Одна обычная сказка

Хорошая сегодня погода...
Яркое солнце, повисшее над головой, почти не слепит глаза. Скорее, оно светит мягко и бережно, заботливо укутывая мир тончайшим покрывалом тепла, сотканным из миллионов невидимых нитей-лучей. Глубокое, неестественно синее небо уже стряхнуло с себя все облака, как дети зимой стряхивают с одежды пушистый, обволакивающий снег – но не стало выглядеть от этого хмурым и неприветливым, совсем наоборот...
Трава под ногами кажется мягким ковром, деревья – колоннами в этом храме Природы, а их ветви и листья в вышине будто складывают узорчатый свод, вовсе не служащий преградой ласковому теплу и свету.
Хорошая погода.
Просто идти, брести по лесу без какой-либо цели, запрокинув голову вверх и вглядываясь в лоскуты прорывающегося сквозь ветки ярко-синего атласа – сегодня даже это доставляет какое-то странное удовольствие. Несмотря на то, что наверху не видно и намека на пушистый белый мех свободных, беззаботных облаков...
Неожиданно, словно из ниоткуда, в рамку картины врывается легкий приятный ветерок, едва касаясь моих волос, заставляя увлеченно перешептываться листья за спиной. И чего ему неймется? Ведь вокруг так спокойно...
Подобно дождю льется на голову бесконечное, практически осязаемое тепло веселого солнца. Огромное небо куполом накрывает меня и все вокруг, пряча от глупых проблем и неприятностей. Тихо шуршит под ногами мягкая трава.
Я бы мог, конечно, идти совсем бесшумно, а мог бы и вовсе взобраться на дерево, понестись вперед, перепрыгивая с одной толстой ветки на другую, за минуты преодолевая огромное расстояние... Но зачем? Я бы мог... Да только сейчас – вот ведь парадокс – мне лень даже просто остановиться, перестать шагать куда-то вглубь зеленого храма Природы, вдыхая запах леса и вселенского спокойствия.
Как же сегодня хорошо...
Но легкий, освежающий ветер внезапно набирает силу, становится резким, порывистым. Шепот листвы раздается все громче. Словно бы вдалеке – или на краю сознания? – слышится едва уловимый женский смех.
Так я знал, что без сюрпризов не обойдется...
Хотя стоп. Погодите. Смех?
Останавливаюсь. Прислушиваюсь, пытаясь понять, откуда доносится звук. Уж не почудилось ли мне? Несколько секунд проходят в напряженном ожидании... Нет, черт побери, не почудилось! Снова – уже ближе, позади – будто бы перезвон множества хрустальных колокольчиков... Быстро оборачиваюсь, вглядываюсь в густые заросли кустарника. Никого... Точно, никого. Но смех не смолкает, он слышится слева, совсем рядом... А через миг – справа. Постепенно затихает, отдаляется, почти исчезает... И вдруг раздается совсем над ухом! Но сколько я ни кручу головой, сколько ни пытаюсь понять, где же прячется эта смеющаяся женщина, ничего не выходит – ее голос слышится как будто сразу со всех сторон и в то же время из ниоткуда... Тоже мне, неуловимая.
Словно бабочка...
Вздыхаю, смотрю вверх. Небо по-прежнему глубокое, синее. Лениво-безоблачное...
Ну почему этой женщине именно сейчас захотелось все испортить? Знает же, что не уступлю, какой бы вызов она мне не бросила!
Опустив голову, закрываю глаза. Ну и ладно. Я сейчас поймаю ее... Обязательно поймаю!
На мгновение вокруг становится необычайно тихо. Больше нет ни шелеста листьев, ни шороха травы. Ни серебристого смеха. Только мое размеренное дыхание, негромкий стук сердца. Только тишина и покой. Хотя и то, и другое – мнимо...
А она как будто со мной играет!
Я всего лишь закрыл глаза... Чтобы в следующий момент почувствовать ее рядом с собой.
Тепло ее тела. Дыхание на коже. Даже ее запах... Я чувствую все это так, будто нас разделяют какие-то считанные миллиметры. Ветер снова смелеет, дует теперь со стороны этой женщины. Я так и представляю, как он перебирает ее волосы – светлые, прямые, похожие на тончайшую паутину из самого света... Их кончики щекочут мое лицо – значит, мы и впрямь очень близко. Слишком близко...
Кажется, стоит только мне протянуть руки – и она окажется в моих объятиях. Нелепая мысль, правда?
Руки хватают лишь воздух.
Она играет. Убегает, прячется. Смеется... Думает, я и дальше буду идти у нее на поводу? Вот еще!
Хватит уже надо мной издеваться! Надоело. Я поймаю ее, сейчас же!
Поймаю...
Вот только открою глаза...
И почему веки кажутся такими тяжелыми? Так не вовремя... На тело неожиданно накатывает необъяснимая усталость, движения замедляются словно до бесконечности. Все мои силы теперь уходят на то, чтобы просто разлепить веки... Да что вообще происходит?
К счастью, мои попытки недолго остаются бесплодными – очень скоро мне, наконец, удается вновь прозреть. Но с таким трудом... Не понимаю, что тут, черт возьми, творится?
Перед глазами мелькает расплывчатый силуэт – ее... Застывшее без движения тело внезапно реагирует само, направляемое лишь коварным подсознанием.
Я подаюсь вперед, едва успевая ухватить ее за руку... Прижимаю к себе...
И целую.
Целую ее мягкие, нежные губы.
И еще крепче сжимаю объятия.
Странное чувство охватывает меня – страх... Страх того, что она опять исчезнет. Что она покинет меня. Необъяснимый страх потерять эту женщину...
Но нет. Она не исчезает. Она не пробует вырываться, даже наоборот... Я чувствую, как ее руки скользят по моей груди, как она отвечает на мой неловкий поцелуй, и...
И открываю глаза. Но на этот раз – по-настоящему.

Проклятье.
Ведь так и знал, что без сюрпризов не обойдется...



Шикамару на миг зажмурился – и снова открыл глаза. Голова его все еще гудела, а сердце билось, как сумасшедшее, очень медленно и неохотно отходя от событий сна. Остатки видений и реальность на какие-то мгновения смешались в единое целое, но спустя секунду все вернулось на свои места – парень окончательно выскользнул из объятий Морфея.
Через единственное окно в небольшую полупустую комнату проникало слишком мало отраженного лунного света, так что в царившей вокруг темноте сориентироваться оказалось трудновато. Однако же отсутствие нормального освещения никак не помешало Шикамару осознать (пусть и с некоторым опозданием), что поцелуй, привидевшийся ему во сне, продолжается уже наяву...
Зрение на удивление быстро привыкло к полумраку. Всего лишь считанные мгновения спустя парень сумел рассмотреть перед собой довольно симпатичное лицо в обрамлении растрепанных светлых волос, прикрытые, словно от удовольствия, глаза девушки...
«Она?..»
На секунду действительность снова стала сном, а иллюзии – явью. Грезы и реальность опять затеяли свою странную игру, путаясь в сознании, меняясь, замещая друг друга. Шикамару невольно подался вперед – и девушка, как почувствовав, тут же отстранилась, не отнимая при этом своих губ от его.
Только окончательно устав задерживать дыхание, она с довольным мурчаньем прервала поцелуй, выпрямилась, сидя сверху на нем... И как будто снова отвечая мысленным желаниям парня, ее веки легкими крыльями бабочки порхнули вверх, открывая взору нежный взгляд красивых небесно-голубых глаз.
– Шика, ты... Все в порядке? – слабо улыбнулась ясноглазая, вдруг близоруко прищурившись.
И вновь словно белесая пелена спала с сознания молодого джонина.
«Нет? Нет...»
Странный сон все-таки закончился. Ушел, испарился – как приятная ночная прохлада, исчезающая с восходом солнца. Как прекрасная сказка, уступающая место теплой, привычной были. И лишь в памяти сохранились обрывки тех ночных картин, лишь в душе осталась неясная тоска об ушедшем, лишь в сердце появилось странное щемящее чувство...
– Да, я... в порядке, Шихо.
Мерное тиканье настенных часов натужно рвало упругую тишину полумрака спальни. Шихо, все так же щурясь, немного неловко перебралась к краю кровати и на ощупь шарила по прикроватной тумбочке в поисках очков.
Шикамару просто лежал. Он даже не пытался разобраться в хаосе собственных беспорядочно мечущихся мыслей. Не старался унять сердце, выпрыгивающее из груди, как после быстрого бега. Это все равно не в его силах.
– Извини. Просто сон... странный.
Только время могло ему теперь помочь. И то – маловероятно.
– А, нет! Ничего! – отыскав наконец очки и водрузив их на положенное место, девушка резко обернулась, смущенно улыбаясь. – Ничего страшного, Шика!
Даже в окружающем сумраке джонин ясно разглядел, как легко покраснели ее щечки и, кажется, ушки...
На несколько мгновений в воздухе повисла прежняя тишина. Шикамару внимательно рассматривал девушку, старательно вглядывался в ее знакомое лицо.
«А в очках она выглядит совсем, совсем другой».
– Я на кухню – в горле пересохло, – в конце концов прервал затянувшуюся паузу парень, быстро садясь, и теперь уже вопросительно взглянул на Шихо. – Тебе воды принести?
– Да нет... – огорошенная неожиданным вопросом, та не успела опомниться, как Шикамару поднялся на ноги и тут же исчез за дверью. Как будто никуда и не девался тот двенадцатилетний трус, спешащий улизнуть от любой проблемы...
– Шика? Шикамару?
Молчание было ей ответом.



Набрав из графина полный стакан воды, Шикамару вышел на залитую лунным светом веранду. В ночном воздухе разливался едва уловимый аромат сирени, вовсю стрекотали сверчки, наперебой наигрывая каждый свою мелодию... По небу неторопливыми черепахами плыли облака, а теплый ветерок нехотя раскачивал тонкие ветви деревьев, растущих в небольшом саду.
Шиноби задумчиво взглянул на стакан в своей руке: вода в нем вдруг покрылась мелкой рябью – то ли скучающий ветер добрался и до ее поверхности, то ли это дрогнула сама рука конохского гения... Вздохнув, он небрежно выплеснул прозрачную жидкость на землю.
Пить не хотелось совершенно.
Облик светловолосой девушки до сих пор стоял перед его глазами. Не той, что сидела сейчас одна в темной спальне, а другой – той, которую он так безуспешно пытался поймать в своем сне. И которая снова ускользнула, как только ему это удалось...
Снова...
Снова. Как всегда. Ведь этот сон снился Шикамару уже далеко не в первый раз. Но догнать смеющуюся незнакомку, развернуть к себе лицом, взглянуть-таки в ее счастливые глаза он почему-то никак не мог.
Хотя почему «незнакомку»?..
Джонин медленно присел на пол, отставив в сторону пустой стакан, и зажмурился что было сил. Он прекрасно знал, чей это образ все еще живет в его памяти, чей смех он никогда не сможет забыть, чья улыбка всегда затмевала для него и луну, и солнце, чье имя он будет шептать даже в последние секунды своей жизни...

– Темари...

Закрыв лицо руками, Шикамару, наконец, поддался нахлынувшим воспоминаниям, которые он так долго и так тщетно пытался похоронить в глубинах своей памяти. Воспоминаниям о ней...
Чем грубая и импульсивная сестра будущего Кадзекаге смогла покорить сердце ленивого гения, не знал даже он сам. Просто в какой-то момент Шикамару понял, что ему все труднее становится обходиться без общества гордой куноичи. А вскоре заметил, что и Темари не упускает ни одной возможности провести как можно больше времени рядом с ним. Причем тратила она это время не на тренировки и не на обсуждение насущных проблем, а на пустые (с ее точки зрения) разговоры. И ничем не мешала стратегу предаваться его любимому занятию – наблюдению за облаками. Ничем, кроме самого факта своего присутствия... Потому что смотреть в ее глубокие сине-зеленые глаза Шикамару оказалось куда интереснее.
Потом были совместные миссии, ночные прогулки по Суне и тихие вечера в Конохе, бесчисленные расставания и следующие за ними встречи, длительное ожидание, выматывающее душу, и одно бесконечное жаркое лето, которое они почти полностью провели вместе... Он ничего не забыл. Не мог забыть, как ни старался.
Человек – существо подлое и циничное. Так уж устроена наша память, что со временем любые, даже самые яркие моменты из жизни тускнеют, расплываются, постепенно стираются из нее. Но память Шикамару оказалась жестока и безжалостна, до мельчайших подробностей сохранив в себе все, что хоть как-то относилось к прекрасной Песчаной Принцессе...
Сегодняшний сон еще сильнее всколыхнул в душе джонина те чувства, которые не давали ему покоя уже несколько лет – крепкую, отчаянную любовь, до сих пор ярким пламенем пылающую в сердце, и... боль. Боль от самой большой в его жизни утраты...
Неожиданно совсем рядом завыл ветер, резкими порывами бросаясь на погруженного в печальные воспоминания шиноби. Убрав руки от лица, Шикамару поднял голову и огляделся.
Сколько он уже так сидит? Пять минут, десять? Час? Луна давно спряталась за проплывающими облаками, сверчки почему-то замолкли – наверное, боялись спорить с разыгравшимся ветром, который самозабвенно шумел где-то в кронах деревьев, сочиняя теперь свой собственный мотив.
За спиной медленно, с тихим шорохом открылась дверь, но Шикамару не обернулся. Сейчас он просто не мог найти в себе силы поднять голову и взглянуть в глаза жене. Да, Шихо – прекрасная девушка. Умная, добрая, даже по-своему красивая... И беззаветно в него влюбленная. Но все дело в том, что ее чувства никогда не были взаимными! Не были, не могли быть! И не будут...
Тогда почему же он на ней женился? Почему третий год живет с ней под одной крышей?! И почему он вообще... все еще живет?
Сердце болезненно сжалось. Душу постепенно заполняло ледяное отчаяние...
Откуда-то сверху, медленно кружась, опустился одинокий зеленый листок и упал на колени Шикамару. Парень опустил рассеянный взгляд вслед за ним.
Просто лист. Маленький зеленый листок. Листик... Оторвавшийся от ветки, он теперь всецело зависел от воли ветра, швыряющего его из стороны в сторону. Точно так же и человек, оставшийся без друзей, без родных и близких, несется куда-то в неведомое будущее, гонимый своевольной Судьбой...
Шикамару осторожно подобрал несчастного странника и приподнял на раскрытой ладони. Этот листок – такой же, как и тот, что изображен на его протекторе – вдруг напомнил ему о том, что его жизнь все еще не совсем лишена смысла. Напомнил об одной клятве, которую он должен выполнить до конца, во что бы то ни стало. Напомнил о...
Очередной порыв ветра внезапно сорвал с ладони джонина этот маленький листок и унес обратно – куда-то в темную ночь. А через мгновение луна вновь неуверенно выглянула из-за тяжелого облака, забрызгав неверным светом всю широкую веранду. В траве опять застрекотали сверчки, делая вид, будто и не умолкали ни на секунду. Ветерок снова потеплел и принялся лениво перебирать тонкие ветки деревьев, словно это и не он бушевал в саду несколько секунд назад. Поднявшаяся было непогода исчезла, как какое-то наваждение.
Притворяться и дальше, будто он ничего не замечает, было уже просто глупо. Шикамару, не спеша, обернулся, раздумывая, как бы объяснить жене свое странное желание полюбоваться луной в столь поздний час. Но слова оправдания вдруг застряли в горле: перед ним стояла вовсе не Шихо...
Это была маленькая девочка лет четырех со светлыми, торчащими в разные стороны короткими волосами и наивно-обиженным выражением на пухлом личике. Растрепанная спросонья, босая, одетая только в ночную сорочку до пят, она терла заспанные глазки своими крошечными детскими кулачками и старательно зевала во весь рот. У Шикамару даже дыхание перехватило – так мила была сонная кроха... Но какое-то неприятное чувство все еще не оставляло его сердце.
Шиноби напряженно смотрел на девочку, внимательно разглядывал ее, словно в ожидании чего-то. Наконец, малышка отняла руки от лица и сама воззрилась на него своими огромными сине-зелеными глазищами.
– Я опять не могу уснуть, – расстроенно поведало маленькое чудо. И стоило только ее голосу прозвучать в ночном воздухе, как Шикамару почувствовал, что все его тревоги и сомненья, все его отчаяние, разочарование в себе и в жизни – все это как будто растворилось в лунном свете, вытесненное совсем другими чувствами...
– Йошико... Ну, иди сюда. Простудишься ведь...
Девочка же будто только этого и ждала. Быстро подбежав к Шикамару, она ловко взобралась к нему на колени. А тот осторожно, но крепко прижал ребенка к своей груди.

– Йошико...

Маленькая Нара Йошико – все, что осталось у признанного гения Конохи от его прошлой жизни. Все, в чем заключается его теперешняя жизнь... Его четырехлетний Король. Его одинокий Листик. Его единственная дочь. Их дочь...
– А расскажи мне сказку! – девочка, устроившись поудобнее, подняла доверчивые глаза на отца.
– Какую? – рассеянно спросил Шикамару, возвращаясь к реальности.
– Про Принцессу Ветра!
– Ты же ее наизусть знаешь... – попробовал возразить шиноби, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. Но малышка упрямо надула губки:
– Расскажи!..
– Ладно, хорошо... – Шикамару закрыл глаза, понимая, что отказать крохе он просто не в силах. Ночные звуки снова понемногу притихли, словно сама Природа неслышно присела рядом, желая тоже послушать рассказ. – Слушай...

Когда-то давным-давно в далекой-далекой Стране Пустынь жила-была одна Принцесса. Была она очень гордой и самоуверенной, но в то же время по-настоящему сильной... и прекрасной – как цветок адениума, "пустынной розы".
Звали ее Принцессой Ветра – потому что даже ветер, полноправный властитель пустыни, безропотно подчинялся любому ее капризу...

– Она была куноичи? Да, папа?
– Да, дорогая...

Несмотря на благородное происхождение Принцесса служила своей стране наряду с простыми шиноби, выполняя миссии и задания наравне со всеми. Но была она так сильна, что даже лучшие из лучших едва могли с ней сравниться.
Однажды Принцесса отправилась в другую страну, лежавшую среди зеленых лесов. И там она встретила одного обычного шиноби, на которого сначала даже не обратила внимания. Но вскоре пришлось им сойтись в поединке, и Принцесса волей-неволей внимательнее пригляделась к своему противнику.
Ничем не выделялся этот парень, кроме выдающегося ума... и еще более выдающейся лени. За это и прозвали его Гениальным Лентяем.
С первого взгляда Принцесса и этот Лентяй...

– Влюбились друг в друга? – улыбнулась понемногу засыпающая Йошико, прекрасно зная ответ.
– Нет, конечно...

С первого взгляда не понравились они друг другу. Принцесса с презрением смотрела на скучающего бездельника, а тот кривился, глядя на самоуверенную куноичи.
Долгим и сложным был их бой, но, получив шанс для решающей атаки, вдруг сдался Лентяй, истратив последние силы. Победа досталась удивленной Принцессе... По-другому она взглянула на бывшего соперника.
Многое после этого случилось: сначала война между их странами, потом перемирие, а затем страны Пустынь и Лесов и вовсе стали союзниками. Все чаще и чаще встречалась Принцесса Ветра с уже приобретшим некоторую известность Лентяем из соседней страны...

– И тогда они все же влюбились друг в друга? – тихо прошептала девочка.
– ...
– Папа?
– Да, влюбились...

Однажды Гений понял, что уже не может жить без этой пусть и язвительной, но такой близкой ему женщины. Понял, что ее улыбка стала для него самой желанной наградой, что смех ее зазвучал для него прекраснейшей музыкой... А Принцесса – неожиданно даже для себя самой – ответила взаимностью на его чувства. Уже не так она злилась на вечные причитания и отговорки Лентяя, а его привычка больше смотреть в небо, чем на землю, да по-детски наивная белая зависть к свободным облакам чем-то даже полюбились куноичи Песков...

Йошико негромко фыркнула, прижимаясь к отцу. Ее всегда веселил образ этого Лентяя – еще с тех пор, как Темари впервые украсила своими подробностями сказку о Принцессе Ветра, рассказанную не желающим выдумывать что-то новое Шикамару.

Множество проблем и трудностей встало на их пути к счастью – ведь жили они в разных странах, да к тому же были шиноби... И шиноби непростыми. Однако ничто не могло остановить отважную Принцессу Песков и предусмотрительного Гения Лесов.
Несколько месяцев спустя сыграли громкую свадьбу. И не было в тот день никого счастливие таких разных и таких влюбленных друг в друга шиноби!.. А через год родился в их семье первый ребенок – чудесная маленькая девочка... Не описать словами, что чувствовали новоиспеченные родители!
Но однажды...

Шикамару вдруг запнулся в своем рассказе и поспешил его закончить:
– В общем, жили они долго и счастливо. Йошико, тебе разве эта сказка еще не надоела?..
Но ответом ему послужило лишь тихое сопение – малышка, оказалось, уже крепко спала.
– Да уж, «не описать словами, что чувствовали новоиспеченные родители...» – нежно улыбнулся джонин, глядя на освещенное луной личико дочери.
Где-то невдалеке ухнула сова, непоседа-ветер с тихим шорохом пересел с одной ветки растущей рядом сирени на другую, в доме скрипнула старая половица... Все вокруг как будто еще ждало продолжения, неуверенно переминалось с ноги на ногу, желая услышать настоящий конец истории.
– Но однажды... – Шикамару запрокинул голову и, враз помрачнев, вгляделся в звездное небо. – Однажды...

Однажды Принцесса Ветра получила крайне сложную и смертельно опасную миссию. Миссию, которую кроме нее не мог выполнить никто. И бесстрашная куноичи, как всегда насмешливо улыбаясь, обняла обеспокоенного мужа, поцеловала на прощанье дочку да ушла, сказав лишь: «Я вернусь!»...

Тихий голос конохского гения звучал уже не ласково и чуть-чуть вкрадчиво, как раньше, а совсем наоборот – грубо, хрипло. Печально...

Однако прошла неделя, прошел месяц – Принцесса не возвращалась. Миссия ее была успешно завершена, как сообщили посланные вслед разведчики, но о самой девушке никаких вестей не было...
Долго, мучительно, длинной вереницей одинаковых, как капли воды похожих друг на друга дней прошел целый год.
Все, кто знал Принцессу, давно похоронили ее в своих сердцах. Только Лентяй и двухлетняя дочка все еще ждали, веря ее последним словам.
И все напрасно...

По щеке старшего Нара скользнула непрошеная слеза, прочертив тонкую мокрую дорожку. Шикамару поспешно смахнул ее, но тут же к самому подбородку скатилась другая. Слезы бежали из глаз одна за одной – без спросу, без предупреждения, без остановки.
– Минула еще пара лет...

Девочке исполнилось четыре года. Во всем походила она на мать: была такой же умной, гордой, порой упрямой и неуступчивой... И уже тогда обещала стать такой же красивой.
А судьба самой Принцессы так и осталась неизвестной...

Голос дрогнул и окончательно сорвался. Неудержимые слезы, словно капли дождя, падали на пыльные доски веранды. Шикамару уже даже не пытался справиться с охватившими его сердце эмоциями – слишком долго он терпел... И пришло время за это расплатиться.
Джонин поднял голову, устремив невидящий взгляд куда-то вверх – мимо звезд, мимо луны, в далекое прошлое... Той ночью, кстати, тоже было звездно.
Как наяву почувствовал Шикамару прохладный ветер Суны, теребящий волосы, остывающий песок под ногами, крепкие объятия любимой, такой родной ее запах, увидел безмятежную, насмешливую ее улыбку, услышал тихий успокаивающий шепот: «Я вернусь!»... Как же давно это было.
Уже кончились слезы, напала странная сонливость. Глухая боль стучала в виски, а сердце по-прежнему будто резали ножом... До рассвета, кажется, осталось всего несколько часов. Мало... Как же хочется уснуть, а, проснувшись, узнать, что последние четыре года его жизни – лишь плохой сон. Если бы можно было уснуть и никогда больше не просыпаться в этом жестоком, безжалостном мире шиноби... Все, что ему сейчас нужно – уснуть.

Да, прошло четыре года... Но Принцесса всегда держала свое слово. Если понадобится, мы будем ждать ее еще четыре. И еще. Хоть всю жизнь! Потому что знаем: она действительно вернется...

Луна, подобно огромному софиту, старательно заливала своим светом все, до чего могла добраться с далекого небесного купола. Повеселевший ветер, пугнув парочку устроившихся на крыше голубей, взлетел вместе с ними ввысь, а оттуда направился куда-то лишь ему одному известной дорогой – собирать новые истории. Сверчки вновь вернулись к своему бесконечному концерту, а ленивые черепахи-облака, оставив ночное светило в покое, неторопливо заскользили к горизонту. Довольная Природа беззвучно покинула ухоженный садик, услышав – или прочитав в мыслях? – то, что хотела.
Лишь на краешке пустого стакана, так и стоящего рядом с крепко спящими мужчиной и его маленькой дочкой, примостившейся у отца на коленях, осталась сидеть большая пестрая бабочка, задумчиво складывая и снова раскрывая свои тонкие нежные крылышки.