О креветках, общем впечатлении и наглости. История III.

Уважаемые читатели! Учитывая ваши просьбы, - я объединила две главы в одну. Возможно, теперь буду делать это постоянно.

Слиняла из кухни я тут же, и до конца вечера избегала возможности остаться с ним в одной комнате.
Гуляли долго. Есть не хотелось абсолютно, а мама ненавязчиво подливала мне вина, поэтому вполне ожидаемо было, что я набулькаюсь и усну.
Вот только…
– Где все? – вскакиваю с кровати и, запутавшись в пледе, падаю обратно, пытаясь понять, что произошло. Распутавшись, вылетаю в коридор – чуть не сшибаю в дверях хозяина дома. Дима смотрит на меня с вежливым изумлением.
– Где все? – повторяю безнадёжно.
– Разошлись, а ты чего ожидала? – изгибает в насмешке брови он. Убью.
– К чёрту всех, где мама? – держи себя в руках. Смотрю прямо ему в глаза.
– Со Стасом уехала. Сказала, что заберёт тебя… потом, – акцентирует внимание на последнем слове Дима.
Что, извините, за пиздец?!
– И что я тут буду делать? – спрашиваю голосом слишком спокойным.
– Чувствуй себя как дома, – мужчина улыбается. – Компьютер, телевизор и холодильник к твоим услугам. Ванная прямо по коридору. И я тут.
– Да зачем ты мне нужен?!
Его брови ползут наверх, и я уже диафрагмой чую, что он может мне ответить. Заткнись, а? Ну пожалуйста.
Бесишь ведь. Но так к тебе тянет, что бесит ещё сильнее.
Су-ма-сшед-ша-я.
– Может, пропустишь? – наклоняется ко мне он, приближая своё лицо так близко, что я невольно делаю шаг назад.
– Дятел, – бурчу под нос.
– И не говори, – соглашается Дима, смеясь. – Ты такая смешная.
Я прыгаю на диван и с головой ныряю под плед.
Мы смотрели телевизор. Я шаталась по квартире. Съела весь крабовый салат в его холодильнике.
Нервничаю. Так как-то странно, почти до дрожи. Он ведь мне не нравится.
Но симпатичен до безумия. И чем, интересно? И как так быть может?
Нашариваю в кармане своей куртки пачку сигарет и зажигалку, которые непонятно почему ношу с собой. Это у меня как-то странно, порывами. Курю – не курю.
Неслышно щёлкаю замком двери и выхожу на лестничную площадку; чиркаю колёсиком, затягиваюсь и закрываю глаза от наслаждения.
Это находит нечасто, но с такой необъяснимой силой, что даже колени дрожат. Когда вот хочется-хочется-хочется. Поэтично и глупо до ужаса, но рядом с этим Тики недоделанным курить хочется постоянно. Потому что он ухмыляется и сам будто сошёл со скрина Ди Грея, потому что от него сигаретами пахнет и целуется он головокружительно. Потому что я сама какая-то странно-психованная рядом с ним.
– У тебя выражение лица интересное сейчас, – дёргаюсь от неожиданности, и чуть не роняю сигарету.
– Что ты тут забыл? – выдыхаю дым. Дима смотрит на меня искоса, как-то так пронзительно, что мне совершенно неуютно.
– Покурить вышел, не поверишь.
– У тебя есть балкон.
– Ну и что? – он пожимает плечами. – А у тебя есть тахикардия, и ты кофе глушишь литрами. И куришь ещё.
Даже не спросила, откуда знает. Мама рассказала, конечно же, – как ещё?
– Что ты там говорил про выражение лица? – спрашиваю я умиротворённо. Не шугаться же? Конечно, мама не знает, что я ношу в кармане пачку сигарет, или что-то в этом роде. Не побежит же он ей докладываться, в самом-то деле?
В конце-концов, это его просто не касается. Никаким боком.
– Интересное, – он затягивается, щурясь, как довольный сытый кот. А я – пялюсь. Не могу отвести глаз просто.
– Чем?
– Не знаю. Ты какая-то непривычно грустная, и в тот же момент странно-счастливая. Выдыхаешь дым и улыбаешься странно, – он смотрит на меня из-под полуприкрытых век. – Тебе идёт. Но это плохо.
– Девушка не должна курить? – улыбаюсь, выкидывая сигарету в дно от бутылки, специально оставленное для таких, как я.
– Девушка не должна выглядеть так красиво, когда курит, – говорит он каким-то странным тоном.
Мне холодно. И жарко. Будто одна моя половина тела в огне, а другая – вмурована в лёд. Будто бы Тартар. Куда-то не туда мои мысли плывут.
– Идём, – выкидывает сигарету и он. – Тут холодно. Ты дрожишь.
А я ведь… совсем не от холода.

– Мандаринки, – только и пробормотала я, пожирая глазами самые прекрасные в мире цитрусы. – Какие красивые… вкусные… сочные…
– Ты хочешь мандарины? – шепнули мне на ухо и я подпрыгнула от неожиданности так, что сама еле удержалась на ногах.
– Нет! – сунула руки в карманы и посмотрела мрачно. – Я с тобой пошла только чтоб пылью не дышать.
– У меня чисто, – оскорбился Дима. – Так ты хочешь мандарины?
– Нет, – да я скорее умру, чем буду жить за твой счёт! Подумаешь, поголодаю месяцок до маминого приезда, авось похудею… или копыта отброшу. – Что ты делаешь?!
– Выбираю самые нормальные, – пожал он плечами.
– Но я же не хочу мандарины!
– Я их хочу. Всё? – он кинул пакетик в корзину. – Идём.
Я послушно пошагала за ним.
А люди пя-а-лятся. Потому что – недавно заметила – Дима чем-то похож на аристократа. То ли бледностью кожи и поразительно прямым взглядом, то ли утончёнными манерами и насмешкой, то ли…
И я опять его расхваливаю. Прекрасно. Просто замечательно.
– Врежешься, – предупредил он меня в полуметре от кассы. Я фыркнула.
Ну и что?
Пока он расплачивался за покупки, я пошла класть корзину на место, потом вернулась к кассе, и…
ЧТОООО?!
П-п-п-п-п-п…
– Идём? – подтолкнул меня в сторону выхода непонятно откуда взявшийся Дима. Я вспыхнула и вылетела на улицу…

– Ты сегодня уходишь? – пробормотала я позже, когда мы уже пришли и распихали продукты по холодильнику.
– Зачем? – дурацкая привычка ходить по дому в спортивных штанах. И всё. Только штаны.
Я не отрывала взгляда от книги.
– Ну а как же, – смутилась я. Если я ещё и на него посмотрю – то просто рухну в обморок. А книга такая интересная…
– Что? – плюхнулся рядом со мной на диван Дима, и я инстинктивно шарахнулась в самый угол.
Зря. Потому что он немедленно сел рядом.
– Ну ты же купил, – я запнулась, и, судя по всему, всё-таки покраснела. – П-п-п-п…
– Что-о? – усмехнулся он, подвигаясь ещё ближе и пытаясь заглянуть мне в лицо.
– П-п-п… – заела у меня одна несчастная буква. Дима приблизил своё лицо к моему так близко, что мы соприкасались носами.
– Это? – спросил он с восхитительной ухмылкой. – Как думаешь, может быть, они мне здесь понадобятся?
– Презервативы! – совсем тонко пискнула я, боднув его лбом.