О креветках, общем впечатлении и наглости. История I.

– За-за-здрасте, – неожиданно обнаружилась у меня самая последняя степень заикания. Разве что слюнки не закапали – глаза-то уже на лбу.
– Привет.
Когда я слышала вопли, что к нам едут мамин бой-френд с другом, я ожидала увидеть шестидесятилетнего мужика с пузом, которое появляется в двери на пять секунд раньше, чем сам человек; но точно не этого.
– Давай куртку, – отпрыгиваю в сторону с резвостью горной козы. Етить-колотить! – самое цензурное, что может прийти в голову. Высокий, темноволосый, темноглазый, чуть бледный, такой красивый мужчина – да словно с обложки манги «Ди Грей Мен» сошёл ко мне сам Тики Микк!
Когда под курткой оказалась ослепительно-белая рубашка, мне срочно захотелось упасть в обморок.
Друг отчима оказался племянником лет двадцати пяти, настолько обаятельным, что я с трудом удерживалась от того, чтобы не стечь под стол...
– Почему именно рыжий? – смотрит он на меня заинтересованно. Когда первая неловкость пропала, общаться стало гораздо легче; он смеялся так красиво, что я зачарованно взгляда отвести не могла. Не влюбилась, конечно – за пять минут невозможно влюбиться. Но то, что я восхищена, видно невооружённым глазом.
– А почему бы и нет? – пожала плечами я.
– Ну должна же быть причина?
Мама со Стасом воркуют, забыв обо всём на свете; Дима смотрит на меня внимательно.
– Не знаю. Рыжие такие яркие, солнечные, задорные. У них всё на позитиве. Это здорово, я думаю. Нет, ну я, правда, не знаю! – смотрю на то, как он чистит креветку. Именно почему-то на руки, словно боясь встречаться глазами. Странная я.
– Хочешь? – протягивает мне эту самую креветку.
– Хочу, – бурчу я в ответ. Странная, да? Мягко сказано.
Я беру креветку губами. Дима приподнимает брови насмешливо, я пожимаю плечами – мол, а что такое-то?
Подумаешь, заигрываю. Мне можно.
– А ещё рыжие сексуальны. Может, потому? – говорит он задумчиво, глядя мне в глаза.
Я поражена тем, насколько у него восхитительно прямой взгляд. Я очарована.
– Может быть, – смеюсь. – Вполне может.

Курящие мужчины – это так мило. Я не знаю, почему, но я в восторге, когда от мужчины пахнет сигаретами. Ну, разумеется, смотря какой мужчина.
Стас и Дима курили на балконе, а я поскакала делать себе кофе, попутно думая о всякой ерунде. Когда уже у нас выпадет снег, чем бы мне заняться завтра…
…как можно быть таким взрослым и настолько классным? Да уж, конечно, наши ровесники ему не просто не чета – даже рядом не валялись.
Я и не о любви совсем.
– Эй, рыжая, – заглядывает в кухню Дима. – Налей мне водички.
– Сам налей, – даже не оборачиваюсь я. – Не маленький.
– Да и ты, вроде, тоже, – говорит задумчиво-задумчиво, кладя мне руку на плечо. Я чуть ли не подпрыгиваю.
– К чему бы это? – поворачиваюсь всем корпусом. Он ухмыляется так нагло, что у меня почти подкашиваются колени.
Твою ж мать! Я же впечатлительный подросток!
– Ни к чему. Просто ты наглая слишком. – наглая, да? Мне в спину давит уголок столешницы, и я даже не знаю, куда бы ещё податься.
Сигаретами пахнет просто оглушительно. Сигаретами, одеколоном, и ещё чем-то. Я маньяк на запахи, на самом деле.
– И что мне с этим делать? – вроде бы пытаюсь усмехнуться, но…
Если бы он не удержал – я бы упала. Картинно сползла на пол и хохотала бы до слёз, чуть ли не до истерики, чтобы прибежала мать и спросила, что со мной и давно ли я была у психиатра.
Но меня удержали. За плечи, чтоб я не вырвалась и не убежала фиг знает куда, чтоб не вытворила чёрт знает что, или как-то так.
Губы у него были холодные, чуть горьковатые от привкуса сигарет, и целоваться он умел, несомненно. Так глубоко и чувственно, что у меня даже слов не было – конечно, это был далеко не первый в моей жизни «поцелуйный» опыт, но так целовали меня, наверное, впервые. Уверенно, властно, глубоко и восхитительно приятно.
– Аня, ты чайник несёшь? – раздался из соседней комнаты вопль моей мамы, и только тогда Дима соизволил меня отпустить. Я смотрела поражённо, глазами круглыми, и хватала ртом воздух, будто вытащенная из воды рыба.
– Мне пятнадцать, – пробормотала я.
– Я знаю, – его выражение лица было до невозможного довольным.
– Тебя же посадят.
– Не посадят, если ты никому ничего не скажешь, – ухмыльнулся он. – А это… – он провёл большим пальцем по моим губам. – Совершенно не в твоих интересах.
Дима вышел из кухни, у двери остановившись и послав мне воздушный поцелуйчик.
Все взрослые настолько наглые?!