По тонкому лезвию мести. Глава 8 "Роковое знакомство"

В это поистине прекрасное утро молодой представитель клана Яманака терзался непреодолимой дилеммой. Он всегда был личностью немного сомневающейся, но в данный момент его терзания были особенно глубоки.
И вот, стоя посреди своей комнаты и безотрывно глядя в любимое зеркало во весь рост, что, несомненно, являлось главной составляющей его апартаментов, юноша всё-таки сдался. Скрепя сердце ему всё же пришлось смириться с тем, что он катастрофически не мог принять это архисложное решение самостоятельно.
— Инузука, как лучше? Так? — Оторвавшись от зеркала и повернувшись к другу, Акено собрал свои длинные блондинистые волосы в хвост. — Или так? — Золотистые локоны вновь рассыпались по мускулистым плечам.
Хару нехотя оторвал взгляд от красочного журнала с привлекательными красотками и внимательно посмотрел на сокомандника. Слегка наклонив голову вбок, он задумчиво произнёс:
— Да без разницы, по-любому на бабу похож.
Яманака тихо выругался, возвращаясь к своему отражению в зеркале, и вновь предался нелёгкому выбору, понимая, что помощи от друга он сегодня не дождётся.
— Завидуют молча, мой обиженный природой дружочек. Молча! Я не виноват, что рожей вышел получше твоего.
Инузука едва заметно ухмыльнулся, откинув надоевший журнал в сторону, и удобнее устроился в кресле, обхватив ладонями его мягкие ручки. На подобные высказывания товарища собаковод уже давно не обижался по причине того, что Акено был славным малым и преданным другом, но его нарциссизм, конечно, порой просто не знал границ.
— Приплюсуй ко всем своим благодетелям ещё и скромность, пожалуйста, — еле сдерживая улыбку, проговорил Хару, на автомате начиная поглаживать серебристую шёрстку подошедшего к нему Дайске, но затем его брови вопросительно изогнулись, и он добавил: — Я, вообще-то, понять не могу, куда это ты собрался с утреца пораньше? Я думал, что мы потренируемся сегодня.
Акено обернулся к напарнику и посмотрел на него, как на малое неразумное дитя, а потом с самодовольной ухмылкой на устах пропел елейным голоском:
— В отличие от тебя, полностью поехавшего башней на Узумаки, у меня достаточно бурная личная жизнь, и свои выходные я трачу не на тренировки, а на более приятные вещи. — Наконец-то выбор светловолосого красавца был сделан в пользу нарочито небрежного хвоста. — Поэтому сегодня у меня свидание с одной ну о-о-очень милой девушкой из соседней деревни.
Инузука невольно нахмурился: упоминание о недавно отправившейся на миссию куноичи вновь разбередило его неспокойное сердце. Ему абсолютно не нравилось, что сопровождающим Мидори назначили какого-то странного, подозрительного типа, про которого он толком ничего и не знал. На его взгляд, гораздо разумнее было бы отправить вместе с белокурой бестией именно его.
— А Каори как же? — озадаченно спросил друга Хару, стараясь отвлечься от тревожных мыслей о возлюбленной.
Странно, но ему всегда казалось, что между Нарой Каори и Яманакой Акено уже давно что-то происходило. Правда, что именно, он сказать пока не решался. В ответ светловолосый юноша лишь недовольно цокнул языком, раздражённо закатывая красивые бирюзовые глаза.
— Ну чего вы все привязались ко мне со своей Каори? Мама постоянно жужжит мне на ухо, чтобы я обратил на неё внимание. — Он начал активно жестикулировать рукой возле своего уха, видимо, изображая мать. — А теперь и ты туда же? — Акено устало потёр свои виски указательными пальцами и зажмурил глаза, будто бы борясь с диким приступом мигрени. — Ну подумаешь, дружат наши кланы с незнамо каких веков. Ну подумаешь, сходил я с ней на пару свиданий… — Яманака устремил сердитый взгляд на напарника. — Между прочим, из-за тебя, идиота, и ходил. Твою задницу спасал, так, на секундочку. Уговаривал её, чтоб не разболтала никому, что ты с парнями в тёмных переулках зажимаешься!
На щеках Инузуки мгновенно вспыхнул предательский румянец, а дыхание перебило сильнейшим возмущением.
— Это была Мидори! — обиженно воскликнул он, по привычке начиная оправдываться при одном только упоминании о том злосчастном случае.
— А это ты не мне доказывай, а ей, — съязвил Яманака, но осёкся, когда Хару молниеносно оказался подле него.
— Ты сказал, что проблем с этим не возникнет, — неожиданно серьёзно проговорил собаковод, впиваясь в друга колючим взглядом, от которого тот даже слегка поёжился.
— Эй, остынь, она сказала, что будет молчать, — так же серьёзно ответил Акено, но спустя пару секунд предательская улыбка всё-таки растянула его губы, и он протянул: — Хотя-я-я зная Каори и её любовь к сплетням…
Инузука громко выругался и раздражённо отошёл к окну.
Ох, и создала же ему проблем эта несносная Мидори!
Но, несмотря на всё его внутреннее раздражение от той коробящей душу насмешки над ним, мягкая, полная нежности улыбка, такая, что практически незаметна на лице, но которая так остро ощущается в душе, уже заставила сердце молодого шиноби стучать чаще и сильнее.
Ох, и создала же ему проблем эта несносная, но такая любимая — Мидори.
А тем временем, пока друг был полностью погружён в свои мысли о третьем члене команды номер двенадцать, первый коноховский красавчик начал предаваться уже новым мучительным раздумьям: красная рубашка или белая майка? Какой цвет шёл ему больше: красный или белый? И за что же на его голову свалились такие страдания, ведь он был абсолютно уверен, что ему идут оба цвета, но какой выбрать сегодня?
— Знаешь, что я тебе скажу, — попеременно прикладывая к себе то майку, то рубашку, озадаченно начал Яманака, — а пойдём-ка со мной, а? У Неири и подруга есть, — и словно бы самый веский аргумент на согласие сокомандника: — Симпатичная.
— Спасибо, конечно, но я пас, — тут же отозвался Хару, ощущая при этом некую толику сожаления.
Эх, будь в его душе что-то иначе, давно бы уже наслаждался свиданиями и развлечениями, как и велела ему молодость, но, как назло, ещё в далёком детстве его горячим мальчишеским сердцем завладела несносная светловолосая пацанка с вечными пластырями на разбитых коленках, так неотвратимо влекущая его своими невероятно притягательными глазами.
Акено недовольно фыркнул.
— Хару, ты идиот, — подытожил он, полностью сосредотачиваясь на своём друге. Признаться честно, ему уже слегка поднадоело видеть безрезультатные попытки своего напарника достучаться до сердца коноховской принцессы, но раньше на подобные темы они никогда не заговаривали. Решив не упускать шанс образумить сокомандника, Яманака продолжил свои нравоучения: — Она же не замечает твоих чувств и видит в тебе всего лишь друга.
— Просто я неправильно выражаю эти самые чувства. Вот и всё! — упрямо не согласился тот. — Веду себя как дурак. Вернее, как озабоченный дурак, но ничего с этим поделать не могу. Мой мозг будто бы взрывается рядом с ней! — Инузука обернулся к другу. — Но я всё же верю, что когда-нибудь смогу выразить свои эмоции правильно, и тогда она всё поймёт. Обязательно поймёт…
Акено негодующе помотал головой. То ли его друг был неисправимым романтиком, то ли действительно бахнутым на всю голову идиотом. Ко второму варианту он склонялся почему-то больше.
— Как бы это «когда-нибудь» не наступило слишком поздно. А вдруг у неё кто-то появится? Что тогда?
Хару заметно помрачнел, напрягаясь каждым мускулом своего тела: подобный поворот событий ему явно пришёлся не по душе.
— Убью, — процедил он сквозь зубы, заставляя своего напарника недоумённо на него уставиться.
— Кого? — шёпотом переспросил Акено, впадая в состоянии глубокого ступора.
— Мидори и её хахаля, конечно же. Хотя, быть может, только хахаля. Посмотрю по ситуации!
Бирюзовые глаза Яманаки стали ещё шире, а рот приоткрылся в попытке прокричать, что Инузука больной на весь свой организм псих, когда тот, выдержав пару секунд напряжённого безмолвия, всё-таки не вытерпел и сложился пополам от дикого смеха. Он обессиленно рухнул на колени, содрогаясь в судорожных приступах ржача и попутно вытирая выступающие на глазах слёзы.
— Нет, ну видел бы ты свою рожу, — периодически выкрикивал он, корчась на полу в сильнейших спазмах неконтролируемого хохота. — Вот же придурок! Я же пошутил…
Получив увесистый пинок в бок, представитель звероподобного клана всё же попытался успокоиться, что, к слову сказать, удалось ему с огромным трудом, и, распластавшись на полу в виде звёздочки, устремил свой взгляд в потолок.
А если и правда случится так, что у неё кто-нибудь появится? Что тогда?
Улыбка медленно сошла с его лица — никогда прежде он не задумывался об этом. Никогда! С самого детства он был свято убеждён, что рядом с ним по жизни будет идти именно Мидори, а рядом с ней — он.
А что, если… нет. Если будет совсем не так.
Убьёт? Нет, навряд ли.
Отпустит? Тоже маловероятно.
Что же тогда?
— Тук-тук, к вам можно? — послышался мелодичный женский голос за дверью, и без всякого на то разрешения в комнату вошла статная светловолосая женщина с подносом в руках.
Сомнений быть не могло: главный коноховский красавчик унаследовал свою привлекательную внешность именно от неё, в чём Хару лишний раз и убедился, поднимая глаза на белокурую куноичи и поспешно вставая с пола.
— Мальчики, а я вам бутерброды сделала. Вы ведь проголодались? — задорно спросила она, переводя взгляд с сына на Инузуку.
— О, спасибо, Ино-сан, я как раз чертовски голоден! — воскликнул Хару, протягивая свою жаждущую сэндвич руку к подносу. Акено же бутерброды проигнорировал, возвращаясь к выбору одежды.
— Мам, что надеть? Это? — Юноша приложил к себе красную рубашку. — Или это? — Последовала белая майка. — Никак не могу сделать выбор.
Ино прищурила бирюзовые глаза и озадаченно потёрла подбородок.
— Смотря чего ты хочешь добиться, солнышко.
Молодой Яманака слегка покраснел.
— Ну-у-у, благосклонности, — нашёлся парень, посылая матери сногсшибательную улыбку, от которой та всегда таяла.
— Тогда выбирай красную. А с кем свидание? С Каори? — в голосе отчётливо слышались раздражающие нотки надежды.
Акено издал недовольный стон, поспешно натягивая на себя красную рубашку, и наградил свою самую любимую женщину в мире свирепым взглядом. Если все вокруг так и хотели свести его с Нарой, то этим всем следовало бы поменьше о ней упоминать в его присутствии. Глядишь, и сработало бы!
— Ох, мам, не начинай! Папа ещё дома? — перевёл тему разговора светловолосый юноша, придирчиво оценивая своё отражение в зеркале.
Ино тут же нахмурилась, моментально теряя своё приподнятое утреннее настроение: в последнее время с мужем отношения у них совершенно не ладились, погружая некогда безнадёжно влюблённых друг в друга супругов в болото нескончаемых ссор.
— А где ж ему быть, как не дома. Сидит малюет очередные картинки на крыше.
— О, должно быть, портрет Неири рисует, а то я ей обещал! — радостно воскликнул Акено и в следующую секунду уже выскочил из комнаты, с трепетом предвкушая новое незабываемое любовное приключение.

***

«Она проснулась от лёгкого электрического разряда, что голубоватой змейкой пронёсся по всему телу, вызывая сладостную истому девичьей души. Непонимающе разлепив глаза, девушка сразу же вонзилась взглядом в маску, находящуюся буквально в паре миллиметров от её лица.
— Хаттори? — немного испуганно пробормотала юная куноичи, но в ту же секунду холодный указательный палец молодого джонина оказался у неё на губах.
— Тш-ш, слова лишние, — прошептал он, окуная девушку в сладостный тембр своего низкого бархата. — Мидори, ты сводишь меня с ума… — Молодой человек медленно стянул с себя уже ставшую неуместной маску, открывая своё божественно красивое лицо, и медленно приблизился к раскрасневшемуся ушку белокурой бестии. — Тебе и не передать, как дико я тебя хочу…
Она слегка вздрогнула от столь неожиданного признания напарника, чувствуя, как постепенно немели её конечности от понимания, что именно подразумевал Хаттори, а тот, в свою очередь, уже нескромно исследовал горячим влажным языком чувствительную мочку её уха.
— Ты ведь тоже хочешь… меня… — Он переместил свои возбуждающие поцелуи на её шею, а затем медленно добрался до пухленьких губ, покрывая их мимолётными, почти неосязаемыми касаниями.
Мидори невольно потянулась к нему, как цветы тянутся к солнечному свету, стремясь ощутить всю остроту любовной игры с темноволосым демоном, но тот как будто дразнил её, не давая даже малейшей возможности углубить поцелуй.
— Так… хочешь? — хрипло повторил он вопрос, нежно покусывая её подбородок и обжигая девичьи губы горячим дыханием.
— Да-а-а… — выдохнула Мидори, ощущая трепет возбуждения, полностью лишающий разума.
О, Боги, да! Она хотела! Хотела окунуться в этот водоворот безудержной страсти вместе с Хаттори.
Тот слегка улыбнулся, начиная бесстыдно ласкать её нетронутое доселе тело холодными пальцами, заставляя одновременно и смущаться, и желать его ещё больше.
— Ах, Хаттори… — простонала она, чувствуя, что сейчас захлебнётся в собственных эмоциях и восторге.
— М-м-м-м… Мидори… — вторил он ей, жадно хватая её сладострастные стоны своими губами и посылая такие же в полураскрытые губы принцессы. — Мидори… Мидори…»

— Мидори, Мидори, эй, Мидори, — Кейтаро осторожно теребил девушку за плечо, стремясь разбудить беспокойную куноичи, из-за чего та, что-то невнятно проворчав, недоумённо разлепила глаза и, увидев над собой нависшую маску, моментально застыла в оцепенении.
— Хаттори? — рассеянно прошептала она, совершенно не понимая, почему он остановился и зачем опять надел свою дурацкую маску.
— Ты стонала во сне и постоянно звала меня по имени. Я подумал, что, быть может, тебе плохо.
— Во сне? — неверяще переспросила девушка, начиная судорожно оглядываться по сторонам.
Сон? Это был просто сон?!
Волна безграничного разочарования больно ударила её хрупкое тело о скалы беспредельного непонимания. Неужели просто сон? О Боже, нет же! Не просто сон, а её первый эротический сон… Ками-сама, какой стыд!
Щёки Мидори мгновенно вспыхнули румянцем, зарождая в ней огромное желание «провалиться сквозь землю». И когда это она вообще успела вчера заснуть? Да и заснуть ли? Скорее, после того как девушка увидела настоящее лицо своего спутника, она банально потеряла сознание от нахлынувших на неё переживаний, нежели по её душу нагрянул сон.
— Вставай, нам пора отправляться в путь, ещё долго идти.
— Угу, — чуть отстранёно кивнула куноичи, продолжая так же безотрывно смотреть на Кейтаро и невольно вспоминать его недавние непристойные касания в своём сновидении.
Ох, как же обидно было понимать, что это являлось всего лишь сном. Ничего не значащим и бессмысленным. И именно поэтому непреодолимо сильно захотелось прокричать, безжалостно срывая голосовые связки, что она всё знала. Знала про его обман! Знала, что он потрясающе красив, а его вчерашние байки про обезображенную внешность не что иное, как гнусное враньё.
Но отчего-то слова не хотели вырываться наружу, останавливаясь где-то на уровне горла неприятным, мешающим дышать комом. Ведь если хорошенько призадуматься над всей этой ситуацией, неспроста же Хаттори прятал своё лицо под маской. За этим непременно должна была скрываться какая-нибудь страшная тайна, расплатой за которую, возможно, была бы сама смерть. И в таком случае невольно напрашивался вопрос: стоило ли её напарнику вообще знать о том, что она раскрыла его ложь? Или, может, было бы лучше перестраховаться и оставить его в блаженном неведении?
Образовавшуюся тишину так некстати пронзил звук урчащего желудка Узумаки, требующего немедленного насыщения, — провалиться сквозь землю захотелось ещё нестерпимее.
— Кажется, ты проголодалась, — тихо произнёс Кейтаро, усмехаясь при виде сконфуженной принцессы. Ему не хотелось в этом признаваться, но в такие моменты эта девушка была до невозможности мила и привлекательна, хотя молодой человек предпочитал такие мысли не развивать и безжалостно пресекать их на корню.
— Э-э-э, кажется, да, — покрываясь пунцовыми пятнами, протараторила она и слегка неуклюже попыталась встать.
— Тогда поешь, я подожду.
— А ты и сегодня голодать вознамерился?
— Нет, я уже позавтракал, — бросил он, садясь на каменистый выступ и начиная что-то усиленно искать в своём рюкзаке, не обращая никакого внимания на спутницу.
Мидори разочарованно хмыкнула в ответ и, достав вчерашние уцелевшие онигири, стала задумчиво отправлять их в изголодавшийся рот.
«И почему меня так тянет к нему?» — вновь задавалась она таким волнующим её душу вопросом, кидая мимолётные взгляды в сторону копошащегося в походной сумке парня. Это походило на какое-то помешательство, граничащее с самым настоящим сумасшествием, но сопротивляться этому притяжению было практически невозможно. Его голос, его внешность и даже его безразличие к ней — всё это, будто бы свет для мотылька, манило её со страшной силой.
— Ну где же? — бормотал Кейтаро, рыская рукой по внутренностям сумки и даже не догадываясь о том, что так неосторожно завладел всеми мыслями юной спутницы. — Где же, чёрт возьми?
Спустя пару минут поиски наконец-таки увенчались успехом, и новоиспечённый джонин достал из недр своего рюкзака маленькую книженцию в оранжевом переплёте. Заприметив в руках шиноби книгу, Мидори невольно улыбнулась — как оказалось, юноша любил читать! — и попыталась прочитать название произведения, находящегося у того в руках.
— Надеюсь, это не извращенская книга Какаши-сенсея, — лукаво проговорила она, высматривая заветные строчки на обложке.
«Приди, приди, Рай» — прочитала Узумаки и моментально поперхнулась особенно проказливой рисинкой, вознамерившейся вместо желудка отправиться в увлекательное путешествие не в то горло. Хаттори озадаченно перевёл взгляд на подавившуюся девушку и, быстро к ней подбежав, участливо постучал по спине.
— И ты туда же? Неужели все мужчины извращенцы? — в перерывах между кашлевыми приступами прохрипела наследница бьякугана.
Юноша удивлённо перевёл взгляд на книжку у себя в руках, толком даже и не догадываясь, какого она, собственно, была содержания, но теперь явно чувствуя подвох. И действительно, его память начала услужливо выдавать недавние воспоминания о том, как странно вёл себя Какаши-сенсей накануне его первой настоящей миссии. В тот вечер он бесцеремонно затащил его в самый тёмный коридор резиденции Хокаге и, по-заговорщически оглядевшись по сторонам, протянул ему книгу со словами: «Рано или поздно, Кейто-чан, рано или поздно!»
Прочитав название сего произведения, Хаттори наивно предположил, что книга о смерти или же о том, как научиться её не бояться, а это, в свою очередь, не особо-то и пробудило в нём интерес, поэтому, небрежно закинув литературу в сумку, он благополучно о ней позабыл вплоть до сегодняшнего утра. Так неужели это именно та книга знаменитого саннина, про которую уже слагались легенды? Ками-сама!!!
Моментально покраснев от осознания того, что, в сущности, имел в виду Какаши-сенсей, давая ему это, так сказать, пособие для начинающих любовников, он всё же не растерялся:
— Ну-у, с моим-то сожжённым лицом мне такое и не светит! — Хаттори выразительно потряс оранжевой обложкой перед глазами обескураженной девушки. — Так хоть почитаю. — Любопытство разыгралось не на шутку, и хоть признаваться в своих извращённых желаниях было и стыдновато, но Кейтаро уже не терпелось начать изучение книги.
Мидори чуть опять не подавилась, услышав ответ парня.
С его-то лицом? С его-то лицом — и не светит? Да с его-то лицом у него будет сотня, нет, тысяча женщин! С его-то внешностью можно было бы целые города завоёвывать, причём одной только улыбкой и без единой капли крови! Вот же обманщик!
Вновь появилось нестерпимое желание содрать с него эту нелепую маску, проорать, что она всё знала, и показать ему язык, оттянув при этом нижнее веко бьякуганового глаза указательным пальцем, а затем убежать куда подальше, пока тот не опомнился и не прибил её ненароком! Но… Всё же подавив в себе такие неблагоразумные порывы, она решила немного повременить и обдумать всё хорошенько, прежде чем предпринимать какие-либо действия.
— Ну что? В путь? — спросил юноша, заметив, что последний кусочек съестного был безжалостно уничтожен.
— Да, — отозвалась Узумаки, полностью погружённая в мысли о нём: таком таинственном и загадочном.

***

«Хаттори, я всё знаю!»
«Хаттори, тут такое дело — я всё знаю!»
«Хаттори, а ты вообще в курсе возможностей бьякугана?»
«Хаттори, ты наглый обманщик и лгун, и если ты убьёшь меня, мой папа убьёт тебя!»
Вот уже полтора часа кряду юная куноичи пыталась подобрать именно ту меткую реплику, с помощью которой могла бы огорошить своего сопровождающего, так бесстыдно углубившегося в занимательное чтиво, своим разоблачением. Но как раз таки с этими самыми меткими репликами у неё и наблюдалась огромная напряжёнка. И это, кстати, было плачевно, потому как безбожно разыгравшееся любопытство просто съедало бедную девушку живьём. Она хотела знать правду! Срочно! Сию же секунду! Ох, была не была…
— Хаттори, — неуверенно позвала его девушка, и молодой шиноби нехотя отстранился от уже будоражащей его книги. — Я тут хотела тебе сказать… Ну, в общем, ты ведь знаешь… бьякуган… У меня есть бьякуган, — она выразительно указала пальцами на своё клановое додзюцу. Хаттори едва заметно кивнул, и девушка продолжила: — Ну так вот, бьякуган, или, как его ещё называют, «белый глаз»… — Юная Узумаки сокрушённо зажмурилась, сжимая ладони в кулаки. Нет, переходить в формат лекции на тему «Что такое бьякуган» она никак не собиралась, но мысли так ужасающе путались в её голове, что изо рта вырывалось совершенно не то, чего бы ей на самом деле хотелось сказать.
Кейтаро же, в свою очередь, честно пытался уловить суть сбивчивого рассказа Мидори, но ничего, кроме того, что она счастливая обладательница бьякугана, понять так и не смог, поэтому, недолго думая, решил вернуться к своей весьма интересной книженции, когда его острый слух уловил чьи-то голоса на расстоянии пары десятков метров от них — молниеносным движением руки он закрыл куноичи рот и постарался максимально чётко прислушаться к своим ощущениям.
В первую секунду такой резкой перемены поведения Хаттори девушка даже опешила, не понимая, в чём могла заключаться причина такой бурной реакции, но затем его вынужденное прикосновение к ней заставило Мидори благоговейно закатить глаза и молиться, чтобы этот момент длился как можно дольше.
— Кто-то приближается к нам. Кажется, их двое, — тихо произнёс он, отнимая руку от губ напарницы и активируя чидори. — Спрячься за моей спиной.
Мидори послушно отступила за широкую спину напарника, невольно ощущая зарождающийся внутри себя страх.
Через несколько особенно напряжённых минут взорам коноховских путников предстали двое мужчин. Один — достаточно молодой, с необыкновенно яркой внешностью, цепким взглядом ядовито-синих глаз и густыми вьющимися каштановыми волосами, небрежно раскинутыми по плечам; другой же — мужчина средних лет с абсолютно заурядной, ничем не выделяющейся внешностью и с протектором на лбу, определяющим его принадлежность к Деревне, Скрытой в Камне.
Незнакомцы озадаченно перевели взгляды на Хаттори, в ладони которого поблёскивало голубоватое лезвие чидори, и недоумённо остановились.
— Кентари-сан, смотрите-ка, кого мы повстречали, — отозвался тот, что помоложе и покрасивее. — Кажется, нас хотят обокрасть. — Плохо скрываемая усмешка молодого мужчины слегка разнервировала наследника шарингана, но при этом заставила хорошенько призадуматься, стоит ли нападать первым.
— Мы не воры, — тихо промямлила Мидори, высовываясь из-за спины своего телохранителя. — Мы направляемся в Суну на чунинский экзамен.
Кейтаро раздражённо закатил глаза: в другой ситуации принцесса была бы идеальной находкой для шпиона, которая толком и не поняла бы, что выболтала ценную информацию.
— Ками-сама, Кентари! Да это же… Это же коноховская принцесса! — неожиданно воскликнул незнакомец, безбоязненно подходя ближе. — Коноховская принцесса и её весьма воинственно настроенный спутник, — он обернулся к Хаттори. — Поберегите свою чакру, молодой человек, уверяю, она вам ещё пригодится, а вот нападение на пятого Цучикаге может обернуться для наших стран очень и очень печально.
— Пятый Цучикаге? — заинтересованно переспросила девушка, начиная пристально разглядывать нового знакомого. — Хаттори, ради Бога, перестань! Это же пятый Цучикаге!
Кейтаро слегка помедлил: наивность куноичи начинала откровенно его бесить, но подчинился и молниеносное оружие всё же убрал.
Доброжелательно улыбнувшись Узумаки, Глава Камня подошёл к ней вплотную и, не спрашивая на то позволения, взял миниатюрную руку Мидори, дотронувшись до тыльной стороны её ладони губами.
— Очень рад нашему знакомству, принцесса. Меня зовут Кин, я совсем недавно стал Пятым Цучикаге, держу путь в Суну, так же как и вы, направляясь на чунинский экзамен. Простите моё незнание, но я отчаянно не могу вспомнить ваше, несомненно прекрасное, имя…
— Ми… Мидори, — невероятно смущаясь, пробормотала девушка, ведь руки доселе ей никто и никогда не целовал. — Но откуда вы меня знаете?
— Ну как же мне о вас не знать?! — воскликнул Кин, искренне удивляясь вопросу принцессы. — О вашем отце знают все и о его прекрасной дочери тоже!
От нервов по телу куноичи пошли ярко-красные, невыносимо зудящие пятна. О том, что она настолько знаменита за пределами Конохи, достопочтенная дочь даже и не догадывалась.
Хаттори раздражённо отвёл взгляд в сторону: слащавость этого молодого мужчины ему совершенно не нравилась. Невооружённым глазом было заметно, что тот неприкрыто клеился к девушке, ничего не понимающей в любовных делах, и от этого становилось до невыносимости противно.
— Кин-сама, нам пора идти, — послышался голос Кентари, что сопровождал Цучикаге.
— Ах, да-да, — слегка отстранённо проговорил тот, ни на миг не отводя взгляда от юной особы. Он по-хозяйски обхватил её плечи рукой и повёл вперёд, заставив Мидори озадаченно обернуться на своего напарника и попытаться как можно мягче отдалиться от него. Но Кин в ответ на это лишь сильнее прижал девушку к себе, будто бы и не замечая безрезультатных попыток куноичи высвободиться, и продолжил неустанно болтать о том, как же восхищался Шестым Хокаге и прямо-таки горел желанием встретиться с ним лично.
Какое-то неизведанное прежде чувство, которому наследник шарингана так и не смог подобрать названия, сильно кольнуло его разнервированное сердце. С силой сжав челюсти, он уже ринулся было на выручку спутнице, но его наглым образом остановили, с силой вцепившись в плечо.
— Оставь их, — достаточно грозно проговорил Кентари. — Пусть поболтают. Это может быть полезным для наших деревень! Это политика, сынок, нам там не место…

***

Спустя несколько часов путники дошли до Суны, где их уже поджидали организаторы экзамена, незамедлительно сопроводившие их до резиденции Кадзекаге.
Гаара, слегка утомлённый ожиданием, да и вообще всей этой суматохой, которая творилась в Деревне, Скрытой в Песке, в последние дни, несказанно обрадовался тому, что такие важные гости наконец-то прибыли. Он сдержанно кивнул Кину, подходя ближе и протягивая руку для приветственного рукопожатия, а затем как можно более незаметно подмигнул Мидори, пытаясь совладать с пока ещё неуместной тёплой улыбкой, что всегда растягивала его губы при виде этой до невозможности похожей на Наруто девчонки.
— Моё почтение, Гаара-сама. — Молодой Цучикаге начал первым, пожимая протянутую ему ладонь.
— Поздравляю с назначением на столь высокую должность. Надеюсь, взаимоотношения между нашими селениями не изменятся, — Гаара произнёс это почтительно, но с отчётливыми нотками суровости, на что Кин нервно хихикнул, слегка тряхнув своей шикарной шевелюрой.
— Что вы, что вы, Кадзекаге-сама. Я ярый сторонник Альянса!
Что-то смущало Пустынного в этом молодом Главе Камня, что-то не нравилось, но вот что, сказать было весьма затруднительно.
— Ну что ж, это не может не радовать. Для вас приготовлен лучший номер гостиницы Суны. Отдохните немного, Кин-сама, а вечером буду ждать вас на торжественном ужине у себя в резиденции.
— Обязательно приду, — тихо ответил тот, вновь обращая своё внимание на стоящую рядом Мидори. — С нетерпением буду ждать встречи с вами, прелестное создание. — И опять его губы оказались на миниатюрной ладони Узумаки, невероятным образом смущая коноховскую посланницу. — Моё почтение, — кивнул он Гааре, а затем поспешно удалился, прихватив с собой и Кентари.
Дождавшись, когда Цучикаге и его напарник наконец-таки скроются из виду, Пустынный облегчённо выдохнул и повернулся к девушке.
— Ну что, — он едва ощутимо потеребил её за щёку, — как там поживает твой непутёвый отец?
Каждую встречу с этим высоким огненно-рыжим мужчиной с символом любви на лбу юная носительница белого глаза безуспешно пыталась поверить всем рассказам отца, что этот премилый шиноби некогда был замкнутым, даже в какой-то мере злым, расчётливым, живущим только ради убийства. Сейчас же даже предположить подобное было практически невозможно, ведь бирюзовые глаза правителя Песка излучали невероятное количество тепла и света.
— Просил открытку вам передать, — бросила Мидори, невольно расплываясь в широкой улыбке.
— Вот же жмот! — наигранно обиделся тот, переводя взгляд на Кейтаро. — Смотрю, на этот раз ты не одна.
— Ага, это Хаттори, наш новый шиноби отряда Анбу, он как бы меня защищает, — представила напарника куноичи, и Гаара тут же протянул ему руку в знак знакомства, которую наследник шарингана немедля пожал. На лёгкий электрический разряд, моментально прошедший по его огрубевшим пальцам, Кадзекаге практически не обратил внимания, но кое-что его всё-таки смутило: чакра молодого человека была странно знакома…
— Гостиницу я вам не зарезервировал, уж извините. — Он предпочёл не вдаваться в мысли о новом знакомом, сваливая эти странные ощущения на банальную усталость. — Поживёте эти два дня у меня. Мои все на миссии, так что в доме будет тихо и спокойно.
Да, и это было немаловажно, так как гиперактивные близнецы Гаары-сама, Миса и Такео, могли весь дом поставить на уши, и о покое можно было бы даже не помышлять.
— Вас сейчас проводят, хорошенько отдохните, а вечером жду вас на ужине.
— Слушаемся и повинуемся, Гаара-сан. До вечера. — Махнув на прощание рукой, Мидори вместе с Хаттори удалились из резиденции, направляясь в гостеприимный дом главы Песка.

***

Предложенная куноичи гостевая комната была непередаваемо комфортной и светлой, заставляя юную Узумаки даже невольно улыбнуться от возникших внутри неё положительных эмоций. Особенно уютной казалась мягкая, манящая уставшее тело кровать, застеленная шёлковым постельным бельём серебристого цвета, так и говорящая всем своим видом, что она невообразимо удобна. Недолго думая, она решила окончательно в этом удостовериться и, разбежавшись как следует, плюхнулась на матрас, блаженно зарываясь лицом в подушки и утопая в шелковистой гладкости одеяла. Ох, ну наконец-то можно было спокойно отдохнуть!
Мидори обессиленно закатила глаза, чувствуя, что уже совсем скоро отправится в царство сновидений, когда в соседней комнате неожиданно раздался приглушённый стук.
Она удивлённо перевела взгляд в сторону стены, прилегающей к соседствующей гостевой, и неосознанно придвинулась к ней ближе, понимая, что именно там сейчас находился Хаттори, её безграничное помешательство в человеческом обличье.
«А вдруг он снял маску…» — пронеслось в белокурой голове, и сердце сразу же начало отдаваться глухими ударами где-то в области горла. Она неосознанно закусила губу, стремясь подавить в себе такое неправильное желание ещё раз понаблюдать за ним при помощи своего бьякугана, но силы воли катастрофически не хватало — ощущая себя настоящей развратницей, заслуживающей лишь адского пламени за подобные непростительные прегрешения, она всё-таки активировала свои глаза и почти задохнулась от внезапно переполнивших её душу чувств.
Ками-сама, казалось, она разучилась дышать!
Хаттори лежал на кровати без маски и обнажённый по пояс ввиду изнуряющей жары в Суне в это время года и даже не подозревал о том, на какие томительные мучения он обрекал юную напарницу подобным видом. Одна его рука была небрежно закинута за голову, заставляя длинноватые, чуть вьющиеся чёрные волосы раскинуться по натренированным плечам, вторая же, слегка подрагивая, держала эту извращённую книженцию, от которой молодой джонин до сих пор был не в силах оторваться.
И трудно было поверить, что обыкновенный человек мог обладать столь безупречной внешностью, но Хаттори обладал. Обладал именно такой!
Его тело, его лицо, его волосы, губы…
Девушка отчаянно пыталась найти хотя бы один изъян — и не могла!
Для неё он был совершенен… Беспредельно, безгранично!
Мидори, словно бы заворожённая, наблюдала за каждым вздохом, за каждым движением своего загадочного спутника, который иногда, невообразимо смущаясь, резко захлопывал книгу и прятал её под подушку, скрывая раскрасневшееся лицо в ладонях. И это, вне всяких сомнений, могло бы вызвать улыбку на истерзанных от переживаний губах куноичи, если бы не причиняло такую обжигающе резкую боль тяжело вздымающейся груди.
Ох, как же он был прекрасен в эту секунду. Невыносимо прекрасен!
Миниатюрная девичья рука, поддаваясь совершенно неосознанному, неконтролируемому порыву, потянулась к прекрасному лицу ничего не подозревающего юноши с неуклонной целью хотя бы мимолётно дотронуться до Бога, но вместо этого трепещущие пальцы принцессы наткнулись на ненавистную стену, так мучительно разделяющую их.
Это было похоже на изощрённую пытку, сотворённую самой природой специально для неё… Самую настоящую пытку!
Чакра постепенно истощалась, и изображение Хаттори с каждой секундой становилось всё хуже и хуже, оставляя белокурой красавице лишь нервное биение разгорячённого сердца, сжимаемого воздушными тисками невысказанных эмоций.
Что же с ней происходит, даттебайо? Что же это такое?
Почему ответы на эти вопросы так отчаянно не хотели находиться?

***

Ужин ещё только начался, а Мидори уже вся извелась под напористым взглядом Кина. Он неустанно наблюдал за каждым её движением, ввергая девушку в полное замешательство и негодование. Ей невыносимо хотелось есть, но под пристальным взором синих глаз кусок в горло лезть категорически отказывался, лишая её последней надежды порадовать свой изголодавшийся желудок.
Ох, как же ей хотелось послать его куда подальше! Нестерпимо хотелось, но юная куноичи отчётливо понимала, что нельзя — Цучикаге всё-таки.
От этой мысли куноичи обречённо вздохнула и, жертвенно уткнувшись взглядом в тарелку, начала нервно ковыряться палочками в еде, не решаясь поднять глаза на своего мучителя.
— Принцесса Мидори, — раздалось у неё над ухом так внезапно, что куноичи даже подпрыгнула на стуле. — Ох, простите, что напугал, — виновато улыбнулся Кин, вновь целуя её ладонь в знак своих самых искренних извинений, но вызывая тем самым лишь очередную порцию узумаковского негодования. — Не хотите ли вы прогуляться со мной?
Мидори озадаченно огляделась, с немалым удивлением понимая, что ужин каким-то невероятным для неё образом успел подойти к своему логическому завершению, а затем перевела измученный взгляд на молодого Цучикаге, кривовато улыбнувшись. Она не хотела с ним гулять. Не хотела откровенно, но толком и не знала, как расценит подобный отказ этот приставучий, надоедливый тип, поэтому, неуверенно кивнув головой в знак согласия, встала из-за стола.
— Мидори, мне пойти с тобой? — тихо спросил Хаттори крайне недовольным тоном.
— Я бы хотел пообщаться с девушкой наедине, если она не против, конечно, — начал было мужчина, но Кейтаро очень неучтиво перебил:
— А вы уверены, что она не против?
Обстановка между двумя шиноби накалялась с невообразимой скоростью, угрожая перерасти в нечто более серьёзное, чем банальная перебранка.
— Нет-нет, я не против, — нервно хихикнув, заткнула своего сопровождающего достопочтенная дочь, чувствуя, что ещё чуть-чуть — и ситуация перерастёт в патовую.
— Видишь, она совершенно не против, — с чувством полного превосходства бросил Кин, приобнимая девушку за талию и подталкивая её к выходу.
Кейтаро напрягся, пытаясь унять свою злость, не пойми откуда взявшуюся, но вмешиваться более не стал, вспоминая слова Кентари о политике, в которую он не должен лезть.

Глава Камня и юная представительница правящей семьи Листа вышли на огромную террасу резиденции Кадзекаге, открывающую потрясающий вид на ночную Суну и на бескрайнее звёздное небо, особенно прекрасное в это время года. Вид был действительно непередаваемо красивым, но из-за колоссального напряжения внутри Мидори не замечала ничего вокруг.
— Не буду скрывать, принцесса Мидори, вы мне очень понравились, — произнёс молодой мужчина, хотя лучше бы молчал, нежели говорил полнейшую ерунду.
«Ками-сама, что делать? Что делать?!» — в Узумаки нарастала истерика, самая настоящая и трудно успокаиваемая.
Его губы вновь прошлись по пальчикам посланницы Конохи, и ей до невыносимости сильно захотелось прибить Кина своей техникой «мягкого касания».
Ну сколько уже можно было мусолить её пальцы?!
— Но что-то мне подсказывает, что ваше юное сердечко уже занято тем молодым человеком, сопровождающим вас. Я прав? Вы ведь влюблены в него?
Мидори вздрогнула от неожиданно прозвучавших в ночной тишине слов и застыла неподвижным изваянием, ощущая полный паралич во всём своём теле.
«Что он сказал? Влюблена в Хаттори? Влюблена?!» — И как же она раньше об этом не подумала?
Мир моментально перевернулся и, словно бы решённая головоломка, стал невероятно простым и понятным. Наконец-таки ответы были найдены, и теперь она понимала всё! Всё, что с ней происходило в последнее время!
Кин даже и не подозревал, что своими словами сотворил в юной девчоночьей душе настоящую революцию, так быстро поставившую всё на свои места.
Да, она влюблена! Влюблена в Хаттори! В его голос, в его внешность, и, даже толком не зная его души, она заведомо чувствовала, что влюблена и в неё тоже!
Да и ещё много тысяч раз «да»!
Её сердце вовсе не из камня! Её сердце способно влюбиться, и оно влюбилось! В Хаттори! О, как же прекрасно было это имя, которое она могла повторять снова и снова!
Злость на этого абсолютно бестактного приставучего человека, стоящего рядом с ней, моментально улетучилась, оставляя после себя лишь чувство огромной благодарности за то, что помог разобраться в себе и своих эмоциях.
— Ваш румянец на щеках красноречивее всех слов, — улыбнулся её собеседник, слегка погладив девушку по щеке. — Но могу ли я надеяться хотя бы на вашу дружбу, милая принцесса Мидори?
— К-конечно, — заикаясь, ответила она, отводя смущённый взгляд в сторону и уже совершенно не сердясь на то, что Цучикаге вновь припал губами к её пальцам.
— Всё в порядке, Мидори-химе? — послышался до боли знакомый низкий бархатный голос любимого ею человека.
Да, именно любимого…
Ей так странно было признаваться себе в подобных вещах, но именно от этого её душе хотелось петь и плясать, радуясь каждому прожитому мгновению.
— Хм, а вот и возлюбленный объявился, — неосторожно бросил Кин, чем поверг Мидори в глобальное негодование.
Голова моментально разболелась, будто бы в ней копошились кунаями, а горло безжалостно сдавил спазм раздражения.
Зачем он сказал про её чувства при Хаттори?!
Нервное подёргивание глаза наряду с выступившей на лбу испариной очень явственно показали, что её охватила паника, самая настоящая и выбивающая последние остатки воздуха из лёгких.
Она ещё не готова! Не готова была признаться в своих чувствах! Чёртов Кин!
Злость на этого болтливого гада из Камня вновь вступила в свои законные владения, проявляясь трудно сдерживаемым желанием врезать по его точёному лицу кулаком.
А чтобы в следующий раз думал, прежде чем говорить!
— Не беспокойся, с твоей принцессой всё в порядке, — миролюбиво проговорил мужчина, отпуская руку куноичи и слегка подталкивая её к Кейтаро. — Не забывайте про своё обещание, Мидори, — тихо добавил он ей на прощание, улыбаясь самой милой улыбкой, на которую только был способен.
Куноичи коротко кивнула, стараясь не показать новому знакомому, что она чертовски зла, и поспешным шагом направилась в сторону напарника.
Дождавшись, когда коноховские шиноби исчезнут из поля видимости, молодой Цучикаге торжествующе улыбнулся, запустив руки в свои густые тёмные волосы, и самодовольно откинул голову. Всё складывалось как нельзя лучше. Определённо.
— Кин-сама, всё нормально? — раздался голос его верного слуги.
— Да, всё идёт по плану. — Он устало потёр переносицу, чувствуя, что его утомлённое тело невероятно клонило в сон. — Девчонка так же глупа, как и её отец, только вот… Этот парень рядом с ней. Пригляди за ним, Кентари, он может многое испортить.