Пять дней, четыре ночи, или терпеть тебя ненавижу! Глава 3.

Ты меня не понимаешь, разве говорю невнятно?
Это не язык намеков, это речь прямая:
Называй как хочешь, дорогая - я ни в чем не упрекаю(с) Хим-Дым.

Суйгецу приготовился разнимать Карин и служащих отеля. Девушка почти уже кричала, ругаясь на японском вперемешку с английским. Как же он устал, неужели она и секунду прожить без крика не может, это что, так ей жизненно необходимо? Почему она не может относиться ко всему как он — воспринимать жизнь как прекрасную веселую игру, которая представляет из себя истинное удовольствие. А Карин сама себе усложняет существование, да, именно, иначе бы парень и не назвал образ жизни этой пигалицы. Да и к чему вся эта злоба, которая отравляет рассудок, доводя до сумасшествия двадцати двухлетнюю девушку, которая сама себя обрекает на одиночество и непонимание со стороны окружающих. В этом возрасте нужно наслаждаться жизнью как ароматом только что распустившегося цветка магнолии, ведь жизнь всего одна, а молодость так коротка, не заметишь, и она проскочит мимо тебя, помахав рукой напоследок, а потом все: старость. Неужели Карин самой нравиться такая жизнь? Если бы не эта злоба и хамство, то у девушки непременно была бы толпа поклонников. Он не раз замечал, как она смотрит на коллег женского пола, которые приходят на работу с охапками цветов, радуясь и хвастаясь прошедшим свиданием. Всего лишь одна улыбка, один добрый взгляд, и к девушке бы поменялось отношение. Интересно, а ей когда-нибудь дарили цветы? Хотя, зачем ему загружать свой мозг чужими проблемами, своих полно. Нет, чтобы как он — вода, сладкий десерт, почесать лишний раз ложкой свою светлую голову и улыбнуться этому миру, отшутиться, так же легче и проще. Нет, случались, конечно, у Карин временные затмения — внезапно она переставала с ним разговаривать, но это можно было назвать проблесками счастья. Умение радоваться жизни — это искусство, чтобы уметь выжать из минимума максимум, и быть просто счастливым. Но и терпеть эти выкрутасы он не собирался, нечего валить с больной головы на здоровую, а если ругань — единственный способ общения, то она будет получать от него сполна, ведь начав драку, не стоит удивляться, если получишь по ребрам, тем более, если Карин сама подставляется под удар. Ну как можно лишний раз над ней не подшутить, буквально доводя до состояния аффекта? Это же целое представление, и каждый раз премьера.
Он сделал глубокий вдох.
— В чем дело? — устало спросил Суйгецу.
— Месье, к моему сожалению, у нас остались только двухместные номера с одной, но большой кроватью, — ответил портье.
— Какого черта? Мы заказывали два одноместных. Я лично заказывала, а теперь что, я должна спать в одном номере с этим недоразвитым?
— Дорогая, я не меньше тебя рад, — съязвил серебряноволосый, так как это совсем не входило в его планы, ладно совместное пребывание, но не проживание... Кто-то кого-то убьет. Непременно.
— Что б вы здесь все от зубной боли поумерали, — прорычала Карин на японском, идя к дивану, чтобы сесть: сил почти не было.
Суйгецу опять невольно улыбнулся: Карин сама как зубная боль, ноет всю дорогу. Сейчас бы Aligote Bourgogne, да скрыться в полной тишине от своей спутницы, пытаясь потопить в этом вине, начинающую бить по вискам мигрень, ну и весь неудавшийся день. Но нужно решать вопрос о номерах, а он очень надеялся, что все таки получится получить отдельный.
— Извините, а как такое вообще получилось? — спросил у портье парень.
— К моему сожалению, наш отель ведет политику двойного бронирования: кто первым приезжает, тот и получает ключи от номера. Месье, отель это делает в целях безопасности, чтобы не терпеть убытки. Но, так как вы бронировали, то отель предоставляет вам с мадам номер с большой кроватью, — улыбнулся сотрудник, подмигивая Суйгецу. Парень осмысливал секунду сказанное работником: намек вызвал смешок, а сидевшая недалеко Карин, чуть с дивана не упала от непосредственности работника отеля.
— Я — мадемуазель!!! — рявкнула девушка. — И я не собираюсь ночевать с этим в одном номере...
Она не договорила, так как Суйгетсу посмотрел на нее таким убийственным взглядом, что она решила замолчать, а на парня в который раз посмотрели с сочувствием за этот день. Но, хвала Ками, кажется, до Карин дошло, что лучше сейчас не спорить со своим спутником.
— Дай паспорт, нужно оформить документы.
Карин что-то бубня себе поднос, не хотя достала из чемодана документ, отдавая парню.
Когда с оформлением документации было покончено, сотрудник выдал парню магнитную карту-ключ от номера, что находился на десятом этаже.
— А почему ты забрал ключ себе, — у красноволосой начало открываться второе дыхание: она как энергетический вампир высасывала из Суйгецу все силы. Но есть предел всему, есть определенные рамки дозволенного и терпимого.
— Так, мадам, если ты не заткнешься, то я не поленюсь выкинуть все твои вещи из чемодана, а потом запихаю тебя туда и вышлю обратно в Токио первым же рейсом, — почти спокойно произнес парень. — И моли бога, чтобы я тебе сделал дырочки для воздуха. Полетишь как бандероль.
— Что? Да я...
— Что?! Что ты бесишься? Я тебя трогаю? Ты сама постоянно первая начинаешь. Оставь меня в покое. Ха, она еще удивляется, почему Саске на нее внимания не обращает, да собака с бешенством ласковее будет. Все, не говори со мной!
Карин вздрогнула, как будто ее ударили. Парень задел ее самое больное место — Саске. Причем, сделал это намеренно, чтобы девушка замолчала хоть на секунду. Но он переборщил, так как послышались тихие всхлипы: все таки она не сдержалась, и он ее добил морально. Но жалости к ней не было. Не нужно провоцировать, тогда не будут приниматься такие крайние меры. А ведь могло бы быть все иначе, по-другому, не будь она к нему так враждебно настроена. Ну не виноват он в том, что Саске отправил вместо себя своего друга. Не виноват в том, что они с Саске друзья. Не виноват, что оказался выше по должности Карин, и он это осознает в отличие от этой фурии, которая так упорно пытается не принимать эти факты, злобно срываясь на Суйгецу. Конечно, это ведь проще. Что ж, получила то, к чему так стремилась. Но эти всхлипы лишь вызвали раздражение: парень терпеть не мог слушать плачь женщин. Но странно другое, он почему-то не получал удовольствия от своей победы: да, он довел Карин до слез, но чувства триумфа не ощущалось, лишь появилось желание напиться.
Так они и стояли молча в ожидании лифта, каждый в своих мыслях, пока в отель не зашли новобрачные: невеста-красавица в белоснежном пышном платье, с длинным шлейфом и фатой как принцесса из сказки, а жених, такой красивый, любящий свою жену: это было заметно по взгляду, по прикосновениям к своей жене. Карин заворожено смотрела на них: как же ей хотелось сейчас оказаться на месте невесты, хотя бы на минуту, чтобы ощутить себя любимой, хоть на миг, хоть на долю секунды, но познать каково это. Из разговора пары Карин поняла, что они специально приехали в Париж для бракосочетания. Почему так получилось? С ней же должен был лететь Саске: сколько надежд погибло, сколько планов сорвалось — так легко переменить все, тем самым разрушив то, что она так пыталась начать.
Тут Карин увидела в толпе постояльцев женщину, причем, она ее точно знала, но не могла вспомнить кто это. Ладно, потом вспомнит, теперь главное до кровати добраться, так как ноги уже не держат. А еще предстоит ночевать с этим идиотом.