Оковы. Глава 6.

"Он словно обезумел. И, наверное, даже не так. Он был безумен.
Яростные и бесконечные атаки со всех сторон, и девушка еле-еле успевала отскакивать в сторону. В последний момент, уже чувствуя быстрое движение и слыша свист стали в ушах. И то уворачиваться получалось плохо: на теле уже есть несколько ранений".

- Это... подло, - последний аргумент Шизуне в защиту Учиха Саске. Ради Сакуры. Только ради последней искорки пришлось переступить свои принципы, вмешиваясь в дела Главных.
Совет старейшин оказался крайне жесток и безразличен, что и следовало ожидать - они "думают" о благополучии деревни. Но, с другой стороны, о чём они помышляли, когда сделали Хокаге такого ублюдка, как Данзо? Наверное, ей, простому ниндзя-медику, этого не понять. Да и стоит ли? Здесь вершат судьбу сильнейшие и богатейшие.

Flashback.

Паршиво. Они сидят за столом с церемонными лицами, а в глазах ни капли чувств. И как с ними бороться, с теми, у кого опыта гораздо больше, чем у неё; с теми, кто имеет Власть. Почти Абсолютную.
- Обсуждаем предателя, - раздражённо и брезгливо прошипела старушка с шишечкой волос на макушке. Как они у неё ещё не выпадают? Возраст-то уже значительный. Она продолжила, не обращая внимания на ироничные взгляды, брошенные её персоне менее старыми умами деревни:
- Мы интересуемся лишь независимостью и самостоятельностью деревни, её существованием. Какой-то обезумевший мальчишка не должен обезобразить то, что мы так долго восстанавливали после той тяжёлой битвы.
Шизуне захотела возразить. Даже "мы" здесь прозвучало властно, как будто Утатане говорила о себе единственной - на самом-то деле все собравшиеся здесь старейшины только и делали, что раскидывались глупыми приказами, заботясь о своей дорогой жизни (на то и потратился весь отряд АНБУ - для их же защиты), но никак не о том, что творится в заплывшей в пожарах, разрушениях и смерти деревне. Эгоисты на самом деле. Лицемеры на публике. Чем они заслужили уважение?
- Но с другой стороны... - ещё один член совета, - старик с ёжиком серых волос на голове, - повернул голову в сторону Шизуне, блеснув очками, которые скрывали безжалостные и черствые глаза, - Чем мы хуже? - вопрос явно был риторический и, как полагалось, наверное, глубокомысленный. Молодая женщина не вдавалась в подробности, потому что легче было наблюдать за реакцией окружающих её людей, которые, как китайские болванчики, энергично закивали, соглашаясь с невысказанным планом. Что за план? Почему она, Шизуне, ничего про него не знает? Она чувствовала себя неловко в этом окружении: они разговаривали друг с другом официально, пытаясь блеском в глазах показать свою солидность и возвышенность. Шизуне невольно дотронулась до своих коротких тёмных волос и ощутила себя голубем среди павлинов, величественных и грациозных. Неуклюжим таким голубем, неразумным и абсолютно серым.
Слева кто-то дотронулся до её плеча - она вздрогнула, встретилась глазами с каким-то неизвестным ей шиноби с начинающими седеть волосами, который, судя по всему, тоже состоял в совете старейшин.
- Не волнуйтесь и расслабьтесь, - голос был утробный, от чего панически захотелось сбросить до сих пор сжимавшую плечо руку. - Вы всего лишь третий раз здесь. Вскоре начнёте понимать нас с полуслова.
Вообще-то пятый… А насчёт понимания… Этого ой как не хотелось. Более того, Шизуне и в совете состоять не желала - но то была последняя воля Цунаде. Она, умирая, с потускневшими глазами кофейного цвета вдруг с невиданной силой дёрнула лечащую её ученицу за руку, поближе к себе. С перекосившейся ухмылкой бросила "мне ничего не поможет" и "я и так здесь слишком задержалась", помянув недобрым словом кинувших её Джирайю и Орочимару, вдруг на полном серьёзе прошептала, вглядываясь в тёмные глаза своей подопечной: "Не отказывайся, если тебе предложат что-нибудь, имеющее значение для деревни. Ни за что. Смотри, чтобы не произошло непоправимого..."
Шизуне глубоко вздохнула - как раз плохое происходило, и, видимо, она не сможет этого остановить, выполняя приказы более главных, более могущественных, более авторитетных. Её слушались лишь врачи в больнице и ниндзя-медики - власть ученицы пятого Хокаге распространялась лишь здесь.
Разговор шёл об Учиха Саске. Именно по приказу старейшин, парней, которые его притащили, не арестовали, а сам обладатель шарингана не был убит или взят в плен. Как ни банально, как ни феерично, но его попросту отправили в больницу. На лечение. И следовало заметить, что весь совет старейшин действовал очень оперативно. И на том спасибо.
Подобная безалаберность не ускользнула от взглядов и мыслей шиноби, которые не верили, что парня приняли обратно лишь потому, что он убил троих нукенинов, весьма опасных, весьма сильных и весьма безжалостных.
Конечно, это играет немаловажную роль, но политика такова - совершишь ошибку раз, никогда её не исправишь. И Саске, конечно, действительно умудрился не только исправить ошибки, но и снова сделать их, углубив проблемы ещё дальше. Ну, конечно. Сражение с главами скрытых деревень, намеренное убийство шестого Хокаге Данзо, который, в принципе, и Хокаге-то был почти нисколько. Последнее, правда, категорически отвергалась в виде обвинения: как ни крути, но Данзо был проблемой, которую стоило устранить. В конце концов, он одним своим внешним видом создал вокруг себя недоверие окружающих. За что и поплатился. А потом поплатилась вся Коноха. За промах, чтобы не повторялся. Совет тогда лишь сказал, что слишком поторопился с решением, а Шимура Данзо прекрасно, казалось, подходил для роли правителя: отличный шиноби, расчётливый политик. Но и он принёс деревне одни лишь разочарования.
Наверное, Шизуне слишком глубоко задумалась, что не заметила сразу, как тихий спокойный разговор (или молчание, нарушавшееся лишь редкими фразами) вдруг превратился в беспощадный шум и гам, где высокородные старейшины деревни вдруг вскакивали со своих законных мест, громко выкрикивая свою точку зрения. Утатане Кохару жестикулировала больше всех - Шизуне снова поразилась подобной подвижности в таком возрасте, - а её серёжки в три бусинки весело подскакивали при каждом резком движении головы. Захотелось рассмеяться: заливисто, сумасшедше, до боли в животе, от которой захватывало дыхание. Весь этот балаган больше походил на постановку в цирке, причём на очень неудачную.
- Тихо!
Всё-таки кто-то это сказал, громко и чётко, даже властно, и абсолютно все сразу притихли, опять перенаправив свои эмоции и неусидчивость в нужное русло. Нашёлся хоть один человек, который остался в своём уме. На том ему спасибо, иначе Шизуне боялась представить, что могло бы случиться дальше. Старики полезут в драку? Она подавилась собственным смешком.
- Кхм, - Хомура Митокадо - тот самый старик в очках, - привлёк всеобщее внимание, сцепил пальцы рук в замочек и, нахмурившись, сказал:
- Итак, мы решаем вопрос о том, что делать с Учиха Саске. Одно мы знаем точно - он остаётся в деревне, а не уходит в мир мёртвых, - при этих словах старик стрельнул взглядом в мужчину, который ранее разговаривал с Шизуне. Тот раздражённо дёрнулся, поморщился, но кивнул. "Жестокий", - промелькнула мысль в голове. Конечно, что и следовало ожидать. Саске потерял хоть какое-то уважение сразу же, как покинул деревню. Все эти три-четыре года каждый шиноби деревни был обязан запомнить, что последний выживший из знаменитого клана - враг, которого надо устранить. И кто-то очень сильно свыкся с этой мыслью.
- На каких основаниях мы позволяем ему здесь находиться? - Утатане снова пошла в наступление, а Шизуне всеми фибрами души ощутила, насколько эта старая женщина ненавидит предателей. Или, может, только клан Учиха?
- Они веские, - Митокадо снова раздражённо вздохнул. Он очень долгое время проработал с этой настырной и властной женщиной, изучив все её повадки до мелочей, и он почти мог предугадать ход её мыслей. По жизни практичная, госпожа Кохару ввязывалась в авантюры, только будучи уверенной, что та не только закончится положительно, но ещё и, желательно, с выгодой для самой женщины. И сейчас Митокадо был уверен лишь в одном: если её не убедить в надобности для деревни Саске, то все планы, которые строились долгое время, накроются, как снежная лавина спускается по горе: быстро, сильно, почти смертельно. И последнее больше всего напрягало.
- Да неужели? - остальные старейшины молчали, наблюдая за двумя самыми старшими и опытными людьми из них. В глазах Утатане появился неожиданный блеск азарта, а её рот изогнулся в насмешливой улыбке; их господин Хомура - по совместительству и главное лицо совета, - сверлил взглядом лицо своей нескромной противницы, устало откинувшись на высокую спинку кресла.
- Ну же, Митокадо, убеди меня. Нет, объясни нам всем, отчего Учиха Саске должен остаться в деревне. Неприкосновенным, разумеется, - она ждёт ответа, а Митокадо и сам не может понять, отчего ему вдруг захотелось оставить наследника знаменитого клана в деревне. Да, вот просто захотелось. В конце концов, даже у него есть совесть.
- Я... - голос оказался хриплым и тихим. Старик махнул рукой, и рядом тут же появился какой-то шиноби в тёмных очках со стаканом воды в руках. Митокадо, осторожно отхлебнув, посмотрел прямо в глаза Утатане:
- Прошу прощения, в горле запершило, - он ещё раз прокрутил аргументы в голове. Да, вполне достойно.
- Учиха Саске в первую очередь ценный экземпляр для нас. Мало того, что он вполне может знать о каких-либо тайнах ныне покойного Орочимару, - в слабо освещённом зале старейшины тихо зашептались между собой, явно соглашаясь со словами главы. В глазах Кохару появился яростный блеск, - Которого, между прочим, сам же и убил, что в свою очередь тоже является форой для возвращения деревни. Кроме того, Саске также состоял в Акацки, являясь приближённым их главаря. И убил парня, с которым, как я припоминаю, не справились два джонина и чунины нашей деревни. Это ли не причины?
Митокадо с довольным видом посмотрел на женщину. Она, нервно покусывая губу, упёрлась взглядом в деревянный стол прямоугольной формы. Он был комфортным: под столом можно спрятать нервно дрожащие пальцы или же удобно расположить свои локти на его поверхности, выглядя солиднее. Хотя... куда уж там.
- При Ваших доводах, господин Хомура, - она прошипела его имя, словно дикая разъярённая кошка. Впрочем, чем-то сейчас и правда была похожа на дикое животное, - Парня всё равно следует сажать, пытать и убивать.
Она ненавидела Саске, впрочем, как и весь клан Учиха в целом. Парень слишком непредсказуемый, слишком одержимый, слишком опасный. И то, что он убил тех, с кем не справилась Коноха, только доказывает, по крайней мере, для неё, что Саске надо изолировать. А легче убить.
Её слова резанули воздух и уши, как резкий взмах крыльев птицы. Митокадо немного поморщился, когда услышал, как совет начал соглашаться со словами Утатана. "Грязные лицемеры и подхалимы. Имейте своё мнение, придурки", - захотелось покурить, но в душном помещении это вызвало бы неудовольствие окружающих. Особенно недавно появившейся Шизуне, ниндзя-медика. Женщина сидела, немного сжавшись, казалась очень маленькой между двумя сидящими распластавшимися тушками старейшин. Он, Хомура Митокадо, не помнил ни их имён, ни их фамилий, проработав с ними лет двадцать. Они, как и остальные шестеро людей, которые находились здесь, на совете, всегда, никогда не высказывали свою точку зрения, оставляя всё для них, главных старейшин и для Хокаге. Но благодаря опыту с Данзо, Хокаге пока выбран не будет, и именно поэтому весь груз проблем свалился на него, Митокадо, и на Утатане. А они, в общем-то, не особо хорошо ладили между собой, делая всё друг другу назло. Даже зная, что поступают неправильно.
- Значит, нужны ещё причины, - Хомура немного наклонился вперёд, а стёклышки его очков заговорщически блеснули при тусклом свете настольной лампы, - А стоит ли нам их озвучивать при всех? Вы ведь понимаете, о чём я говорю?
Случилось то, что не ожидал никто. Наверное, кроме Митокадо. Утатане внезапно побледнела на глазах удивлённых старейшин. Её дыхание сбилось, а глаза широко распахнулись; пальцы сжались в кулаки, и женщина буквально заскрипела зубами. "Она и боится, и злится", - Шизуне нахмурилась. Чего так опасается госпожа Кохару, и что они с господином Хомура скрывают от всех? К сожалению, ни ей, ни, похоже, другим членам совета это не известно. Очередная тайна, скрытая завесой других секретов. Каким образом Саске перешёл дорогу этим двум старейшинам, и насколько эта дорога оказалась извилистой и опасной, что единое упоминание о каких-то причинах так скоро сбила спесь с этой старухи?
- Не надо, - Утатане бросила настороженный взгляд в сторону сидящих рядом людей, а потом перевела его на главу, выпрямившись, - Не надо.
Она встала так резко, что стул, на котором она сидела, с громким стуком в гробовой тишине упал на пол. Приятно шурша одеждами, Утатане Кохару гордо прошлась до дверей зала и, открыв их, вдруг повернула голову в сторону всех собравшихся, обращаясь к своему вечному противнику за власть и авторитет:
- Митокадо... - она сделала глубокий вдох, а потом как-то безнадёжно выдохнула, опустив голову и устремив взор на пол шоколадного оттенка. - Ты же знаешь, что будет, если хоть один из нас проболтается. И так же нам надо сделать так, чтобы он ничего не заявлял и ничего не предпринимал. Для нашего же блага, - следом она обратилась ко всем присутствующим:
- Саске Учиха остаётся в деревне. Также, пока он не в состоянии боеготовности, я убедительно прошу не подходить к нему, - Кохару взглядом ястреба ухватила едва появившуюся ухмылку на лице соседа Шизуне, - И не напускать на него шиноби, находящихся у вас на служении. И это уже для вашего собственного блага.
Дверь за ней захлопнулась.
Кохару Утатане приняла решение за всех.

End flashback.

***

Он в чём-то ошибся. План пошёл не так, как ожидалась. Не так, как хотелось.
Он здесь уже три дня. Всё без изменений, лишь боль постепенно возвращается, накатывая волнами, то малыми, то гигантскими, заставляющими чуть ли не сжимать подушку зубами. Зачем он здесь? И что меняется теперь? Поддавшись в битве, он сам позволил нанести себе опасные раны, а теперь лежит в больнице Конохи, ожидая, что лечить возьмутся в первую очередь глаза. Сложно признаваться... но он совершил глупость, поддавшись порыву, который и сам объяснить не мог. Ностальгия? Что его так тянуло сюда, в этот гадюшник тварей и сволочей, в сборище предателей и убийц, в компанию наивных и доверчивых? Очередной неверный поступок, закончившийся тем, что Учиха оказался в безвыходной ситуации: отсюда он просто так теперь не уйдёт. Не выпустят.
Наруто раздражающе не мог молчать – он начал пересказывать всю свою жизнь с момента ухода Учиха: причём каждый день, до мельчайших подробностей. Его как будто прорвало. И только оставалось удивляться, насколько хороша память этого дурака Наруто. А ещё зевать, спокойно засыпая под трёп бывшего друга.
И просыпаться, неосторожно вздрагивая, притворяясь спящим дальше, когда знакомая чакра Харуно Сакуры обволакивала его тело, медленно, миллиметр за миллиметром, затягивая раны и царапины на теле.
Ночью, когда все спят.