Пепел бумажной любви.

...И все-таки я хорошая актриса… Прошу, не отрицай этого. Ты не знал меня… Ты не имеешь права судить. Хм… ведь при жизни ты был Богом, а теперь не имеешь прав даже на такие мелочи, как жизни, подобные моей… Знаешь, я запуталась еще больше. Ты был Богом и имел право на все, ты стал никем, но по-прежнему владеешь моим сердцем. Ты стал никем, Нагато! Тебя забыли, даже ненависть к тебе была забыта! Даже та боль, что ты рассеивал по миру, уже давно выплакана и отпущена… Ты – никто! Ты умер.

Кто мог такое предугадать? Могла ли существовать хотя бы мысль о том, что все закончится так и никак иначе?.. Мог ли хоть кто-нибудь знать, что и Боги бывают смертны? Нет, конец должен был быть не таким! Конца не должно было быть! Никогда. Ни конца, ни боли, ни слез, ни сомнений…
Тогда почему? Почему же конец наступил? Почему сердце мое разрывается от бесконечной боли, почему слезы хотят смыть хладнокровие с моего бумажного неживого лица? Почему даже ангельские крылья не могут проложить путь к твоей душе? Почему я снова одна? Одна… Снова…

А мы ведь знали про все с самого начала, только делали вид, что не чувствуем чужой боли. Разница была лишь в том, что ты действительно верил в то, что боль станет лучшим учителем и лучшим наказанием этому миру. А я… я просто играла свою роль в эпизодах наших жизней.
Ты был Богом. И я верила в это, потому что ты был достоин подобного статуса. Ты в одиночку мог изменить мир, который уничтожил в нас все самое хорошее и светлое. Но мир оставил мне мою любовь. Вот только жаль, что ты сумел ото всего отказаться…
Слезы. Как много их было… Как часто мы теряли, как часто лишались веры, как часто страдали, как часто видели боль…
Вся наша жизнь, которую и жизнью-то назвать нельзя, была нелепой игрой, лишенной правил. Вечная война в странах, война в сердцах. Говорят, ко всему можно привыкнуть… И мы привыкли. Мы привыкли к боли, но никто из нас и представить не мог, что боль бывает настолько острой…
Мы многое теряли, порой даже не успевая обретать. Судьба лишила нас слишком многого, чтобы мы могли ей доверять…
Яхито. Наш друг. Больше, чем друг… Наш брат. Больше, чем брат… Наша надежда. Он был самым ярким лучом наших бардовых жизней. Почему бардовых? Смерть, кровь, слезы…
А он был… Нет, он не просто был, он жил! Он всегда во что-то верил. Во что-то светлое, во что-то теплое… Порой, мне казалось, что он способен видеть больше, чем видим мы, смотря в одном и том же направлении. Но время забрало его, даруя сердце войне и душу смерти.
Тогда ты плакал в последний раз…

Кого ты винил во всех наших страданиях? Ты винил мир, хоть и отчетливо осознавал, что мы сами создаем его. Собственноручно создаем мир, в котором живем и умираем. Но ты винил мир… Наверное, так было проще.
Боль… В ней ты нашел единственный выход. Но ведь нам не становилось легче от людских слез…
Мне не становилось легче.

И все-таки спасибо тебе. Спасибо, что никогда не забывал о моем существовании. Спасибо, что ты всегда думал о нас. Спасибо, что пытался сделать мою жизнь счастливой…
Но все это осталось в прошлом.
А что теперь?
Пустое существование – это все, что ты мне оставил. А ведь ты обещал, что мне уже никогда не будет больно. Ты клялся, помнишь?! Но… не огорчайся, я с самого начала не верила в это…

Мечты. Ты слишком часто жил мечтами, из-за чего все происходящее в реальном мире редко интересовало тебя. Ты был выше этого мира. Ты был силен и могущественен, но ты не разучился лгать себе… Ты не принимал правду. Ты боялся мира, при этом имея над ним превосходство. Ты боялся, что мир снова заставит тебя страдать.

Цели. Твои цели были еще более призрачны, чем мечты. Они пугали меня, но я молчала. Я просто устала, Нагато... Я слишком устала.
В погоне за своими целями ты убил в себе себя самого. В кого ты превратился?! Кем ты умер?! Ты собственноручно приковал себя к инвалидному креслу. Ради чего?!
Просто так… чтобы было больнее.

Ну а я? Что есть я, кроме тени пепла сгоревшей бумаги? Я – всего лишь сознание, память, всего лишь осколки памяти, что разбросаны по миру искусным оригами, в поисках твоей души…
Ну а я? Что мне осталось, кроме этой пыли, кроме пепла моих к тебе чувств? Что есть я, кроме пепла моей бумажной любви…
Минута – это все, что я могу себе позволить. Последний вздох, последний грех…
Просто знаю, что так будет больнее…