Огненная

Память часто подкидывала Минато воспоминания, когда они с Кушиной были детьми, еще наивными и искренними. Когда они умели мечтать и сражаться за свои идеалы, не боясь в какой-то момент оступиться. Хотя она, в принципе, и осталась такой — взрывной, беспечной, рыжей. Огненной. Всегда говорила то, что думала, умудряясь в свою залихватскую речь вставлять слова-паразиты. Но в этом было свое очарование. Когда-то в ответ на подначки маленькая Кушина сердито сжимала кулачки, а теперь просто сдувала с лица прядки ярко-красных волос, которые не единожды становились объектом насмешек.
А он их любил до безумия.
Он считал себя счастливчиком. Когда мечты исполняются одна за другой, иного и представить нельзя. Но хрупкая на вид девушка со стальным характером и взрывным нравом занимала намного больше, чем просто уголок его сердца. Минато хранил в памяти минуты, проведенные с ней, как нечто бесценное, считая, что ему несказанно повезло встретить ее, приручить. Любить ее — такую дикую, необузданную и сильную. Огненную.
Они ругались — тоже бурно и страстно. Кушина кричала, упрекала и громила мебель, а через минуту они целовались среди обломков, срывали одежду и забывали про все на свете. Про боль шиноби, про долг и деревню, про мир и войну — их вселенная сужалась до одного человека, в объятиях которого хотелось утонуть, раствориться и любить — до бесконечности. Под аккомпанемент стонов и сбитого дыхания они молили друг друга не останавливаться, ласками сводили с ума, обжигали соленую кожу, пока движения из порывистых не превращались в нежные и глубокие. А потом долгие толчки навстречу — ее ладонь скользила по влажной от пота спине, легко царапая, его пальцы очерчивали плечи и грудь, а под трепещущими ресницами — целый водоворот чувств. Минато отрывался от ее губ, только чтобы поймать глоток воздуха и увидеть ее раскиданные по простыням огненно-красные волосы. Только чтобы прошептать несколько слов перед падением сцепленных душ в бездну, а сцепленных тел — на жесткую скрипучую кровать. Они вместе плавились в горячем пламени эмоций, которые некоторым не дано познать за целую жизнь.
И часто потом не хватало сил подняться. Лишь обнять другого человека и чувствовать, что это все реальность, а не сказка. Минато трепетно проводил пальцами по изгибам ее худой обнаженной фигуры, вызывая мурашки на остывающей коже. И, прежде чем поддаться сну, Кушина тихо напоминала ему завтра закончить с делами деревни пораньше, чтобы успеть зайти в посудную лавку до закрытия. Минато улыбался и засыпал рядом, укутанный ее запахом.
Наверное, их венчали небеса — быть вместе, даже сгорев, и любить.
Любить безотчетно, искренне и необъятно.
Тогда Минато еще не знал, что счастливее его могут сделать только два слова:
— Я беременна...
Три слова.
— ...даттебанэ.