По ту сторону зеркал (8 глава)

8 глава
- Ничего не хочешь мне сказать, Кабуто? – он стоял у огромного окна с темно-бардовыми шторами и смотрел куда-то вдаль, иногда дотрагиваясь до своей глиняной маски. Стоявший за спиной парень спокойно подошел ближе на пару шагов и начал говорить:
- Некоторые из собранных нами людей отказываются участвовать в вашем плане.
Ухмыльнулся. Посмотрел в глаза подопечного и снова отвернулся к пейзажу. В самом разгаре весны так прекрасно цветет сакура. Даже в таких отдаленных местах. Он смотрел на одно единственное дерево с розовыми, опадающими на землю лепестками, которое стояло на самой вершине гор. Он любил горы. Даже больше, чем власть. Да, определенно, горы…
- А его? Его вы нашли? – сенсей сжал пальцы в кулаки и стиснул зубы. Ах, как же долго он ищет время. Как же мучительно долго. Время. Именно так в их мире зовется он. Тот, кто способен вмиг оказаться в эпохе Возрождения, посреди древних сражений и судьбоносных войн.
- Нет, сэр. Он прячется от нас.
Хрустнули костяшки пальцев. Взметнулся огромный плащ, а громкий голос разрезал тишину комнаты.
- Так найдите! Подключи всех! Включи свое сознание, силу, вольность, скорость, смелость. Всех! Подключи всех! Он нужен мне! Слышишь?!
Осев на огромный трон, он схватился за маску и с силой сжал ее.
- Ты единственный, кто может разрушить мои планы… Дейдара…
Комната снова оказалась пуста. Тишина окутала столешницу и тяжелые шторы. Словно в старом фильме камера отдалялась от него, теряя образ в темноте этого места. Все становилось черным, пустым и безжизненным в помещении и в его душе. Пока есть смысл и цель, воздвигнутая перед глазами еще с детства, он будет обитать тут. Он будет медленно выжидать, как ждал долгих двадцать, а может и больше, лет.
В памяти вспыхнул тот день, когда он лишился последней возможности на обретение вечной молодости. Теперь на его лице все чаще возникают морщинки, и все реже он может смотреть в зеркало. Ненависть к себе, к отражению и к ней.
Маленькая глупая девочка погубила все! Да кто она такая?! А действительно, кто? Ведь дай подойти ближе, дай сделать ей лишь шаг - и он мертв. Ему досталась наивысшая сила. Пожалуй, та, что способна погубить любого – боль.
Он подарил кусочек боли каждому. Вокруг него она вьется змеей, отпугивая тех, кто рядом, или убивая от удушья.
- Глупая девчонка! – глухой удар, теряющийся в пустоте огромной комнаты. Она начинает портить все планы. Значит, следует наказать девочку. Дать понять, кто хозяин и что пора бы уже заканчивать игры.

С начала отпуска прошел месяц и оставались считанные недели. Сакура поздно вечером ехала с магазина и напевала какую-то песенку себе под нос. Дома ждала ее Айни, которая так долго умоляла купить что-то сладкое и вкусное. Харуно не смогла не сдаться и поэтому поехала в круглосуточный супермаркет на другом конце района.
Девушка захлопнула ногой машину и веселая пошла в дом. Только вот все веселье упало вместе с пакетом, когда та увидела открытую дверь, которую ребенок никогда никому не открывал в ее отсутствии.
Харуно сорвалась с места и забежала в дом. В коридоре пахло порохом и дымом. Сердце невольно сжалось, и девушка крикнула на весь дом имя девочки.
- Айни! Айни, где ты?! – Сакура кружила по дому, открывая двери, но ребенка не было ни в комнате, ни в зале. И, лишь когда наемница открыла дверь своей спальни, замерла, не смея пошевелиться. На ватных ногах она подошла к окровавленному телу ребенка и упала на колени.
- Милая! Айни! – слезы полились ручьем, Сакура лишь растерянно смотрела на огнестрельное ранение под сердцем, она хотела прикоснуться к ребенку, но не могла. Страх сковал все тело, все мысли. Черт! Ведь она знает, что делать, но…
Эта малышка ведь ее дочь, пусть и приемная, но дочь. Человек, ради которого она и живет, ради которого ее жизнь имеет смысл в улыбках и смехе, счастье и горе. Харуно обняла девочку за голову и закричала. Как оглушенная, она кричала на весь дом, смешивая боль со слезами.
- Мамочка, - голос ребенка вывел ее из шока, и Сакура нарыв в кармане телефон начала звонить. Пока она судорожно прижимала плечом к уху мобильник, сама уже, оторвав кусок ткани от платья, приложила его к кровоточащей ране.
- Катрина!

- О, Харуно-сан! Мы так рады, что вы пожертвовали детдому эти средства. Дети будут рады новым игрушкам, - тогда я не знала, что встречу здесь это чудо. Она была совсем маленькой, ангелочком, похожим на меня внешне. Какого же было удивление слышать такое странное:
- Мама? Вы моя мама? – господин Кугерайа тут же осекся и начал ей говорить, что это не так, но эти лучистые глаза сияли, смотря на меня.
- Но почему?! У нее такие же волосы, больше ни у кого таких нет!
А потом…
Встречи в детдоме, прогулки, ночевки в моем доме. Жизнь стала такой яркой, и, решившись на удочерение, я пыталась уговорить сенсея через Катрину. Разрешили, позволили. Это было сказкой…
А что теперь?! Это не может так закончиться!

- Айни, девочка моя, терпи, сейчас приедет доктор, - сквозь слезы говорила Харуно, прижимая к груди маленькую головку и теребя иногда эти хрупкие пальчики. А ведь губы ребенка побледнели, и она уже еле дышала…

Она сидела в кафе с Саске, когда раздался звонок. Катрина тут же вскочила с места, оставляя деньги и хватая ничего не понимающего парня за руку. Учиха опешил и постарался вырвать руку.
- Да что такое?! – она лишь раз взглянула на него, чтобы снова двинуться к машине и произнести на полпути одно имя.
- Айни!
Учиха во второй раз убедился, что этой особе не стоит давать руль в руки, потому что она проехала расстояние от кафе до дома в считанные минуты, успев позвонить Карин, Цунаде и Орочимару.
Девушка резко затормозила рядом с домом, где уже стояла машина. Катрина вылетела, даже не захлопнув дверь, за ней тут же последовал наемник. Когда оба были в небольшой квартирке, то сразу же заметили следы крови и борьбы.
- Саске, останьтесь здесь… - ее зеленые глаза ясно засверкали, и она, последний раз оглянувшись на Учиху, ушла в другую комнату.
Минтс любила Айни, очень любила, этот ребенок, маленький и непорочный, был для нее воплощением ангела, самого лучшего, самого красивого ангела. И сейчас маленькое чудо лежало в собственной крови, иногда приоткрывая ротик, как рыбка. Глазки, такие яркие и живые, стали совсем блеклыми и, даже можно сказать, прозрачными. Рядом с растрепанными волосами уже не понимающая ситуации сидела Сакура, то и дело подвывая от боли.
Минтс ясно видела, как жизнь покидало это тело и как медленно закрываются глаза этой прелести. Но поймет ли это Сакура?
Оба врача качали головами, не в состоянии ничего сделать, крик наемницы был слышен даже за пределами дома. Учиха даже не понял, что происходит, он просто стоял и смотрел на то, как Катрин пытается вывести из дома несчастную.
- Что смотришь?! Хватай ее, и ко мне в машину! – она знала, прекрасно знала, кто стоит за этим, и понимала, что терпению конец…

Сакура кричала, ревела и просто мычала еще с час, а потом, наглотавшись таблеток, отрубилась на кровати Минтс. Саске все это время сидел на кухне и рассматривал множество кукол, статуэток и глиняных фигурок. Когда в комнату зашла измотанная девушка, он лишь скептически поднял взор словно, спрашивая что-то.
Катрина села на стул и положила на стол голову. Ей сейчас было не лучше, чем Сакуре.
- Айни была приемной дочерью… - вдруг начала уставшая девушка, отстраненно разглядывая нож на столешнице, - Сакуру изнасиловали, когда она была маленькой, она боится мужчин, только вот тебя - нет. Что с одной стороны удивительно, с другой этому есть нелогическое и сумасшедшее объяснение, которое вам всем еще очень рано знать.
Она быстро поднялась с места, прихватив сумку и вытирая окровавленные руки полотенцем, что висело у выхода из кухни.
- Останься с ней, иначе она либо сойдет с ума, либо пустит пулю в лоб.
- Тогда не стоит ей мешать.
Минтс тихо прикрыла за собой дверь, говоря напоследок:
- Его зовут Данзо…
И мир Учихи приобрел краски, но за такую информацию положена плата, а значит, он будет сидеть с этой умалишенной девушкой, пока не вернется загадочная девочка, которая знает явно больше чем кажется.

Катрина ехала по городу, выворачивая руль то в одну, то в другую сторону, удивительно, что она вообще могла вытворять такое. В голове крутилась единственная мысль о том, как он мог убить ребенка, ни в чем неповинного, маленького и беззащитного. Ее зеленые глаза приобрели оттенок черноты. Пустые, одинокие, полные боли очи смотрели лишь иногда на дорогу.
Она хлопнула дверью, оказавшись у такого знакомого места. Быстрой походкой девушка дошла до лифта. Перебирая пальцами край платья, она нервно смотрела, как открывается другая сторона зала.

Она быстро подошла к дивану и начала подсоединять связь. Экран долго оставался черным, но потом резко замелькал и снова погас.
- Чего тебе, Катрин?
- Зачем? – тихо прозвучал ее голос, - зачем вы это сделали?! – голос начал переходить на крик. – Она ведь ребенок, совсем маленький, глупый и ничего не понимающий. За что вы ее так?!
Тишина резала ей слух, лишь стрелки часов нарушали эту идиллию пустоты мрака. Будто бы молния пронзила тело, ее крик разнесся по всему зданию. Полный боли, резкой и беспощадной.
- Молчи! Кто твой хозяин?! – впервые его голос был таким грубым и жестоким, впервые она слышала такое, и не только она, как оказалось. – Помнишь наш уговор? – уже тише и вкрадчивее произнес Кто-сенсей. – Или ты так желаешь ему смерти? Твой браслет действует, да?
Мелкие иголочки от красивого браслета, впиваясь в запястье, пускали яд, страшный, невыносимо-болезненный яд, а за ним тут же следовало противоядие, дабы она ощутила все муки ада. Катрина уже лежала на полу, еле двигая руками, а глаза уловили силуэт у стены, силуэт с бирюзовыми глазами.
- Помни о том кто ты, и кто я! Еще один прокол - и он труп! – экран погас, и девушку било в судороге. Даже почти при смерти она сохраняла изящество. Только вот ничего не могла сказать, когда теплые руки подняли ее над землей и медленно понесли из залы.
- Молчи, - тихо сказал он.
- Нужно смыть яд с кожи, - последние слова девушки, и та потеряла сознание.

Гаара открыл дверь одним мощным ударом ноги, держа на руках еле живую Катрину. Приходя в офис и работая над документами, он и не думал, что может попасть на такое. Казалось, что ее режут на части медленно и с сарказмом, таким был крик этой особы.
А эти слова про яд? Лишь когда Сабаку-младший уложил ее на диван, то заметил, как по коже стекает масляный яд.
- Черт! – он скептически оглядел ее с ног до головы и, шумно выдохнув, снова взял на руки, поднимаясь на второй этаж.
В ванной он снял с нее платье и, слегка краснея, нижнее белье. Конечно, ему доводилось видеть голых женщин, и не раз, но ведь это Катрина – единственная женщина на земле, смотря на которую он приходил в ярость.
Когда ванная была полной, он медленно влажной, намыленной губкой проводил по рукам девушки, лицу, волосам… Странное чувство: видеть такую и не владеть ею, осязать ее и не владеть ею, смотреть и не иметь возможность заполучить. Гаара даже не осознал своих мыслей, лишь на автомате укутал ее в полотенце, и, лишь когда та лежала уже в его длинной футболке на большой кровати с черными простынями, он осознал, что для нее сделал. Спас жизнь. Чего никогда не могло бы быть.
Спала она, как ребенок, покусывая иногда нижнюю губу и переворачиваясь на бок. Сабаку сидел на краю собственной кровати, хватаясь за голову и иногда оглядываясь за спину. Ведь она ничего ему не делала, тогда откуда эта дикая ненависть, желание задушить и растоптать?
- Не убивай его… - ее тихий шепот нарушил мысли убийцы, он посмотрел на Катрину и увидел что-то другое, кроме этого жгучего чувства убить. Она ворочалась, хваталась за простыни руками и вертела головой, повторяя одну и ту же фразу. Он знал, что последует за этим, и полностью развернулся к ней лицом. Секунда - и она резко очнулась, дико озираясь по сторонам. Глаза, зеленые и полные страха, смотрели куда-то в пустоту, а потом она медленно перевела взгляд на него.
Минтс смотрела сперва все с тем же ужасом, но потом ее взгляд вдруг стал таким ласковым, что он удивился.
- Ты прости меня, – тихо сказала девушка, подаваясь вперед. Он видел, как зелень этих глаз меняет чернота и как вся злоба, вся ненависть и неприязнь к ней исчезает, а когда Гаара ее целовал, он уже не помнил ничего.
Сладкая, такая страстная и немного дерзкая, она покусывала его плечи, ключицы, целовала губы, щеки, скулы и так сладко стонала от каждого прикосновения, что он забыл обо всем на этом свете. Даже то, что он убийца, то, что она выше его рангом, и про запрет отношений. Все отошло на второй план, когда он нежно касался ее груди, когда она царапала острыми ногтями спину и выгибалась от экстаза.
Уже лежа на его груди и водя пальчиком от подбородка к губам, она тихо прошептала «прости», забрала воспоминания о ночи и вернула ту самую ненависть, которую некогда ранее дарила.
- Спи, любовь моя.
Катрин поцеловала его в лоб и, надевая свой плащ, ушла из комнаты.

- Я говорил тебе, что ты эгоистка?
- Исчезни…