Несказанное осталось несказанным

Война. Это страшная, обагрённая кровью и страданиями страница книги под названием «Жизнь». Каждой строкой она преподносит лишь разрушения и потери, проносясь над землей черной птицей с красными глазами и острым, как стрела, клювом. Ее тело покрыто рваными ранами и ожогами, из которых сочится кровь – черная, воняющая, гнилая... Где упадет капля этой субстанции – начинаются разруха, голод, боль и потери... Трупами, знакомых когда-то тебе людей, усеяна земля, которая совсем недавно была твоим домом, твоей крепостью. А ты стоишь в самом центре хаоса, молясь, пытаясь уберечь хоть одну родную душу, все еще находящуюся в этом аду...

Прошел год, но Мир Шиноби не знает покоя. Страны, сгруппировавшиеся в альянсы, воюют друг с другом, нанося неисцелимые раны самим себе. Унося все больше и больше человеческих жизней, они без сомнения разрезают и без того тонкую нить, связывающую людей с этим миром. Звон сталкивающегося металла, летящее на встречу холодное оружие, взрывы не утихают ни на минуту, создавая пугающую симфонию смерти. И лишь выжившие, еще стоящие на ногах шиноби, пытаются найти дирижера, руководящего оркестром. Взмах руки и острие куная пронзает мягкую плоть воина, пробивая насквозь глотку. Три летящих сюрикена проникают в легкие хрупкой фигуры. Разряд молнии, прошедший по вражескому шиноби, забрал с собой жалкую жизнь соперника, и очередной труп упал на землю, в ожидании покоя. Быстрые знаки руками и земля содрогнулась от тройного взрыва, волной прокатившегося в гуще леса. Крики боли, стоны раненых с оторванными конечностями, не успевших спастись от врагов людей. Запах заживо сгоревшего человека забивается в нос и рвотный позыв утомленного тела не заставляет себя ждать.

- Ты как? – тихий, слегка хрипловатый от криков голос раздался с верхушки дерева, на котором сидела еще совсем юная девушка. Ее тело было покрыто порезами и ссадинами, руки кирпичного цвета от собственной крови, вперемешку с вражеской. Форма изорвана, вся в грязно-красных пятнах, а когда-то белоснежная кожа лица, была измазана в тон одежде. Глаза не по годам мудрые, таящие в себе весь ужас пережитых дней, кипящие решимостью и отчаянием, желанием бороться и жить. Взгляд уверенный, серьезный.

Она, соскочив с обгоревшей ветки, приблизилась к согнувшемуся от мук человеку. Сложив печати и приблизив руку к дрожащему телу, девчушка с неподдельной нежностью утешила ниндзя, передав ему частицу своего спокойствия. Шиноби благодарно улыбнулся, и осторожно присел на землю. Мальчику многое довелось пережить за последний месяц, а опыта в боях еще не было. Его обучение не подошло до практических занятий и простых миссий и группу новичков отправили на войну, дав задание – охранять деревню и страну, даже ценой собственной жизни. И они, еще не познав истинную сущность шиноби, шли в бой, не думая о себе, дрались через силу ради светлого будущего, не веря в иное. Убивали неизвестных, возможно неповинных таких же обреченных на смерть людей. Проливали кровь, орошая ей собственное лицо. И сейчас, двое молодых людей, сидя на земле, усеянной мертвецами, смотря на обгорелые, изуродованные тела союзников и врагов, понимали – им предстоит такая же участь. Ведь они только лишь пешки на игральной доске, только лишь жертвы во имя спасения короля.

- Тише, - ласково улыбнувшись, Сакура успокаивающее погладила мальчишку по голове. Она, как никто иной знала, что он чувствует, ведь ей самой было тошно от сражений. При виде очередного трупа все внутри переворачивалось, а запах разлагающейся плоти вызывал отвращение. Хотелось бежать от этого мира, превратившегося в пекло. Хотелось уйти, но не было куда. Во всем их мире, когда-то тихом, беззаботном и веселом настала война. – Тише.

Она присела на корточки и, обняв дрожащего мальчугана, как мать, начала успокаивать его, припевая давно забытую мелодию. Ведь с музыкой все плохое уходит... Размеренные движение все успокаивали, и вскоре всхлипы уставшего ребенка прекратились и он уснул, отгородившись от внешнего мира, людей и от смерти.

Харуно все так же убаюкивала ребенка, прикрыв глаза, когда почувствовала присутствие чужой чакры. Она не боялась, ведь знает, кто обладатель этой энергии, еще с детства, сопровождающую ее до сих пор. Девушка всегда могла узнать эту силу в огромной толпе, на любом расстоянии. Ведь они столько лет вместе.

- Нам пора, - голос тихий, со строгими нотками, с жестокостью, приобретенной за время войны.

Мужчина стоял в тени дерева, наблюдая за куноичи. За ее позой, умиротворяющим спокойствием, которое очень редко можно заметить на молодом лице. За тенью улыбки на тонких бледно-розовых лепестках губ, за медленным дыханием уставшего тела. Он стоял, любуясь красотой распустившегося бутона, что вызывало улыбку на скрытом за маской лице. Ведь не каждому в жизни выпадает шанс наблюдать, как из неуклюжего ростка расцветает прекрасный цветок, невиданной красоты. Как он медленно, год за годом, распускает лепестки, становясь ещё прекраснее.
Она открывает глаза, смотря на спящего мальчика на своих руках, и горько улыбается, ощущая на себе внимательный взгляд наставника. Правой рукой, покрытой зеленоватым свечением чакры, гладит мальчишку, навсегда закрывая ему двери в настоящий мир, оставляя его там, в сладких сновидениях, где нет ни войны, ни боли, ни страдания. Бережно укладывает мертвое тело на его последнее ложе и поднимается, не смотря в глаза сыну Белого Клыка.

- Пошли.



Она смотрела ему вслед, ловя каждое движение зрелого сильного тела. Наблюдала за слабыми попытками скрыть хромоту, на что безучастно улыбалась. Все же жизнь шиноби, которой розововолосая гордилась, калечит людей, превращает их молодость в испытание, а жизнь в пытку. Это трудная игра, и, сделав неверный шаг, можешь поплатишься своей жизнью или жизнью своих товарищей... Преодолеваешь препятствия, а за ними скрытая ловушка, попадая в которую, встречаешь смерть. Только поставив на кон собственное существование, начинаешь ценить жизнь, понимая, что ничего уже не вернуть. И даже если тебя помилуют, не стоит радоваться… Иди вперед, не оглядываясь назад, помни о прошлом, чтобы снова не сделать те же ошибки... Ведь другого шанса не будет.

Харуно шла шаг в шаг с мужчиной, ловя мимолетный взгляд серых глаз, их серебристый блеск, туманную таинственность на себе, от чего на лице появлялся бледный румянец, заставляя девушку отводить взор. Уголки губ Хатаке подернулись в легкой полуулыбке скрытой под маской и сенсей поспешил отвернуться. Такое неповторимое, красивое, единственное лицо...
- Сделаем привал.
Они остановились на небольшой поляне, огражденной раскидистыми деревьями и освещаемой холодным светом луны. Шиноби передвигались весь день и пол ночи, пока усталость не дала о себе знать. Возможно, эта пара и продолжили свой путь, если бы не было угрозы упасть на пути от изнеможенности. Им еще нужны силы, для предстоявшего разговора с главами Альянса. Они вдвоем обязаны сообщить, что силы Конохи уже на исходе и деревне нужна помощь, чтобы уберечь родное селение.
Харуно бессильно опустилась около близ росшего дерева, оперевшись на грубый, поросший мхом ствол. Зеленоглазая могла, наконец, расслабится хоть и не на долго, но этого вполне хватило, чтобы снять напряжение.
Медленные вдохи-выдохи... Тишина ночного леса... Тусклое освещение ночного светила... И девушка не заметила, как провалилась в безмятежный сон: спокойный, размеренный, счастливый... Какаши украдкой наблюдал за ученицей, сидя напротив около старого дуба. Любовался ее лицом, волосами, телом. Еще до начала войны, когда весь мир был наполнен радостью, смехом, счастьем, он в один прекрасный день посмотрел на нее не как на ученицу, а как на женщину. С тех пор, каждый день, каждую минуту, Хатаке ловил мимолетный взгляд изумрудных глаз, радостную улыбку и еле заметный румянец на нежной коже щек. Ее смех казался мелодией самой природы, будто серебряный колокольчик, звенящий при глубоком вздохе леса. Слова, как мягкое журчание ручья, взгляд, как стрела, вонзающаяся прямо в сердце. Когда Сакура смотрела на него, весь мир наполнялся красками, когда она смеялась – смеялся и он, так чисто, весело, счастливо... Так искренне. После того, как обучение закончилось, команда номер семь распалась раз и навсегда. Сай стал главой Корня и, вместо Данзо, занял позицию, присоединившись к АНБУ. Наруто отправился на Запад в качестве командира отряда, где они должны были помочь восстановить не уцелевшие селения страны Огня. Сакура все так же работала в больнице, время от времени продолжая обучение у Тсунаде. А Какаши... Какаши не стал больше брать учеников, оставив в памяти свою единственную команду. Иногда Пятая вызывала его к себе с очередным одиночным заданием. Только задания ранга A или S выполнялись в паре с одинокой, как и он сам, Харуно. Мужчина ликовал, когда мог провести хоть немного времени вместе с бывшей ученицей.
Вот и сейчас, сидя напротив спящей, он любовался женской красотой, еле заметным дыханием, сонной полуулыбкой и умиротворенным лицом...
Находиться поодаль от нее было сложно, и Хатаке, поднявшись с места, подошел к спящей куноичи. Осторожно присел возле девушки и, оперевшись ладонью о ствол дерева, наклонился ближе к лицу.

- Один раз...

Поцелуй был нежный и неуловимый, подобно дуновению весеннего ветра. Но в него было вложено столько чувств, что ни одна сила в мире не могла конкурировать с ними. Погладив щеку, Какаши отошел от Харуно, окинув её грустным взглядом.

- Нужно бы проверить территорию.

Подхватив только сумку с оружием, сенсей направился в глубь леса, пытаясь не отходить очень далеко от их импровизированного лагеря.



Зеленоглазая медленно приоткрыла веки, заметив, что уже светает. Лес просыпался ото сна, и было по-настоящему красиво и тихо. Даже слишком…

Харуно огляделась в поисках напарника, но поляна, на которой они остановились, была пуста. Только сложенные вещи Хатаке покоились недалеко от дуба, под которым он устраивался на ночлег. Нахмурившись, Сакура собрала свои вещи и уже готова была взять сумку мужчины, когда услышала звук, который заставил ее застыть на месте. Это были птицы… Звук тысячи щебечущих птиц, который мог сопровождать действие только одной техникой. Она слышала его не раз в своей жизни, но именно сейчас неудержимый гомон птиц взбудоражил ее память. Воспоминания были свежие, будто только вчера сила Чидори пронзила тело молодой куноичи, будто только вчера она видела, как оскал животного появляется на мужском лице, превращая человека в монстра. Только вчера...

- Лишь бы не он...

Странный клубок из боязни и терзаний, тяжело лег на возбужденное сознание, порождая в нем плохое предчувствие. Будто вихрь, он проносился через все нервные окончания, задевая их, принося жуткое чувство чего-то неизбежного... Она бежала что есть сил, бросив на землю все пожитки. Ветки хлестали перепачканное лицо, оставляя раны, из которых выступала алая густая жидкость. Под ногами, как назло, казалось прямо из-под земли вырастали корни, будто деревья нарочно не позволяли ей добежать. Харуно падала и поднималась опять, не обращая внимания на кровоточащие раны. Из глаз текли слезы, но не от физической боли, которая истязала все тело, а от душевной, которая беспощадным адским огнем прожигала душу и сердце. Она бежала пока перед ее взором не предстала кровавая картина, пока сердце не пронзила жуткая боль...



Нападение было для него неожиданным и, видимо, хорошо спланированным. Будто нападающие только и ожидали, когда он выйдет из укрытия или останется один. Какаши стоял посреди лесной дороги, смотря на юношу. В его серых глазах не было ни удивления, ни испуга, будто он знал, что рано или поздно их пути пересекутся.
- Не думал, что мы встретимся здесь, Какаши.
Все тот же холодный, лишенный эмоций голос. Тот же оскал зверя, который ожидает пира, на котором подадут падшую от его руки жертву. Кенке-генкай в глазах, теперь уже последнего из Учих и пылающий адской ненавистью взгляд.
- Не ожидал, Саске, не ожидал.
Бывший ученик смотрит пренебрежительно, словно его распирает презрение, дьявольски, нетерпеливо, будто куда-то спешит. Ожидает, стоя напряженно, держа руку на лезвии Кусанаги.
- И сколько ты собираешься следовать своей мести, а, Саске?
Хатаке смотрит в глаза парня, не отводя взгляда, принимает позицию, чтобы ответить на удар. Готовится к схватке, освобождая из плена тьмы свой глаз с Мангекью. Мужчина хорошо понимает, что, возможно, этот поединок последний, но он попытается остановить живое воплощение дьявола...
- Мы оба знаем, что Итачи не виноват. И ты прекрасно осведомлен, кто за этим стоял. Но все равно хочешь отомстить. Зачем? Кому?
Он отходит на несколько шагов, бегло изучая поверхность земли, отмечает все выступающие корни и валяющиеся камни.
- Разве ты не догадываешься?
Учиха готовится атаковать, принимая стойку для нападения.
В лучах восходящего солнца катана сверкает металлическим блеском, угрожая противнику острыми краями лезвия.

Взмах.

Летящая с дерева листва мгновенно рассечена на несколько частей.

Быстрое движение рук.

Печати огненного дзуцу, и Огненный Дракон пронесся сквозь лесную троп, уничтожая все на своем пути.

Поворот и техника перемещения.

Молниеносный мах и...
- Быстро.
На зеленую траву капает вязкая жидкость, создавая тёмно-бардовую лужу под ногами. Дзенин отскочил на несколько метров от нападающего, придерживая рукой рану под ребром, и сильнее стиснул зубы, притупляя боль.

Кунай зажат в свободной руке.

Саске смотрит прямо на противника, его холодные, затуманены местью глаза, не видя будущего. Нападает.

Удар.

Из разрубленного плеча виднеется кость. Рука теперь не поможет в бою, хоть Какаши и может ею шевелить. Тело трясется от напряжения.
- Ты стал слабее, чем когда-то.
Учиха смотрит с презрением, будто вспоминает года проведённые в деревне. Кривится и сплевывает слюну, припоминая жалкий отрезок времени из прошлой жизни.
- Вот, что деревня делает с такими шиноби, как ты.
Сын Белого Клыка обращает свой взор на восход, где солнце уже показало свой округлый лик. Смотрит прямо в сердце противника, пытаясь найти там ответ на свой вопрос.
- Возможно, ты прав.
Силы медленно покидают израненное тело, истекают, как кровь из ран. А он стоит все так же, как и в первый день, их знакомства: безразлично, цинично, с пустым выражением на лице. Хатаке знал - ещё один удар он не выдержит, падет, устлав землю еще одним трупом.

Противники стояли на расстоянии нескольких метров, смотрели друг другу в глаза, видя свое отражение. Каждый приготовился к атаке: кто принять, а кто напасть. Какаши был уверен в собственной смерти. Видел, как его ученик складывает печати Чидори, как Кусанаги сверкает тысячами молний, слышал щебет тысячи птиц. И мысленно приготовился встретить кончину с высоко поднятой головой. В мыслях возник образ любимой девушки. Будто наяву мужчина слышал ее смех, видел озорные малахитовые глаза, ловил руками нежный шелк ее волос. Вот она бежит по зеленой лужайке, ее снежно белое платье развевается от дуновения ветра. Слышит, как она зовет его и, радуясь, спешит к ней.
Засланные пеленою боли глаза разглядели перед собой образ любимой, но не туманный, а четкий и ясный, будто светящийся изнутри. Отчетливо видел каждую эмоцию, каждый взмах ресниц на молодом лице. Наблюдал, как расширяются от удивления зеленые глаза, видел в них страх, отчаяние, непонимание и неуловимую печаль.
Сакура не осознала, что произошло, лишь ощутила, как холодный заряженный электричеством клинок мягко проник в ее плоть, разорвав колотящееся о рёбра сердце.
Безвольное женское тело повисло на лезвии катаны, а спустя мгновенье, было брезгливо пнуто ногой. Мечты, надежды, планы на будущее были перепачканы в дорожной пыли.
- Хм, она хоть в чем-то стала полезной. - Его голос был словно гром среди ясного неба. Он мощной волной ударил по вискам Хатаке, заставляя того очнутся. Саске хмыкнул, даже не взглянув на тело бывшей сокомандницы. С омерзением вытерев оружие о траву, Учиха удалился, не оборачиваясь и не оглядываясь на застывшего наставника.



Он сидел под деревом, смотря на окрашенные пунцовым цветом небеса. Солнце уже полностью поднялось, опуская свои лучи на, казалось, мертвую поверхность, озаряя недавнее поле боя, на котором кровь еще не успела впитаться в землю. Место, где под деревом сидел мужчина, держа на руках бездыханное тело юной девушки. Какаши медленными, ласковыми и нежными движениями перебирал волосы, слегка испачканные и спутанные. Пропуская их сквозь пальцы, мужчина чувствовал их былую мягкость и понимал, что уже больше не сможет сделать так же. Это в последний раз, когда он вместе с ней…
Одинокая слеза соскользнула из серебристых глаз и упала на лицо Сакуры. Хатаке, заметив это сквозь пелену слез, вытер ее с нежного, навеки умиротворенного лица. Провел ладонью по щеке, по выразительным линиям бескровных полураскрытых уст...
Он никогда не говорил ей о своих чувствах, не хотел разрушить ту связь, которая возникла между ними за эти годы. Но больше всего, пепельноволосый шиноби не хотел навязывать ей свою любовь, оставляя ее свободной. Какаши радовался вместе с ней, проводил время и выполнял миссии только с ней. И жил он только ею.

- Почему? – вопрос, на который он никогда не услышит ответа.



Утро нового дня. Оно приветствует нас ясным солнцем или пасмурным небом, прохладным ливнем или горячим воздухом, счастливой улыбкой или печальным взглядом, радостной вестью или грустными фактами.
Хатаке стоял на окраине леса, куда не вела ни одна дорога или тропа. Небольшой выступ, а внизу, океан встречался со скалой, которую омывала чистая, соленая вода, скрывающая в себе вековые тайны. Он вглядывался, в соприкасающееся с зеркальной поверхностью воды солнце, и хотелось бы улыбнуться этому чуду природы, если бы не чёрная тоска, поселившаяся в его сердце.
Совсем близко, засыпанная пудами земли, лежала его возлюбленная, которой он так и не открыл дверь в свою душу. Не смог разукрасить ее жизнь яркими красками, поддержать в трудные минуты жизни, сделать ее счастливой. И сейчас, сидя возле ее могилы, мужчина прокручивал в голове все моменты, проведенные вместе. От самого первого дня их знакомства и до последнего вдоха он был с ней. Он любил её.
Последний раз одинокий шиноби посмотрел на могилу, где источая тонкий аромат, покоился небольшой букет ландышей, бледным пятном выделяющийся на фоне зелени. Шепот любви, вечность в разлуке, слова, которые Хатаке не осмелился произнести в ее присутствии, теперь впитывала в себя сырая бездыханная земля, отбиравшая тепло мужской руки.
А затем он ушел в темноту, далеко от этого места. В новую жизнь, оставив за спиной все воспоминания.
Он просто ушел...