Паутина. Глава Первая. I - Полураспад

Основное музыкальное сопровождение Antonio Pinto - Warlord

Эта треклятая любовь,
Что впрыскивает наркотический яд в кровь.
Эта ажурная боль,
Что уничтожает в прах твой самоконтроль.
Эта эфемерная мечта,
Что кромсает изнутри, сводя постоянно с ума.
Мы попались, как пьяные мушки
В эту смертельную чувств паутину.
Теперь паук сожрет наши тушки,
Подарив напоследок кровавую картину
Наших сердец, грехов и душ,
Ведь доигрались, так и не сорвав желанный куш…

... Глаза еле-еле сопротивлялись отяжелевшим векам, а подавлять зевки становилось все бесполезнее. Не понятно, зачем он постоянно себя так выматывает. Непонятное чувство вины? Невысказанная агрессия? И все это подсознательно? Тряхнув копной смоляных волос, пришлось прервать себя на мутных размышлениях. Не стоит тратить последние силы на моральные самоистязания. Машинально вставив ключи в дверь, провернув их три раза, было совсем неожиданно окунуться в марево сигаретного дыма. А это могло значить лишь одно…
- Итачи! – тут же скинув с себя тучную спортивную сумку, ноги сами кинулись к брату, руки распростерлись для объятий, вот только на полпути остановил терпкий запах табака, из-за которого пробрал удушающий кашель. – Мог бы и окно открыть! Как ты еще не задохнулся?!
- Прости, прости! Задумался! – в царящем смоге невозможно было разглядеть мраморное лицо, однако он знал, что Итачи виновато улыбается. Послышался шорох, и через минуту дыхание прохладного весеннего ветра потихоньку освежило помещение. – Привет, рад тебя видеть!
- А я как! – наконец, теплые сильные руки обвили плечи, заставив широко улыбаться. – Когда ты вернулся из Японии?
- Сегодня. Сразу понесся к тебе, Саске, - ласковый взгляд агатовых глаз, улыбка тонких алых губ, две полувидимые морщинки рядом с тонким носом – старший брат всегда запоминался Саске именно таким. – Чего усталый такой?
- Плавание отнимает слишком много сил, - вздохнув, обессилено пробубнил Саске, немедленно садясь на диван. – По-моему, твои каникулы уже прошли. Что-то случилось?
- Все-то ты помнишь, братец, - добрая ухмылка придала точечному лицу Итачи снисходительный вид. Но горечь, что оттеняла всю добродушность, в больших маренговых глазах не смогла ускользнуть от встревоженного Саске. – Видишь ли, я приехал к тебе с предложением, даже с просьбой. Пожалуйста, переезжай ко мне.
- Точнее к тебе с отцом, - радость вмиг соскочила с напряженного лица Саске. – Зачем? Мы с мамой…
- Ненормально так жить! Постоянно менять города, дома, школы из-за ее бизнеса, из-за ее неприязни к семье! Послушай, - Итачи удрученно вздохнул, кое-как сдерживаясь, чтобы вновь не закурить, - тебе не надоело все это? Не надоело не иметь собственный дом, не иметь настоящих друзей? Сколько ты уже не видел маму? Она приходит позже полуночи или совсем не приходит?
- Перестань! Если я ее оставлю…
- То ей будет по барабану, - довольно хмыкнув, подытожил Итачи. Он внимательно смотрел на раздосадованного, понурого братца, мечтая хоть как-то воссоединить семью, хоть как-то помочь любимому брату. – Пойми, это все не для тебя. Возвращайся на Родину! В твои четырнадцать…
- Да понял я, можешь не разглагольствоваться дальше, - Саске словно проснулся после заявленных слов. В нем что-то щелкнуло, невольно заведя проржавевший механизм. В голове пестрым вихрем проносились воспоминания детства, теплой волной накрывшие его упущенным счастьем. Как же это было давно! Как же невозможна и мысль о том, чтобы все вернуть!
- Я приехал в Лондон исключительно за тобой, - Итачи встал, подойдя ближе к брату. Нахмуренные брови, поджатые губы и суженные глаза выдавали в нем ярую решимость вместе с упрямством. – И ты не о чем не хочешь мне рассказать? – поймав мрачно-вопросительный взор Саске, старший недовольно хмыкнул. – По поводу тебя и Ха…
- Я поеду с тобой, - жестко проговорил Саске. Итачи опешил от такого напора, немного испугавшись неожиданному соглашению. – Одно единственное условие – никаких вопросов о моей личной жизни. Мне не хочется портить с тобой отношений.
- Как скажешь, брат, - запоздало улыбнувшись угрюмому Саске, старший сжал крепко ему руку, - теперь все встанет на круги своя…

Глава Первая - Полураспад
Три года спустя…

Было чересчур странно ощущать в себе вязкий холодок, который противоестественно разжигал внутри настоящий пожар упования. Было чересчур необычно ощущать в себе дикий прилив сил, который противоестественно основывался на зябкой неуверенности и тучах мелких страхов. Было чересчур непонятно ощущать размеренное сердцебиение, которое противоестественно овладело всем отупелым рассудком. Счет тихих ударов в груди, бессознательное кромсание губ в кровь. Скорее всего, это взрыв адреналина. Но неужели из-за такой мелочи? Или вовсе не мелочи, а крутого поворота?
С самого утра все предвещало катастрофу, что, в принципе, не удивительно. Итачи еще никогда не видел отца таким мрачным и неразговорчивым, а Саске, наоборот, благодушным и самодовольным. Фугаку был настолько раздражен, что любой неверный шаг прислуги был чреват чуть ли не увольнением. Хмурая, сердитая аура отца распространилась на весь дом, накаляя атмосферу до жуткого безмолвия и холодности. Лишь младший брат, пребывая в самом прекрасном расположении духа, не скупился ни на улыбки, ни на слова. Саске можно было разговорить лишь при двух условиях: при исключительно семейной или дружеской обстановке или же при хорошем настроении. Все два пункта были в силе, но Итачи не сомневался, что дело обстоит в приезде единокровной сестры. И лишь старший сын был раздосадован таким событием.
Как вода пугает и отталкивает своим мрачным великолепием ночью, так и обстоятельства по поводу этой девушки вызывали точно такие же чувства. Итачи претило называть Хану сестрой, строя при этом счастливую физиономию. Он видел ее всего два раза в своей жизни, из-за чего стыдился и злился. Стыдился, потому что первая встреча была просто сумбуром и кощунством, а злился, потому что вторая раскрыла наполовину настоящую личность Ханы. И все равно, в глубине души он жаждал вновь насладиться этой дьявольской красотой…
До самого обеда братья спрятались в своих комнатах. Итачи без устали, с едкостью и неотвратимостью перебирал в памяти воспоминания, что никогда не могли быть погребены на задворках сознания. Невозможно забыть то, что вечным пламенем озаряет в душе самые страшные, но самые прекрасные чувства. И весь этот хаос сковал стальным смятением Итачи, настраивая его против сестры.
Саске, стоило ему закрыть за собой дверь в комнату, вмиг изменился. Холодная отрешенность застыла на мраморном лице, пресекнув былой ребяческий вид. Надменный блеск ониксовых глаз померк в ожесточенности и неясной решимости. Брюнетом тоже овладела ностальгия старых дней. Он бы ни за что не поверил, что смог бы вновь встретиться с Ханой! Посмеялся и заставил бы себя вычеркнуть глупую надежду из сердца. Однако…
Время, позабытое в сумрачных раздумьях, неумолимо приближалось к полудню. Солнце начинало нещадно припекать, испепеляя жаром последнюю неделю августа. Страшная духота, от которой не было спасения, была какой-то феноменальной в этом году. А безветренность распаляла невыносимую погоду. Дома же было холодно из-за недовольств отца, выместившего часть злобы и на затянувшееся лето. Итачи незаметно перенесся из потока настораживающих предчувствий в приток бессмысленных переживаний. И только захотелось взять в руки недочитанную книгу, как звонок входной двери громом поразил его. Оцепенев, Итачи заторможено услышал быстрый топот ног брата, спешащего открыть прибывшим. Затем глухой стук открытой двери вывел парня из транса, заставив твердой походкой спуститься ко всем. Неизбежное неизбежно…
- Как же жарко у вас, je n'aime pas!* - недовольный тон был скрашен певуче-мелодичным голосом с игривым французским акцентом. Отойдя на шаг назад, Саске застыл с каким-то удивленно-восторженным выражением на алебастровом лице.
- Смена обстановки всегда к лучшему, - Итачи неверующе вскинул бровями, отмечая добродушную улыбку на тонких губах отца. Все его мертвенно-бледное лицо просветлело, а мутно-черный взгляд наполнился нежностью до краев. Только нежность была с примесью потаенной печали.
- О, étourdi*! Нельзя быть такими красивыми! – скинув сумки прямо на пол, Хана в полшага преодолела расстояние, отделявшее девушку от братьев. Она осторожно протянула тоненькие ручки к ним, тепло улыбаясь. Маленькие ладошки накрыли запястья оторопевшего Саске.
- То же самое можно отнести и к тебе, - нет, Саске не узнавал самого себя. Он слышал свой надменный голос с нотками восхищения со стороны. Он видел свое насмешливое выражение с ласковой улыбкой со стороны. Словно в нем что-то надломилось, пробудив истинное лицо.
- Merci*, - в притворном смущении она опустила глаза, задержав его руки в своих дольше положенного. Затем Хана боком развернулась к Итачи. Сжатые челюсти и суровый болкатый взор ничуть не смутили сестру. – Здравствуй! – точно такой же жест, как и прежде. Старший думал, что дернется, словно от тока, но сам невольно сжал прохладные ладони.
- Bienvenue, soeur*, - с холодной галантностью произнес Итачи, наконец, встретившись с ней взглядом. Ах, эти жгуче черные, пронзительные глаза! Истинная черта их семьи, но ее взгляд был иным: всепоглощающая бездонная тьма, гипнотизирующая своим эбонитовым очарованием.
- Неплохой французский, брат, - на мгновение вся кротко-обольстительная маска исчезла, обнажив хищную улыбку и коварный блеск нахмурившегося взора. Итачи напрягся, не уступив напору девушки. Никто не смог заметить между ними пугающего разряда. – Papa, дай я помогу вам! – и снова милейшее создание проснулось в ней. Хана застенчиво приулыбнулась младшему брату, беря две сумки из его рук. Итачи стиснул зубы, почувствовав, как отчаянно хочется погасить нервы в дурманящей затяжке сигарет.
- Не надо, дорогая. Прислуга займется этим. - Фугаку указал внутрь просторного дома, аккуратно взяв под руку дочь. - Пойдемте, обед уже должен быть готов. И, Хана, ты просто обязана чувствовать себя как дома!
- Конечно, ведь теперь это и мой дом! – сверкнув ониксовыми глазами, девушка красноречиво указала следовать за собой. Она едва слышно хихикнула, видя, как Саске усмехнулся шутливому приказу, обгоняя старшего брата. Ему, как обычно, захотелось подтрунить над ним:
- Нии-сан, что стоишь угрюмой скалой, идем, - обернувшись через плечо, озорно бросил брюнет. Но он нахмурился, приостановившись - стало не по себе видеть старшего брата таким… загнанным.
- Да, пошли, - двигаясь на автомате, Итачи кивнул брату. Следуя за певучим тембром ее голоса, брюнета в голову вдруг стукнула странная мысль… «каждый сам ввергает себя в тот спектакль, который больше всего нравится, но вот концовка никогда не зависит от нас»…

В длинной столовой, с французскими окнами, открывающими вид на благоухающий сад, обычно обедало и ужинало все семейство. В детстве, особенно в зимнее утро, комната казалась сказочной в сверкающем великолепии дорогой посуды, золотых подсвечников и огромных окон. Будто паришь между небом и землей.
Став взрослым, раскрыв правду своей семьи, былое ощущение практически испарилось. Родной дом стал чуждым, если не чужим. Он напоминал золотую клетку с застывшей атмосферой опустошенности. Стены, выцветшие на глазах своими радостными красками, знали много тайн, но в каждой комнате царили недомолвки. Прислуга казалась на общем сером фоне призраками. И такая извечная обстановка бременем печали и боли тяготила изо дня в день. Но для всех это было единственное пристанище, где можно было спрятаться от внешнего мира.
Саске поежился от долгого неподвижного сидения за роскошным столом. Аппетит пропал тут же, стоило ощутить резкий контраст температуры в столовой – здесь было холоднее всего. Видимо, это волновало только его, остальные спокойно беседовали. Конечно же, в основном говорили отец и Хана, Итачи изредка вставлял меткие реплики. Саске исподлобья взглянул на старшего брата: вот кто всегда был самым искренним, самым принципиальным и самым неотступным. Даже сейчас Итачи сохранял привычную маску равнодушной доброжелательности с хитрой полуухмылкой и твердый взгляд надменности. В детстве, из-за чересчур большой схожести, младший любил сравнивать себя в зеркале с братом. Саске уступал старшему в росте, но был более мощного телосложения. Его лицо имело более мягкие, плавные очертания, как и более ясные глаза. Итачи говорил, что у него самого взгляд бойца, вызывающий устрашение и смирение, а у Саске взгляд хищника, несколько гипнотизирующий и безотчетно чарующий. От приятных воспоминаний на душе потеплело, вызвав рой мурашек по коже.
- А почему ты решила продолжить обучение именно сейчас, Хана? – все голоса вмиг сникли, ведь Итачи впервые задал вопрос. И такой вопрос, который можно трактовать по-разному: как невинное любопытство и как проверка своих догадок.
- После смерти mama я только сейчас поняла, что в состоянии жить дальше, - Хана по-прежнему улыбалась, но лишь полными бледно-розовыми губами. Ее глаза застыли, уставившись на старшего брата, довольного произведенным эффектом. Итачи незаметно подмигнул младшему, вызвав у того удивленное негодование.
- Это похвально, - звучным басом Фугаку разрядил оцепеневшую обстановку. Отец недовольно зыркнул на старшего сына, который еле спрятал за глотком воды насмешливую улыбку.
- Merci. Обед был замечательный! Килограмм мне точно обеспечен! – картинно вздохнув, Хана грациозно поднялась из-за стола. – Ну, кто с нетерпением проводит меня до комнаты? – вперив плутоватый взор на оторопевших братьев, Хана неспешно двигалась к выходу. Саске метнул вопрошающий взор на брата. Итачи бесшумно встал, кивнул головой в знак благодарности за обед, и, сделав невидимый жест младшему, побрел за сестрой. Саске приулыбнулся уголками губ отцу, быстро последовав за братом. Младший Учиха с ранних лет не мог выдержать долгого присутствия отца в одиночестве. Да и неприязнь, разделенная с Итачи, постоянно давала о себе знать.
Через секунду рядом с девушкой оказались Итачи и Саске. Хана смело взяла их под руки, ведя на второй этаж:
– Вы направляйте меня, а то я здесь впервые!
- Двадцать три ступеньки вверх, затем налево, пройдем десять шагов, и твоя чудесная комната ожидает тебя, - шутливое пояснение Итачи отдавало холодком, из-за чего Хана крепче сжала его руку. Неподдельное удивление промелькнуло в черной глади глаз старшего. Она определенно не такая, как все.
- Хана, почему же ты выбрала наш университет? – Саске остановился около будущей комнаты сестры. Девушка с каким-то пренебрежением взглянула на младшего:
- Как я уже говорила, после смерти mama одиночество снедало меня, - невозмутимо произнесла девушка, спрятав затравленный взор за прядями густых иссиня-черных волос, - и приглашение papa стало для меня наисчастливейшим подарком судьбы! – резко вскинув головой, в сердцах воскликнула она.
- Надеюсь, здесь ты будешь чувствовать себя лучше, - Саске умел врать. Не виртуозно, как брат, но так, что ни один мускул никогда бы не дрогнул. Хана благодарно кивнула, расслабившись в двойных полуобъятиях.
- Большое спасибо! Что ж, я отдохну с дороги, а через час встретимся, bien? - девушка приблизилась к ним обоим, ласково поцеловав каждого в щеку. Она подмигнула братьям и скрылась за дверью.
- Вот лиса, - досадно хмыкнув, прошептал Итачи. – Ну, что думаешь, брат?
- Думаю, что слишком мало знаем ее… - вздохнув, младший оторвался взглядом от двери, - Хотя она создает неопределенное впечатление.
- Знаешь, у Ханы твои глаза, но мой нрав… В лучшем случае, мне так показалось, - Итачи похлопал помрачневшего брата по плечу, ободряюще улыбнувшись. – Как бы там ни было, нас двое...
- И ничто не страшит братьев-героев, - процитировав детское кредо, Саске слабо приулыбнулся в ответ. – Через час, - и брюнет направился в противоположный конец коридора.
- Через час, - хрипло отозвался Итачи. Перед глазами так и застыл ее образ: прозрачная, молочно-бежевая кожа, полные розоватые губы, и огромные, как два черных омута, переливчатые глаза. С таким жгучим, пронзительным взглядом, который гипнотизируя, погружает в свою мрачную бездну…

Небольшой ловкий прыжок через трещину перед самой лестницей. Пару каменных ступень с аккуратным орнаментом, и глазам предстает белая арка крыльца. Оглянувшись через плечо, нетрудно было подметить идеально ухоженные клумбы белых роз, тянущихся зигзагом подле всей дорожки. Отчего-то веселая усмешка окрасила губы, придав лицу бодрое настроение. Сакура могла с закрытыми глазами преспокойно двигаться по периметру сада. А уж сам дом она знала, как свои пять пальцев. Глубоко вдохнув нежный аромат зелени, девушка уверенно постучала в кремово-стеклянную дверь. В доме Учих принято, чтобы сами хозяева открывали гостям. Немного странное и непонятное правило, зато сам Саске всегда встречает ее…
Уже хотелось лучезарно улыбнуться, по привычке, насмешливой ухмылке обольстительного брюнета, сказать ему пару колких слов вместо приветствия, как Сакура по глупой неосторожности оступилась перед открывающейся дверью. Чертыхнувшись, девушка удивленно моргнула, рассмотрев довольно тонкие и точно женские ноги. Недоуменно нахмурившись, Харуно быстро поднялась во весь рост. И стоило унять свое любопытство лицезрением незнакомки, как ее тут же обожгло. Будто щедро облили кипятком… ледяной тьмы этих тигриных глаз. Нервно сглотнув, Сакура опешила и не знала, что же выдавить из себя.
- Привет! – дружелюбно протянула Харуно, уняв тревожное волнение. В ответ ей было неопределенное хмыканье. Тонкие брови незнакомой девушки саркастично изогнулись. А морозный взгляд сверкающих агатов оценивающе скользил по оцепеневшей гостье.
- Эй, - в проеме дверей из ниоткуда возник младший Учиха. Сакура хотела улыбнуться ему, но лишь нервно сглотнула. Как будто тихий щелчок заставил Саске перемениться: привычная саркастическая заносчивость сменилась мягкой благосклонностью, а прохладный блеск маренговых глаз отступил под шутливым озорством. – Привет, Сакура. Я не ждал тебя… что-то случилось?
- Нет… все хорошо, - чувствуя жалящее стеснение, Сакуре хотелось мигом сбежать отсюда. Поведя плечами, девушка выдавила неуверенную улыбку, - я забыла у тебя учебник. Если у вас гости, то я зайду…
- Проходи! – Саске распахнул дверь, приглашая стушевавшуюся подругу. Стоило оказаться в помещении, ощутить приятную прохладу, как внутренняя настороженность испарилась. – Знакомься, это моя сестра, Хана. – Незнакомая девушка кукольно улыбнулась, отчего у Харуно мурашки заскользили по коже. Сакура вгляделась в миниатюрный стан новоявленной сестры. Видимо, идеальная внешность в семье Учих – счастливая наследственность.
- Я единокровная сестра, - ответив на мысленный вопрос девушки, вежливо произнесла Хана. Она не ожидала так скоро познакомиться с друзьями младшего. – Саске, - развернувшись к брату, мелодично залепетала Хана, - ты не говорил, что у тебя есть девушка!
- Мы просто друзья, - неловко проговорила Сакура, отчаянно желая оказаться рядом с другом. Стоять плечом к плечу, не ощущая в себе склизкий страх от присутствия этой девушки. Вообще, Учиха никогда не упоминал ни о каких родственниках, тем более про единокровную сестру. Это весомое обстоятельство лишь запутывало Харуно, наводя таинственный мрак на душу.
- Лучшие, - подытожил Саске, кивнув самому себе. Наверху послышалось шуршание ног, что привлекло всеобщее внимание. Нагнувшись через перила, Итачи внимательно оглядел троицу. Что-то не чисто, судя по умело спрятанному недовольству Ханы.
- Добрый день, Сакура! – Итачи махнул приулыбнувшейся девушке. – Поднимайтесь, холодного чая предостаточно!
- Позже, - Саске взглянул на подругу, весь вид которой говорил о ее замешательстве. – Идем, я отнес учебник к себе. Хана, мы присоединимся к вам через пару минут, - брюнет еле сдержался, чтобы не взять под руку сестру и не проводить ее самолично до библиотеки.
- Хорошо, frère*! – невесомо поцеловав Саске в щеку, Хана кивнула Сакуре. – Увидимся! – и грациозно, нарочито медленно, девушка обогнула лестницу, направляясь вглубь дома. Либо из-за полумрака прихожей, либо из-за разыгравшихся нервов Харуно показалось, что потаенное злорадство вспыхнуло в глазах Ханы?
- От вопросов ты не отвяжешься, - как только сестра Учих ушла, Сакура почувствовала себя гораздо лучше. В своей тарелке.
- Отвечу наполовину, - усмехнувшись, произнес Саске. Ему с трудом удавалось сохранять беспечное настроение, беспрестанно улыбаясь. Было стойкое ощущение, что незыблемое равновесие, как внутри, так и снаружи, постепенно разрушалось. Точно холодный, противный ветер перемен окутал всю округу. Да и на душе было скверно…

Бессмысленное листание страниц всегда успокаивало Итачи. Особенно когда неведомо царило одиночество и легкое умиротворение вперемешку. Остановив длинными пальцами триста первую страницу, брюнет потянулся за полупустым стаканом с холодным чаем, как теплые руки обвили его широкие плечи. Сказочно мягкие волосы Ханы вуалью упали на него, а сама девушка потянулась к его стакану.
- Надо было добавить больше лимона, - с наигранным разочарованием промурлыкала она. Затем Хана осторожно опустилась на колени старшего, протягивая ему напиток. Итачи отложил и книгу, и стакан, подозрительно смотря на лукаво улыбающуюся сестру.
- Что не так? – в лоб спросил Итачи, пересилив себя, чтобы не приобнять девушку. Хана отвела взгляд, поджав губы. Учиха издал громкий смешок, надеясь довести ее. Но, на удивление, девушка будто отбросила в сторону призрачные вопросы. Все ее внимание было направлено на брата, явно играющего с ней.
- Жаль, нельзя совладать с законом подлости, - она вдруг легко скользнула с его ног, шагнув к зашторенному окну.
- Подруга Саске нарушила семейную идиллию? – Итачи еле сдерживался от смеха. Странное поведение сестры забавляло, однако, еще заставляло ощущать себя, будто вот-вот сорвешься в пропасть с тоненькой веревочки.
- Ты веришь в дружбу между мужчиной и женщиной? – не поворачиваясь к нему, вкрадчиво пропела Хана. Она туго заплетала бахрому шторы, напряженно ожидая ответа брата. Девушка не сомневалась в том, что Итачи опасался ее. Но вот раскусить он не смог свою милую сестру.
- Ближе к делу, - вся язвительная спесь вмиг сошла с Итачи. Его мраморное лицо застыло под пугающим холодом злобного раздражения. Он грубовато сжал хрупкие плечи сестры, развернув ее к себе. Вперил острый взор на прекрасное лицо, не отражающего никакого страха. – Что за кошки мышки?
- Я вот не верю… потому что одна сторона всегда любит, а другая любима, - обвив тонкими руками шею брюнета, прошипела Хана. Итачи попытался отстраниться, но слишком слабо, слишком неохотно. – И это называется прятки, - на грани слуха произнесла она, робко приблизившись на непозволительную дистанцию. Графитную мглу его угрюмых глаз без колебаний поглотила пелена сверкающего мрака ее хищного взгляда. Улыбнувшись одними уголками губ, она языком обвела контур его тонкого рта. Затем обдала жарким дыханием, прохрипев, - ты водишь! – и горячими губами поцеловала замершего Итачи. Чудовищно медленно тянула удовольствие, разжигая черный огонь внутри обоих. С силой вцепившись в нее, брюнет стал целовать жадно, требующе. Хана лишь поддалась, зарывшись пальцами в густую шевелюру Учихи. Итачи потерялся в этом сумасшедшем вихре, захлебнувшись в испепеляющем пламени…страсти? Похоти? Желания? Просто необузданных чувств…
- Прекрати! – взревел он, резко оттолкнув сестру. Тяжко дыша, судорожно глотая отрезвляющий воздух, Итачи отошел на несколько шагов назад. – Чего ты добиваешься? – абсурдность ситуации – чистейшее дежавю. И осознание того, что лишь он виноват во всем, разъедала внутри.
- Решила вспомнить прошлое, - спокойно пожав плечами, Хана пригладила растрепавшиеся волосы. – Ведь мой первый поцелуй был украден именно тобой! – как она оказалась рядом – загадка. Девушка пальцем провела от брови до раскрасневшихся губ брюнета, стараясь поймать его загнанный взгляд. Итачи крепко сжал ее руку, сожалеюще взглянув на нее.
- Прости, - сдавленно прошептал Учиха, готовый выть от досады. Внезапно Хана ласково обняла его, успокаивающе поглаживая по голове:
- Содеянного не вернуть. Je vous suis reconnaissant pour cela*… . - И теперь, оглушенный ее словами, Итачи не оказывал никакого сопротивления. Бесполезно и бессмысленно, как и перелистывание страниц. Томительно и жгуче, как и ожидание неизбежного. Отдаться, предаться чувствам. Травиться, молиться во имя продолжения этого искушения…

…Взрослеть раньше времени отнюдь не радужная перспектива. Осознание многих аспектов жизни вспышками мук врезаются в сердце. И понимание многих неотвратимостей судьбы, несправедливостей человеческого общества куют грубость и жесткость внутри. А с закаленным стержнем души порой очень трудно открыться перед редким лучиком света доброты и ласки. Такая тонкая грань, требующая идеального равновесия и твердой поступи.
Итачи понимал слишком многое, что сильно тревожило отца. С детства мальчик отличался какой-то интуитивной мудростью, трезвостью решений. Он умело лавировал в беседах с абсолютно разными людьми. Отлично справлялся с собственными проблемами без чьей-либо помощи. И, на зависть всем, обладал свинцовым терпением и выдержкой. Но эти редкостные черты характера лишь возвышали старшего сына в глазах многих. Вот только его проницательность, влекущая за собой холодную расчетливость, порой действительно пугали. Особенно Фугаку. Скрыть свое «двойное» положение было практически невозможно на глаза мальчика. Да и как спокойно, несколько отчужденно Итачи воспринял развод родителей, настораживало не на шутку. Потому мужчина решился на отчаянный, рискованный шаг – познакомить сына с сестрой. Пусть и незаконнорожденной, пусть и с другой точки земного шара…но ведь они родственники, как никак… .
Итачи готов был рвать и метать, наплевав на железобетонный самоконтроль. Долгожданные летние каникулы потрачены впустую! И рядом с кем?! С отцом, у которого нет ни капли чести и самоуважения! Надо же было маме так поступить и бросить его. Ведь она прекрасно знает, что Итачи на дух не переносит общество родного папы. Вонзая ногти в кожу ладоней, он мысленно старался не выдать своего ярого бешенства. Брюнету претило знакомство, по выражению Фугаку, со «второй семьей». Мерзкие путы злобы и обиды одолевали сердце, с каждым часов всё ухудшая настроение. Итачи никогда не сможет простить отца. Никогда не сможет оправдать его в собственных глазах. Никогда не поймет его отвратительного шага в пропасть.
- Salut, ma chère!* – на корявом французском, с теплой улыбкой воскликнул Фугаку. Итачи лишь закатил глаза, скрестив руки на груди. Кто из них еще четырнадцатилетний подросток?
- У тебя получается гораздо лучше! – тонкий певучий голосок прозвучал совсем рядом. Итачи со всем отчуждением, на которое был способен, оглядел молодую женщину. И сразу в голове почему-то возникло сравнение с белой розой: женщина была обворожительно красива, с тонким изящным станом, с кукольным лицом и с длинными, идеально-гладкими латуневыми волосами.
- Есть для кого стараться, - Фугаку нежно коснулся губами щеки женщины, опустившись на колени перед дочерью. – Привет, красавица! У меня для тебя сюрприз!
- Надеюсь, оригинальный, - Итачи удивленно вскинул бровями, разглядывая девочку. Ее образ маленькой нежной феи никак не вязался со столь взрослым, властным тоном. Выразительные черные глаза в упор посмотрели на оторопелого Итачи. – Ах! Так ты привез мне брата! – счастливо хлопнув ладошами, девочка подбежала к нему, крепко обнимая.
- Видишь, Диана, все хорошо, - приобняв женщину за талию, слегка напряженно прошептал Фугаку. Золотисто-карие глаза Дианы иронично блеснули. – Пойдем в кафе или погуляем?
- Погуляем, - решительно отозвалась дочка. Итачи чувствовал себя глупым клоуном, попавшим в телевизионное шоу. Он совершенно ничего не понимал в происходящем. Прекрасная возлюбленная отца вызывала едкое отторжение одним своим зорким взглядом, а новоиспеченная сестра… Она подлинно родная ему, она подлинно дочь Фугаку. Все, от аристократичной внешности до надменных манер, говорило об этом. Но тайны характера вмиг осадком опасности легли на душу. А этот взгляд! – Ты знаешь, как меня зовут?
- Хана, - без эмоций произнес Итачи, чуть не отдернув руку от прикосновения девочки. Та лишь смущенно улыбнулась, крепко сжав его ладонь. Брюнет не знал, как вести себя с ней.
- Итачи! - то ли с вопросом, то ли с просьбой обратилась она к нему. Парень вздрогнул, услышав из ее уст собственное имя. Волнительно как-то. – Я знаю, что у тебя каникулы…papa сказал. Так что я составила список мест, где бы тебе точно понравилось!
- Спасибо, - Итачи искренне улыбнулся просиявшей сестре, ощущая, как отягощение внутри медленно спадает. Поведя плечами, он постарался придать себе естественный вид. – Слушай, давай ты мне сама покажешь весь парк?
- Не хочешь плестись за ними? – хихикнув, Хана указала пальцем на впереди идущих родителей. Получив утвердительный кивок, девочка самодовольно усмехнулась. – Сделаем ознакомление в виде игры… Кстати, - чуть приостановившись, Хана испутывающе заглянула в омут глаз брата. – В моей игре нет правил! – задорно воскликнула она, пустившись бежать вперед. Итачи ухмыльнулся, зарядившись энтузиазмом девочки. Что-то неразличимо теплое, приятное поселилось внутри, заставляя чувствовать трепет и нетерпение. Вот только у каждого есть «обратная сторона медали»…

* je n'aime pas - мне не нравится;
étourdi- обалдеть;
мerci - спасибо;
Bienvenue, soeur - добро пожаловать, сестра;
Je vous suis reconnaissant pour cela - я благодарна тебе за это;
Salut, ma chère - привет, мои дорогие!