Первый парень на деревне... Глава 4: Растяни меха, гармонь!

Все в той же пивнушке.
— Как ты оставил там топор?!! — закричал Учиха-младший и побежал к прилавку Темари.
— Как ты додумался отдать ему всю бутылку сразу?!! — уворачиваясь от рюмок, которые в него мечет Саске, кричал Нара-младший.
— Заткнитесь оба!!! — закричала Темари, которой скоро не во что будет наливать водяру забулдыгам-посетителям. — Все разборки за этой дверью! — она указала на выход. — Пошли вон оба!
С кислыми минами убежденный холостяк и первый парень на деревне вышли из забегаловки. Учиха уже хотел продолжить разборку, да только второй отказался со словами: «Нечего мне об тебя руки марать». На самом деле у Шикамару был гениальный план, как вправить Саске мозги... Это был тот способ, от которого бы сам наследник самогонного аппарата наотрез бы отказался.

Ино — девчонка, выросшая в семье свинопаса и утверждающая, что она умеет управлять людьми силой мысли, которая и вовсе у той отсутствует, — продумывала каким-то иным местом коварный план по совращению Учихи-младшего и побегу вместе с ним в город. На её пути лишь стояла злостная конкурентка — Сакура Харуно, чучело которой каждый год в день её рождения блондинка сжигает перед домом своей заклятой подруги. Сейчас основной целью было избавиться от Сакуры в рамках уголовного кодекса.
— Эй, Шика, чего такой кислый? — Ино заметила парня в дурном расположении духа. — Опять, что ли, самогонный аппарат накрылся?
— Да если бы.... А у тебя чё?
— Так. Сакура мозг выносит, — сказала абсурдную фразу девушка. Мозгов-то и не присутствовало отродясь... — Надо её за какого-нибудь урода замуж выдать, чтобы не мешалась! — девушка ядовито улыбнулась.
«Замуж! За урода!» — осенило лесоруба, и он быстро ретировался от Ино куда-то... «Не знал, что у Яманака в голове есть такие гениальные мысли! Там вообще ничего отродясь не было».

Дейдара всегда мечтал стать рок-звездой. Пусть нет ни слуха, ни голоса, зато какой талант! Первые два пункта на пути к мечте он выполнил: отрастил патлы и забыл про слово «ванна», ну, или хотя бы «корыто»... С санузлом в Конохе тоже не ахти. Юноша думал, что сегодня не его день, ведь он нарвался на блок-пост гопников и был зверски поколочен Узумаки, а гитара разбита в хлам. Горюя над изуродованным инструментом, он услышал стук в дверь. На пороге стоял ещё один горемычный творец, штукатур-маляр — Сай. Работы ему в деревне всегда недоставало, ибо красить нечего, только слова матерные писать осталось. Начитавшись книжек о том, как надо вести себя с людьми, Сай натянул резиновую улыбку и процедил: «Выручай! Ты ведь у нас гитарист, баянист.... Да и вообще творческий человек!».

Вторым пунктом Сая стал Хидан. В принципе маляр ничего не имел против сенокосца-матершинника, но ему сильно не нравилась его коса, которую мужчина лично усовершенствовал, насмотревшись рекламы бритвенных станков, мол: «Там ведь вона сколько лезвий, а у меня всего одно!» А ещё больше ему не нравилось, что именно они косят: коноплю. Хитрая троица, состоящая из Хидана, Какудзу и Зецу, давно оприходовала заброшенное поле, поросшее первосортной чудо-травой. Принцип работы проще, чем у Нара:
Хидан косит траву-> Какудзу косит бабло->Зецу просто счастлив
Никто не сказал начинающему Ван Гогу, зачем и кому срочно понадобился букет из конопли... Но, услышав маты Хидана по поводу того, что букет он обязан предоставить бесплатно, отчего Какудзу устроил истерику и пошел топиться в ближайшей луже, Сай уже готов был отрезать себе оба уха и переплюнуть тем самым великого художника.
Третьим пунктом стало здание председательства колхоза «Красный подзатыльник», где Саю дали огромное поле для творчества. Воодушевленный, он взял кисти, краски, бумагу и принялся творить свои шедевры, стараясь не воспроизводить в них до сих пор витавшие у него в голове маты Хидана. На все про все у него одна ночь...

Саске не стал возвращаться домой, так как его брат в нынешней кондиции — угроза для его популярной шкуры. Не успело ещё рассвести, как послышался странный гогот и цокот копыт со звоном бубенчиков. Саске вскочил, как кипятком ошпаренный, и осмотрелся по сторонам: ни Темари, ни Гая, ни кого бы то ни было ещё. Тишина... Только ненадолго. В трактир влетает Дейдара с баяном и начинает протяжно завывать.
— Э-э-эх! Растяни меха, гармонь! — Дейдара с драматизмом выдавил пару звуков из разодранного инструмента.
— Веселись, честной народ! — крикнул Шикамару, выйдя на порог кабака и притопнув ногой. — Свадьба Сакуры идет!
— Чего?! — не успел Учиха опомниться, как его сгребли в охапку и потащили к повозке. Обезумевший от ужаса Саске вырывался и кусался, спасая свою свободу, но толпа ошалевших односельчан, грезивших самогонными реками, а также морями соленых огурцов и пельменей, не отпускали его. На пороге здания «Красного подзатыльника» галдящих гостей встретил Сай с плакатом: «Бейте мужа чайником — будет муж начальником!». Разумеется, местные не поняли столь тонкой метафоры, вооружились подручными средствами и начали колотить бедного Учиху. Заодно попали под раздачу все окольцованные мужики. В ход пошло все: сапоги, ножки стульев, многострадальный Учиха, книжки Какаши, разодранный баян, семечки, водолазный костюм Гая... В отсутствии матери, Хината хорошенько огрела своего папку. Девочке так понравилось это занятие, что она жутко захотела повторить фокус на нии-сане, однако Неджи отделался легким испугом. Во всем этом замесе Саске хотел смотаться по-тихому, но были две причины, по которым это стало невозможным. Первой было то, что парень был связан по рукам и ногам, а вторая — счастливая Сакура с конопляным веником в руках.
Когда все наконец-таки отошли от шока после прочтения первого плаката и расселись по местам, встал с места тамада — Хидан. Поскольку самостоятельно придумать фразу без матов у него не выходит, то ему дали бумажку с заготовленными. Как типичная жертва рекламы и телевидения в целом, горе-тамада решил сделать все по-своему:
— Одын маленький гордый птыц ...Черт! Я совсем не запоминаю это мексиканское импортное мыло! Короче, как же там говорили в фильмах... Приторно... Э-э-э... Мутно. Нет. Гадко?
— Солено! — крикнул Какудзу, чтобы поддержать разговор.
— Не-а... Что-то другое! — Хидан пытался вспомнить заветное слово.
«Кто бы усомнился, что эти люди до сих пор расшифровывают слово шахматы, как ругательные слова арабской интеллигенции», — иронично подметил Саске. — «Дай Боже, чтобы они и не вспомнили!»
— Горько!!! — прокричал кто-то из толпы. Все хором подхватили.
«NO!!!» — в глазах Учихи-младшего читался невообразимый ужас, когда к нему приближались слюнявые губы Харуно.
— Смотрите! — Ли завороженно указал на второй плакат: «Кому горько — целуй соседа». И тут никто ничего не понял в тонкой иронии главного декоратора. Вот тут-то и пошло-поехало...
Седой и безбровый Учиха рванул под стол, но был безжалостно выкинут оттуда Саем и Шикамару, которые держали большой плакат: «Под столом больше трех не собираться!».
— Ну, я вам ещё покажу кузькину мать! — прошипел изгнанный из-под стола «жених».
— Ты мою бабушку не трогай! — вещал пьяный в дрободан Джирайя под тем же столом.
Из-за всей этой потасовки извращенцев никто и не слышал приближающихся шагов ещё одного незваного гостя. Никто двери не открыл, поэтому «гость», а точнее «гостья» просто, по-людски... Вышибла дверь ногой.
На пороге показалась разъяренная Ино Яманако. Когда до неё дошли слухи о свадьбе предмета её мечтаний и Харуно, то блондинка пришла в ярость. Она была опаснее Узумаки и Итачи с топором в руках вместе взятых.
— Так это ты! Скотина! — в толпе она разглядела сияющую из-под стола пятку, вцепилась в неё и со всей силы дернула, вытащив из-под стола Джирайю. — Ой, не тот! — «Кузьмич» презрительно фыркнул на «извинения» блондинки, заполз обратно под стол и вышвырнул оттуда остальных двоих.
— Это все они! — предательски просипел Джирайя и отрубился.
Яманако в гневе выхватила конопляный букет у Харуно и начала усердно хлестать им обоих зачинщиков.
— Кто тебя просил, Нара, устраивать им свадьбу? Когда я говорила про урода, то не его имела в виду!!!
— Прости, но не к Гааре ж мы на колокольню пойдем.
— А Саске у нас в рейтинге «уродов» стоит сразу после Гаары... — оправдывался Сай.
— Что?!! — взревела блондинка. — Ну все, пи***ец вам!
— Какая ж свадьба без драки! — закричал Ли. И снова одна большая груда тел, набивающих друг другу физиономии.
Все резко замерли. Послышался звук разбившейся рюмки. На пороге стоял человек с пропитой рожей и красными глазами. В одной руке — пропавший топор, а в другой — заветная бутылка... Пьяный в дрова Итачи прокашлялся, а потом громко прохрипел:
— Мадарыч!!!