Осколки

Осколки

***
«Весь мир покорится мне», – вспомнил Мадара фразу, произнесенную им во время сражения с Минато Намикадзе.
«Весь мир... каждая страна, каждый город, даже самая захолустная деревня и каждый человек молодой или старый. Весь мир будет лежать у моих ног...»
Но пока приходится начинать с малого.

Мадара подошел к зеркалу и поднес ножницы к черным волосам. Чтобы никто не узнал. Этого он хотел? Чтобы никто не смог узнать великого основателя Конохи… который проиграл Хашираме Сенджу. Первого Хокаге уже давно нет, а он есть. И он носит маску, скрывает свое имя, чтобы никто не узнал... в кого он превратился. Со всей его силой, он все равно постарел. Он отказался от всего, даже от самого себя. Теперь он называл себя Тоби. Этого он хотел? Прозябать в неизвестности и тихонечко в темноте строить свои коварненькие замыслы. Чтобы никто не узнал...

Мадара положил ножницы на стол. Сейчас на стрижку не было времени. Собрание начиналось через полчаса. За это время он должен был придумать еще один шаг к тому, чтобы еще больше подчинить Селение, Скрытое в Тумане. Да, это было то малое, с чего он решил начать. Управляя Четвертым Мизукаге с помощью силы Шарингана, он мог заставить его сказать все, что угодно. Лучшей своей идеей Мадара считал усовершенствование выпускного экзамена в Академии ниндзя. Теперь выпускникам не нужно было выполнять какую-то бесполезную технику. Теперь они должны были сойтись с другими шиноби в смертельном бою.

Старейшины и главы кланов очень удивились этой идеи. Но подобная реформа шла только на пользу Селению, Мадара был уверен в этом.

***
Тусклое пламя единственной свечи не давало достаточно света. Оно колыхалось от малейшего дуновения воздуха, создавая на стене причудливые тени. На мгновение из темноты высветился символ клана Учиха, но затем его вновь накрыла тень.

Мужчина с черными растрепанными волосами еще раз развернул свиток. Он положил его на пыльный стол, закрепил с двух сторон камнями, чтобы бумага не сворачивалась обратно, затем провел пальцем по особо витиеватому иероглифу. На дощатом полу, заранее расчищенном от пыли и мелкого мусора, который повсюду валялся в этом заброшенном дом, он уже нарисовал несколько кругов сложной гексаграммы. Теперь оставались древние иероглифы, уже давно забытые людьми и шиноби.

Последний круг, последняя цепочка витиеватых символов, точно скопированных и четко прорисованных мелом. Хотя мужчина знал, что все делает верно, лоб был мокрым от пота. Долгие месяцы, проведенные в поисках могущественных техник. Многочисленные ритуалы и лекарства уже не помогали сохранять тело и чакру, Мадара погибал. И вот однажды, когда уже надежда была потеряна, он нашел этот старый свиток.

Мел раскрошился. Хорошо, что его хватило как раз, чтобы закончить гексаграмму. Мадара взял со стола кунай и шагнул в центр, где была нарисована пятиконечная звезда, и резко провел поперек левой ладони. Кровь была темной, почти черной в тусклом свете догорающей свечи. Все дело завершали иероглифы, начертанные собственной кровью. Учиха Мадара оглядел свое творение и удовлетворенно кивнул: все было готово. Он поджег свиток. Ветхая бумага быстро сгорела.

Мадара опустился на колени и сложил необходимые для ритуала печати. Его голос был хриплым и уставшим. Странная песня, состоящая из одних и тех же наизусть заученных слов, как молитва, то громче, то тише. Вскоре сознание помутилось, он начал раскачиваться. Очередные печати, новый виток его монотонной песни.

В какой-то момент гексаграмма начала светиться, а затем ослепительно вспыхнула. Тогда Мадаре показалось, что яркий свет, как острые стеклянные осколки, разрезал его на части. Об этом в свитке ничего не было написано. Неужели он где-то ошибся? Учиха попытался двинуться, но не мог пошевелиться. Стало очень холодно, как будто его тело начало превращаться в лед. Последним, что увидел Мадара, был вихрь света, который превратил его в мерцающую пыль.

***
Когда Наруто только родился, у него были удивительные глаза, голубые с черными точками, как будто от Шарингана. Потом вкрапления исчезли. Наруто всегда мечтал стать Хокаге.

***
Никто появился из ниоткуда. Сначала он был в нигде, а теперь оказался где-то. Никто не понимал, что с ним случилось. Никто даже не знал, кто он есть. Зато он знал, что если сложить печать, то можно сделать что-нибудь такое, чего обычные люди не могут, например, исчезнуть, а потом появиться в другом месте или создать свою точную копию.

Вот только он не знал, куда делся человек по имени Учиха Мадара. Раньше он был, а потом куда-то делся, тогда появился Никто. Может быть, он и был тем человеком, которого называли Учиха Мадара?

Эта идея соблазняла, потому что Никто был никем из ниоткуда, а Учиха Мадара был шиноби из Конохи. Разница сразу была видна, а больше ничего видно не было. Вокруг темно, смутно чувствовался запах горелого, как будто недавно зажигали свечу. Никто решил поискать выход из этого помещения, конечно, если он не оказался в какой-нибудь хитроумной ловушке. Потом Никто вспомнил, что у него есть Шаринган. В стене стала различима дверь.

На улице было раннее утро. Солнце еще только лениво выползало из-за горизонта, не спеша освещать темное небо. Никто с наслаждением вдохнул прохладный воздух и пошел по дорожке к забору, окружающему полуразвалившийся дом, который служил убежищем для Учихи Мадары. Никто обернулся, сложил печать и быстро выдохнул гигантский огненный шар. Деревянные стены легко вспыхнули, как маленькое солнце, освещая пространство. Он зашагал прочь от сгорающего дома, не оборачиваясь и не чувствуя ни капли сожаления.

***
Мадара идет-бредет по берегу. Под ногами песок. В сандалиях тоже скрипит песок. Мелкий колючий, он успел пробраться везде. Песок в волосах, под одеждой, в носу, и глаза щекочет. Мадара трет их, но от этого только хуже.

Справа море, слева трава. Зеленая густая, она напоминает Мадаре еще одно море. Если вглядеться вдаль, то будет небо, трава, песок и море. Если оглянуться, там будет то же самое. Однообразный пейзаж тянется бесконечно. Может быть, это все просто глупый сон?

Если идти прочь от моря, то возвращаешься снова к морю. Сначала кажется, что вот-вот под ногами будет мягкая трава, но не успеваешь моргнуть, как перед глазами вновь возникает колючий песок и море. Если делать наоборот, то ноги погружаются в прохладные волны. Вода в море ненастоящая. Она не пахнет солью, она сухая, как песок. Только на вкус она соленая, но не мокрая.

Мадара в замешательстве. Ему хочется уйти отсюда. Хотя бы выйти на берег. Но тело не слушается, ноги запинаются об острые камни. Он плюхается прямо в сухую воду.

***
- Ты кто? – спросил кто-то, возникая прямо из-под земли.
- Я Никто, – ответил Никто. – Но, может быть, Учиха Мадара. Я еще не уверен. А ты кто?
- Зецу Черный, – представилась одна сторона странного знакомого.
- Зецу Белый, – представилась вторая сторона. – Что ты делаешь в этой пещере, Никто, но может быть Учиха Мадара?
- Укрываюсь от дождя, Зецу Белый и Зецу Черный, – ответил он. – А вы что здесь делаете?
- Мы здесь живем, – ответил Черный Зецу.

Если бы в тот дождливый день какой-нибудь случайный прохожий забрел в пещеру под скалой, то он увидел бы высокого мужчину с темными, словно вороново крыло, волосами. И странное человекоподобное существо, из плеч которого росли листья какого-то растения, а лицо было черно-белым. Но острые камни и лианы, свисающие с утеса, надежно скрывали укрытие от любопытных глаз.

***
- Невозможно. Не может этого быть! – шептал юноша со светлыми волосами и полосками на щеках. – Этого просто не может быть! Как ему удалось призвать Учиху Мадару из мира мертвых, если это…

***
Никто снились разные сны. Там он был шиноби, очень сильным шиноби. Никто нравились его сны. Иногда в своих снах он проваливался в то небытие, в котором существовал раньше, но вскоре Никто понял, что это был не сон, просто он исчезал, а потом появлялся вновь. Он мог проворачивать такой фокус, даже не засыпая. Зецу тоже мог, то исчезать, то появляться. Он появлялся из земли и исчезал в земле, становился самой землей. Но если они устраивали гонки на скоростное передвижение, то Никто оказывался быстрее.

Сны вовсе не были снами, Никто, конечно же, знал об этом. Они были всего лишь воспоминаниями. Еще глупее было называть их своими. Своих снов у Никто не было, воспоминаний, впрочем, тоже.
- А все-таки, кто ты такой? – иногда вдруг спрашивал Зецу, обычно Белый.
- Я никто из ниоткуда, – отвечал Никто. – Но может быть, что Учиха Мадара.
- Учиха Мадара мертв, ты не можешь быть им, – говорил Черный Зецу.
- Да? А кто мне запретит? – усмехался Никто.

Ему нравилось быть кем-то. Кем-то особенным, таким, как шиноби из клана Учиха. Тем, у кого была сила. Нет, есть сила. Так будет правильнее.

Кроме силы и воспоминаний у Никто были непомерные амбиции. Их было так много, что казалось, для их исполнения целого мира будет мало.
- Но я же особенный, – говорил Никто. – Я бы не появился, если бы был просто никем. Невозможно, чтобы я был просто никем!

Зецу не верил ему. Конечно, Никто вряд ли был никем, но и особенным он тоже не был. Никто усмехался и уходил куда-нибудь думать грандиозные планы Учихи Мадары. Своих планов у Никто пока не было, но ключевым словом здесь являлось «пока».
- Вот увидишь, – говорил он. – Я особенный. Ты скоро в этом убедишься, Зецу. Обязательно убедишься!

Если бы в тот вечер какой-нибудь случайный прохожий забрел в пещеру под скалой, то он не успел бы ничего увидеть, потому что высокий мужчина с темными, словно вороново крыло, волосами и глазами, алыми, как кровь, убил его прежде, чем этот незадачливый прохожий успел сделать шаг. Но иллюзия надежно скрывала укрытие от любопытных глаз.

***
Мадара открыл глаза, солнце ослепляло и смотрело своим обжигающим взглядом. Мадара плохо понимал, что произошло. Над ним склонились какие-то шиноби из Скрытого Листа и Облака, и о чем-то перешептывались. Мадара ничего не понимал.
- Эй, ты как? – спросил шиноби Конохи.

Мадара помотал головой, он и сам не знал, как он. Согласно записям к ритуалу он должен был отправиться в прошлое. В прошлом здесь не было ни этих шиноби, ни этих джунглей, ни этого водопада. В прошлом здесь было только поместье клана Учиха. Что же это получается? Он что, не в прошлом? А где?
- Где я? – спросил он.
- Как где, на острове, – недоуменно ответил другой шиноби Конохи.
Откуда остров? Куда он попал?
- Какой сейчас Хокаге по счету? – невпопад спросил Мадара.
- Пятая – Цунаде Сенджу, – пробормотал шиноби, смотря на него ошалелыми глазами.

Мадара теперь смотрел на шиноби таким же взглядом. Откуда пятая? Да еще и женщина, да еще и Сенджу?!
Мадара ничегошеньки не понимал. Он подполз ближе к воде, чтобы зачерпнуть немного и умыть лицо. В озере отразилось чужое лицо. Мадаре было шестнадцать лет, у него были голубые глаза, светлые волосы и странные полоски на щеках.
- А как меня зовут? – на всякий случай спросил Мадара.
- Узумаки Наруто! – взвыл все тот же шиноби из Конохи. – Господин Киллер Би, что вы наделали своей тренировкой?! Похоже, он потерял память!
Не может быть. Этого просто не может быть! Мадара не понимал, ничего не понимал! У него голова шла кругом и еще непонятно отчего смеяться хотелось.

***
Мадара родился с необычайно светлыми глазами. Редко, когда кто-либо из клана Учиха рождался со светлыми волосами или глазами. Глаза были серо-голубые. Родители долго удивлялись этому, но потом глаза почернели.

Ему никогда не нравились все эти бесконечные войны, но он сражался, потому что его так воспитали. Когда клан Учиха заключил союз с кланом Сенджу, Мадара предложил основать Скрытое Селение, где бы могли жить шиноби.
- Пусть называется Коноха, – ответил он, когда Хаширама спросил его о названии. – А глава Селения будет называться Хокаге. Я бы хотел стать Хокаге.