Непонимание

Тихое дыхание Хинаты чувствовалось под рукой, которой он перехватывал девушку через талию, волосы пахли лёгким туманом и, что было неожиданно, какими-то цветами. Этот запах, так же как и тепло тела под боком, действовал успокаивающе, и, вдыхая его, Мадара невольно расслаблялся. Мужчина старался не шевелиться лишний раз, так как бессонница – дело одного человека. А Хьюга пусть спит, замоталась за несколько дней с этим пространственным генджитсу, устала.
Наблюдать за ней было интересно. Тонкие руки, держащие очередную чёрную жердь, сосредоточенный посеревший взгляд, кучка помощников-добровольцев мужского пола, которым хотелось выдавить мерзкие гляделки за то, что не по праву удостоились улыбки только его женщины – почти всё в новинку. Как любовницу Учиха её знал, как человека – тоже, хоть и мизерно мало, но остальное было по нулям, а у Хинаты откуда-то взялись стать и умение деликатно руководить.
Последнее она не видела и не ценила.
Девушка заворочалась и, не просыпаясь, перевернулась на другой бок, лицом к нему. Ноги сразу же перепутались, зато её рука как-то сама обняла за шею, приятно так, почти ласково. Мадара осторожно пододвинулся чуть поближе и прижал к себе чуть теснее, едва не урча: «Моё, моё, моё...»
Сон не шёл. Мужчина перебирал гладкие волосы, нежился в случайном объятии и, не думая ни о чём конкретном, пустил мысли на самотёк. В кои-то веки он смог вспомнить живого Изуну без дыры в боку, остальных братьев; поворошил отложенную на неопределённый срок цель – именно так, лишь отложённую, до поры до времени – и ощутил прилив чего-то щекочущего, дурацкого и абсолютно не свойственного ему.
Кажется, глупой нежности к Хинате.
Но не факт.
Учиха мягко поцеловал её в висок, затем в скулу и шумно выдохнул. Последнее время с ним творилось что-то странное, и разобраться в этом было необходимо, так как творящийся порою в голове сумбур не был нормален.
Например, Мадара вдруг осознал, что Хьюга – просто безумно красива, божественно красива. Здравый смысл подсказывал, что это не до конца так, однако подсознание соглашаться отказывалось и восхищалось, а мужчина слеп, задыхался и не понимал, от чего.
Или другое – руки. Казалось, что эти руки не знали оружия никогда, хотя он сам видел в них кунай далеко не один раз. Учиха готов был целовать эти ладони, тонкие пальцы, чуть выступающие костяшки, дурея и опускаясь на колени, как перед прекрасной королевой мира, и в бреду нести какую-то чушь.
Или голос – слушать, слушать, вечно слушать... Впрочем, с ней и молчать было хорошо, а её безмолвные ответы были дороже мнимых богатств.
Или власть, о да, Хината обладала над ним властью, хоть и не знала об этом. Мадара не желал этого признавать, но врать себе он не привык, а факт оставался фактом: вздумай она, захоти, щёлкнет пальцами – и любое желание будет исполнено, всё падёт к её ногам, не заслужив такой привилегии.
Непонятно.
Странно.
Впервые, определённо, его раньше не посещали столь безосновательные и бессмысленные веяния.
Но голова кружилась, будто от выпитого.
Хьюга обвила рукой за шею, на этот раз – по-настоящему, другая прохладная ладонь коснулась левой щеки.
- Разбудил?
- Не-а... – девушка прижалась губами к его щеке, правой; Учиха зажмурился, будто от сильной боли. – Почему не спишь?
Мужчина широко зевнул.
- Не хочу.
- Выспись... А то с синяками будешь, у-у-у... страшный.
Мадара фыркнул. Заспанное лицо Хинаты было близко-близко, а на языке вертелось что-то очень важное, что необходимо было облечь в слова. Учиха положил ей руку на затылок и, закрыв глаза, прижался лбом к её лбу.
- Что это с тобой? – вопрос у неё вышел вкрадчивым и слегка неуверенным, отчасти обеспокоенным.
Знать бы ещё на него ответ. А ведь было какое-то слово, точно было, Мадара недолюбливал его или не имел дела, а вот как только самому мягко стукнуло по затылку и в груди, то оно мгновенно стёрлось из памяти.
Мужчина порывисто уткнулся в плавный изгиб шеи и как можно крепче обнял. Жадность, сладкое жжение за грудиной, глупые желания – всё перемешалось. Хьюга, возможно что-то понимая, гладила его по волосам, и на остальное в данный момент было слишком наплевать.
Хотя всё равно – путано оно как-то.
Надо будет разобраться.
Но потом.