По тонкому лезвию мести. Глава 15.1 "Мангекё Шаринган. Цель"

Музыкальное сопровождение: Modestep - Sunlight - включать на моменте нахождения Кейтаро в госпитале, когда он слышит музыку. Эта композиция лучше всего передаёт его внутреннее состояние и смятение.
Моё портфолио: Задавайте вопросы, делитесь мыслями, смотрите арты и читайте интересные факты о моей работе ^_^

Потеря…
Такое короткое, но чересчур ёмкое слово, способное с лёгкостью вырвать душу из телесной оболочки и разорвать её в клочья.
Смерть…
Это самая настоящая точка невозврата, когда ничего уже не изменить, не сделать, не исправить; когда остается лишь слабость в отяжелевших ногах и заведомое знание того, что проиграл. Так постыдно проиграл судьбе-злодейке драгоценную душу близкого человека, взамен получив лишь бесконечное, перекрывающее бронхи чувство вины, всепоглощающей и вечной.
Сегодня последний из клана Учиха по-настоящему осознавал, каково это – потерять. Потерять навсегда…
И хоть в его жизни случалось многое, с чем надо было просто смириться, просто принять как данность и идти дальше, о потере, о настоящей, нестерпимой и жгучей потере он узнавал впервые. Впервые ощущал, как острой болью она разъедает его разум, как ядовитой кислотой расщепляет его сердце, как адской пыткой концентрируется у него… в глазах?
На какое-то короткое мгновение Кейтаро оторопел, не понимая, что происходит, а затем, совершенно сбитый с толку, инстинктивно зажмурился, во стократ усиливая муку, что подобно раскалённому кунаю безжалостно вырезала податливую плоть из воспалённых глазниц.
Сам по себе активировался шаринган, будто бы насмехаясь над бессилием своего владельца и намеренно выказывая своё ему неподчинение, а потом маленькие запятые-томоэ стали медленно, и оттого мучительно больно, разрастаться, безжалостно рассекая красную радужку его кланового додзюцу и соединяясь меж собой толстыми изогнутыми линиями, что постепенно образовывали проклятый красно-чёрный узор мангекё шаринагана…

***

- Держись, Мидо, пожалуйста, - лихорадочно шептал Кейтаро пересохшими от волнения губами, когда его ладонь, ощутимо дрожащая под напором панического, немилосердно разливающегося внутри страха, методично поглаживала белокурые пряди куноичи, будто бы это простое на первый взгляд действие могло каким-то чудом продлить возлюбленной жизнь. – Потерпи, до Конохи осталось совсем чуть-чуть… - мимолётный поцелуй в висок, а затем ещё более крепкие объятья, - только держись, ладно? – но ответом послужил лишь приглушенный хрип, что устрашающим рыком вырвался из девичьего горла в следующую секунду.
- Проклятье! – голос Хатаке, что так бесцеремонно ворвался в удручённые мысли джонина, заставил того машинально обернуться к наставнику. – Птицы! Кажется, их чакра… заканчивается, - и, словно бы подтверждая слова мужчины, рисованные пернатые стали резко терять высоту, постепенно уменьшаясь в размерах и становясь угрожающе прозрачными. – Приготовься, сейчас… - но договорить он не успел: на расстоянии примерно двадцати метров от земли птицы с едва слышным хлопком исчезли, лишая коноховских шиноби столь желанной опоры и вынуждая их проявить максимум своей ловкости, чтобы банально не разбиться насмерть.
Кейтаро умело оттолкнулся от упругой ветки, что через несколько мгновений повстречалась ему на пути, и, сделав стремительный кувырок в воздухе, с завораживающей грациозностью приземлился на ноги, стараясь как можно крепче прижимать Мидори к себе, дабы не позволить ей травмироваться ещё больше.
А вот Какаши повезло гораздо меньше: практически полное отсутствие чакры и физическое истощение губительно сказались на скорости его реакций. Неудачно оттолкнувшись от ствола клёна, что, как назло, оказался полностью прогнившим и, словно бы тончайший листок пергамента, незамедлительно проломился под его ступнёй, он как ни старался, но всё же не смог смягчить своего падения и с глухим звуком повалился на землю многострадальной спиной.
- Какаши-сенсей! – Хаттори сразу же кинулся к учителю, но именно в этот момент миниатюрное тельце куноичи пробил сильнейший озноб, знаменуя собой явное ухудшение её состояния.
- Я в порядке, Кейто, - Какаши с трудом приподнялся на локте, а затем, тяжело облокотившись о злосчастное дерево онемевшей от удара рукой, попытался встать на ноги, – а вот Мидори, кажется, становится хуже. - Он устало прищурился и посмотрел вдаль, по направлению к Конохе, когда второй по счёту рывок в конце концов увенчался успехом, и Хатаке оказался на ногах. - Тебе надо спешить, до селения километра два, не больше, так что… беги…
Юноша немедля кивнул, готовый броситься в Лист в ту же секунду, но странное чувство чего-то непоправимого, резко пронзившее его сознание, не дало ему ступить и шагу.
- А как же вы?.. – Кейтаро перевёл растерянный взгляд на сенсея, и брови его непроизвольно сошлись на переносице. – Вы точно… в порядке? – Он сделал шаг навстречу к Хатаке, но отчего-то спустя миг остановился в нерешительности.
- Я в норме, но быстро передвигаться не смогу. Буду лишь балластом, тебя тормозящим, так что беги, я следом. В Конохе встретимся. - Тяжёлый вздох, и попытка преодолеть то расстояние, что ещё разделяло их, без явных признаков крайней измождённости.
- Ладно, - слегка неуверенно проговорил Кейтаро, коротко кивнув. – Хорошо, но я за вами вернусь… - Он судорожно сглотнул и уже почти развернулся, чтобы устремиться в деревню, когда ладонь сенсея, так неожиданно вцепившаяся в его плечо мёртвой хваткой, вновь вынудила остановиться.
- Постой, а где твоя маска? – обеспокоенно спросил Хатаке, наконец-то понимая причину своей неутихающей тревоги.
Хаттори на секунду замер, а затем перевёл на Какаши озадаченный взгляд, не сразу соображая, о чём толкует учитель.
- Кейто, твоя маска, где она?
Джонин вздрогнул, предельно отчётливо вдруг осознав, что ставшее уже привычным ощущение ненавистной маски на лице безвозвратно исчезло, пропало, будто бы и не было её никогда…
- Маска? – на автомате повторил Кейтаро, с неимоверным усилием припоминая те события, что происходили с ним до трагедии с Мидори. – Она, кажется, осталась… там, в лесу, на месте сражения, - его зрачки моментально расширились от ужаса, а горло тут же сдавило болезненным спазмом, - у меня больше нет… маски…
На пару мгновений юноша растерялся, не зная, как поступить дальше, ведь отсутствие маски усугубляло ситуацию во много раз, но так внезапно усилившаяся агония возлюбленной, что судорогами стала вытягивать её хрупкое тело в дугу, а в следующее мгновение уже с невообразимой силой сжимать его, словно бы вытесняя последние остатки жизни, незамедлительно вернула джонина в чувство.
Мидори умирала! Его Мидори умирала, а он стоял, как вкопанный, не предпринимая ничего и думая лишь о собственной безопасности!
Нет. Он не имел на это права.
- Я должен идти, Какаши-сенсей, - глухо отозвался Кейтаро, сделав один уверенный шаг назад, на что Хатаке, невольно мотнув головой, сжал пальцы ещё сильнее. – Я должен, понимаете? Отпустите.
- Кейто…
- Мне всё равно. Пусть увидят моё лицо, пусть узнают, что я - Учиха, - его голос скатился до уровня хрипа, - пусть убьют. Не это сейчас главное. Главное - спасти её… – Глаза наследника шарингана заблестели от переполняющих его душу слёз, которые, впрочем, так и остались непролитыми. – Отпустите, умоляю. Я должен бежать…
- Кейто, - Какаши помедлил пару секунд, пристально вглядываясь в ту непоколебимую решимость, что отпечаталась сейчас на лице ученика, а затем, всё же отпустив плечо юноши, потянулся к своей матерчатой маске, отчасти так же пострадавшей в недавней битве, - я всё понимаю. - Он стянул с себя чёрную ткань, с которой настолько свыкся, что, казалось бы, он снимает свою собственную кожу, и аккуратно, почти по-отцовски, надел её на Хаттори. – Только помни, что твои глаза… Они теперь ничем не скрыты. Пожалуйста, помни об этом и старайся… Во что бы то ни стало старайся контролировать свой шаринган. Обещаешь? - Голос наставника был непривычно тихим и безжизненным, будто бы каждый звук ему давался с неимоверным усилием. – Кейто, обещаешь? – Какаши обхватил лицо Хаттори онемевшими ладонями и на долю секунды дотронулся до его мокрого от испарины лба своим, мертвецки холодным, и тут же отстранился. – Контролируй себя…
Молодой джонин неуверенно кивнул, пытаясь совладать со страхом, что так неожиданно и резко обрушился на него непонятным, режущим чувством в груди, и в очередной раз попытался сдержать непрошеные слёзы.
- Обещаю, - прохрипел он, и сам толком не понимая, отчего сердце забилось так неистово. И откуда появилось это странное ощущение неминуемой потери? Это назойливое предчувствие чего-то непоправимого?..
- Тогда беги, - ладонь Копирующего прошлась по длинной чёлке любимого ученика, заботливо прикрывая зелёные глаза тёмными прядями, - а я следом. - Хатаке попытался улыбнуться, коль уж его улыбка теперь была видна, но вышло чересчур криво и неправдоподобно.
- Я вернусь…
- Не стоит, я дойду сам. – Врал. Откровенно врал: сил не хватало даже на то, чтобы поддерживать своё прерывистое дыхание. – Беги, встретимся в Конохе. Ну же, Кейто, беги… - Главное, устоять, удержаться на ногах, пока Кейтаро был здесь, рядом.
Ещё раз неуверенно кивнув напоследок и посмотрев на сенсея пристальным, полным тревожного предчувствия взглядом, Хаттори всё же откинул неприятные мысли и бросился в деревню, через несколько скоротечных мгновений уже скрывшись в густом подлеске.
И тишина, нарушаемая лишь редким прерывистым пением неизвестной птицы.
- Ушёл, - с некоторым облегчением выдохнул Хатаке, наконец дождавшись долгожданного одиночества и устало припав плечом к стволу рядом стоящего дерева. – Ушёл… - Он прикрыл веки оттого, что в глазах начинало противно двоиться, и медленно съехал по стволу вниз, не сумев сдержать болезненного стона, когда от неаккуратного движения по воспалённым позвонкам прошёл мучительный прострел.
Это было, конечно же, очень странным, но в разгар битвы Какаши действительно не заметил того момента, когда успел получить ранение в спину, зато сейчас он более чем явственно ощущал ту жгучую боль от кровоточащей раны, что располагалась на пару сантиметров ниже правой лопатки.
- Проклятье, - прошипел Копирующий, запрокидывая голову назад и устремляясь почти незрячим взглядом в ослепляющее своей синевой небо, что проглядывало сквозь густые кроны деревьев рваными кусками.
Неужели конец?
Нет, смерти Хатаке не боялся. Для шиноби его уровня не пристало бояться старухи с косой, что уже давно ходила рядом с ним бок о бок, но… Он ведь столько ещё не успел, не сказал, не сделал.
Пару раз глубоко втянув носом воздух, чтобы привести себя в норму и справиться с ноющей болью в лопатке, Копирующий попытался осторожно снять с себя зелёную жилетку, что теперь больше напоминала лохмотья, нежели отличительный знак звания чунин.
- Плохо дело, - заключил Какаши, когда наконец-таки смог стянуть с себя жилетку и увидеть, что со спины изодранные лоскуты ткани были полностью пропитаны кровью. – Чертовски плохо… - Он вновь измождённо откинулся на ствол дуба и закрыл глаза, чувствуя, что с каждой секундой сил остаётся всё меньше и меньше.
Кровопотеря была действительно серьёзной, пусть и рана-то была небольшой, но, по всей видимости, довольно-таки глубокой, кажется, от куная. И имей он возможность получить сейчас медицинскую помощь, ранение не представляло бы для него особой угрозы, но в сложившихся обстоятельствах Хатаке мог не протянуть и часа. И от этого становилось страшно. Страшно, что лишается последнего шанса всё исправить, изменить; открыть эту мучающую его уже столько лет тайну, которую уже давно следовало бы разбить вдребезги, а не придумывать очередные отмазки и оправдания, что времени ещё предостаточно…
Сакура, Кейтаро. Они имели право знать, что находятся совсем близко, совсем рядом, что в состоянии лишь протянуть руку и моментально почувствовать друг друга, утолить эту непрекращающуюся боль от разлуки уже сегодня, уже сейчас.
Нет. Умирать было нельзя.
Для начала необходимо было исправить все свои ошибки, что так умело маскировались за надуманным благородством намерений. А до тех пор его сердце будет биться, а лёгкие, вдох за вдохом, будут втягивать опостылевший коноховский воздух, невзирая ни на что. И он доберётся до Конохи. Сможет. Любой ценой, даже ползком, но доберётся. Во что бы то ни стало доберётся.
Какаши перевёл взор туда, где ещё совсем недавно маячила фигура любимого ученика, и прищурился. Зрение предательски подводило его, превращая пейзаж в одну сплошную кляксу, голова кружилась, а усилившаяся одышка мешала полноценно вздохнуть, но, несмотря на всё это, ему надо было идти. Идти в Коноху…

***

Кейтаро бежал. Бежал на пределе своих возможностей, но отчаянно игнорируя усталость и ту мелкую дрожь, что уже давно пробивала его натренированное тело. Не замечая ничего вокруг, он лишь сильнее прижимал к себе так внезапно притихшую Мидори и бежал, бежал, бежал, проклиная своё чёртово истощение чакры, что не позволяло ему передвигаться посредством деревьев. И именно поэтому надо было даже не бежать - а лететь. Быстрее ветра лететь, чтобы успеть, чтобы спасти! А по-другому никак...
Ведь он не мог её потерять, не мог! Даже мысли себе подобной не позволял. Иначе и его собственная жизнь, вперемешку со всеми целями и мечтами, обесценилась бы в то же мгновение… Да и не было бы этой самой пресловутой жизни, если бы рядом не было её, - его до невозможности несносной Узумаки, что когда-то, так бескорыстно и искренне, подарила ему свою любовь, обогрев его сердце и воскресив, казалось бы, давно умершую веру в себя, в людей… в добро.
Момент, когда он миновал ворота Конохи, Хаттори даже не зафиксировал в сознании. Ровно как и удивлённые взгляды шиноби, дежуривших в тот день на посту у входа, и недоумённые лица случайных прохожих, что попадались ему на пути в больницу, - теперь всё это было абсолютно не важным и совершенно не имеющим значения, когда в его руках находилось окровавленное и беззащитное тельце возлюбленной…
- Отпусти её! – Чей-то голос грубо ворвался в его мысли неприятным, оглушающим скрежетом. – Парень, отпусти! Мы поможем.
Юноша рефлекторно повернулся на звук, совершенно сбитый с толку и абсолютно не понимающий, что за человек сейчас стоит перед ним, и инстинктивно прижал Мидори к себе ещё крепче.
- Каталку срочно! – Мужчина, одетый в белую униформу ниндзя-медика, отвлёкся лишь на секунду, а затем вновь перевёл взгляд на обезумевшего от горя джонина. – Отпусти же, ну!
Наследник шарингана лихорадочно заозирался по сторонам – госпиталь, вернее, его фойе. Странно, и когда это он успел сюда забежать? Не помнил. Ничего, что происходило вокруг, он не помнил и не осознавал, начиная приходить в себя лишь сейчас.
- Мне надо, чтобы ты её отпустил. – Медик говорил предельно чётко и медленно, чтобы молодой АНБУ наконец-то смог уловить суть его слов. – Слышишь меня, мы поможем, только отпусти. – Он старался поймать блуждающий взгляд Кейтаро, одновременно пытаясь перехватить бессознательное тело девушки из его же объятий, но это оказалось довольно-таки трудно.
- П… помогите… - единственное, что смог выговорить Кейтаро, когда реальность всё же начала усваиваться в его сознании маленькими порциями. – Она… она умирает… Помогите… - Он в отчаяние перевёл взгляд на Мидори и тут же ощутил, как две тёплые струйки невообразимо резво, словно бы соревнуясь друг с другом в скорости, побежали по щекам, оканчивая свой путь в недрах чёрной материи на его лице.
Слёзы. Как же не вовремя они прорвались наружу! Как же не вовремя он проявил свою слабость!
- Всё хорошо, мы поможем… - Мужчина участливо смотрел на джонина, и почему-то этому человеку, что стоял сейчас напротив него, захотелось довериться, вернее, доверить самую драгоценную на свете жизнь - жизнь любимой куноичи.
Подвезли каталку, и Хаттори сразу же попытался разжать руки, чтобы освободить Мидори от своих же собственных объятий, на какой-то неуловимый миг ставших для неё губительными, но не получилось. Не получилось! Ни с первого раза, ни со второго. Локтевые суставы будто бы окаменели, а напряжённые мышцы моментально отозвались болезненной судорогой.
- Я не могу… - Осознавая безуспешность каждой попытки, Кейтаро с паникой понимал, что тело предаёт его, отказываясь подчиняться, а время неумолимо идёт, с каждой секундой уменьшая шансы Мидори остаться в живых. – Я не могу… Не могу!
Тёплые пальцы врача, охватившие его запястья в следующую секунду, на какое-то короткое мгновение заставили дрожь, что колотила всё существо наследника шарингана, успокоиться.
- Сейчас станет легче, - проговорил медик, внимательно вглядываясь в глаза Кейтаро и стараясь ни на миг не прерывать зрительного контакта. – Сейчас…
По рукам прошёлся холодок, от которого кожа моментально покрылась неприятными мурашками, а затем на смену ознобу пришло чувство онемения, не сильного, но достаточного, чтобы уже через секунду искалеченное тело куноичи оказалось на больничном матрасе багровым, съёжившимся комочком изувеченной плоти.
- В реанимацию, - скомандовал мужчина, и колёсики каталки как-то чересчур печально взвизгнули, когда подоспевшая бригада медиков стремительно направилась в стерильный блок реанимационных палат и операционных. Не отдавая себе отчёта, Кейтаро бросился за ними, но путь ему тут же преградили, не дав продвинуться и на шаг.
- Мне надо с ней! Пустите! – кричал он в отчаяние, всеми правдами и неправдами стараясь прорваться к возлюбленной, но врач, вставший у него на пути, старательно пытался закрыть вход в реанимационный блок на засов, оставляя джонину лишь жалкое маленькое окошко в двери, сквозь которое он мог наблюдать за удаляющейся каталкой.
- Извините, но вам туда нельзя…
- Вы не понимаете! Я должен… – На долю секунды, от неконтролируемого всплеска эмоций, активировался шаринган, сделав мир до невозможности замедленным и чётким, и от этого Хаттори замер, невольно ослабляя хватку и поспешно стараясь вернуть контроль над своим додзюцу, что снова так предательски взяло над ним вверх.
- Мы будем держать вас в курсе.
Мгновения вполне хватило, чтобы засов оказался на своём законном месте в нише, отрезая всякую возможность прорваться к Мидори в операционную. Да и не к чему теперь это было, сейчас Кейтаро понимал. Понимал и принимал. В сложившихся обстоятельствах его удел – лишь ждать. Ждать и надеяться на лучший исход, молить, заклинать всех известных Богов, чтобы его избалованная принцесса осталась жива. А большего он сделать уже не мог.
Он простоял, бесцельно уставившись в одну точку, около минуты, не замечая, что окружающие его люди, медперсонал и пациенты так же ошеломлённо наблюдают за ним, всё ещё находясь под впечатлением от развернувшейся перед ними картины, однако потом привычный ритм жизни всё-таки взял своё, подчиняясь стремительному темпу госпитального бытия.
Где-то позади джонина раздался смех, принадлежавший, по-видимому, ещё совсем молоденькой девушке, такой звонкий и переливистый он был, и Кейтаро растерянно обернулся назад, отторгая от себя тот факт, что кому-то сейчас вполне могло бы быть весело. Он бездумно оглядел окружающих его шиноби, и как-то резко, предельно чётко осознал, что для них этот день был совершенно обычным, точно таким же, как и многие другие до этого. Ох, как бы он хотел, чтобы этот день был таковым и для него!
Совершенно обычным, ничем не примечательным днём…
Хаттори обессиленно привалился к стене плечом; бесконечный гул голосов в фойе постепенно разбавила мелодия весёлой песенки, что заезженной пластинкой доносилась из динамиков радио, расположенного на стойке поста дежурной медсестры, и от этого становилось только хуже. Вокруг удушающей тьмой сгущалось ощущение чего-то иррационального, неправильного, нелогичного. Так не должно было быть, такого не должно было случиться! Ещё вчера казалось, что всё будет замечательно, что всё будет просто невероятно хорошо… А сегодня жизнь уже поделилась на «до» и «после», показывая свою обнажённую, рвущую сознание на мелкие кусочки реальность.
- Мидори! Она правда здесь?! – Истошный вопль привлёк внимание Кейтаро, и он медленно перевёл взгляд на возмутителя спокойствия. Хару. Невероятно напуганный и какой-то взъерошенный, хотя наверняка и он сам выглядел не лучшим образом.
Хаттори давно уже заметил чувства этого парня к своей несносной Узумаки. Да и как же он мог не заметить, когда тот смотрел на неё точно такими же влюблёнными глазами, как смотрел на неё сам Кейтаро. Каждый раз, когда Мидори уходила на тренировки, наследника шарингана охватывало чувство сильнейшего беспокойства, которое вскоре, по причине тотальной незаинтересованности достопочтенной дочери в Инузуке, безвозвратно испарилось, оставив после себя лишь слабое ощущение некоего сочувствия своему менее удачливому конкуренту.
Интересно, а он бы смог её защитить? Смог бы? Правильный ли выбор сделала Мидори?..
- Лирия-сан, Мидори правда здесь?! – Хару смотрел на дежурившую медсестру диким, обезумевшим взором, требуя немедленного ответа.
- Хару-кун, потише, это госпиталь, здесь нельзя шуметь. - Девушка немногим старше Инузуки отчего-то смутилась, а её щёки сразу же покрылись румянцем. – Мидори-сан сейчас в реанимации, пока ничего неизвес…
- В реанимации? – перебил её Хару, ошеломлённо отступая назад. – Всё настолько серьёзно? – Он неосознанно схватился за виски, будто бы борясь с внезапным приступом мигрени. – Она что, при смерти?
- Хару-кун, пока ничего толком неизвестно, но… - Лирия осеклась, с жалостью взирая на Инузуку, ведь она видела ранения, полученные Мидори, и прекрасно осознавала, что всё намного серьёзнее, чем хотелось бы думать.
- Но?..
- Да, она при смерти, - глухой отзвук до боли знакомого голоса, ненавидимого им всей душой, заставил Хару обернуться в сторону говорившего молодого человека. Сгорбившегося, понуро опустившего голову, измождённо прислонившегося к белой наштукатуренной стене.
- Что? - Мидори могла умереть? Умереть?! Нет… Только не это! Он столько всего наговорил ей в их последнюю встречу, столько всего, а главного так и не сказал! Как всегда струсил, сорвался, сбежал!
- Нам остаётся только ждать и надеяться…
Лица было не видно: глаза закрывала длинная чёлка, всё остальное – маска, но этот голос... Голос, что снился ему в каждом кошмаре, он спутать не мог.
- Хаттори, ты? – Хару сделал нерешительный шаг к нему навстречу, но тот не удостоил его и мимолётным взглядом. – Что случилось? Ты знаешь… что произошло?
- На них напали...
- Напали? Но кто?.. Кто на них напал?
- Я говорил ей не трогать, говорил, - будто бы и не слыша вопросов Инузуки, продолжал Кейтаро, неосознанно мотая головой, - но она же такая упрямая…
- Постой, ты что… Ты что, там был?! – Брови Инузуки тут же нахмурились, а сердце стало болезненно биться о кости грудины. – Ты там был и… позволил всему этому случиться? – и даже Хару был не в силах в это поверить. – Не защитил… Мидори?
- Да… не защитил…
Инузука моментально задохнулся от той злости, смешанной с отвращением, презрением и гневом, что обрушилась на него снежной лавиной.
- Ублюдок! Сволочь!!! – Яростно подлетев к джонину, Хару остервенело схватился за ворот его жилета и пару раз хорошенько встряхнул. – От тебя одни проблемы, паскуда, убью! – Он замахнулся на него кулаком, с предельно отчётливым желанием убить; не зная пощады и жалости, бить, пока его трусливое, сгнившее сердце не сделает свой последний толчок.
- Бей… - Наследник шарингана медленно сфокусировал взор на перекошенном от гнева лице Инузуки, не предпринимая ни единой попытки вырваться из хватки, - я заслужил. Бей…
На долю секунды эта некая покорность и смиренность отрезвила опьянённый горем разум Хару, но затем ненависть, что месяцами копилась у него внутри к этому человеку, вновь затмила его рассудок и…
Его кулак остановила тонкая, изящная, но чертовски сильная наманикюренная ручка, сжавшая его пальцы с такой мощью, что отчётливо послышался хруст костей.
- А теперь потрудись объяснить мне, Хару-кун, что за драки ты устраиваешь в моём госпитале? – Зелёные глаза, что смотрели на него сейчас со всей строгостью и раздражением, требовали незамедлительного ответа. – Что здесь происходит? – Харуно насильно опустила взведённый кулак парня, ни на секунду не отрывая от Инузуки грозного взгляда.
- Это всё он, - после недолгого безмолвия прошипел Хару, когда ноющая боль в руке окончательно привела его в чувство, заставив ярость отступить, - по его вине… - Он мимолётно взглянул на Сакуру, но спустя долю секунды этот же самый взгляд вновь устремился на джонина, что смотрел на своего неудавшегося палача с тем же смирением и покорностью, как и секунду назад.
«Хм, зелёные…» - против воли подумалось ему.
А он и не знал, что у Хаттори такие пронзительно зелёные глаза. Редкий цвет, нечасто встретишь. Прямо как у Сакуры-сан.

***

Вдалеке замаячили ворота. Вернее, даже не сами ворота, а лишь их тёмный силуэт, расплывчатый в полуденном зное солнца, но и он заставил Хатаке растянуть потрескавшиеся губы в блаженной улыбке.
Да, почти. Осталось не так уж много.
Шаг, ещё шаг…
Как же хотелось пить! Ками-сама, эта невыносимая жажда сводила его с ума, превращая горло в наждак, а каждый инстинктивный глоток собственной слюны, которой и так уже не было и в помине, – в настоящую пытку.
Ещё один вымученный шаг…
Кажется, его правую руку парализовало: она висела словно плеть и лишала своего владельца последних остатков равновесия, от чего корпус то и дело заносило вправо. Хотя точно он сказать не мог, в руке ли здесь было дело или же в чём-то другом. Всё его существо было пронизано мельчайшими иголками онемения, поэтому своего тела он практически не ощущал; живыми оставались лишь разум и цель, о которой Какаши не забывал ни на секунду.
Сакура. Как же сейчас хотелось её повстречать! Как же хотелось произнести те сокровенные слова, что давно искали выход из его подсознания.
Излить всё это на Кейтаро он не мог, тот был совсем ещё не подготовлен, да и не до того ему было с умирающей Мидори на руках, а вот Харуно…
Нога за что-то зацепилась, видимо за камень, и Какаши, не сумев сохранить равновесие, тут же повалился на сухую, потрескавшуюся землю измождённым телом.
«Проклятье!» - но лежать было приятно, даже очень; приятно настолько, что глаза непроизвольно закрылись от обрушившегося на него удовольствия. И он бы, кстати, совсем не отказался от дождя, от самого настоящего ливня, что принёс бы с собой такую желанную влагу. Хм, было бы неплохо.
Мысль об этом вновь заставила мужчину блаженно улыбнуться, покрывая губы маленькими кровоточащими трещинками.
Нет, надо было подниматься. Подниматься и продолжать свой путь!
Брови сдвинулись к переносице, и Какаши, преисполнившись решимости, предпринял безуспешную попытку встать. Затем вторую, третью…
«Не можешь встать – ползи!» - со злостью приказал он сам себе, но тщетно: силы окончательно покинули его. - «Ползи! Ползи! Ползи же…»
Его разум вопил, заклинал… рыдал. А тело предательски не хотело слушаться, отказываясь исполнять последнюю волю своего владельца, так и оставаясь неподвижным куском плоти, безвольно лежащим на земле.
Неужели всё-таки конец?..
Чьи-то сильные руки перевернули его на спину, из-за чего полуоткрытые глаза Копирующего тут же ослепили солнечные блики.
- Кто это? – Девушка, что склонилась над ним тёмным неясным очертанием, не сразу сообразила, кем является тот человек, что лежал сейчас перед ней. Впрочем, и неудивительно: мало кто видел лицо знаменитого Хатаке Какаши без маски. Теперь же это было своего рода прощальным подарком жителям Конохи.
- Смотри-ка, у него на глазу шрам… - послышался мужской голос, а через мгновение показался и сам юноша, что задумчиво взирал на Хатаке, словно бы что-то вспоминая, - не может быть… Какаши-сан, это вы?
- В Коноху… - еле слышно прохрипел Копирующий, - мне срочно нужно... в Коноху…
О да, этот заветный грёбанный шанс всё-таки ещё существовал. Существовал, мать его! И осознание сего факта невообразимо радовало измученную душу знаменитого копирующего ниндзя. Ведь уже сегодня, да, именно сегодня, меньше, чем через час, эта тайна наконец перестанет мучить его, а Сакура узнает, что Кейтаро совсем рядом, здесь, в деревне, в каком-то жалком от неё сантиметре…