По тонкому лезвию мести. Глава 17.1 "Яблоки. Хрупкость и неосторожность"

В ординаторскую вошёл усталый Аскена и, на секунду скрыв измождённое лицо в ладонях, плюхнулся в кресло, абсолютно не замечая присутствия Риоко, что в данную минуту вертелась у большого зеркала и безуспешно старалась застегнуть молнию на своем атласном платье пронзительно синего цвета.
- Да кто ж придумал вшивать эти долбанные молнии на спину? – приглушённо ворчала куноичи, предпринимая очередную попытку справиться с проблемой, однако бегунок с поразительной категоричностью отказывался достигать вершины.
- А? – Казалось, Мите только сейчас не без удивления осознал, что в комнате, помимо него, находился ещё кто-то, и потому сразу же ощутил на себе негодующий взгляд напарницы.
- Выглядишь не очень, устал? – как бы между прочим поинтересовалась та.
- Ага, как собака, - изнурённо кивнул юноша, массируя затёкшую шею и тут же улавливая понимающий хмык со стороны боевой подруги: всё же овладеть медицинским ниндзюцу в Конохе считалось неимоверно престижным достижением, но это, к сожалению, абсолютно не исключало того факта, что оно было весьма энергозатратным. – Но должен тебе признаться, Рио, это ещё не самое страшное. Весь трагизм ситуации заключается в том, что Сакура-сенсей снова отсылает меня в Кири. Ками-сама, в это чёртово Кири, чтоб его! – Аскена не удержался от восклицания в знак внутреннего протеста, но столь неожиданный запал его возмущения пропал так же быстро, как и возник, и оттого спустя мгновение его хватило лишь на то, чтобы удручённо вздохнуть и понуро потупить взгляд себе под ноги. – Сдается мне, пока этот дурацкий договор между Листом и Туманом будет существовать, я так и не узнаю, что такое отдых и…
- А что ты, собственно, хотел? – оставив платье в покое и демонстративно закатив глаза, перебила его Риоко, выказывая тем самым своё скептическое отношение ко всему, что происходит с товарищем. – Да она же спит и видит, как бы поскорее от тебя избавиться. И ты сам это знаешь. Договор заключили с её подачи. - Куноичи вновь вернулась к своему платью и ненавистной молнии. – Если по мне, так ты тот ещё дурак. Уж прости, но в твоей ситуации выбрать меня - было бы самым оптимальным решением. Я моложе, без ложной скромности, красивее… - Она крутанулась вполоборота, словно бы в подтверждении своих слов, а затем улыбнулась: - И не отправляла бы тебя чёрти куда. Был бы всегда рядом, пока смерть…
- Рио, замолчи! – наигранно рассердился парень, через миг уже расплываясь в кривоватой ухмылке. - Иначе голосовые связки парализую.
- Хм, тоже мне, напугал, - бросила Риоко, недовольная тем, что её перебили. - Говорю же – дурак, - подытожила она, отворачиваясь от друга к зеркалу и старательно пытаясь скрыть от него предательский румянец на щеках.
- Согласен, - тихо проговорил юноша, задумчиво наблюдая за тем, как девушка с утроенным остервенением мучает многострадальный бегунок. И это выдавало её с потрохами.
Она нервничала, всегда нервничала, когда их разговоры по неосторожности переходили в подобное русло, и Аскена искренне ненавидел эти моменты, лишний раз напоминающие ему о том, что когда-то он отверг её. Отверг такую реальную и близкую ради неласковой и далёкой.
Когда-то он ответил ей «нет». Бесцеремонно и безжалостно, чересчур грубо по меркам Аскены сегодняшнего. Когда-то между ними зияла непреодолимая пропасть девичьего разочарования и презрения, и, скорее всего, так продолжалось бы и по сей день, если бы когда-то она не простила его. Простила, едва только услышав тихое «помоги мне, любовь к ней убивает меня» и без лишних сожалений сломив свою застарелую обиду, что преградой стояла между ними много лет кряду. Такая хрупкая и до невозможности милосердная девушка, ставшая для него самым лучшим и самым преданным другом. В какой-то мере ему неоправданно повезло.
- Чего уставился? Платье застегнуть помоги, бестолочь. – Риоко выглядела слегка смущённой, а оттого неимоверно привлекательной, и Мите в очередной раз невольно задался вопросом: существовал ли у него хотя бы мизерный шанс быть с ней, если бы вдруг ему того захотелось?
Ответ он, увы, знал.
Его шансы находиться рядом с ней сводились исключительно к нулю, ибо несгибаемая гордость стоящей перед ним куноичи никогда бы не позволила тлеющим уголькам подростковой любви к человеку, что когда-то отверг её, разгореться с новой силой. И, сказать по правде, Аскена этим восхищался: подобными качествами он похвастать никак не мог. Да и какая к чёрту гордость, когда любовь к Розоволосой Богине день за днём с громким и неприятным чавканьем изъедала его нутро до кровоточащих дыр.
- Эй, оглох? – Куноичи улыбнулась, глядя на призадумавшегося друга, хотя всеми силами старалась изобразить на лице недовольство от такой почти преступной недогадливости бывшего сокомандника.
- Что?
- Платье, говорю, застегни. – Для пущей доступности просьбы Риоко повернулась к нему спиной.
- А, да, конечно. Сейчас…
Мите немного рассеянно встал с кресла и направился к напарнице, что терпеливо ожидала его помощи.
- Кстати, занесли результаты анализов некоторых наших пациентов. Лежат на столе, вон там. – Она кивнула в сторону массивного стола, что располагался у противоположной стены, когда молодой человек сократил расстояние между ними до нескольких сантиметров. - Возьмёшь моих на сегодня? А то свидание же, в кои-то веки…
- Свидание? - Аскена удивлённо вскинул брови и, ловким движением проведя язычком молнии до самого верха, приглушённо рассмеялся: - О, поздравляю тебя. И сочувствую ему.
- Ой, завидуют молча, так что прибереги свои комментарии для кого-нибудь другого, - буркнула девушка, переводя взор карих глаз на своё отражение в зеркале. Тёмные локоны игриво ниспадали на плечи, на щеках играл очаровательный румянец, - спасибо дорогому гению медицины, - а платье выгодно подчёркивало стройный девичий стан. Вполне себе сносно, если не сказать замечательно, поэтому своими трудами девушка осталась довольна. Мите же тем временем поспешно проследовал к столу, где лежали результаты лабораторных исследований, и, с неохотой взяв их в руки, стал просматривать стопку бланков.
Его ожидали весьма неплохие вести: почти все их подопечные пошли на поправку. Показатели крови находились в пределах нормы и свидетельствовали о том, что воспаление тканей наконец-таки пошло на убыль. И Аскена даже собирался поделиться этой своеобразной радостью с напарницей, когда…
Когда его взгляд упал на последний в стопке бланк.
Медик на мгновение оторопел, а затем не на шутку напрягся, не в силах поверить своим глазам.
- Быть того не может, - ошеломлённо прошептал Мите, даже не замечая изумлённого взгляда Риоко, что тут устремился на него. - С такими-то травмами. Как мы могли это пропустить?
«Маловероятно. Практически невозможно. Стопроцентная ошибка!»
- Что случилось? – с нескрываемым любопытством переспросила куноичи, не понимая причину столь резкой озадаченности друга, но юноша не ответил. Внезапно сорвавшись с места, он вылетел из комнаты персонала и, невольно срываясь на бег, устремился к палате… Узумаки Мидори.

***

Примерно восемь-десять недель, не больше. Но как?
Чёрт возьми, как?!
Аскена был искренне поражён и, пожалуй, впервые за всю свою врачебную практику настолько обескуражен, что с трудом мог подобрать вразумительное объяснение такому неожиданному открытию.
Нет, конечно же, объяснить, каким именно образом слегка диковатая коноховская принцесса оказалась в положении, он мог. Мудрёного в этом, естественно, ничего не было. Как говорится, предание старо, как мир. Наверняка схема была предельно проста: встретились, влюбились, оказались в одной постели. Изумляло другое: феноменальная живучесть плода!
Его ладонь аккуратно опустилась на живот бессознательной Мидори и осторожно нажала на него чуть ниже пупка. И в ту же секунду, даже сквозь больничную одежду и одеяло, чувствительные кончики его пальцев уловили развивающуюся чакру совсем ещё маленького шиноби. Кажется, чакра формировалась по мужскому типу, и вероятнее всего родился бы мальчик, но…
«Но, Ками-сама, как такое вообще возможно?»
Слишком ранний срок, чтобы ребёнок смог выжить и не отторгнуться организмом матери, что совсем недавно яростно сопротивлялся смерти. Слишком мало времени, чтобы он сумел закрепиться так непоколебимо!
Но всё же это было именно так. В этом ещё нерождённом малыше буквально-таки зиждилось удивительное желание жить, и, по всей видимости, умирать он никоим образом не собирался, уже в утробе матери невольно вынуждая восхищаться своей жизненной силой. Явно в деда.
На лице шиноби-медика появилась лёгкая улыбка, а его голова пару раз покачалась из стороны в сторону, будто бы он до сих пор не мог поверить своим ощущениям.
- Невероятно, - прошептал Аскена, убирая руку с живота достопочтенной дочери и наклоняясь к ней ближе. - Мидори, ты просто удивительна.
Тёплые пальцы ласково провели по бледной впалой щеке, словно бы он стремился её разбудить, но девушка на прикосновение так и не отреагировала, всё ещё пребывая в состоянии искусственной комы. И лишь беспрерывно пикающие приборы, соединяющиеся с её телом множеством проводков, говорили о том, что возможно она его слышит.
Признаться честно, к этой куноичи он привязался куда больше, чем следовало бы. Для него Узумаки Мидори постепенно вышла из рамок понятия «просто пациент». И это удивляло. Ранее Мите никогда и ни к кому ничего подобного не испытывал.
Конечно же, они знали друг друга прежде. Множество раз пересекались в раменной, неизменно перекидывались ничего не значащими фразами, в основном сводящимся к банальному «привет-пока», и не видели друг в друге ровным счетом ничего примечательного. Теперь же, учитывая, сколько времени и чакры он потратил на её спасение, Аскена всё чаще ловил себя на мыслях, что испытывает к этой белокурой бестии что-то схожее с братскими чувствами. Незаметно, но Мидори стала для него почти родной, неимоверно близкой, и потому её вынужденное безмолвие отзывалось в нём болью почти физического характера. Болью, которую неосознанно хотелось приглушить, но, увы, он сделал всё, что мог, и теперь наступал её черёд бороться за своё право находиться среди живых.
- Я никому не скажу, - вдруг нахмурившись, проговорил молодой человек, отчего-то преисполнившись решимости. – Ты вправе узнать об этом первой. А если уже знаешь, то я не в праве говорить об этом кому-либо без твоего ведома, правда же? Это будет нечестно по отношению к тебе. Поэтому… - Мите улыбнулся и провёл ладонью по светлым прядям спящей куноичи, - поэтому просто выздоравливай.
Позволив себе ещё немного понаблюдать за девушкой, Аскена не сдержал усмешки, которая лишний раз подтверждала, что он находится в состоянии крайнего изумления, а затем, резко выпрямившись, немедля направился к выходу, чтобы покинуть палату. В руках он сжимал результаты анализов, твёрдо намереваясь сохранить в тайне это поразительное открытие.
А через два дня, когда Мите Аскена был уже на полпути к Кири, Мидори очнулась.

***

Нестерпимо хотелось яблок.
Стоило лишь открыть глаза, вонзившись бьякуганами в слепящую белизну потолка, как мысли об этом сразу же завладели её сознанием без остатка.
В мозгу только и пульсировало, что яблоки, яблоки, яблоки, и это казалось весьма странным обстоятельством, ведь к яблокам Мидори всегда относилась достаточно прохладно, равнодушно, а сегодня…
Сегодня, сейчас, именно в эту секунду она с ужасом осознавала, что перемены ощущались даже в подобном аспекте, даже в такой мелочи как вкусовые предпочтения! И от этого на душе становилось только паршивее.
Всё менялось. С головокружительной скоростью и беспощадно. Менялось как внутри неё, так и снаружи, разрушаясь и преображаясь. Действительность словно бы искажала свою грань, деформируя окружающий мир до неузнаваемости и лишая юную куноичи той привычной родной реальности, в которой ей хотелось существовать и поныне.
Всё менялось, и шанса что-либо вернуть, хотя бы самую малость её прежней беззаботной жизни, уже не было. Всё менялось.
Всё уже - изменилось…

- Со временем станет лучше, - тихо проговорила Хината, заметив пристальный взор дочери, что был прикован к толстым изогнутым шрамам. Они отражались в зеркале взбухшими ломаными линиями и проходили на стыке старой загорелой кожи и новой, бледно-розовой, искусственно наращенной Аскеной. – Вот увидишь, мазь, которую сделал для нас Мите-кун, как по волшебству, сделает шрамы незаметными. Всё наладится.
Достопочтенная жена попыталась улыбнуться, ни на секунду не прекращая старательно втирать лекарство в рубцы, но её улыбка быстро сошла на нет, когда со стороны Мидори не последовало абсолютно никакой реакции. Та лишь пристально смотрела на своё отражение и неторопливо, с пугающей скрупулёзностью прощупывала дрожащими пальцами каждый выпирающий изгиб полученных отметин.
- Мидо…
- Не ври, - хрипло произнесла девушка, склоняя голову немного на бок, чтобы тактильно изучить шрам на шее. – Не ври мне, мама. Ничего уже не наладится. – Голос был тихим, едва различимым, но даже в таком можно было уловить отчётливые нотки отчаянья и… отвращения. К себе же самой, к своему новому, искалеченному телу.
Хината неосознанно мотнула головой в невольном стремлении переубедить.
- Пожалуйста, не говори так. Вот увидишь…
- Хватит… - Белокурая макушка медленно, словно бы заведомо обреченная на что-то безнадёжное, опустилась вниз, а через мгновение за ней последовали и тоненьки, исхудавшие руки, понуро повиснувшие вдоль тела. – Не вселяй… надежду…
Женщина вздрогнула и с трудом подавила слёзы, которые спустя долю секунды подкатили к горлу болезненным комом. Видеть, как страдает дочь, как замыкается в себе, было невыносимо. Будто бы из грудной клетки с корнем вырывали сердце, а она не могла понять, позорно не знала, как помочь своему ребёнку. Не знала, какие единственно верные слова были способны подбодрить, утешить, вселить такую необходимую сейчас веру.
Мидори была глуха к её обещаниям, мольбам и заверениям, а оттого материнское бессилие ощущалось во стократ сильнее и мучительнее.
- Пожалуйста, милая, верь мне…
- Прекрати!!! – Ярость поглотила моментально, а отчаяние лишь распалило это адское пламя гнева. – Хватит! Прекрати!!! Ничего не вернуть! Я уже другая!!!
Увесистый тюбик с кремом, выхваченный из рук матери, устремился в зеркальную гладь, а через мгновение уже разбил её на миллиарды мельчайших осколков, что ни на миг не прекращали отражать в себе новую сущность коноховской принцессы.

Да, другая. Для себя же самой чужая и незнакомая.
Апатичная, подавленная и больше не стремящаяся жить. Вместо светлых мечт внутри неё теперь разливалось отвращение. Отвращение к своей душе и телу. Отвращение, что вытягивало последние остатки сил.
Хотя с другой стороны подобная ирония судьбы была до невозможности забавна. Смешна до влажных и солёных дорожек на щеках от истерического смеха.
Кому бы рассказать!
Ряды «коноховских уродцев» пополнила и та, что с самого детства смотрела на физические дефекты с постыдным чувством омерзения. Теперь же, будто в наказание, точно так же смотрели и на неё, за искалеченное тело презирая душу.
Несправедливо? Вряд ли.
Заслужила? Скорее всего.
…Чертовски хотелось яблок. От одной только мысли о них горло начинало першить немилосердно; гореть адским пламенем жизненно-важной потребности утолить эту внезапную жажду, и только один человек на её памяти сгорал от подобной страсти точно так же.
Кейтаро.
Сердце сделало болезненный кульбит и забилось в бешеном ритме, вынуждая куноичи поморщиться от неприятных ощущений.
Всё изменилось. Изменилось настолько, что отныне мысли о возлюбленном отзывались в сознании не эйфорией, что неизменно возникала прежде, а лишь глухой тоской и безысходностью.
Некогда её без остатка, а теперь чересчур чужой и равнодушный Кейтаро не принимал её новую. И Мидори так отчаянно сильно хотелось вернуться в тело той: красивой, дерзкой и уверенной в себе, которой каким-то непостижимым образом удалось покорить сердце неприступного джонина отряда АНБУ, но… Это было уже невозможно.
- Чёрт… - прошипела девушка, аккуратно переворачиваясь на живот и пряча лицо в мягких подушках. На секунду она даже позабыла о своей иррациональной потребности в нелюбимых фруктах, потому как сейчас ей хотелось только одного: банально не расплакаться, банально быть сильной, равнодушной и бесчувственной, чтобы образ Хаттори, который порой представал перед внутренним взором, больше не сопровождался безмолвными тихими слезами.
Прошло уже две недели с того самого дня, как Мидори выписали из госпиталя, и за это время Кейтаро навещал её лишь несколько раз. С присущей ему ловкостью проникал в комнату через открытое окно и до омерзения сдавленно улыбался, отстранённо желая ей скорейшего выздоровления. Он целовал её исключительно в лоб, не опускаясь даже до уровня щеки, а затем поспешно убегал прочь, ссылаясь на неотложные дела и брезгливо отводя свой потухший взор в сторону. А ей не оставалось ничего более, как кивать в знак благодарности за визит и улыбаться на прощание, делая вид, что она ничего не замечает. Не замечает ту стремительно разрастающуюся пропасть между ними, которую она так самоотверженно ещё пыталась сдержать.
Кейтаро не хотел принимать её новую, и, в принципе, он имел на это право.
Кейтаро не хотел принимать её новую, и отчасти именно поэтому принимать себя новую не хотела и она.
…Но как же сильно хотелось яблок, даттебайо!
До отчётливого чувства неминуемой смерти в случае, если она не отведает хотя бы маленький кусочек ненавистного фрукта.

***

Стоило ли говорить, каково было удивление Хинаты, когда она застала свою дочь, ещё совсем недавно подавленную и апатичную, на кухне, лихорадочно что-то ищущую по кухонным шкафам и полкам.
- Мидо? – Достопочтенная жена так и застыла в дверном проёме, безотрывно глядя на озабоченную чем-то девушку.
- Мам, у нас что, нет яблок? – раздражённо поинтересовалась Мидори, не прекращая исследовать полки холодильника.
- Что? – Брови женщины изогнулись в изумлении.
- Яблок, мама, яблок.
Оставив холодильник в покое, юная наследница бьякугана переместилась к хозяйственным шкафам, хотя прекрасно осознавала, что еды там отродясь не водилось, но попытка, чёрт возьми, не пытка.
- У Джирайи ведь… аллергия… на яблоки, - запинаясь, проговорила Хината, вконец сбитая с толку чересчур явной переменой в настроении дочери.
- А? - Мидори разом оцепенела, уставившись на мать изумлённо-испуганным взглядом. – То есть… То есть ты хочешь сказать, что у нас нет яблок?
И кажется, негодник-мир так и норовил рухнуть в одночасье.
- Ну… - Женщина всё так же не смела шелохнуться, в какой-то мере боясь непредсказуемой реакции дочери, ибо та вела себя странно. Более чем странно, а потому на смену удивлению пришло беспокойство. – Я могу сходить в магазин, - осторожно проговорила она, и в то же мгновение в бьякуганах девушки отразился неподдельный ужас, котрый в свою очередь всколыхнул новую порцию тревоги в бьякугановом взоре её матери.
- Но я не… не смогу ждать, - мотнув светлыми локонами, пролепетала юная куноичи, для которой промедление сейчас казалось сродни пытке.
«Чёртовы яблоки, чтоб их!»
- Я сама! – чересчур внезапно преисполнившись решимости, Мидори бросилась в коридор, в очередной раз заставляя материнское сердце зайтись в испуге.
- Но…
- Мам, всё хорошо, мне лучше. Я только к бакалейщику и сразу домой, - протараторила она, зашнуровывая свои походные сандалии.
- Но Мидо…
- Честно, я в норме, - подбежав к Хинате, белокурая куноичи чмокнула её в щёку, негласно извиняясь за свои недавние истерики, а затем пулей вылетела из дома.
- Но… постельный режим… как же… - обескуражено проговорила достопочтенная жена вслед уже убежавшей дочери.

***

То, что проклятая саранча поела весь урожай коноховских яблок, стало для Мидори ещё одним ударом судьбы. Казалось, удача отвернулась от неё и возвращаться боле не намеревалась.
Даже в подобных мелочах жизни, даттебайо!
Мир рушился, и жизнь катилась ко всем чертям, даже невзирая на то, что несколько повозок столь значимого для коноховской принцессы фрукта предприимчивые торговцы уже закупили в Кири. Правда для доставки требовалось несколько дней, а за это время юная Узумаки вполне себе могла умереть от острой яблоконедостаточности. Прямо здесь, на улице, рядом с дверью бакалейной лавки, на которой значилась табличка «Яблок нет».
«Стоило ли выживать, если мне суждено помереть такой бесславной смертью», - хмуро подумалось куноичи, перед тем как кто-то огромный, пушистый и с непомерно радостным видом совершенно неожиданным образом сбил её с ног.
- Дайске, прекрати! – завопила наследница бьякугана, когда раззадоренный пёс стал выражать свою вселенскую любовь к ней посредством шершавого языка. – Не надо! – еле сдерживая неуместный сейчас нервный смех, девушка старалась закрыться от обезумевшего зверя ладонями, но тот твёрдо вознамерился донести до неё свои чувства.
- Ах ты бестолочь мохнатая! – в нескольких метрах от них послышался яростный рык хозяина столь любвеобильной собаки, а затем скулящего от негодования Дайске грубо оттащили от распластавшейся на земле Мидори. – Мидо, ты в порядке? Не ушиблась? Тебе разрешили выходить из дома?
Хару выглядел обеспокоенным, когда помогал сокоманднице подняться, но в то же время и чем-то осчастливленным, прямо под стать своему «домашнему» любимцу.
- Хару, у тебя нет случаем яблок? - минуя всю вежливость и слова приветствия, практически доведённая до отчаяния куноичи решила перейти сразу же к делу.
Брови парня изумлённо вскинулись вверх.
- Яблок? – На какой-то миг Инузуке почудилось, что любимая чересчур сильно ударилась головой при падении, а потому со злостью зыркнул на моментально притихшего Дайске. Бедолаге было явно несдобровать.
- Да, яблок, Хару, яблок! Чего непонятного?! – Она начинала злиться, бессмысленные вопросы только сильнее выводили из себя.
- Да было одно вчера. Вроде бы. - Шиноби стал рыскать по многочисленным карманам своего зелёного жилета, стараясь не обращать внимания на ту маниакальную радость, что моментально зажглась в глазах девушки.
- Правда?! Ками-сама, Хару, ты чудо! Я тебя обожаю! – Мидори не утерпела и наряду с Инузукой так же стала исследовать его карманы дрожащими от нетерпения пальцами, даже и не замечая того эффекта, который возымели её слова. Хару вмиг окоченел и, уставившись на куноичи ошалелым взглядом, слегка приоткрыл рот от неожиданности и удивления.
Сколько же он, чёрт побери, ждал этих слов от непокорной коноховской принцессы? Сколько? Всю жизнь, наверное, не меньше.
- Ну? Где оно? – Девушка на сокомандника не смотрела, а потому его состояния не видела, полностью сосредоточившись на поиске и пугающе улыбаясь от предвкушения. – Где? – Она перевела на смутившегося парня недоумённо-озадаченный взор, когда последний карман подвергся жёсткой экзекуции и ничего, кроме шарика собачьего корма, найдено не было.
- Надо же…
- Не поняла. Хару, где? Где яблоко? – Куноичи всеми фибрами своей души ещё надеялась на лучший исход. Надеялась, что друг банально скрыл от неё пару тройку потайных карманов, которые были полны яблок, и сейчас под напором совести достанет ей хотя бы одно маленькое яблочко, даттебайо!
- Наверное, отдал вчера Каори. Я не особо люблю яблоки.
- Пффф, идиот, - прошипела принцесса, в данную секунду разочаровываясь не только в Инузуке, но и во всей Вселенной в целом.
- Постой, я могу сбегать в магазин! – стремясь исправить положение, затараторил Хару, но Мидори лишь гневно сверкнула глазами.
- Да заткнись ты ради Бога! Нет там яблок!
Инузуку сейчас хотелось придушить, а от его паршивых идей хотелось без преувеличения выть.
- Так, без паники. - Парень нервно провёл по волосам вспотевшей ладонью и огляделся по сторонам в поисках решения проблемы. – Погоди, у Акено! Вчера у Акено было море яблок, стой тут, а я сбегаю на трениро… - но Мидори, даже не удосужившись дослушать сокомандника до конца, сорвалась с места и устремилась на тренировочную площадку.

***

- Опять опаздывает, - лениво протянул Акено, дожёвывая последний кусок яблока и с невообразимой точностью отправляя огрызок в дальний полёт, прямиком в мусорный бак, что стоял на отшибе площадки. – Не дело это. - Он широко зевнул, а затем растянулся на огромном бревне, подложив под затылок ладони и небрежно свесив ногу вниз.
- Да-а-а уж, обнаглел вконец, - не менее лениво проговорила разомлевшая на солнце Ренна, подсаживаясь к ученику и подставляя своё лицо солнечным лучам.
- Угу, - кивнул Яманака, с удовольствия ощущая, как тёплый летний ветерок обдувает тело, а приятная полудрёма утягивает его сознание в поверхностный сон. Кажется, наступало самое идеальное время для того, чтобы вздремнуть, коль уж его нерадивый друг Инузука так безбожно…
- Акено!!! – Возглас, мало чем напоминающий человеческий голос, заставил молодого шиноби ошалело подскочить, только чудом удержавшись на бревне, и непонимающе уставиться на запыхавшуюся, маниакально смотрящую на него Мидори.
- М… Мидо? – Брови первого коноховского красавчика изумлённо изогнулись. – Тебе разве…
- Акено, мне нужно яблоко!
Яманака даже толком и не понял, каким образом сокоманднице удалось так быстро оказаться рядом с ним, учитывая, что изначально расстояние между ними составляло не менее двадцати метров. Но куноичи, которая ещё неделю назад валялась в кровати не в силах подняться, преодолела его буквально в считанные секунды и, схватив друга за грудки, повторила:
- Яблоко, Акено! Я знаю, оно у тебя есть! – Даже не просьба, а настоящий приказ.
- Э… ну… - Парень обескуражено перевёл взгляд на мусорный бак, а затем, шумно сглотнув, снова устремился на Узумаки. – Я его… как бы…
- Что ты там мямлешь?! – Девушка с силой тряхнула сокомандника, требуя немедленного ответа и абсолютно не обращая внимания на тот растерянный и испуганный взгляд, коим на неё смотрела притихшая Ренна-сенсей, невольно ставшая свидетельницей сего действа.
- Мидо, я его съел, - виноватым тоном проговорил тот, а потом вздрогнул от непомерного ужаса, что отразился в прекрасных глазах подруги. - И… и выбросил, прости.
- Не могу поверить, - поражённо произнесла Мидори, ощущая, как подкашиваются ноги. – Не могу, вашу мать, поверить…
Это было выше её сил, полнейший провал и самая жестокая насмешка судьбы, и оттого, слегка покачнувшись, она медленно осела наземь, обессилено опуская голову вниз.
- Мидори! – Акаде не на шутку обеспокоилась и, всё же сумев сбросить с себя оковы оцепенения, подскочила на ноги. В два шага оказавшись подле ученицы, она обхватила её плечи рукой и попыталась помочь той подняться, но тщетно.
- Не могу поверить… - не унималась достопочтенная дочь, отрешенно уставившись в одну точку и непроизвольно мотая головой. На данный момент её разрывали противоречивые чувства: либо умереть прямо здесь и сейчас, либо подойти к мусорному баку, достать огрызок и съесть его, хотя бы отчасти утолив тем самым этот мучающий голод.
- Мидори, милая, что с тобой? – Ренна прекратила свои бесполезные попытки поднять девушку и просто старалась поймать обезумевший взор белых глаз.
- Я просто хочу немного яблока, понимаете? Хотя бы мизерную его наночистичку. Неужели я о многом прошу, Ренна-сенсей? - Юная куноичи устремила на наставницу полный слёз и боли взгляд, безмолвно умоляя ответить, но та лишь с тревогой смотрела на ученицу, не в силах подобрать годный ответ на поставленный вопрос.
- Да что же это? – Акаде качнула головой, а затем с недоумением посмотрела на Яманаку и подбежавшего Хару. Впрочем, сокрушалась она не долго: строго сдвинув брови к переносице, сенсей твёрдо вознамерилась разобраться в этой ситуации до конца. - Так, Мидори, Хината-сама знает, где ты?
- Частично, - буркнула девушка, не желая отвлекаться на подобные вопросы. Сейчас её мир рушился, и она скорбела по нему. Остальное не представляло особой важности.
- Давай-ка, я провожу тебя домой. – Ренне всё же удалось поднять куноичи на ноги, и, ещё крепче обхватив её хрупкие плечи рукой, она направилась в сторону выхода с площадки.
- Сенсей, Мидори могу проводить я, - тут же вызвался Хару, но наставница бесцеремонно отрезала:
- Опаздуны будут тренироваться. Вопросы?

***

Она почувствовала его за несколько мгновений до того, как её белый глаз смог уловить силуэт джонина, что притаился в густоте кроны. Кейтаро сидел на толстой ветке дерева, которая располагалась в двух метрах от окна её комнаты и позволяла ему каждый раз беспрепятственно проникать в дом, и по сложенным на груди рукам, кажется, неимоверно сердился.
- Сенсей, дальше я сама. Мне уже лучше. – Мидори повернулась к Ренне и попыталась улыбнуться. Вышло кривовато, но вполне сносно. - Тут пройти всего-то ничего, так что…
- Уверена? – Женщина с недоверием посмотрела на куноичи, оставлять её в одиночестве отчего-то не хотелось априори.
- Да. Пожалуйста, не волнуйтесь за меня, - с трудом произнесла девушка, потому как сердце уже отбивало болезненную песню, а во рту разом всё пересохло. От одной только мысли, что Хаттори соизволил навестить её, тело бросало то в жар, то в холод, а проклятые мысли остервенело начинали роиться в голове.
- Ну ладно. Если что, обращайся, - проговорила Акаде, заботливо целуя ученицу в лоб. - И да, выздоравливай скорее, мы все по тебе скучаем, слышишь?
Юная куноичи кивнула и вновь попыталась растянуть губы в улыбке, что, стоит сказать, вышло на сей раз куда лучше, однако же это совершенно не избавило от того колоссального волнения, что уже вовсю разливалось внутри.
Напоследок наставница лишь с грустью улыбнулась, а затем, провожаемая пристальным взглядом Узумаки, быстрым шагом направилась к тренировочной площадке, спустя мгновение исчезая из виду.
- Что всё это значит? – раздалось над ухом настолько внезапно, что Мидори даже вздрогнула, никак не ожидая, что Кейтаро окажется рядом с ней так быстро. – Почему ты расхаживаешь по Конохе, когда тебе прописан постельный режим? – Он был сердит. Весьма и весьма. Голос предательски выдавал его эмоции.
- Кейто… - Куноичи растерянно обернулась к нему, толком и не зная теперь, вправе ли она мимолётно дотронуться хотя бы до его руки.
- Мне кажется, ты себя переоцениваешь.
- Мне просто захотелось яблока, вот я и…
- Прошло всего лишь две недели. Ты вообще в курсе этого? – словно и не слушая её, продолжал отчитывать джонин, раздражаясь от безрассудства девушки с каждым мигом всё сильнее.
- Кейтаро…
- А если бы с тобой что-то…
- Прекрати! – Кричать на Хаттори в планах Мидори естественно не было, но на какую-то долю секунды все его переживания показались до боли наигранными и неправдоподобными, а оттого обидными. – Прекрати говорить, как моя мама! Как видишь, со мной всё в порядке! Вместо того чтобы читать мне нотации, лучше бы помог найти немного яблок!
- Ч… что? – В голосе наследника шарингана скользнула озадаченность. Во-первых, неожиданный крик, во-вторых, не менее неожиданная просьба.
- Я хочу яблок, Кейтаро! Не нотаций, не нравоучений, а яблок! Яблок, понимаешь?!
- Ну, - слегка смутился джонин, - у меня дома есть немного, наш урожай саранча поела, поэтому я… Эй, стой, ты куда? - Хаттори окончательно растерялся, когда Мидори внезапно сорвалась с места и устремилась в сторону главных ворот.
- К тебе домой! – даже не обернувшись, прокричала та, растягивая губы в хищной улыбке. Всё, чего ей сейчас хотелось, так это чтобы сил хватило добежать до маленькой квартирки последнего из клана Учиха.

***

- Кейтаро, я люблю тебя, - блаженно говорила Мидори каждый раз, когда очередной кусочек яблока отправлялся к ней в рот. И даже не взирая на то, что где-то в глубине своего разума девушка и понимала: эти ничего не значащие для джонина признания являлись сейчас излишними, поделать, увы, ничего не могла. То счастье, что она испытывала в данную минуту, начисто выбивало из неё все те хмурые мысли, что обуревали ею несколько последних недель.
- Хм, - с каждым мгновением, проведенным рядом с возлюбленной, озадаченность Хаттори возрастала, а брови неумолимо сдвигались к переносице, - а я и не знал, что ты любишь яблоки настолько… сильно.
Признаться, та картина, что сейчас разворачивалась перед ним, была подобна самому жестокому наказанию, и, Бог свидетель, будь на месте Узумаки кто-нибудь другой, он без промедления убил бы наглеца, беспощадно уничтожающего последние запасы его - его, чёрт возьми! - яблок, но… Принцесса потянулась к последнему, седьмому по счёту зелёному фуджи, и Кейтаро ничего боле не оставалось, как судорожно вздохнуть и мысленно проводить любимый фрукт в «последний путь». Ей-богу, как ножом по сердцу, не меньше!
«Прощай, номер семь. Наверняка ты был самым вкусным из всего яблочного отряда»
Хотя стоило сказать, что наряду с ликвидированными и невосполнимыми в ближайшее время яблочными запасами больше всего Хаттори беспокоило странное поведение девушки. Что-то в ней изменилось, и это что-то не на шутку взбудоражило внутри него тревогу. В свете тусклой кухонной лампы, что едва освещала окружающее пространство, Мидори выглядела измождённой и измотавшейся, совсем ещё неокрепшей после пережитого нападения, и потому джонин тут же почувствовал укол вины, что толстой иглой вонзилась в его сердце, ускоряя ритм до болезненных ударов о грудину.
- Нет, всё не так, - тихо проговорила куноичи, доедая последний кусочек, который показался особенно сладким, и понуро опуская бьякуганы в пол. Мучающая её с самого утра ненормальная жажда наконец-таки была утолена, а это означало, что нерадостные мысли вновь стремились захватить полный контроль над её разумом. – Просто…
Подавленность и уныние бесцеремонно вытеснили и без того слабую эйфорию, и к горлу сразу же подкатил неприятный ком: находиться рядом с Кейтаро теперь было… сложно, в какой-то мере больно.
- Извини, я всё съела. И сама не знаю, что на меня нашло.
Девушка дотронулась холодной ладонью до разгорячённого лба, а затем попыталась отвлечься, мимолётно окинув взглядом такую родную глазу кухню, в которой она не была, казалось бы, вечность. Всё тот же аскетизм, каким-то магическим образом превратившийся под влиянием Хаттори в уют, всё тот же стол и два стула, до невозможности неудобные и сделанные из дешёвого дерева, всё та же многострадалица-плита, которую она когда-то сожгла, пытаясь приготовить завтрак, - здесь всё оставалось прежним и ещё помнящим, как они любили друг друга. И кажется, только последний из клана Учиха боле не желал об этом вспоминать.
«Невыносимо…»
- Прости, я, пожалуй… пойду. – Внезапным рывком Мидори подорвалась на ноги и кинулась в коридор, потому как на долю секунды ей почудилось, что ещё немного, и он непременно начнёт разговор; скажет ей те самые страшные слова, которые она боялась услышать больше всего на свете. А она не желала слышать их. Не желала знать, что между ними всё кончено. Ей просто хотелось ещё немного пожить той иллюзией, где они по-прежнему принадлежали друг другу. Хотя бы ещё немного, хотя бы ещё чуть-чуть.
- Погоди, Мидо, – Кейтаро обхватил её запястье холодными пальцами, останавливая, - к чему такая спешка?
- Отпусти! Мне пора! – Куноичи судорожно вырывала свою руку из плена его ладони, яростно пытаясь сбежать и больше не чувствовать на себе его прожигающий взгляд.
Ещё мгновение, и он обязательно, неизбежно скажет это!
- Мидори, чёрт подери, да что с тобой происходит?! – Кейтаро с усилием притянул её к себе, обхватывая хрупкие девичьи плечи ладонями.
- Я куплю тебе яблоки, как только их завезут в бакалейную, отпусти, - бормотала та, по инерции всё ещё стараясь вырваться из его объятий, но спустя несколько мгновений она всё-таки осознала, что предначертанного не избежать, а оттого её тело постепенно обмякло и сопротивляться прекратило.
По бледным щекам тут же потекли обжигающие слёзы, не в силах больше удерживаться внутри, а рассудок предостерегающе затуманился, дабы банально не сойти с ума от того, что предстояло услышать.
- Да что мне с этих яблок! – рассерженно воскликнул Кейтаро, пытаясь приподнять лицо Мидори за подбородок и посмотреть ей в глаза. - П… плачешь? – поражённо проговорил он, мигом застывая неподвижным изваянием. - Но… почему?
Хаттори заметно напрягся, а затем вздрогнул, ошеломлённо глядя на возлюбленную. Его руки моментально ослабели и, едва ощутимо огладив истощённые плечи девушки, опустились парализованными плетьми.
- Прости, я не должен был применять силу. - Наследник шарингана отошёл на два шага назад и прислонился к стене, отворачиваясь в сторону. - Слишком часто я забываю о том, что ты хрупкая, а я неосторожный. Извини, больше такого не повторится. Я обещаю, что впредь не дотронусь до тебя без твоего позволения.
- А? - Мидори ещё содрогалась от беззвучных рыданий, когда смысл сказанных юношей слов стал медленно, но верно доходить до её разума. Сказать по правде, внезапный монолог джонина, что понуро стоял сейчас у стены, не смея поднять на неё взгляда, лишь окончательно запутал куноичи, а потому она только и могла, что безотрывно смотреть на него и пытаться понять хоть что-то. – Ты… чего?
- Я не вправе требовать твоего прощения. Не защитив тебя тогда, я… Я даже не вправе смотреть на тебя, Мидори. И я это осознаю. Правда. Просто… просто иногда я об этом забываю, прости.
- Кейто, - достопочтенная дочь честно пыталась понять, что к чему, но это оказалось весьма проблематично, учитывая то, что услышать она намеревалась слова несколько иного характера, – я что-то запуталась совсем, ты о чём вообще? – намертво позабыв о своих недавних переживаниях, девушка пристально смотрела на возлюбленного с нескрываемым недоумением.
- Запуталась? – Хаттори непонимающе поднял на куноичи взгляд, невольно ёжась от того непродолжительного безмолвия, что так внезапно возникло между ними. – Глупая, не делай сейчас вид, что не понимаешь, о чём я. За тот кошмар, на который я тебя обрёк, простить невозможно. И я готов нести эту вину до конца своих дней. – Он тяжёло вздохнул и вновь отвёл взор в сторону. - Позволь только всё так же оберегать тебя. Пусть и на расстоянии. Обещаю, впредь я не допущу столь фатальных ошибок. Клянусь собственной жизнью, Мидори-химе.
- Чего? – Странные речи юноши лишь добавили слёз в глазах куноичи, а проскользнувший официоз в конце заставил содрогнуться. – Ты… ты меня что… бросаешь, да?
Она практически ничего не видела за пеленой навернувшейся влаги и лишь чувствовала, как горячие слёзы начинают обжигать похолодевшую от волнения кожу щёк ещё неистовее.
- Пожалуйста, не бросай меня… - Мидори сделала пару неуверенных шагов навстречу джонину, а затем, ухватившись за белую ткань его белого жилета, судорожно сжала её дрожащей ладонью. – Я без тебя не смогу! – сказала и громко расплакалась, утыкаясь носом в грудь возлюбленного. – Не… бросай!
- Не бросать? – Кейтаро с удивлением смотрел на белокурую макушку, неосознанно приобнимая девушку и по привычке стремясь её тем самым успокоить. – Но разве ты сама этого не хочешь? Разве такой как я достоин тебя?
- Не бросай!
- Мидори, отказаться от тебя я и так не в силах, но если об этом попросишь ты, то… Я попробую. Я смирюсь с любым твоим решением, слышишь?
И именно в этот миг, именно в это чёртово мгновение Мидори и озарило. Озарило настолько внезапно и отчётливо, что она даже замерла, прекращая свои неистовые рыдания и поднимая на Хаттори заплаканные глаза.
- Погоди, ты что, избегал меня, думая, что я в чём-то тебя виню?
- Ну… Признаться, до этого момента я был в этом уверен. А разве это не так?
- Идиот! – Миниатюрный кулачок болезненно ударил в натренированную грудь, а затем сие кощунство повторилось ещё несколько раз. – Ну не идиот ли, а?!
- Мидо…
- Закрой свой рот!
Вообще-то подобной грубости Кейтаро не ожидал, а потому предпочёл не возмущаться, а просто закрыть свой рот, как и велела возлюбленная.
- Я ведь всерьёз думала, что ты больше не любишь меня, что ты охладел ко мне из-за моего изувеченного тела, из-за моих омерзительных шрамов! Дурак, я так страдала!
- Из-за шрамов? – Несколько мгновений юноша изумлённо смотрел на Мидори, такую беснующуюся и разъярённую, а потом чересчур внезапно прижал её к себе, заключая в крепкие объятья. – Прости. Прости меня. Я люблю тебя. Люблю как и прежде.
- Идиот! Дурак! – не унималась та, ухитряясь калечить его даже в подобном, почти обездвиженном положении. – Я столько успела себе напридумывать!
Но вся эта гневная бравада вызвала лишь вымученную улыбку на устах Хаттори, который каждый удар принимал безропотно и со смирением. Потому что заслужил. Потому что был полностью согласен: именно дурак и ещё больше идиот, раз позволил усомниться в своих чувствах.
- После того, как ты приняла меня таким, какой я есть, со всеми шрамами и клановыми проблемами, со всеми странностями и опасностью, которая меня постоянно окружает, ты могла подумать, что я могу разлюбить тебя из-за каких-то шрамов. Из-за шрамов, которые появились по моей вине. Ты серьёзно?
- Ты ни в чём не виноват, – пробубнила Мидори, в конечном итоге успокаиваясь и утихомиривая свою разбушевавшуюся ярость.
- Ты излишне милосердна, но, чёрт подери, я этому дико рад. - Он отстранился, но только для того, чтобы обхватить щёки куноичи ладонями и припасть к её искусанным губам своими, перебивая судорожный вздох облегчения поцелуем. – Я люблю тебя, со всеми твоими шрамами, вспыльчивым характером и нелогичными выводами, и боюсь, что это уже неизлечимо. И если ты всё ещё хочешь быть со мной, то я безумно счастлив.
- Правда? – Искренняя улыбка озарила лицо юной Узумаки, а тонкие пальцы обхватили его ладони.
- Правдивее некуда, - прошептал джонин, перед тем как вновь погрузиться в то томительное откровение, что дарило слияние их губ, а затем вереницей щекочущих поцелуев переместиться на тонкую шею.
Ведь Кейтаро даже и не надеялся на подобный исход, целиком и полностью осознавая всю свалившуюся на него ответственность за произошедшее. Он даже и думать не смел, что Мидори может простить, не отвергнуть, но сейчас - сейчас! - своим трепещущим телом, своими ответными пылкими ласками куноичи доказывала обратное: она не винит и всё так же любит. И от понимания этого голова приятно шла кругом, а разум начинал постепенно угасать. Его несносная Узумаки как и прежде принадлежала исключительно ему, и теперь джонин был более чем уверен, что так будет и впредь. Ничто отныне не сможет этого изменить, уж он-то постарается!
Из горла девушки вырвался предательский стон, и словно бы по команде руки Кейтаро стали ещё более требовательными и просящими, однако спустя пару мгновений юноша всё же остановился, с неимоверным усилием отстраняясь от принцессы.
- Стой, Мидо, давай притормозим, ладно? Я не уверен, что тебе… уже… можно, а на свой самоконтроль я полагаться сейчас не в состоянии.
Каждый вздох давался с трудом, он буквально-таки задыхался, ощущая, как шаринганы начинают безжалостно жечь глаза, а сознание немилосердно задурманивается страстью и разгорающимся адским желанием обладать любимой женщиной. Чувствовать её рядом, обнимать и целовать – кружило голову с невообразимой силой, и лишь боязнь причинить Мидори ещё больший вред удерживала его от необдуманных и ещё более эгоистичных поступков.
- Можно, - решительно проговорила куноичи, вновь притягивая к себе джонина и безжалостно доламывая и без того слабый самоконтроль возлюбленного. – Не ломайся.
Хаттори глухо рассмеялся и, обессилено закатив глаза, обречённо мотнул головой несколько раз.
- Чёрт возьми, когда же я уже научусь перечить тебе?
- Меньше слов, больше дела, - отрезала девушка, уже вовсю пытаясь расстегнуть пряжки на жилете АНБУ. Кейтаро же ничего больше не оставалось, как рывком подхватить любимую на руки и устремиться к кровати, что встретила их привычным и таким родным слуху протяжным скрипом.
- Только не снимай, - испуганно пролепетала Мидори, останавливая его руки, когда наследник шарингана попытался избавиться от туники, что мешала в полной мере насладиться любимым телом. – Шрамы ведь…
- Молчи, - тот недовольно накрыл её губы своими, вынуждая замолкнуть, а затем бесцеремонно потянул ненужную ткань наверх, чтобы в следующий же миг поцеловать каждую открывшуюся его взору отметину, абсолютно не замечая ни бинтов, ни повязок, - никакие шрамы…
Куноичи покорно кивнула и прикрыла глаза, с наслаждением выгибаясь навстречу умелым мужским ласкам, а после судорожно вздыхая, когда горячие дыхание неторопливо опустилось на её живот.
Ощущение безграничной лёгкости накрывало огромной яростной лавиной, безжалостно вытесняя всю ту боль и уныние, что за прошедшее время умудрились прочно обосноваться в голове и сердце. И сейчас она была абсолютно, безгранично счастлива!
И ей было невообразимо, беспредельно хорошо! Хорошо как никогда!
Хотя…
Сказать по правде, нет. Нет, на самом деле сейчас ей было не очень-то и хорошо.
Озадаченно приоткрыв глаза и по инерции всё ещё продолжая отвечать на ласки возлюбленного, Мидори с минуту буравила недоумённым взглядом серый потолок, а потом…
Потом стало только хуже.
- Погоди, Кейто. Постой! – Ладонь девушки уткнулась в уже обнажённую грудь Хаттори, который, опьянённый желанием, не сразу сообразил, почему куноичи отталкивает его.
Пару мгновений они просто непонимающе смотрели друг на друга, а затем, вздрогнув и округлив глаза от ужаса, коноховская принцесса с невообразимой скоростью метнулась в сторону ванной комнаты, не на шутку пугая тем самым Кейтаро. Он, конечно же, кинулся за ней, но на его беду дверь с грохотом захлопнулась прямиком перед его носом.
- Мидо, открой! – Хаттори барабанил в дверь, словно сумасшедший, за пару секунд успев возненавидеть себя не меньше тысячи раз. – Что с тобой?! Открой! – Он нещадно ругал себя за очередной необдуманный поступок, принесший Мидори вред, и уже всерьёз намеревался вышибить дверь своим чидори, но оная вскоре отворилась, и из ванны вышла бледная, обессилевшая куноичи, тут же прислонившаяся плечом к стене и съехавшая по ней вниз.
- Кажись, отравилась, - с трудом проговорила Узумаки, сразу же удостаиваясь ошалелого взгляда джонина. – Ничего страшного, со всеми бывает, - на всякий случай добавила она, дабы успокоить неимоверно встревоженного возлюбленного.
- Отравилась? – Кейтаро опустился рядом с ней на колени и внимательно всмотрелся в измождённые глаза девушки.
- Ну подумаешь, яблоки оказались не совсем свежими, лёгкая тошнота и… Ками-сама, что ты делаешь? – сердито спросила куноичи, наблюдая за тем, как Хаттори в состоянии крайней паники пытается нацепить на себя защитный жилет отряда АНБУ. И всё бы хорошо, но на голом торсе жилет смотрелся не ахти.
- Я отнесу тебя в госпиталь, сейчас же, - протараторил Кейтаро, на сей раз переключаясь на коноховскую принцессу и пытаясь натянуть на неё измятую тунику.
- Нет! Только не в госпиталь! – возмутилась Мидори, которая в госпиталь категорически не хотела и надевать тунику наотрез отказывалась. – Они передадут родителям, родители поднимут масштабный хай и наведут грандиозную панику. Такую же, какую сейчас разводишь ты! Прекрати, это банальное отравление. Отлежусь, и сразу же полегчает!
Джонин наконец оставил бесполезные попытки одеть раскапризничавшуюся Мидори и лишь устремил на неё усталый взгляд, что был полон тихой безнадёги.
- Я приношу тебе одни несчастья.
- Вот только не надо винить себя в моём отравлении, лады? - продолжала сердиться Узумаки. – Мне уже гораздо лу…
Новый приступ тошноты подкатил так же внезапно, как и первый, и только чудом девушке удалось достигнуть ванной комнаты до того, как случилось бы неизбежное. Когда же она вышла во второй раз, Кейтаро уже был полностью одет и выглядел непреклонным, надевая на своё лицо маску рычащей собаки.
- Ладно, - согласилась Мидори, чувствуя, что Хаттори теперь настроен решительно, - но только не в госпиталь. Можно зайти к Сакуре-сан. Уверена, если она не на дежурстве, она обязательно поможет.