Нить жизни

Она ощущала на себе интенсивность взгляда этих змиеподобных глаз, и складывалось впечатление, что от этого взора в жилах стыла кровь. Сакура замерла на месте, не в силах сдвинуться ни на шаг, что вынудило Саске встать перед ней, точно его тело щит, и загородить её от устрашающего взгляда летописца. Он держал чемодан перед собой и смело созерцал Орочимару, приветствие которого давно стихло в ночной тиши. Вдали был слышен вой ветра над океаном и ритмичные всплески волн. За её спиной стоял Итачи, чуть ближе, чем ей бы того хотелось, из-за чего она чётко слышала его спокойное дыхание. Никто не проронил ни слова, и это щекотало нервы Сакуры, ускоряя её сердцебиение, и заставляло невольно продумывать различные мотивы прихода Орочимару.

— В чём причина столь позднего визита? — наконец спросил Саске.

Сакура чуть повернула голову, чтобы было удобнее смотреть на лицо малознакомого мужчины. Его губы растянулись в довольной усмешке, а зелёно-жёлтые глаза странно сверкнули в свете фонаря. Вокруг Орочимару ощущалась некая атмосфера хитроумия, словно он располагал немалыми знаниями, тайнами и коварством, которые мог с лёгкостью использовать против других. От него всё ещё исходило весьма едкое и отталкивающее чувство. Сакура нахмурила брови, всматриваясь в детали одежды Орочимару. На нём был дорожный плащ, шарф, а в руках виднелся цилиндр. Он держал головной убор левой рукой, пока правая находилась точно внутри него, как будто он был фокусником, способным в любой момент вытянуть оттуда белого кролика. Позиция его рук настораживала, и тихое шуршание за её спиной, исходившее от плаща Итачи, подтверждало эти опасения: он, как инспектор, имел право носить с собой оружие, вероятно, огнестрельное.

— Вижу, что вы и ваша невеста собрались покинуть город под покровом ночи, — подметил Орочимару.

— Зачем озвучивать очевидное? — хмыкнул Саске. — У неё повысилась чувствительность на одного незваного гостя, который с утра продолжает нас преследовать, прячась в кустах. Просим извинить, но мы спешим.

Молчание Итачи, который в подобной ситуации мог бы без затруднений расставить все точки над «и», напрягало Сакуру. Если он инспектор Скотленд-Ярда, то почему бы не воспользоваться своим статусом и не избавить их от Орочимару? Он мог бы сказать, что задержал их и что любое вмешательство в дело полиции понесёт наказание. Конечно, это не совсем правда, и с виду не скажешь, что она и Саске арестованы, но Итачи мог бы что-то придумать. Сакура не видела его лица, но не сомневалась в том, что старший брат в силу своей бдительности уже сделал выводы из сложившейся ситуации. Похоже, что он просто ждал, когда Саске лично разберётся со своим знакомым. Сглотнув образовавшийся ком нервов, Сакура невольно напрягла плечи.

— В таком случае, позвольте напомнить, месье Учиха, что вы одолжили у меня весьма ценную книгу, которую я хотел бы вернуть, — промолвил почти льстивым голосом Орочимару.

— Ты пришёл сюда только ради книги?

— Редкий экземпляр, — растянув губы в улыбке, кивнул летописец.

— Хорошо, она у меня в чемодане.

Саске чуть повернул голову назад, словно хотел взглянуть на неё или попросить разрешения у брата, но моментально передумал. Подтянув свободной рукой штанину, он опустился на одно колено, положив чемодан на покрытую песком брусчатку. Щёлкнув замками, Саске аккуратно открыл верхнюю часть и, опустив голову, начал искать книгу Орочимару среди своих вещей. Сакура знала, что нужный предмет находился перед глазами её возлюбленного, что он точно притворялся, делал вид, будто перекладывал предметы в чемодане. В её груди всё неприятно сжалось. Она пыталась не смотреть на летописца без нужды, но её взор невольно сам стремился в ту сторону, точно она не совладала с собой. Сжав губы, Сакура молча боролась с необычным притяжением, исходящим от Орочимару. Сейчас Саске отдаст ему книгу — и всё закончится. Она обязана продержаться ещё какую-то пару минут, и они больше никогда не увидят эти змиеподобные очи перед собой.

Напряжение, что возрастало в ней с каждой секундой, внезапно лопнуло, словно мыльный пузырь, но резкий звук, выстрел, разбивший ночную тишину, оказался не просто плодом её воображения, а реальностью. Неожиданно её кто-то схватил за плечи, с силой оттянув с места. Свет фонаря перед глазами преградил Итачи, который охватил её за талию и без затруднений приподнял с земли. Сакура ошарашенно таращилась на него, открыв от удивления губы, пока старший Учиха поспешно нёс её в сторону ближайшего тёмного переулка. Она инстинктивно обхватила руками воротник его плаща, ибо тело подчинялось страху, но в этот миг её разум сфокусировался на одном — Саске. Этот выстрел ей точно не послышался, и Итачи явно оставил своего брата позади. Казалось, кости в её пальцах были готовы раскрошиться от силы, с которой она сжимала воротник.

— Саске! — воскликнула она, когда Итачи скрылся вместе с ней в тени между домов. — Надо вернуться!

Но поток её слов приглушила тёплая ладонь, которая легла поверх её рта. Итачи опустил её на землю, благо за спиной оказалась твёрдая каменная стена, и скрыл из виду их обоих с помощью своего чёрного плаща. Его дыхание было ровным, точно ситуация не нарушила безмятежность его натуры, пока Сакура безрезультатно вырывалась из его крепких как сталь рук. Где-то неподалёку раздался ещё один выстрел, и она подняла на мужчину наполненные мольбой глаза. Неужели он позволит Орочимару убить своего собственного брата? В глазах защипало, и Сакура начала моргать, прогоняя мелкие слёзы отчаянья. Итачи молча смотрел на неё.

— Я уберу руку, когда ты пообещаешь, что не издашь ни звука. Поняла? — прошептал он, и его тёплое дыхание согрело щёки Сакуры. — Не паникуй, нет причин.

Сделав глубокий вдох, отчего сжимающий талию корсет едва ощутимо разошёлся на спине, где туго затягивался, она несколько раз кивнула, зажмурив влажные ресницы. Итачи ослабил руку и медленно опустил её, но не отстранился и уж тем более не отпустил вторую руку, окольцевавшую её стан. Он чуть повернул голову в сторону прохода, точно прислушивался к звукам на аллее. Сакура пыталась успокоить своё дыхание, опираясь спиной на холодный камень. Поведение Итачи вводило её в замешательство, вызывало миллионы вопросов, на которые инспектор не спешил отвечать. Подняв правую руку, он опёрся ладонью о камень, слегка насупив брови. Сакура мельком осмотрела его одежду и увидела с обеих сторон на поясе револьверы.

— Почему ты оставил брата? — боязливо прошептала она. — Кто стрелял?

— Саске, — ответил он, взглянув на неё, а потом резко убрав руку с её талии. — Если бы я не знал, что мой брат один из лучших стрелков, которых я повстречал в жизни, я бы никогда его не оставил наедине с врагом, Сакура.

— Орочимару...

— Он скрывал цилиндром свой пистолет. В чемодане Саске тоже было огнестрельное оружие.

В голове появился странный шум, словно волны океана разбивались не о пристань, а об её мысли. Сакура не знала, что её любимый имел при себе такое орудие, тем более что он знал, как им пользоваться. Вероятно, когда Саске повернул голову, это был какой-то немой сигнал брату, который она не распознала. Значительным удивлением было то, что Итачи мгновенно разгадал план брата и посодействовал ему, учитывая, что в приоритете у него, как у инспектора, должен был находиться арест. Эта путаница раздражала Сакуру, и она в мгновение ока решила, что раз уж представился шанс поговорить с Итачи, то она вытащит из него всё, что её интересовало. Сглотнув волнение, разливающееся в груди при одном воспоминании о Саске, она произнесла:

— Ты назвал меня по имени. Значит ли это, что ты поверил нам?

— Я же должен как-то тебя называть, — вскинул бровь Итачи, но, узрев её недовольство, вздохнул и продолжил: — Я присутствовал на похоронах Сакуры Харуно. Ваш рассказ и доказательства, конечно, впечатляют, но я не суеверный человек, посему не могу утверждать, что ты — это Сакура Харуно. Возможно, ты что-то наиболее приближённое к той девушке, и вижу, что не только внешне, но я не могу принять эту сказку.

— Я гомункул, — ответила Сакура. — Я прекрасно осознаю, что я — это не она. Но во мне всё, что осталось от мисс Харуно, и в первую очередь — это любовь к твоему брату. Я проснулась с этими чувствами. Я не лгу, нет смысла.

— Я вижу, — еле заметно кивнув, ответил Итачи. — В твоих глазах и в том, как Саске смотрит на тебя.

— Тогда почему бы тебе не отпустить нас?

Он промолчал, нахмурив брови, будто не мог сформулировать свои мысли в единое объяснение. Сакура смотрела на этого мужчину и понимала, что, возможно, её вопрос был слишком прямым и ужалил в самую сердцевину его таинственной цели. Итачи не открыл им истинную причину своего прибытия, ровно как и не предпринял ничего напоминающего действия полицейского. Он воспользовался своим статусом, чтобы припугнуть Саске, чтобы заставить брата подчиниться, но не более, и это не давало ей покоя. В чём причина?

— После смерти отца и Изуми наша мать убивается горем. У неё в этом мире не осталось никого, кроме двух сыновей, один из которых блуждает по свету в поисках невозможного. В отличие от отца, мы понимали, почему Саске сбежал из ненавистного ему дома, но покуда не ощутили подобную потерю в своих собственных жизнях, не решались просить его вернуться домой, — сглотнув, вполголоса ответил Итачи. — Я исполняю желание нашей матери: она хочет взглянуть на своего младшего сына ещё хоть раз, прежде чем присоединиться к отцу.

— Она... болеет? — ощущая во рту сухость, спросила Сакура.

— Можно сказать и так. Я воспользовался своими связями в поисках Саске. У меня действительно есть с собой ордер на его арест, но это лишь орудие, которым я намеревался воспользоваться, в случае если Саске будет сопротивляться. Я не рассчитывал найти его с блеском счастья в глазах и точно не с любимой девушкой...

— Почему ты не открыл ему правду? — сглотнув, спросила она.

— Потому что у него больше нет причин возвращаться домой. Его дом — ты.

Честный ответ Итачи пролил свет примерно на половину вопросов в голове Сакуры, но прежде, чем она осмелилась спросить что-нибудь ещё, в ночи раздался очередной выстрел, в этот раз дальше от них. Она не знала, что думать. Возможно, Саске пытался увести Орочимару подальше от порта, а может, это летописец стрелял в её любимого в попытке устранить преграду. Любой вариант казался правдивым и побуждал её к действиям. Сакура отстранилась от стены, но, прежде чем она смогла оттолкнуть Итачи, он её остановил.

— Успокойся, — схватив её за плечи, сказал он. — Вот, держи. Это билеты на корабль Мифуне.

— Зачем они мне?!

— Не знаю, кто этот человек, но он явно пришёл не за книгой. Ты знаешь, какова его цель?

В голове незамедлительно всплыли воспоминания их встречи днём. Орочимару поделился с ними такой важной информацией: он объяснил, что именно помогло Саске успешно возродить человека, объяснил, как и почему работала их странная связь. В тот момент Сакура не думала, что он ищет какую-нибудь выгоду из их недолгого общения, но теперь, ощутив на себе взор его змиеподобных глаз, она была уверена, что ему нужна она, точнее камень, который находился внутри неё и о котором летописец говорил со скрытым восторгом.

— Ему нужен камень, — положив руку на грудь, прошептала она. — Камень, моя сердцевина...

— Сакура, — обратился к ней Итачи, и она встревоженно подняла на него взор. — Возьми билеты и беги в порт. Мифуне лично ждёт вас на пристани. Его судно единственное с прапором Англии, ты не перепутаешь. Беги туда, не оборачивайся и не останавливайся, а я найду Саске и отправлю его за тобой. Ты поняла меня?

— А как... как же ты? Тут только два билета...

— За меня не волнуйся. Просто пообещай мне, что вы нанесёте визит нашей матери, хорошо?

Она смотрела на него, в эти чёрные очи, которые ещё пару часов назад пугали её своим холодом и проницательностью. Только сейчас Сакура увидела, насколько братья были похожи, и она чувствовала, что не только внешне. Итачи оберегал Саске из тени, оберегал от отца как мог и поддерживал, когда видел, что его брату выпало нелёгкое испытание. Он не выражал свою любовь к Саске словами, но, кажется, всегда был где-то за углом, чтобы поддержать брата в нужный момент, при этом позволял Саске действовать самостоятельно. Это вызывало немалое уважение, и пусть Сакура не видела между собой и Итачи абсолютно ничего схожего — они оба любили Саске и были готовы сделать ради этого юноши что угодно. В этом они немо соглашались.

— Да, я обещаю, — кивнула она, приняв из его рук билеты. — Итачи...

— Что?

— Надеюсь, что мы не прощаемся?..

Уголок его губ приподнялся в еле заметной усмешке: в ней были видны грусть и боль, которые Итачи подавлял в себе; эта улыбка отражала его усталость и мужество, а ещё в ней промелькнуло нечто похожее на смягчение, точно их непристойно фамильярный разговор принёс ему облегчение. Сакура улыбнулась в ответ.


Книга, которую хотел забрать Орочимару, лежала среди барахла прямо перед глазами Саске, но он бережно перекладывал вещи с места на место, делая вид, что искал её, пока его разум обдумывал следующий шаг. Он надеялся, что Итачи расшифровал его небольшой знак, который означал одно — бежать. Он должен забрать отсюда Сакуру, спрятать её, пока тело Орочимару не покинет последний вздох. Саске знал, что Итачи не причинит ей вреда, как бы он не открещивался от её существования. В первую очередь, он страж порядка, а значит, обязан защитить невиновного человека, учитывая, что явно намечалась перестрелка. После должности инспектора шли его чувства семейного долга и, вероятно, братская любовь. В любом случае, Саске уповал на человечность брата и его поддержку, ибо Орочимару вернулся за тем, что ему нужно больше какой-то старой книжки — за Сакурой. Обхватив пальцами рукоятку пистолета, Саске приготовился сделать выстрел в человека.

Что больше беспокоило Саске, помимо двусмысленной ситуации с братом, так это летописец и его скрытые мотивы. То, как Орочимару глядел на Сакуру во время их столкновения в розарии, вызывало в теле Саске лишь озноб и желание защитить свою любимую от змея. Эти зелёно-жёлтые очи с узкими зрачками буквально поглощали Сакуру голодным взглядом, возможно, не столько её, сколько скрытый под человеческой плотью философский камень. Это было столь очевидно, что Саске еле сдерживался от желания вонзить в Орочимару клинок или вогнать пулю. Всё, чему летописец его учил, ради чего согласился помочь, было из-за алчности, порождённой красным камнем. Саске подозревал, что Орочимару увидел тот кулон в вечер их знакомства и проявил интерес сугубо из личных мотивов — проверить, настоящий ли это философский камень или подделка. Ему пришлось ждать результата алхимического ритуала, чтобы узреть всё своими глазами: если бы Саске умер, то камень оказался бы очередной фальшивкой; если бы Саске выжил, то Орочимару точно знал, где камень.

Сцепив зубы, Саске сделал глубокий вдох ночного воздуха и, резко подняв руку с пистолем, выстрелил. Звук разлетелся эхом в тишине, вспугнув с ближайшего дерева стайку птиц. Он ловко выровнялся во весь рост, не оборачиваясь, чтобы проследить за действиями Итачи. Всё, что он услышал за спиной, — шорох и поспешные шаги. Глаза Саске пристально следили за обстановкой перед ним, где, по всей видимости, Орочимару сумел увернуться от пули. В металлическом столбе, на который до выстрела опирался летописец, виднелась дырка. Сам же незваный гость более не улыбался, а сверлил удаляющихся Итачи и Сакуру недовольным взглядом.

— Давай решим проблему здесь, без лишних фокусов. Зачем тебе Сакура?

— Мне не нужна эта смазливая девчонка, — фыркнул Орочимару, растеряв привычную елейность в голосе. — Я хочу вырвать из неё этот камень, не более. Тело можете оставить себе, месье Учиха.

— Ты не тронешь ни волоска на её голове. Я понятно выражаюсь?

Прищурив глаза, Орочимару внезапно кинулся влево, точно намеревался бежать в ближайший тёмный переулок. Саске мгновенно отреагировал и выстрелил в него. В этот раз пуля попала в камень брусчатки, отскочив от поверхности, словно лягушка. Орочимару резко замер, расставив ноги на ширину плеч. Его цилиндр лежал на земле, а в правой руке виднелся пистоль. Учитывая, что Саске уже сделал два выстрела, летописец превосходил его в количестве пуль, разумеется, если его оружие полностью заряжено. Если они продолжат игру, то победителем станет он, что не входило в планы Саске. Он должен избавиться от этого жаждущего крови кретина, чтобы Сакура смогла спокойно жить. Вот только юноша был весьма впечатлён тем, что Орочимару смог увернуться от двух выстрелов. Саске был очень хорошим стрелком, сомнений в этом не было. В таком случае, проблема была не в его навыках, а в каких-то сверхъестественных умениях Орочимару.

— Почему бы тебе не найти себе другой камень? Уверен, этот не единственный в своём роде, — спросил Саске, чтобы иметь больше времени на размышления.

— Вы правы, но видите ли, философский камень был разделён всего на три части. Кусок, который находится в Сакуре, — это треть настоящего камня, а для моих целей нужен цельный артефакт.

— И что же это за цели?

— Неужели вы не помните ни слова из того, что я давал вам читать, месье Саске? Там были чётко перечисленные свойства философского камня, — довольно усмехнулся Орочимару. — Помимо создания гомункулов, его можно использовать для достижения богатства в виде золота, для обретения бессмертия. Вы не помните?

— Полагаю, тебе по вкусу последнее, — промолвил Саске. — Ты хочешь продлить свою жизнь.

— Я знал, что под этими чёрными локонами прячется нераскрытая гениальность.

— Так вот: ты не получишь эту частичку, потому что она принадлежит Сакуре, — с явной угрозой в голосе произнёс Саске. — Советую тебе отступить и забыть о ней.

Свет луны скрылся за плывущими по небу тёмными облаками, что вдруг погрузило слабо освещённую аллею в ещё больший мрак. Саске успел расслышать только самодовольный смешок Орочимару, прежде чем тот буквально растворился в тени ближайшего дома. Юноша вздрогнул от неожиданности и, позабыв о своём чемодане, кинулся бежать в переулок, где мог скрыться летописец. Он пытался разглядеть в каждом встречном объекте человека, будь это несколько сложенных мешков или бочек, но всё тщетно. Орочимару словно сквозь землю провалился, и, выбежав на широкую улицу, Саске остановился, поворачивая голову из стороны в сторону, пока его сорванное дыхание успокаивалось. В небе опять появилась луна, освещая своим серебристым свечением брусчатку, разбрасывая тени по стенах. Саске стоял неподвижно и вслушивался в ночную тишину.

Краем ока он заметил движение длинной тени на брусчатке, определённо за его спиной. Это был контур человека, и Саске инстинктивно отскочил в сторону, спрятавшись за стену здания как раз вовремя: раздался выстрел, и в воздухе запахло порохом. Слух подразнил насмехающийся голос Орочимару и звук его шагов.

— Месье Учиха, вам не подстрелить меня, ведь у меня есть ещё один пистолет. Вы только отнимаете у меня драгоценное время, что начинает раздражать.

— Прости, я тоже не рассчитывал на столь длительное прощание, — громко ответил Саске, чуть поморщившись от взгляда на четыре печальные пули. — Как там у вас на родине говорят: се ля ви?

— Пожалуй, действительно, такова жизнь. Я убью вас, а затем отправлюсь за вашей невестой.

— Что-то я сомневаюсь, — раздался новый, до мурашек по коже знакомый голос. — Ты любишь много болтать.

Саске покинул своё убежище раньше, чем обдумал это решение. Посредине улицы стояло два человека: чуть выше, на фоне местной церкви, находился Орочимару. Его длинные волосы развевал ветер, а руки были подняты, наставляя пистолеты на его нового противника, которым оказался Итачи. В глотке всё мигом пересохло, точно он не ожидал увидеть здесь своего старшего брата. Мельком осмотрев улицу, Саске заметил, что Сакуры здесь благо не было, а значит, она надёжно спрятана. В руках Итачи были револьверы, и он целился прямо в Орочимару. Если Саске считал себя хорошим стрелком, то его старший брат был отчасти богом в этом деле, тем более что у него по должности, скорее всего, было разрешение на убийство преступников, если таковы обстоятельства. Саске подошёл к брату и, направив своё орудие на летописца, еле заметно усмехнулся.

— Кажется, количество наших пистолетов превосходит твоё, — спокойно сказал он. — Подозреваю, что ты ничего больше под корсажем не прячешь.

Орочимару чуть склонил голову вправо, словно наслаждался видом двух молодых мужчин перед собой. Ночное светило в очередной раз скрыла эта мрачная завеса, что проплывала над их головами, и Саске, всматриваясь в лицо своего противника, увидел, как тот довольно облизал бледные губы длинным языком.

— Вы как два рыцаря: высокие, темноволосые и мужественные. Вот только где ваша принцесса, гм?

В груди Саске пробежал холодок. Неужели Орочимару действовал не один, и его сообщник обнаружил место, где спряталась Сакура? Кинув встревоженный взгляд на брата, Саске был поражён собранностью Итачи. Слова противника не возымели над ним никакого эффекта, точно он дожидался подобных попыток шантажа. Но едкое чувство внутри не позволяло Саске поддерживать идентичную самоуверенность. Он не знал, куда его брат отвёл Сакуру, не знал, послушалась ли она его наставлений, ведь Итачи заметно пугал её с момента их встречи. Саске тряхнул головой и взглянул на Орочимару, который, кажется, будучи под прицелом трёх револьверов, даже не думал бежать. Наверное, его неестественная ловкость не настолько поразительная, чтобы спастись одновременно от трёх выстрелов. Тем не менее, Саске с каждой секундой жаждал закончить эту ненужную болтовню и вернуться к Сакуре. Она, может, не испугалась, но несомненно ждёт его возвращения.

— Саске, — обратился к нему брат, но в этот момент где-то вдали раздался женский крик.

— Сакура! — юноша вздрогнул и, позабыв обо всём на свете, побежал на её наполненный ужасом голос.