Обелиски

Холодная сталь клинков, блестящая в лучах заходящего солнца, звуки ударов и крики, крики, крики, истошные крики людей… Липкая багровая жидкость на руках и огромная вонь, от которой глаза застилает прозрачной пеленой. Истерзанные трупы и кровь, море крови, давно перемешавшейся с грязью. Рев Десятихвостого и Вечное Цикуеми.
Кошмар, мучающий из ночи в ночь, основан на реальных событиях, на воспоминаниях. И их уже невозможно забыть, невозможно выскрести из самых затаенных уголков прогнившей души. Они яркими вспышками отпечатались по ту сторону век и каждый раз, закрывая глаза, ты вновь видишь ту войну и тот хаос. Ты вновь видишь их.
Человеческий организм требует отдыха, а этот кошмар, точно подобен чудовищу из детских страхов, поджидает тебя в самых отдаленных частичках твоего сознания, пуская прочные корни ужаса глубоко в тебя, в самую душу, выворачивая ту наизнанку. Кричи же, кричи… ибо скоро ночь и ты вновь станешь беззащитным, словно маленький ребенок, останешься один на один с собственными страхами и болью. Тебе ведь до сих пор больно, не так ли? О, Ками, как же тебе больно…
Ты уже давно забыл, какого это, засыпать без десятка таблеток снотворного и с выключенным светом. Забыл, какой на вкус чай – этот кофе уже давно безвкусен и порядком осточертел. Казалось, даже забыл, как нормально разговаривать, ибо из твоего пересохшего горло вырываются лишь истошные крики, раз за разом, доводя тебя до хрипоты и безумия. Твоего личного безумия.
Так проходят дни, недели, а может и месяца – в любом случае ты потерял счет времени, оно для тебя обесценилось, утратило свое значение. И разве это так важно, сейчас, когда хочется просто уснуть и впервые за длительное время не видеть тот ужас, ту войну. Разве что их лица… их можно оставить, они ведь уже отпечатались в сознании, в голове, по ту сторону век.
Жить в клетке, подобно избитому зверю не так уж и дико, по крайней мере, покинуть ее у тебя просто не хватило бы сил. Нет, не физических, конечно, а моральных. Но чувство, как в ней постепенно развивается клаустрофобия, сводит с ума. А одиночество – это уже диагноз, как лед за шиворот и что нельзя зашить все эти раны. Еще вчера 17 лет и на все пофиг, а сегодня один и за все отвечаешь сам, без права на ошибку. Ни это ли называется взрослением, а?
Хлопок входной двери приводит тебя в чувство. Наверняка Хината, она довольно частый и, пожалуй, единственный гость в этих серых, покрытых плесенью и паутиной стенах. Всегда такая тихая, покорная, а в глазах боль. Видеть перед собою живой труп любимого человека невыносимо, тебе ли не знать? Она приходит раз в день, не чаще, только чтобы приготовить еду и немного прибраться, чисто по мелочи. Но к твоим вещам она не смеет прикасаться, и даже разбитая рамка с разбросанным по всюду стеклом и почти сожженной фотографией вашей команды – вашей, о Ками, как же давно это было! – так и продолжает валяться в углу уже которую неделю. Если бы ты мог пропустить сквозь задворки огрубевший в один миг души хотя бы какие-то эмоции, то ты бы испытал от этого вашего немого согласия облегчение.
А Хината молчит, не решаясь нарушить этот ваш своеобразный ритуал тишины. Она знает твою боль – ей больнее не меньше. Она ощущает твою пустоту – ее видно в глазах. Тогда почему же она продолжает бороться сама с собой, держаться, делать слабые, но такие отчаянные шаги вперед, а ты, как сломанная кукла, просто-напросто опустил руки. Герой Войны, всеобщее Наследие и Достояние. Как же это смешно, мать вашу…
Сидишь за столом, уставившись в одну точку бессмысленным взглядом, неподвижно и, естественно, молча. И даже не взглянешь на нее, не поинтересуешься, как у нее дела, как прошел день, и жива ли еще Коноха, а то ты тут гниешь, друг, в своей клетке и мира белого не видишь. Но нет же, мочишь. А мимолетное тепло в груди, оказавшееся там каким-то поистине чудесным образом, тут же исчезает, стоит только входной двери захлопнуться за единственной гостью твоей личной обители всепоглощающей пустоты.
Уже не раз думал о суициде, твоя психика и так уже расшатанная, подкидывает самые изощренные способы: спрыгнуть с моста, перерезать себе вены, повеситься. Так банально, так глупо и неправильно, это ведь не ты. Уже не ты, а расплывчатый образ некогда веселого и жизнерадостного паренька в голове кажется лишь безумным наваждением.
Все же решаешься. Набрав полную воды ванную, ты погружаешься в нее, даже не раздевшись, полностью, с головой. Ты не чувствуешь недостаток кислорода, не чувствуешь, как сердце замедляет свое биение…
Но ты чувствуешь их присутствие, буквально ощущаешь нутром их смех и даже почти видишь такие родные лица, как вдруг!..
Внезапный рывок, и воздух резко ударяет в легкие. Вокруг все как в воде: расплывчато, нечетко, а уже другие голоса так неприятно режут слух:
- Идиот, у тебя вообще мозг в этой клетке атрофировался? На тот свет захотел, здесь значит тяжело? А ты о нас подумал, дурак, о нас подумал?!
Что? Кто это? Не узнаешь…
Смотришь с непониманием, а в глазах по-прежнему все плывет. Пытаешься сфокусировать взгляд и ловишь знакомые черты лица. Хината, да, кто бы сомневался. Испуганная, вся дрожит, стоит в углу комнаты, обнимая себя за плечи. И не одна. Рядом с ней, буквально секунду назад держащий тебя за грудки… Шикамару?
- Хината, быстро принеси полотенце, - брюнетка пулей выскакивает из ванной комнаты, а ты так и продолжаешь пялиться на старого друга с немым вопросом в глазах.
- Давай руку, хватит тебе уже плавать, - вроде бы спокойный на вид, его не трясет, как наследни… точнее, уже полноправную главу Хьюга, но в глазах – ярко выраженный страх, чуть ли не граничащий с паникой и тем же безумием, той же болью.
Он что, действительно так испугался потерять еще и тебя?..
Смотришь на протянутую руку Шикамару и потихоньку приходишь в себя. Тебя бы не отпустили так просто на тот свет. И осознание этого дарит то самое странное и мимолетное тепло в груди.
Нужен.
Уже потом, сидя на кухне, весь промокший до нити и попивающий все тот же надоевший кофе, ты не сможешь подобрать слов даже для банальной благодарности. И удивишься, когда Шикамару встанет из-за стола и, приказав сначала переодеться, сообщит… нет, поставит перед фактом, что вы отправляетесь на прогулку.
Но ты даже не будешь и сопротивляться. Ты ведь ждал этого, не так ли?
А Коноха осенью поистине чудесна. Воздух буквально пропитан запахами различных трав и печеных яблок, от чего кажется еще более терпким.
Вы идете неспешно, молча и в голове у каждого с десяток не заданных вопросов.
«Как они там очутились?»
«Почему он так стремиться к одиночеству?»
«Зачем спас?»
«Он больше не верит в себя?»
«Куда мы идем?»
«Зачем все это?»
А ответ… он уже близок. Вон он, уже виднеется на горизонте.
Точнее они.
Подходите ближе и…
… сердце пропускает удар, два и дальше возобновляет биение. А соленая влажность на щеках тебе лишь только кажется. Или нет?..
Эти лица… Ты бы душу самому Дьяволу продал, чтобы вновь их увидеть. Вот они стоят, все вместе, совсем рядом и вовсе не изменились. А ведь прошел уже год.
Киба с Акамару, оба скалятся, как хищники, и во взгляде вызов. Они ведь никогда не показывали свой страх, даже если и чувствовали его отчетливее других. Шино в слегка согнувшейся позе, с вытянутыми руками вперед, а из под рукавов куртки вылетают его верные жуки. Ино, сосредоточенная, напряженная как струна, а в глазах – страх. Все вы боялись тогда не дожить до рассвета. Чоуджи, подняв правую руку, увеличенную специальной техникой, вверх, сейчас выглядит как настоящий титан. Тен-Тен, которая, в отличии от Яманако расслабленная, в руке полу раскрывшийся свиток, а во взгляде холодный расчет. Ты ведь уже тогда знала свой исход, да, Тен? Все вы знали, но не все с ним были согласны. Гай и Ли, оба таки похожие, как отец и сын, они ведь и относились друг другу также. Сенсей в своей излюбленной позе «Сила юности» и с ослепительной улыбкой, а густобровик, присев на одно колено, снимает утяжелители с ног.
Идешь дальше и всматриваешься в знакомые силуэты. В лучах заходящего солнца они выглядят еще более внушительно и воинственно.
Темари, немного озлобленная, с любимым веером, раскрытым на всю мощь и растрепанной прической. Такая дикая и непокорная, как и ее стихия. Канкуро с привычной ухмылкой на губах и даже видно своеобразные тонкие нити чакры от его пальцев к марионетке. Кажется, это Карасу – ты так и не смог окончательно запомнить ее название. Неджи в свой фирменной боевой стойке и такое чувство, что он вот-вот атакует невидимого врага. А вот и Ямато-сенсей и Какаши-сенсей, так изрядно помятые, но с не угасающим огнем в глазах. Вы ведь старой закалки были, так ведь, семпаи?
Бабуля Цунаде, здесь она вовсе другая, чем на Горе Хокаге: печать на лбу полностью активирована, все тело в причудливых татуировках, а волосы разметались по спине и плечам.
Ты обходишь их, разглядываешь, пытаясь поверить собственным глазам, что это не очередной кошмар, не иллюзия и не банальное наваждение. И вдруг…
Твой лучший друг и первая любовь. Саске тоже здесь, хоть для многих это кажется странным. На его лице – ярость, в его взгляде – холодная, испепеляющая ненависть. Во всей его позе – страстное желание разорвать врага на кусочки подобно обезумевшему, раненному волку.
И Сакура в привычном жесте поправляет перчатку на руке, улыбается, а в глазах такой отчаянный огонек и уверенность в том, что сегодня она продаст свою жизнь подороже.
Это не люди, это памятники. Безмолвные обелиски, о которых говорят лишь старые воспоминания в вашей памяти, как затертые до дыр киноленты в забытом кино. И осознавать то, что настоящими запомнили их лишь некоторые, действительно больно. Одно правда – они защищали свою честь и Родину до самого победного конца.
Герои.
Пусть такими и запомнят их люди.
Ты видишь, что все они стоят стройным кругом, спинами к центру, будто что-то оберегая. Кое-как протискиваешься между ними в середину и замираешь. Чувствуешь себя таким…
- Защищенным.
- Мы ведь боролись тогда не только за человеческие ценности, за свободу и мир. Мы боролись за короля, Наруто, каждый за своего. И в любом случае за тебя. Наши друзья сражались и умирали за то, чтобы следующие поколения помнили своих героев, чтобы жили и радовались каждому дню.
Чтобы ты жил! Не существовал, а жил, - Шикамару в последний раз бросает тоскующий взгляд на товарищей и с тяжелым вздохом разворачивается, уходя за горизонт.
А придя обратно в пустую квартиру, ты не сможешь забыть увиденное, не сможешь забыть услышанное и хотя бы минуту, но не возвращаться воспоминаниями к сегодняшнему дню, не прокручивать его в памяти вновь и вновь.
Неправильно все это и не справедливо. Жестоко, вы ведь были еще совсем детьми, вы только начали жить. Вы не должны были ведь эту войну, не должны были умирать.
Но судьба решает по-своему.
И лежа в кровати, пустым взглядом уставившись в потолок, ты пытаешься заснуть. И спустя какое-то время у тебя таки это получается.
***
Светло. Так светло и непривычно легко.
- Кто бы мог подумать. Наруто… - этот голос! Ты узнаешь его из тысячи, не так ли?
- Мама…
- Пошли, тебя уже ждут, - берет тебя за руку и в этот момент, именно в эту секунду счастье тонкой иглой пронзает твое сердце насквозь. И эта боль почти приятна.
Вы проходите через какие-то ворота, и ты видишь их. Всех их, уже не статуй, а реальных.
Отец, учителя, друзья. Минато подходит к тебе и трепет по взъерошенным волосам, прям как у него, а ты смеешься и плачешь одновременно, ты ведь так скучал.
А они вроде бы и заняты чем-то своим, вроде бы не замечают тебя или просто не подают виду. Ты слышишь веселые шуточки извращенного отшельника и громкие возгласы о Силе юности Толстобровика-сенсея. Чуешь запах табака от излюбленной трубки Третьего и дым от совсем недешевых сигарет Асумы. Видишь, как Какаши дает какие-то наставления Ямато, а Киба о чем-то увлеченно спорит с Шино и Чоуджи.
Вдруг как-то резко наступает тишина, и все оборачиваются на тебя. Смотрят виновато и с некой горечью, болью где-то там, внутри глаз. Глаза ведь зеркало души.
- Наруто, - оборачиваешься и видишь ее. А она совсем и не изменилась, только волосы немного отросли. Но все также по-своему прекрасна.
- Что ты здесь делаешь? Разве ты…
- Не знаю. Но лучше, если бы так. Я так скучал… - делаешь шаг навстречу и сжимаешь подругу в крепких объятьях. Она и не сопротивляется, обнимает в ответ.
- И все же, что ты здесь делаешь?
- Это так важно?
- Да.
- Почему?
- Потому что тебе не место здесь, - неожиданно, да? Он тоже тут, среди них, все такой же гордый и прямой, как струна. Вот только в глазах нет уже того привычного холода.
- Саске?
- Тебе не место здесь, ведь ты еще жив. Ты должен жить.
- Не понимаю, - нет, просто отказываешься понимать. Не хочешь.
- Дурак, как же до тебя не дойдет?! Мы ведь сами погибли за тебя. Все! Это был наш выбор! – брюнет меняется в лице, и ты видишь его истинные эмоции, не скрытые одной из сотни масок. И это боль. Лицо искажается от боли. Прям как твое тогда, при первой встречи спустя три года.
- Мы все хотели, чтобы ты осуществил свою мечту, чтобы ты изменил мир, сделал его лучше, светлее. Помнишь, ты ведь сам когда-то это обещал всем нам, - Кушина обнимает тебя за плечи и с нежностью смотрит в глаза.
- Какой из меня Хокаге, если я даже собственных друзей защитить не смог? - и снова эта соленая влажность на щеках.
- Ошибаешься. Если бы не ты, мы бы и не выиграли ту войну. И пускай такой ценой. Пускай. Зато на одну нашу жизнь придется десятки и даже сотни других, тех, кто еще может дышать свободно, полной грудью. Если это цена за наши души, то это того стоило.
Ты спас тогда тысячи людей. И спасешь еще столько же. Ты нужен этому миру, нужен этим людям, своей деревне. Ты нужен <i>им</i>. Ты только представь себе, что будет с Хинатой, Шикамару, Гаарой, Саем и Конохомару, случись что с тобой, - Сакура говорит все это спокойным голосом, а в глазах стоят прозрачной пеленой слезы. Вы оба уже плачете, совсем как дети.
- Не спеши к мертвым, Наруто, ты еще нужен живым, - Джирайя смотрит с горечью, но улыбается. - Мы все равно еще встретимся, будем вместе, все вместе, как раньше. Но не сейчас, еще не время…
- Наруто, - Киба кладет свое руку тебе на плечо и слегка щурится, словно от яркого света в глаза, - Присмотри за Хинатой, хорошо? Знаешь, она ведь сильная, но эта ее робость, хэх... Обещаешь?
- Обещаю, - обводишь всех прощальным взглядом. Многие еле сдерживают слезы, другие уже плачут во всю. Ты знаешь, ты видишь и чувствуешь, тебе ведь самому сейчас нелегко. Но задаешь вопрос. Пожалуй, самый главный в твоей жизни:
- Вы будите рядом?
- Всегда, - Кушина крепко сжимает тебя в объятьях в последний раз, и та самая соленая влажность уже впитывается в ткань твоей футболки.
- Всегда, - Минато прижимается лбом к твоему лбу, вновь взъерошивая отцовской рукой твою непослушную шевелюру.
- Всегда, - друзья улыбаются так искренне, что сердце сжимается и пропускает удар. Они верят в тебя, все до единого.
- И еще, Наруто, - Саске останавливает тебя в последний момент. - Проживи свою жизнь за всех нас.
Не успеваешь ответить, так как сон исчезает, ускользает подобно гладкому шелку сквозь пальцы, и ты просыпаешься. И чувствуешь себя…
По-настоящему счастливым.
А утро проходит по обычному расписанию: Хината, домашние хлопоты и угнетающее молчание. Как вдруг ты все же решаешься задать всего лишь один единственный банальный вопрос:
- Как твои дела?
Молчание и короткая фраза в ответ:
- Кофе закончилось. Может, чаю?
«Мы будем рядом. Всегда.»