«Никогда не целуй Казанову» или «Курортный роман журналистки» часть1.

Старая кофеварка с яростным шипением разбрызгивала воду по поверхности гудящего холодильника. Коричневая лужа въедалась в дно стеклянной чаши и распространяла едкий запах гари. На нескольких письменных столах рядом с переполненными пепельницами и полупустыми кофейными чашками пронзительно звонили телефоны. Звонки прерывали бешеный стук пальцев, бегающих по клавиатурам компьютеров.
Телетайп выплёвывал бесконечные ленты сообщений, и они, переплетаясь, кучей громоздились на коричневом войлочном ковре редакции. Но поскольку это происходило во время обеденного перерыва, то секретарша невозмутимо сидела за своим столом, держа в руке баночку низкокалорийного йогурта с заманчивой надписью: «Долой лишний вес!»
Хатаке Каташи наконец расшифровал чрезвычайно узкий росчерк на стакане для игральных костей и раздраженно поднял глаза на решетку вытяжки под потолком.
Ох уж эти женщины! Не позже чем через час Ино Яманака пошарит под своим письменным столом и тайно, но так, что не услышать это будет невозможно, вытащит из нижнего ящика стола пакетик с печеньем, после чего, спрятав шуршащий пакет под слишком широким свитером, прокрадётся в буфет - вкусить сладкой муки греха чревоугодия.
- Движение - основа основ каждой диеты, - льстивым голоском обратился Хатаке к своей секретарше. Та мгновенно напустила на себя серьёзный вид и взяла на караул измазанную в йогурте ложку. - Как вы смотрите на то, чтобы оторвать свою изящную фигурку и забрать пришедшие сообщения прежде, чем мне придётся вызывать отряд уборщиков? - Каташи лишь слегка повысил голос.
Ино Яманака с демонстративно-обиженным видом посмотрела на своё запястье, закрытое свитером леопардовой расцветки. Её упрямство растаяло, как снежинка на трубе воздуховода в сауне. Черт возьми, она и вправду решила подчиниться. С самым важным видом, на который она только была способна, Яманака уронила ложку в баночку, обвиняющим жестом поставила её - поскольку баночка ещё не опустела - на край своего письменного стола, углом упирающегося в стол Хатаке, и поднялась.
Редактор отдела «Разное» посмотрел ей вслед с ухмылкой сытой рептилии.
То-то же. В конце концов, начальник здесь он, а не его зацикленная на похудении секретарша, которая, пока шла к телетайпу, всё время пыталась потуже натянуть связанный ею самой свитер.
«Безнадёжно», - подумал Каташи и покачал головой. Похоже, даже самоучитель по вязанию недоступен пониманию Ино. Взгромоздив ноги на стол, Каташи наконец-то стал изучать донесения и сделал выбор, который он мог представить на рассмотрение главного редактора.
Половина второго. Время выборки сообщений, оформления статей, а так же составления макета газеты. Прежде, чем отправится с развевающимся хвостом донесений на этаж главного редактора, Хатаке ещё раз с угрожающим видом оглядел большое помещение. Молодые журналисты с удвоенной энергией склонились над клавиатурами своих компьютеров. На их старших коллег и, прежде всего, на главного репортёра Ируку Умино грозный взгляд произвёл меньшее впечатление, и эти лишь задумчиво нахмурили брови. Вздохнув, Хатаке закрыл за собой дверь. Ну что за народ! Журналисты ведут себя хуже, чем детский сад во время экскурсии на завод. Постоянно приходится их контролировать, подгонять, следить за ними, руководить ими, иначе у них появляются собственные и, чаще всего, глупые мысли.
В ожидании лифта Каташи по ассоциации со словом «детский сад» вспомнилась самая младшая сотрудница, Харуно Сакура, двадцати пяти лет от роду. Н уж её-то он полностью контролировал. В ней он видел будущий талант. А что касается дисциплины, то во время общего перерыва она не отрывалась от дисплея своего компьютера.
С уважением относится к работе. «И ко мне», - с ухмылкой подумал Каташи. И к новой технике. Новейшие компьютеры уже неделю стояли на письменных столах. И в то время, как её коллеги по-хозяйски прикарманивали инструкции по работе с компьютером, заменяли клавиатуры сломанными детскими панелями-пианино и в поисках кнопки включения бомбардировали звонками системного техника, Сакура с потрясающим усердием барабанила по клавишам.
«Из этой малышки может что-то получиться», - думал Каташи, глядя на двери лифта, с жужжанием открывающиеся перед ним. Он бы, пожалуй, заставил эту Сакуру двигаться поскорее. Момент казался подходящим, а её личная жизнь – согласно тщательному расследованию, проведённому некоторыми коллегами, - была такой же волнующей, как реклама перевязочных средств.
Никакого любовника, который отвлекал бы от работы и забирал силы и нервы. Для детей она ещё явно чересчур молода, а по вечерам стоит больших усилий выгнать её из бюро. К тому же, она уже два месяца как снова живёт с отцом. Разочарование в любви, вот оно что. При таком заболевании самое лучшее лекарство – работа. Очень большие дозы работы.
Великий гуманист в Хатаке гордо выпятил грудь и подчеркнуто пружинистым шагом направился к кабинету главного редактора. У двери, ведущей в святая святых, коричневый войлок заканчивался, а дальше к полу льнул уже мягкий, чрезвычайно красивый серый бархат.
За смелым чудом дизайна из хрома и стекла, называвшемся письменным столом и способным, однако, с тем же успехом найти пристанище в галерее современного искусства под названием «Обнаженная на коленях», восседал Асума, рассеянно уставившись в окно. Шорох шелестящей телетайпной ленты, развевавшейся за Каташи как китайский бумажный змей, вывел его из состояния задумчивости. Наморщив лоб, Асума взглянул на начальника отдела.
«А этот всё строит из себя молодого и энергичного», - пронеслось в голове главного редактора, когда Хатаке вошел в кабинет пружинящим шагом, выпятив грудь и втянув живот. Блеф всегда был частью бизнеса, а Каташи был мастером блефа. Именно ему газета была обязана такими великолепными статьями, как «Мужчина съел собственную мать. Каннибал среди нас!», «НЛО над Японией», а сегодняшний номер – «Воскресший Майкл Джексон снова среди нас, живых.» Эти известия были настолько эксклюзивными, что другие газеты никогда их не печатали.