Падал прошлогодний снег

Дом был большим, пустым, уж много лет как нежилым. Соответственно, необходимо было внести в него долю уюта и какой-никакой праздничной атмосферы. Хотя бы на пару дней.
Больше Хинате и не требовалось.
Всё необходимое было куплено заранее, поэтому девушка, подвязав волосы и решительно закатав рукава, отправилась искать что-то похожее на кладовку. Потому что раз она решила отпраздновать Новый год вне Конохи – значит она его отпразднует. И никакая паутина по углам и сквозняк в холле ей не помешают.

Несколькими днями ранее.

- Ты уверена, Хината? – спросила Цунаде, но видно, что мешать ей не будет.
- Да, уверена.
Хината ещё раз поклонилась. В этом не было особой необходимости, но её с детства приучили, что когда что-то просишь – показывай своё уважение. И это работало, хотя, наверное, и не так, как предполагалось: Пятая терялась от столь официального жеста.
- Ну, что ж, тогда иди. Миссий сейчас всё равно мало...
- Спасибо, Цунаде-сама!
Сенджу по-доброму усмехнулась, глядя на лучезарную улыбку куноичи.
- Но чтоб потом живо назад, - строго добавила Хокаге.
Хьюга поспешно кивнула и буквально вылетела из кабинета. Столько всего нужно было успеть...
Уже вдогонку она услышала: «Не забудь предупредить Хиаши!»
Хиаши девушка так и не предупредила: предпочла сказать служанке. Видеть своего отца она не хотела, так как прекрасно знала, что атмосфера праздника, царившая в деревне, на него не действует. К тому же с него станется никуда её не отпустить, а оставаться в Новый год в особняке Хьюга врагу не пожелаешь.
Именно поэтому подавляющее большинство его членов куда-то разбредалось. Кто к друзьям, кто к любимым, а кто вообще в соседние города и деревни или к чёрту на рога. Даже Неджи, который обычно и в праздники тренировался чуть ли не до потери пульса, последние года два-три провожал старый год и встречал новый в компании своей команды на добровольно-принудительной основе. Принудительной – Гай и Ли. Добровольной – Тен-Тен, приятная и нормальная во всех смыслах куноичи. Впрочем, в этом году Неджи явно не везло – Такахеши, не сдержавшись, уже рассказала Хинате о том, что Генма готовит ей какой-то сюрприз. А с утра двоюродного брата Хинаты насильно куда-то уволокли под аккомпанемент восхваления Силы Юности. Кажется, Новый Год в чисто мужской компании собственных сенсея и сокомандника Неджи не переживёт. Да ещё и Ханаби со своими едкими, но меткими комментариями. С того момента, как девочке исполнилось десять, у неё всегда находились свои тёмные делишки. Что, где – неизвестно, но три свободных дня её никто не увидит.*
Хината быстро собирала всё необходимое. Этого самого «необходимого» было не так уж и много – всё остальное будет проще купить после на предусмотрительно отложенные с последнего задания деньги.
Так-с, вроде всё... Дорогу она знает. Записка лежит на столе на самом видном месте – на всякий случай, на случай если горничная забудет передать.
А теперь – прочь! Прочь из деревни, из Конохи, прочь в снежную зиму!
Место, в котором Хината собралась справлять Новый год, находилось в стране с загадочным названием Страна Горячих Источников. Почему загадочным? Да потому что горячих источников там отродясь не было, зато с севера задували ветра из Страны Холода, чьё название – обратный случай – целиком и полностью оправдывало себя.**
Но, как бы там ни было, её путь лежал на северо-восток...

Настоящее время.

Хината сосредоточенно отдирала от стены символ клана Учиха. Тот стоически сопротивлялся, словно при его размещении использовалась сварка. Поэтому, когда ей это удалось, девушка устало опустилась на большой футон, предназначавшийся для двоих. С ноября уходящего года очень знакомый футон, хотя после она здесь и не была. Просто Мадара так одухотворённо ругался на сучок в полу и перетаскивал с места на места несчастный матрас, не давая спать Хинате, но зато весьма своеобразным способом тратя приобретённое из-за бессонницы время, что не запомнить этого было нельзя. Самое интересное заключалось в том, что в плотно подогнанных и идеально ровных досках пола никакого сучка, разумеется, не было и быть не могло.
В прошлый раз они тут не задержались, и не только потому, что времени ни у одного, ни у другого не было. По всему дому было невероятно много символики Учиха – дом явно когда-то принадлежал им. И Хината с первого взгляда поняла, что Мадаре это не нравилось. Не нравилось-то - не нравилось, но не настолько, чтобы не привести её сюда два месяца назад и не настолько, чтобы забыть, под какой именно панелью скрыта ниша с ключами, которые были позже отданы ей как абсолютно ненужная вещь.
Вот поэтому Хьюга с остервенением избавлялась от красно-белых «вееров».*** Да и не к месту они здесь были...
Больше претензий к данному строению не было. Само здание было в прекрасном состоянии, с уместной в холодном климате газовой системой отопления и уютными, хотя и несколько мрачноватыми, комнатами. Также он был просто идеален для комфортного проживания людей, которые не хотят, чтобы их нашли. Скрытый скалами и лесом от посторонних глаз и непогоды, удалённый от городов и крупных поселений – до близлежащей деревни было три километра ходу. Но, несмотря ни на какие преимущества, дом оставался пустым. Даже бродяги не позарились на него, хотя выломать дверь не было бы трудностью. Но призрак проклятого клана отпугивал людей от этого места...
Хината никаких призраков не боялась, так как одним из любимых занятий самого страшного, но, по причине особых обстоятельств, живого призрака пресловутого клана, было зарываться носом в её волосы, бурча при этом себе под нос что-то неразборчивое.
Единственное, чего сейчас боялась Хьюга, так это того, что ничегошеньки не успеет.
А ещё того, что приближающуюся праздничную ночь она всё же проведёт в одиночестве.
К вечеру стало понятно, что она укладывается точно в срок. Оставалась самая важная часть в любом предприятии – продовольственная, поэтому Хината оккупировала кухню, а несколько пластиковых пакетов, словно вторя ей, оккупировали стол.
Девушке уже удалось справиться с осэти****, хотя и с некоторым трудом – готовить она не то чтобы совсем не умела, просто крайне редко это делала самостоятельно, тем более праздничные блюда. К тому же, по иронии судьбы, методом научного тыка Хьюга выбрала один из самых сложных вариантов этого блюда.
Мадара заглянул на огонёк тоже к вечеру, но немного позже, по неизвестно когда приобретённой привычке - войдя через открытое окно: зима в этом году выдалась снежной и тёплой, что было редкостью для этой страны, да ещё и в такой близи от северной границы.
Усевшись на подоконник и свесив одну ногу вниз, некоторое время Учиха созерцал Хинату, которая безуспешно пыталась отделить налипшее на пальцы тесто и при этом ухитрялась что-то напевать.
Из пакетов на столе тянуло какими-то соблазнительными запахами. Они поднимались к потолку и вливались в общую мешанину ароматов, источавшихся уже приготовленными блюдами. Мужчина чисто на автомате запустил руку в тот, в котором особенно отчётливо ощущался запах цитрусовых, по непроверенным данным – мандаринов, которые он вроде как не любил.
Хината упорно делала вид, что его не замечает, и настолько натурально это у неё получалось, что Мадара даже готов был на пару секунд в это поверить, но тогда девушка вместо приветствия легко ударила его по руке.
- Не бери, это на вечер.
- Угу...
Хьюга повернулась к нему спиной.
- Мадара!
- И когда это ты успела активировать Бьякуган?
- Просто ты слишком громко шуршишь пакетами.
- Ах, ну да, конечно. Ты вся в муке.
Девушка развела руками и немного виновато улыбнулась, мол, ну что ж поделать.
- Глупостями занимаешься.
Хьюга не ответила – она проверяла консистенцию теста с таким видом, будто от приготовления моти***** зависит судьба Вселенной. Потом она медленно кивнула и как бы невзначай поинтересовалась:
- Останешься?
- Ещё чего. Делать мне нечего. Что ты тут вообще делаешь?
- Ну... ты же сказал, что я могу приходить сюда, когда захочу. Вот я и здесь.
- Здесь она...
Смешная она, эта Хьюга. В рисовой муке вся перепачкалась, радуется чему-то, улыбается, да ещё и занимается какими-то глупостями. И не сидится ей в своей любимой Конохе...
- Так останешься?
- Останусь, - внезапно, даже для самого себя, сказал Мадара.
«Чего-то не хватает...»
- Тогда ты не мог бы войти через дверь?
- Не мог.
«Ах да!»
- Через пару часов буду, - бросил Мадара и скрылся в ранней предъянварской темноте.

Внутренние часы Мадару не подвели. Было ещё около десяти вечера, когда он появился на слегка припорошенной снегом широкой веранде. Тщательно отряхнув плащ и ногой смахнув с досок новообразовавшуюся кучу снега, мужчина поспешно пересёк порог и осторожно поставил на пол то ли пакет, то ли свёрток, в котором что-то многозначительно звякнуло. В другой руке он держал миниатюрный кадомацу, ухватив конструкцию за кончик сосновой ветви.
Некоторое время Учиха просто стоял возле двери, чувствуя, как задубевшие конечности начинают отогреваться. Да, на улице было не так уж и холодно, скорее наоборот, но последние полчаса Мадара шлялся по близлежащему подлеску, а его одежда не была рассчитана на исследование сугробов. Зато теперь сенсорная сеть из тончайших нитей чакры опоясывала всё здание вместе с примыкающими к нему участками леса – Учиха не слишком доверял с виду надёжному укрытию скал и разумно рассудил, что лишняя безопасность никогда не повредит. Такая тонкая работа была для него в новинку, поэтому получилось несколько грубовато, но он рассчитывал, что кому-либо специально обученному не приспичит сюда забираться, а уж тем более проверять давно заброшенную местность на охранные техники.
Из одного из проёмов лился тёплый свет; из него же выглянула Хината. Девушка лихо заправила за ухо заколку-кандзаси с несколькими длинными гирляндами светло-голубых цветов и одним большим – ярко алым******. Это украшение так не носят, но Хьюга прекрасно понимала, что закалывать волосы бессмысленно. В её руках был ворох тёмной шёлковой на вид ткани.
Учиха заметил в устремлённом не него взгляде толику странной немой благодарности, но с тем же успехом ему могло и показаться.
Затем Хината вопросительно посмотрела на кадомацу. Мадара кинул его в руки девушке – ему даже в голову не пришло, что она может не поймать. Куноичи всё же, хоть и не обладает какими-либо выдающимися способностями вкупе с проблесками внезапной или ожидаемой гениальности.
Девушке удалось перехватить летящий предмет, каким-то чудом не выронив собственную ношу.
- Где украл? – не думая, сказала Хината, так как это выражение уже около двух недель успешно засоряло речь Кибы и невольно привязывалось ко всем контактирующим с ним людям.
- В борделе, - на полном серьёзе ответил Мадара.
Удивительно, что в таком захолустье вообще нашлось такое место, но оно не только было, но и Учиха ухитрился несколько раз срезать путь таким образом, что каждый раз ему на глаза попадалась неуместное на подоконнике злачного заведения украшение. В конце концов, мужчина избавился от это раздражающей детали самым простым и практичным способом. Судя по просачивающимся через стены звуки, местечко было популярным, и из-за одного несчастного кадомацу они явно не обанкротятся.
- Ой, да ты вымок весь... – вдруг протянула Хьюга.
Мадара резким движением убрал с лица налипшие на лоб пряди и поёжился, ощущая, как ледяная вода, она же растаявший в помещении снег, стекает за шиворот.
- Подожди секунду.
Девушка ненадолго скрылась в комнате, а когда вернулась, в её руках был уже другой свёрток.
- На вон, переоденься.
- Это что?
- Должно подойти.

Хината не ошиблась – хакама******* с тёмно-синим верхом и чёрными шароварами оказалась в пору, вот только Учиха настолько вымок, что ткань нещадно липла к телу. Поэтому Мадара был вынужден торчать в ванной и потихоньку высыхать, так как искать что-нибудь, чем можно было бы вытереться, было банально лень.
Пока сидел, успел вспомнить расположение кладовки, а так же то, что и где там лежит. В сложившейся ситуации уж лучше бы ему вспомнить поточнее.

В кладовке было темно. Очень. Света не имелось как такового, но Мадаре это не мешало. Разве что искомый предмет был маленький и наверняка незаметный в куче других вещей. К тому же мужчина не был уверен, что то, что он ищет, вообще здесь.
С помощью мангекью шарингана можно отлично видеть в темноте. Но, к сожалению, свойством рентгена он не обладал. Поэтому прошло минут пятнадцать до того момента, как его рука ощутила металлический холодок.
Учиха осторожно взял находку, обернул первым попавшимся куском ткани и вышел вон.

Гостиная была внизу; или же то, что можно было так назвать. Обстановка строго минималистичная: в комнате было бы темно и мрачно, если бы не вкрапления праздничного алого да несколько тёплых светильников.
Притащенный Мадарой кадомацу красовался на самом видном месте, а ещё в композицию был добавлен яркий мандарин. Посередине - низкий столик, на котором стояло несколько открытых лакированных коробок, источавших аромат, сродни тому, что шёл от пресловутых пакетов. Отдельное почётное место предназначалось для сладостей, которые Учиха тоже вроде как не любил, так же как и мандарины, но в любом случае, всё выглядело крайне аппетитно, особенно для человека, который всю свою жизнь ставил практичность выше всего остального. Картину приятно дополняли две керамические бутылки саке, уже чуть нагревшиеся, но ровно настолько, насколько нужно.********
Хьюга вертелась перед неуместным здесь небольшим зеркалом и явно нервничала. Девушка поминутно расправляла складки свободно надетого кимоно - того самого, с переливчатым лотосом, что он то ли отдал, то ли подарил ей далёкой ранней осенью этого года – и сцепляла ладони на груди в странном защитном жесте, будто собственные руки ей мешались. Облокотившегося о стену Мадару она не замечала, а он пока не стремился ничем выдать своего присутствия. Ему в голову пришла очень тупая мысль, что редкая женщина сможет сравниться по красоте с Хинатой. И неважно, струится ли по её плечам тяжёлый шёлк кимоно или же болтается бесформенная раздражающая толстовка. Из этого следовал интересный вывод - стоит ли её заочно ревновать или нет? Не к кому-то конкретному, а так...
Не один же он такой наблюдательный выискался.
Внезапно Хината заметила его в отражении и резко развернулась. Учиха двусмысленно усмехнулся, увидев, что её щёки горят, а руки так и тянутся по привычке теребить полы кимоно. Кажется, ждёт его реакции на... На что?
Мадара, в противоположность ей, ощущал лишь приятное спокойствие.
Как реагировать он не знал, и думать над этим не хотелось. Учиха никогда ничего не отмечал, праздников не помнил. Даже день собственного рождения со временем забылся, хотя, кажется, это всё же зимой. Но Новый год – это нечто другое, особенное, что сложнее выкинуть из головы. Как весеннее Ханами – смена сезонов, так в ночь с декабря на январь кончается отсчёт одного года и начинается отсчёт нового.

Без пятнадцати одиннадцать... Часов не было, но почему бы и не считать, что сейчас примерно столько?

Они неспешно пробовали осэти и тихо переговаривались о каких-то незначительных вещах, вслушиваясь в собственные мысли и в лёгкую и ненавязчивую атмосферу праздника.
Вскоре пошёл снег. Крупные белые хлопья, мягко покачиваясь в воздушном безветрии, медленно оседали на холодную землю, укрывая всё вокруг: ветви деревьев, серые скалы да крышу их прибежища. Мадара и Хината, не сговариваясь, повернулись к большому окну, отслеживая слаженный танец гипнотических серебряных мушек.

Один, два, три...

С первым далёким ударом колокола Мадара отсалютовал девушке рюмкой саке, в ответ она широко улыбнулась и тоже пригубила горький, но такой согревающий тело, а иногда и душу, напиток.
- Сейчас сходим? – не слишком уверенно спросила Хьюга.
Звук её голоса был звонким и ярким, он отозвался в голове Мадары высоким переливом.
- Позже, - ответил Учиха. – Завтра.*********
Девушка кивнула, негласно соглашаясь с тем, что идти куда-либо не хочется.
Двое – мужчина и женщина – смотрели на падающий с неба прошлогодний снег, который породили серые облака ещё в прошлом году.

...тридцать два, тридцать три, тридцать четыре...

Хинате не нужно было поворачиваться, чтобы точно знать, что делает в данный момент Мадара. Учиха лениво грыз приторно-сладкую моти и неслышно стучал пальцами по столешнице в ритм глухого колокольного звона, отсчитывая удары про себя.

...сорок шесть, сорок семь, сорок восемь...

А Мадара боковым зрением уловил в глазах девушки мечтательный огонёк.

... шестьдесят один, шестьдесят два, шестьдесят три...

На семидесятом ударе они, не глядя друг на друга, обменялись двумя предметами: в руках Хинаты оказалось нечто маленькое, обёрнутое порванным в нескольких местах невзрачным куском ткани; пальцы Мадары ощутили тёплое дерево.

... девяносто восемь, девяносто девять, сто, сто один...

- Сто два, сто три, сто четыре... – начала вдруг считать Хьюга вслух, чем вызвала вопросительный взгляд Мадары.

... сто шесть, сто семь...

- Сто восемь, - с придыханием произнесла девушка, и, казалось, будто бы без этих слов весь мир раз и навсегда застрял в прошлом.
Светится. И ведь не делает ничего для этого, а всё равно...
Низкий столик был лёгким, и это было его основным плюсом, помимо эстетических и каких-либо иных качеств.
Осторожно отодвинув мешающийся объект, Учиха подался вперёд через разделяющее их пространство и властно привлёк Хинату к себе.

Утро встретило Мадару чуть прелым запахом, исходившим от залежавшегося без употребления футона, и сбитой подушки, в которую он зарывался лицом по причине того, что до этого спал на животе.
Проснулся Учиха от того, что ненавязчивое тепло слева куда-то делось. И, само собой, это ему не понравилось.
Не вставая, мужчина протянул руку назад, ни на что особо не надеясь, но вдруг ладонь нашарила шёлковую ткань и, скользнув выше, мягкий бархат тёплой кожи, чуть дрогнувшей под его пальцами. Пальцы вновь вернулись к ткани, и вдруг Мадара, крепче перехватив пояс, по всей видимости так и оставшийся болтаться на талии Хинаты, резко потянул на себя, заставляя девушку ойкнуть от неожиданности и повалиться на матрас.
«Да, так лучше. Гораздо лучше».
А как они здесь очутились? Они ж внизу были, разве нет?
Тут же из глубин подсознания выплыло смазанное воспоминание о том, как он, спотыкаясь на каждой ступеньке, но не желая ни на секунду отрываться и увеличивать дистанцию, кое-как на пару с любовницей преодолевал лестницу на второй этаж.
С минуту Хьюга лежала неподвижно. Потом, перевернувшись, нырнула под его руку. Учиха чуть повернулся к ней и открыл один глаз.
Хината весело жмурилась, улыбаясь ему покрасневшими и припухшими от грубых жадных поцелуев губами, и по-детски болтала ногами. По её шее тянулась неровная цепочка алых пятен, а волосы смахивали на воронье гнездо. Или же на его собственную шевелюру.
- Не могу представить тебя с белыми волосами... – протянула она, перед этим протянув руку и растрепав его волосы ещё сильнее.
Мадара возвёл глаза к небу и упал обратно на кровать, прижимая девушку одновременно к себе и к футону. Хьюга хихикнула, извернулась и чуть царапнула его шею пониже уха – случайно, намеренно ли?.. Как бы там ни было, ощущение было приятным: он чуть ли не заурчал от удовольствия.
- Пошли искать объедки от вчерашнего.
- Угу.
Хината вывернулась из его хватки и села, старательно потягиваясь.
- Ой, чуть не забыла!
- М?
Девушка быстро развернулась и звонко поцеловала его в щёку.
- С праздником!
«С праздником, говоришь?»
Ага. С праздником. Ну что ж...
С Новым годом?

Кажется, что стёртые ступени протянулись в бесконечность, но это не так.
Мадара точно знал, что через столько-то ступенек круговая лестница закончится коротким коридором, ведущим в небольшое святилище.
Хината шла чуть позади его, придерживая на себе спадающее с плеч кимоно, потому что так и не удосужилась нормально завязать пояс.

Когда-то Мадара жил здесь в течение длительного промежутка времени.
Более того - он называл это место домом. Для того, чтобы через много лет так же относится к Конохе, он уже будет слишком взрослым.
В конце концов, ему не было и десяти лет, а его младший брат ещё не умел членораздельно выражать свои мысли, хотя всё равно таскался за ним, словно привязанный.
И, являясь для большинства родственников не более, чем «наследниками клана», старший из которых «подавал большие надежды», двое детей были предоставлены сами себе.

- Запахнись, - обронил Учиха, хоть и знал, что Хьюга и без того это сделала бы.
В лицо пахнуло зимней свежестью: коридор резко обрывался. Они прошли через скромного вида торию**********, не совсем уместную здесь, перед домашним святилищем.
Неброская, но аккуратная камидана***********, размещённая в нише прямо в скале, была в удивительно хорошем состоянии – будто кто-то приходил сюда из года в год и наводил порядок. Только вот скопившаяся под навесом пыль, до которой не смогла добраться непогода, указывала на обратное. Хината стряхнула большую часть принесённого ветром мусора и серой пыли, после чего вытерла руки о снег.
С серого неба падали белые лепестки зимы – остатки вчерашнего снегопада.
Хьюга внимательно смотрела на алтарь, а затем сложила руки перед грудью в молитвенном жесте и закрыла глаза. Она что-то прошептала и улыбнулась.
Интересно, что она загадала?
Девушка открыла глаза и запрокинула голову наверх, к грязным облакам, подставляя лицо тусклым солнечным лучам.
- Над нами прошлогодние облака... А снег из них – новый.
- Если облака прошлогодние, то и этот снег прошлогодний.
- Но только тот, что под ногами! Этот, - она поймала снежинку, и крохотный кристалл мгновенно растаял на её ладони, - уже новогодний.
Хината рассмеялась, стоя на прошлогоднем снегу и смотря на прошлогоднее облачное небо, а из-за облачных далей на них неумолимо приближался новогодний буран.

День растягивался до недели, час - до дня, а минуты – до часов. Река времени будто замедлила свой бег, или же вместо воды теперь её наполняло вязкое желе?
Это были три самых бесполезных дня в жизни Мадары. Они говорили о каких-то незначительных вещах, и эти разговоры мгновенно стирались из памяти, занимались сексом, опустошали холодильник. В общем, придавались блаженному ничегонеделанью.
Никто и не думал о том, что должно быть как-то иначе.

По комнате растекался пряный табачный дым. Хината не до конца понимала, как можно получать удовольствие от курения, но втайне не могла нарадоваться тому, что удачно угадала подарок.
Трубка была обнаружена в её хозяйстве случайно и представляла из себя абсолютно ненужную в доме вещь. А Мадаре было нечего дарить. Точнее, Хьюга никак не могла придумать, что бы ему подарить.
Но даже преподнеся ему такой подарок, Хината искренне удивилась, обнаружив, что Учиха обращается с трубкой так, будто пользовался такой всю свою жизнь. Не сразу, но девушке удалось вытянуть из довольно ухмыляющегося – улыбаться он, кажется, не умел – Мадары, что у него была похожая, но он её то ли потерял где-то, то ли сломал.
- Не подвязывай волосы... – сказал Мадара откуда-то из-за её спины.
- Так я ж на минутку. Я хочу посмотреть на твой подарок.
Последний аргумент, как ни странно, подействовал, либо он просто поверил, что это на пару минут.
Хьюга принялась стягивать волосы в слабый высокий хвост. Кансаси************ светлого металла, который девушка сначала приняла за обычную заколку, необходимо было как-то закрепить в волосах, а для этого требовалось соорудить из них подобие причёски.
Наконец ей удалось сделать какой-то странный полуузел-полухвост, и, так как это всё же оружие, девушка воткнула в узел кандзаси с голубыми цветами, частично маскируя лезвие стилета.
- И откуда это?..
Хината вздрогнула: она не слышала, как он подошёл. Лёгкое прикосновение к волосам...
Мадара перегнулся через её плечо, вертя в пальцах заколку, и приблизился так, что ещё чуть-чуть, и они столкнулись бы носами. На неё пахнуло табаком, и от этого запаха вдруг начала слегка кружиться голова.
- Так это... – девушка почувствовала, что к щекам ни с того ни с сего приливает краска, - у меня день рождения был. Недавно. Вот и... *************
- Ясно, - коротко сказал Учиха. – И почему я всё узнаю в последнюю очередь?
Последние слова обожгли ей ухо, и Хьюга невольно замерла, в то время как руки мужчины ловко вернули спицу на прежнее место.
И шумно выдохнула, когда он отстранился.

От Мадары пахнет кровью и холодным металлом. Наверно потому, что он не любит расставаться с оружием, часто предпочитая его многим техникам. Иногда Хьюга могла уловить запах саке, а вот теперь к нему примешался запах табачного дыма, который иной раз заставлял слезиться глаза.
Нет, Хинате и раньше доводилось находиться рядом с курящими людьми, но то ли это были особенности трубки, то ли трубочное зелье Мадары было слишком ядрёным.
Но этот резкий запах так органично переплёлся с остальными, что девушке он постепенно начинал нравиться. Ей богу, невиданное дело!

- Ты и дальше собираешься так лежать?
- Да... – прохрипел Учиха.
- И сколько?
Тот только неопределённо пожал плечами, всем своим видом показывая, что не сдвинется с места, даже если Четвёртая Мировая начнётся прямо сейчас и без какого-либо его участия.
Мужчина приоткрыл один глаз и, прикусывая мундштук, воззрился на Хинату снизу вверх. Учиха был по-кошачьи расслаблен и странно притягателен в прозрачных клубах белёсого дыма, поэтому, когда он потянул её на себя, Хьюга и не думала сопротивляться.
Девушка растянулась на нём и, накрыв ладонями его плечи, чуть повернула голову набок. Она услышала ровное и спокойное биение чужого сердца, и вдруг её взгляд зацепился за зеркало.
Там отражались два человека, но Хината не узнавала в отражении себя. Женщина из зазеркалья была слишком взрослой, слишком уверенно держалась, показывая, что у неё есть полное право вот так лежать на груди взрослого мужчины, более того – матёрого война. И не потому, что ей это позволяют, а потому, что ей так хочется.

Когда-то давно их команде поручили охранять караван, перевозивший ценнейшую гравюру.
Картина называлась «Призраки», и Хинате мельком удалось на неё взглянуть.
Крохотная полоска алого рассвета, блеклый туман… Это было так реально, будто протянешь руку – и ощутишь на коже влажный холод. Но это был лишь фон.
На переднем плане были призраки. Их черты смазывались, не было видно лиц, лишь сцепленные руки с переплетёнными пальцами.
Одни – женские и изящные, другие – грубые, крепко сжимающие хрупкие ладони.
Фигуры кружились в танце, или, быть может, просто растворялись в предрассветной дымке...
Яркое пятно – красные доспехи воина.
Тёмные сгустки ночного мрака – её стелющиеся по чуть ли не половине полотна волосы и шёлк кимоно.

- Хочешь мандаринку?
- М?
- Мандаринку.
- Не люблю.
- А... Жаль.
Хината ногтям подцепила шкурку, и начала неспешно очищать фрукт, коих имелось просто немереное количество. Интересно, она намеревалась всё съесть в одиночку?
- На, - коротко сказала Хьюга без всяческих пояснений и быстро упорхнула в направлении второго этажа.
На столе лежала половина мандарина. Очищенная.
«Это либо провокация, - подумал Мадара, - либо телепатия».
И, не долго думая, закинул сразу две дольки в рот.

Когда начали сгущаться сумерки, Хината, упёршись, вытащила его на улицу. Было тепло, но стоило как-то не так ступить, как ноги проваливались в мокром снеге.
Где-то вдалеке праздник был в самом разгаре, но возле дома ничто не нарушало звонкой тишины.
Вдруг что-то негромко свистнуло; огненное копьё пронзило хрустальный воздух.
И кому только пришло в голову запускать салют так рано?
Но Хинате нравилось. Она смотрела на яркие всполохи с неприкрытым восхищением. Так смотрят дети, которые раньше никогда подобного не видели или видели лишь в далёком прошлом году.
- Красиво... – заворожено произнесла она.
Мадара пренебрежительно фыркнул. Девушка кинула в него снегом.
Мужчина играючи увернулся. Потом ещё раз. И ещё – Хьюга вошла во вкус.
С точки зрения военной стратегии, она допускала незначительные ошибки, зато снежки с её рук летели очень метко.
Последний бросок был особенно коварен – она кинула не в него, но в ветку чуть повыше. И поэтому тяжёлый снег, находящийся на пресловутой ветке, рухнул прямо ему на макушку.
«Вот значит так?»

На деревянном полу до сих пор не высохли мокрые следы. В ванной наверху сушилась одежда, а Хината мысленно скрестила пальцы, боясь, как бы вода не испортила дорогую ткань. Она даже несколько раз ходила проверять, что там и как, но вскоре успокоилась.
Девушка куталась в куртку и, обхватывая руками керамическую чашку с горячим чаем, грелась об исходивший от неё пар и о бок Мадары, с волос которого стекали капли холодной воды.
Хьюга что-то негромко говорила, то шептала ему – Учиха слушал в пол уха.
Сморенная теплом, она заснула, лёжа у него на коленях.
Мужчина обречённо вздохнул, но предпочёл не будить её, а осторожно – не разбудить! - отнести в спальню.

На третий день кончились продукты, а три килограмма мандаринов дематериализовались в параллельную Вселенную, оставив после себя лишь гору шкурок и цитрусовый запах.
Было два варианта дальнейших действий.
Первый – разойтись. Но на кухне была элегантная горка грязной посуды, в доме – бардак, да и одежда после вчерашнего высохла ещё не до конца. Не оставлять же её здесь в таком виде? Поэтому пришлось вылезать из своего убежища, чтобы пополнять запасы продовольствия.

В селении было шумно: праздник был в самом разгаре. Все, кто не успел нагуляться раньше, навёрстывали упущенное сейчас, понимая, что уже завтра наступят тяжёлые трудовые будни.
Значительно похолодало. Изо рта вырывались облачка пара, снег весело хрустел под ногами.
Им нужно было не так уж и много, но к любому магазину нужно было прорываться с боем.
Хината умело лавировала в толпе, и получалось это у неё гораздо лучше её спутника. Поэтому этот самый спутник держался чуть позади неё.

- Эй, Сакумо, красавица!
- Иди ты, не мешай работать.
- Ну, Сакумо-тяяян....
- Ох, управы на тебя нет! Чего тебе?
- Видишь вооон ту девицу в толстовке?
- Ну вижу.
- Знаешь её?
- Да откуда ж мне знать?
- Не, ты это брось. Ты всех в округе знаешь, да и сам я могу чуть ли не к каждому в дом зайти, а девку эту раньше не видал... Красавица то какая...
- Вот всегда ты так. Как что-то нужно тебе, я красавица, а как только другую увидишь, так сразу и... Дурак ты. Приезжая небось.
- Обиделась, Сакумо-тян?
- Хм! Ещё чего! Кстати, ничегошеньки тебе не светит! Вон, муж её походу.
- Где? Ой, действительно... Думаешь муж?
- Муж, муж. Я многое на своём веку повидала, уж поверь – жена она ему, жена.
- Эх... А я то надеялся...
- Что, Сатоши, растерял весь норов?
- Да ты ж глянь, у него катана за поясом. А взгляд то какой! Уу.... Убьёт и не заметит! Лучше скажи, Сакумо-тян, пойдёшь со мной на свидание?
- Ишь чего захотел! Поди прочь, работать не мешай!

- Сколько мы уже знакомы?
- Не знаю, - хрипло отозвался Мадара. – Прекрати болтать.
Позже. Он позже попытается вспомнить, подсчитать, но сейчас мысли упорно отказывались выстраиваться в логическую цепочку.
Не до того.

Дом ещё хранил тепло, но уже через пару часов холод наполнит каждый укромный закуток. Пора бы буднично распрощаться и разойтись, да только вот так получилось, что они уже незнамо сколько времени целуются на кухне, изредка отрываясь только для того, чтобы по-другому повернуть голову, чтобы шея не затекала, словно подростки, сбежавшие от настырных родственников, которые не дают им побыть вдвоём.
Ребячество, да и только, но ребячество приятное.
Наверно, дело было в том, что руки Мадары уж очень удобно легли на плавный изгиб поясницы, да ещё и Хьюга мёртвой хваткой вцепилась в ткань чёрного плаща с алыми облаками, а не в том, что губы Хинаты упоительно сладкие, хотя раньше Учиха не замечал за ними никакого особого вкуса. В конце концов, он никогда не любил сладкое.
Стоять вечно так не получится. Надо идти.
А надо ли?

- Ну, увидимся?
- Угу. Февраль?
- Наверно... Как получится. А как ты узнаёшь, где я нахожусь?
- Интуиция?
Хината улыбнулась. Её путь лежал на юг, в Коноху.
Его – в деревню Дождя, где он уже не первый раз проклянёт осточертевшую оранжевую маску.


*Новый год в Японии празднуется три дня.
**http://cs6276.userapi.com/u48368913/docs/677e5191163d/Karta_mira_rolevoy_2.png - карта мира «Наруто». Не знаю, насколько она правдивая, но она самая полная.
*** Все ведь знают, что символ клана Учиха подразумевает веер?
**** Осэти рёри( или просто осэти) обычно состоит из варёных водорослей, рыбного пирога, пюре из батата с каштанами, варёного корня лопуха и сладкой чёрной сои. Многие из этих блюд сладкие, кислые или сушёные, так что они могут храниться без холодильника. Есть множество разных вариантов осэти, и случается, что блюда, которые употребляются в одном регионе, могут не употребляться (или даже быть запрещены) в другом.
***** Моти — японская лепёшка, сделанная из истолчённого в пасту клейкого риса особого сорта мотигомэ и раскатанная в форму. Традиционный процесс создания таких лепёшек называется мотицуки. Моти также можно приготовить из муки и сладкого риса (мотико). Муку смешивают с водой до получения липкой непрозрачной белой массы. Далее эту массу готовят в обычной либо микроволновой печи или духовке до упругого полупрозрачного состояния. Моти употребляют в пищу на протяжении всего года, однако наибольший спрос на него возникает накануне Нового года.
******Кандзаси — японские традиционные женские украшения для волос. Кандзаси носят с кимоно. Заколка, которую выбрала для себя Хината – хана-канзаси, то есть кандзаси с цветами. Традиционно цветы делаются из яркого шёлка, но сейчас распрастронены и иные материалы. Такие кандзаси носят в основном мейко (ученицы гейш). Насчёт главного цветка – центра композиции – не могу сказать, что так делали, так что считайте это авторской вольностью.
*******Хакама - поясной вид верхней мужской одежды. По внешнему виду хакама напоминает широкую, доходящую до щиколоток юбку-брюки с жесткими складками.
********Саке пьют как охлаждённым (до 5 °C), так и подогретым — до 60 °C. Главное правило: «Хороший саке пьют холодным. Плохой саке — теплым». Это говорится потому, что при нагревании саке весь богатый аромат и вкус притупляется или вовсе исчезает. Поэтому саке низшего качества советуют подогревать.
*********108 ударов колоколов, звук которых доносится в полночь из каждого храма, возвещают о приходе Нового года. Под звук колоколов начинается первое в новом году посещение храмов. Это можно делать как и в праздничную ночь, так и на следующее утро.
**********Тория - арка П-образной формы
*********** Камидана — в традиционных японских домах — небольшое семейное синтоистское святилище. Камидана представляет собой полку, подвешенную на стене, либо нишу с полками, где размещены атрибуты синтоистского культа. Традиция устраивать подобные святилища связана с культом предков. Обычно камидана служили для молитвенных целей домочадцев и для жертвенных подношений богам. Устраивать камидана в домах обычно могли себе позволить только представители зажиточных слоёв японского общества.
************Кансаси – женский боевой стилет, обычно выполненный в виде заколки для волос.
*************День рождения Хинаты – 27 декабря.