоткрыла глаза и сквозь щёлочки пальцев заметила приближающуюся к ней подругу. Быстро смахнув слезинки и заправив волосы за уши, Харуно попыталась улыбнуться, что вышло у неё не «ах», но подошедшая не придала этому значения.
— Ты чего одна, Сакура?
— Тоже самое могу спросить и у тебя, Ино, — с безвольным взглядом Харуно поправила усики пчёлки на голове подруги.
— Ой, не спрашивай. Я уже вся на нервах. Сай написал СМС, что, мол, встретимся на вечеринке, и я уже битый час тут торчу, а его все нет. Зараза такая! И на звонки не отвечает!
— Может, у него что-то случилось? — в зелёных глазах блеснула боязнь перед такой разгневаннойЯманакой.
— Ну, не знаю, мог хотя бы позвонить, — блондинка, как и приятельница, тоже опёрлась о стену, сложив руки на груди. — Ещё это чёртово ожерелье потерялось.
— Что за ожерелье?
— Да мне не так важно ожерелье, как его кулон. Просто это подарок моей матери, и я им очень дорожу. Уже все перерыла, не знаю даже, куда он мог подеваться, — унылый взгляд.
— Постой, а этот кулон не был из сине-фиолетового камня, который был вставлен в золотую оправу с рисунком в виде листиков? — копошась в памяти, неуверенно спросила пиратка.
— Именно, — на лице Ино блеснула надежда. — Ты его видела?
— Черт… — тихо выругалась Харуно, почесав голову. — Ино… Я просто привыкла, что мы всегда делимся вещами…
— Ты его случайно надела, и теперь оно у тебя?
Зеленоглазая студентка создала паузу, в которой нервно скребла ноготками свой пояс и искала слова оправдания, но придя к выводу, что кары ей не избежать, выдала все в порыве выдоха:
— В тот день, когда шёл дождь и меня… и со мной нечто произошло в парке, я надела твоё ожерелье и где-то там его потеряла. Просто я не думала, что оно настолько важно для тебя…
— А зачем ты его брала? — дрожащим голосом перебила та.
— Что?
— Как ты могла, Сакура?! — чуть ли не плача выкрикнула Яманака и убежала в толпу.
— Я же не знала… — ошарашенная «брюнетка» побежала за ней, но какой-то самоубийца неожиданно обнял её за талию и притянул к себе.
— Такая девушка скучает одна? Давай скучать вместе?
Харуно не сразу поняла, что с ней вытворяют, и когда снова выплыла на айсберг реальности, то прищурила глаза, как шаманка-ведьма. Накопив максимум ярости в голове и силы — в кулаке, студентка со всей мощи заехала под челюсть липнувшему к ней камикадзе и сразу же вырвалась из его объятий, хотя и на объятья это уже не было похоже.
После мести она кинулась догонять соседку по комнате, но на ступеньках второго этажа замедлила темп, так как начала осознавать всю сложившуюся ситуацию. Ино ведёт себя предельно эгоистично. Где же её понимание и сожаление? Где её поддержка? Кто из них должен извиняться? Она или Ино?
Поднявшись по лестнице, девушка в бандане облокотилась о перила. Её всевидящему взору тут же предстал Шикамару, который на первом этаже выходил из ванной комнаты. Выглядел парень, мягко говоря, неважно, будто он там трубы менял и его споткнула неудача. К этим выводам привели растрёпанные длинные волосы студента, следы, оставленные на ламинате, и… мокрая одежда?
«Черт, парень, ты бы хоть привёл себя в порядок, чтобы не было видно, что ты только что трахал какую-то девицу. Хорошо, что у меня в компании таких нет», — фыркнув, девушка повернулась и, цокая каблучками, зашла в одну из комнат. Уши требовали тишины, и в этом помещении их желание можно было бы считать удовлетворённым, если бы не шорох вдали.

***

— Не смей! Я сказала, не смей! — дико вырываясь из оков, возмущалась Карин, когда один извращенец пытался снять с неё кружевное белье — оставшийся предмет одежды на теле.
Несмотря на бурный, вздымающийся конвульсиями, протест, скромная тряпочка каким-то образом оказалась на голени правой ноги девушки, которая от атаки смущения машинально прижала друг к другу колени. Удерживая за женскую ступню, парень рывком сдёрнул ненужную, как ему казалось, вещицу и, дабы загладить свою вину, облизнул торчащую пяточку кончиком языка, прочертив дорожку к пальцам, предоставляя им такую же услугу, как и пятке.
После того как перед глазами предстала уже полностью нагая недотрога, Хозуки увидел вовсе другую личность. Некую милую и очаровательную богиню, которая своим превосходством разрушает миры самообладания, а лишь движением губ может приклонить любого смертного к своим ногам. Эдакая пьянящая красота с красным цветом агрессии, что в совокупности выглядит изысканным ароматным напитком, вкус которого уже давно жаждет отведать один молодой человек.
Краем глаза поймав открытое созерцание «землевладельца», которой решал, что же посеять на своём участке, Карин почувствовала странную и пугающую дрожь, предвещающую более вершинные и решительные действия со стороны нахала, нежели были ранее. В горло будто насыпали соль, кристаллики которой втянули всю влагу и выкинули её на вспотевшие ладошки. Это ожидание неизведанного с каждой секундой отбирало частичку здравого разума.
В заграничный шум неожиданно вплёлся женский выдох или же крик, или же стон, когда палач в одно мгновение раздвинул чужие ноги и пальцами коснулся самой чувствительной эрогенной зоны хрупкого тела, при этом даже и не думая снимать чёрные перчатки.
— Нравится? — озорной парень настолько тихо задал вопрос, что Карин его еле услышала.
— Нет, — вместе с воздухом выплюнула та так же тихо, как и её мучитель.
Незваный гость в виде мужского пальца погрузился в глубь влажных тайн, отчего студентка, оторвав спину от постели, выгнулась дугой. Её внутренний мир сейчас был наполнен обжигающей лавой, которую неоднократно пытались погасить холодным самоконтролем. Плывущим и тающим. Облизнув губу уже, казалось, сухим языком, Карин уткнулась носом в своё плечо. Близкий срыв с катушек откинул далёкий разум и не позволял телу сопротивляться на действия такого ненавистного и такого желанного человека. Это желание испугало девушку, сжав жёсткой хваткой горло чувству самообладания. Первое «я», которое любило рассуждать и расставлять все по полочкам, могло лишь бубнить слово «нельзя», будто все иное речевое донесение ей не было знакомо. Второе же просто пищало от восторга и ощущений вместе взятых, скотчем заклеив рот первому.
— Нравится? — повторил светловолосый дьявол, двигая пальцем.
— Нет, — так и не поворачивая головы, выплюнула недотрога, чувствуя, как от возбуждения испаряется кровь в венах, будто жилы превратились в каленые трубы, ярую температуру которым оснащает пылающий страстью организм.
Видимо, Хозуки не устраивал ответ, судя по тому, как он прибавил компанию шаловливому «разведчику» руки ещё один палец, все больше раздвигая её лоно. От волны удовольствия Карин уже не была в силе сдержать неоднократные стоны, которые, будто под руководством чужих движений, насильно выдавливались из неё. Крышу окончательно сорвал ураган наслаждения и безнадёжно унёс в степную даль мира потерянных вещей.
— Перестань, — с долей мольбы произнесла скованная, хотя на самом деле искренне не желала того, чего просит.
На удивление, парень быстро сдался, вытянув два пальца из влажной женственности и смачно облизав поблёскивающую гладь перчаток, созерцая в это время лицо своей жертвы, которое уже окрасилось в тон волосам. Отведав возбуждающий вкус своей жертвы, он грудью улёгся на чужие колени и языком прошёлся по внутренней части бедра специально так близко к заветному месту, будто дразня. После эдакой церемонии Хозуки без смущения лизнул столь мягкую самую нежную и чувствительную область идеального женского тела, эффектом чего был пожар всей сущности. Причём как у одной, так и у другого.
На действия человека рядом девушка выгибалась от блаженных ощущений. Она так жаждала убийцу своей чести, что хотелось делать все, что он велел, но какие-то забытые крошки гордости умоляли держать себя в руках. С трудом, до поры до времени, у неё это получалось, пока палач не возвратил пальцы в прежнее тёплое местонахождение и не начал ими упорно двигать, лаская при этом языком чувствительную зону чуть выше. Подкинутые в воздух петарды рано или поздно упадут на асфальт, создавая взрыв. Здесь же роль петард играла стойкая выдержка… но, видимо, не настолько стойкая.
— Ладно, — кинула Карин, как объедки в лицо. — Ладно!
— Что ладно? — вредный парень приблизился к лицу девушки и влажными пальцами коснулся женских пухленьких губок.
— Я согласна.
— На что?
— На секс.
После «красноречивой» речи своей пойманной рыбки Суйгетсу отстранился и начал расстёгивать ремень брюк. Несмотря на уже давний голый вид Карин, этот молодой человек до сих пор был в них одет, хотя и сейчас раздеваться не спешил. Вытянув с пряжек ремень и сложив его вдвое, парень прошёлся плотным кожаным материалом по телу девушки, начиная с округлого животика и заканчивая подбородком, после чего обвил им тонкую шею и затянул до уровня «тугого обхвата».
— Девочка, ты не поняла условия договора, — игриво прошептал он своими окровавленными губами. — Я хочу, чтобы ты меня умоляла.
— Что? — не поверила своим ушам красноволосая пленница, ощущая, как задыхается не столько от недостатка кислорода, сколько от ярости. — Ах ты ж мразь! Отпусти меня, урод вонючий! Сволочь! Подонок!
— Зато теперь я знаю, что ты хочешь этого подонка, — он лукаво улыбнулся и снова отстранился.
Недолго прошуршав тканью, Хозуки полностью оголился и предстал во всей своей красе, отчего студентка готова была закричать от восторга и желания отведать всю силу сего великолепия. Никогда она не думала, что будет настолько восхищена ликом мужского оружия, но, видимо, это идеально ровное, идеально выбритое, идеально возбуждённое достоинство сильного пола стало исключением. Сердце, как заключённый перед смертью, забилось во всю свою мощь, во рту Сахара, в глазах огонь. Внизу живота разливалось невероятно приятное чувство, подобно ритму музыки, где влечение выступало дирижёром и читало свои ноты.
Девушка подумала, было, что беловолосый наглец сжалился над ней или все же не устоял перед своей страстью, когда тот разместился меж её ног и ввёл мягкую и в то же время упругую головку мощного орудия. Карин почувствовала, как в скором темпе по её телу прошлась взрывная волна, которая буквально выдавила стон превосходства.
Но наивные надежды своей жертвы парень наглым образом размазал по полу, когда вышел из настолько желаемого тела вместо того, чтобы продолжить свой скользкий путь. Представительница слабого пола просто обалдела от происходящего, что вылетало за рамки предела разумного. Блуждая в своём ошарашенном сознании, она почувствовала ласкание той самой приятной головки о внешние окраины её логова. Задыхаясь от этой пытки, девушка готова была лезть на стены. Ей казалось, что она не доживёт до продолжения и здесь же умрёт из-за беззащитной позиции и атаки сумасшествия.
Сладкая пытка становилась невыносимой. Его плоть блуждала по нежным живым тканям, играя роль ревизора, который проверят, все ли на месте и есть ли повод для наказания. Такого желаемого наказания для них обоих. Специально мучая беззащитную, упругая плоть то нежно щекотала кожу, то ненавязчиво входила вглубь, будто просила персональное приглашение. Подавившись ощущениями, мыслями и своей гордостью, Карин выкинула с фоновым тягучим стоном:
— Хорошо. Я хочу тебя! Хочу! Я признаю своё желание и прошу зверски меня трахнуть, черт возьми! — выброшенные слова в один выдох притянули палача к девушке, который, опершись на локти, взглядом победителя посмотрел на свою жертву.
— Уговорила, — меж девичьих губ проник чужой ловкий язык, пробираясь как можно глубже в отвечающий взаимностью ротик. Боязни укуса женских зубок уже не было, существовал лишь тягучий животный инстинкт. С помощью вкусовых рецепторов чувствовался блаженный вкус крови, с помощью искусного умения целоваться чувствовался обгоняющий красные рамки экстаз.
От опытного поцелуя у Карин автоматом закатились глаза. Хотелось полностью отдаться этому парню, его силе, его власти, его фантазиям, и пусть делает с её телом что хочет. Оно теперь под чужим руководством. Оно теперь его. Но расслабленную, плавающую в собственных ощущениях недотрогу снова обломали, когда Хозуки оторвался от смоченных его слюной губ и, отстранившись, начал копошиться в карманах скинутых брюк.
Блеснув глянцевой упаковкой, парень зубами оторвал один из пяти имеющихся презервативов и обыденно, будто это то же, что и очки надеть, облачил свой орган в прозрачную защиту.
— С запахом клубники. Хочешь понюхать? — задорно кинул широкоплечий человек.
— Я тебе уже говорила, что убью тебя? — сквозь зубы прошипела та.
— А как же, — парень навис над студенткой и резко вошёл в неё, чему поспособствовал громкий женский крик от неожиданности и зашкаливающего блаженства. — Я буду ждать твоей мести, — облизывая мочку ушка, прошептал он, не спеша двигая тазом.
Ситуация сводила с ума девушку. Она буквально слышала скрип шестерёнок в своей голове, которые вмиг заржавели и отказались функционировать. На замену этому пришёл звон колокольных часов, оповещая сознание, что долго в таком состоянии она не продержится. Сейчас она ощущала себя пловцом, к ногам которого привязали огромную глыбу и кинули в кипящее озеро экстаза. Пытаясь вынырнуть и выбраться на сушу из сего разноцветного крепкого алкоголя, которым, казалось, живился весь мозг, Карин кричала, извивалась, ненавидела и любила.
После первого раза интимной близости она думала, что навсегда потеряла интерес к этому занятию, но кто мог знать имя того самого героя, который окрасит все в гармоничную градацию новых оттенков?
— Погоди, — в девичьем голоске слышалась мучительная мольба, ибо равновесие на краю обрыва полностью утратилось, и больше уже не было сил его восстанавливать.
Будто не услышав хриплую просьбу, светловолосый мужчина не то что впился в её губы и стал двигаться быстрее, а ещё и начал совершать круговые движения тазом, отчего его плоть индивидуально касалась тех или иных внутренних стенок девушки. Это деяние человека сверху, будто молотом ударило в спину Карин, толкая на безоглядный путь оргазма. Закатив глаза, она начала выворачиваться под тяжёлым телом и издавать тягучий стон блаженства. Стон наркотика. Стон секса.
Видимо, не ожидая подобного эффекта собственных ощущений при таком очаровательном виде извивающейся от удовольствия и роняющей сей прекрасный звук недотроги, парень сам не понял, как оказался на вершине удовольствия и совершенного счастья. Его зубы сжались, мышцы напряглись до максимума, тело резко содрогалось, а губы жадно вдыхали кислород и шумно выдыхали углекислый газ.
Волна экстаза вышибла мозги минут на пять, во время которых два человека так и лежали, задыхаясь собственными незабываемыми воспоминаниями. Первым очнулся парень, поднявшись с утонченной фигуры и начав одеваться. Карин сразу же молчаливо начала следить за действиями Хозуки. С одной стороны она жаждала испепелить его на месте, а остатки выкинуть в окно, а с другой стороны хотела поблагодарить за столь прекрасные ощущения, которые она ранее не испытывала. Когда симпатичный студент открыл двери для ухода, недотрога ошарашено уставилась на парня:
— Суйгетсу, ты ничего не забыл?
— Поцелуй на прощание? — выныривая из раздумий, обратил парень внимание на скованную наручниками девушку.
— Освободи меня, мерзавец!
— Ммм, — он подошёл к комоду, что стоял у кровати, и схватил с него ключи. — А тебе разве не нравится так лежать? — в тонкую ладошку вложили металлический предмет девичьей свободы.
— Ты шутишь? — Карин не верила в то, что ей придётся самой отмыкать замок полицейского атрибута.
— Еще увидимся, детка, — кинул на прощание тот и вышел за двери, из-за которых слышался пропитанный оскорблениями и матами крик яростной недотроги.

***

Оглянув небольшое помещение, в котором лишь окна говорили, что это не поглощённая тьмой мгла, Сакура внутренне осознала, что включать свет нет ни единого желания. Мучительно хотелось дать глазам отдохнуть, а тот шорох, что она услышала при входе, вовсе не настораживал. Пройдя в центр комнаты, она заметила курящего человека на балконе, который, облокотившись о перила, с каким-то блаженством выпускал белый дым.
Услышав посторонний шум, мужчина обернулся, но смог рассмотреть лишь силуэт женской основы — не более, в этом он проигрывал, так как Харуно с помощью светила луны отчётливо видела перед собой образ героического Зорро. Длинный плащ, ковбойского пошива шляпа, облипающая глаза маска и сидящий на сильной фигуре костюм. Все абсолютно чёрного цвета и даже его аура.
— Простите, я не знала, что здесь кто-то есть, — вежливо произнесла девушка.
Да, она этого не знала, как и то, что стоящий перед ней человек является тем единственным, который лишил её девственности.