Пока не задохнемся?

Любимая песня на полную громкость. Облупленные стены маленькой съемной квартиры под угрозой разрушиться при единственном касании дрожали, словно впитывая в себя каждую звуковую волну и воссоединяясь с фоновым шумом. Стены. Молчаливые стены или, быть может, ободранные серые обои отражали ноты... Затем аккорды. И снова больная мелодия с бредовым незапоминающимся текстом врезалась в голову, беспощадно впиваясь по самые мысли. И это было самое невыносимое – пустая однокомнатная квартира. Без всякого барахла или хотя бы одной никчемной вазы, которая могла бы разбиться от безбашенной громкости. Этот чертов звук разбившейся хрустали, несовместимый со струнами гитары, успокоил бы. Приласкал бы подсознание или хотя бы создал иллюзию не полного одиночества. В комнате не было ничего. Где-то в уголках единственного шкафа валялась пара грязных и провонявших кровью да грязью вещей. Нет, это было не совсем одиночество. В том же шкафу находилась снайперская винтовка, старая... Остерегавшая дом. Бесполезная американская «Гаранда», иными словами единственный собеседник и в каком-то смысле вещица, чей дульный компенсатор повидал сотню смертей от рук человека, который день за днем дымил, окрашивая пустое пространство в еще более серый цвет. Ничего. Обои не жаловались. Стены молчали. А потолок... Потолок... Никогда не давал выстроить его образ на своей поверхности.

Вот так они жили. Дешевая стерео-система, шкаф, винтовка, стены и пачка сигарет.

Саске бросил окурок на пол. Рука потянулась к прослезившимся от дыма глазам. Пол дрожал. Он почти скрипел от жуткого давления музыки, а этот окурок не улучшил положение потрескавшегося паркета.
Учиха открыл глаза. Он все еще безобразно лежал на диване, держа в свободной руке помятую к чертям бумажку, так называемое письмо, на котором была начеркана пара предложений неровным почерком. На полу одиноко валялся белоснежный конверт, который успел растерять всю чистоту своего цвета в этом заброшенном месте заброшенного человека. Саске перечитал письмо. Снова. Снова. И снова. Он сделал это не один десяток раз и вновь закрыл глаза. Юноша сжал в руках жалкий огрызок пожелтевшей бумаги, впиваясь ногтями в ладони, резко швырнув клочок в стену. В дрожащую стену. Саске поднес длинные тонкие пальцы к вискам и, казалось, его протяжный изнеможенный вздох с толикой гнева заглушил саму музыку, которая настойчиво повторяла раз за разом одни и те же мотивы.

Учиха выключил музыку, и все вокруг замолкло. Будто что-то изменилось. Будто что-то взорвалось, и вмиг языки пламени погасли. Будто больной ливень, стучащий по черепичной поверхности крыш, вдруг затих.
В ушах стоял звон. Еще тот глухой ультразвук, разрывавший голову безумной болью на тысячи маленьких раскаленных частиц.
Саске привстал и принял сидячее положение. Его бездонные глаза исследовали каждую клетку собственных рук, лихорадочно и бегло пронизывая взглядом кожу, казалось бы, сплошь покрытую багряной засохшей жидкостью. Так и было. И он не нуждался в каком-либо сумасшедшем втором Я или во внутреннем голосе. Все было ясно, как небо в этот день, как лучи еще вчера тусклого солнца, настырно и назло пробивавшиеся сквозь наполовину закрытые жалюзи. Саске почувствовал моментальное опустошение внутри, почувствовал только легкий ветер сомнения и глупого осознания одиночества. Холод пробил в кости. Лучи заходящего солнца покрыли бледное лицо Саске слоем охры, четко выделяя отсутствие каких-либо эмоций на его лице. А, впрочем, кости – это единственное, что он чувствовал внутри себя. Учиха глядел в одну точку, чуть сутулясь, словно пытаясь вырваться из транса собственных дум. Он лишь задумчиво потрепал свои чернильного оттенка волосы и где-то в закоулках своих дурных мыслей раздобыл ту самую, которая изо дня в день твердила, что Саске есть смерть. Что его оружие и руки ни что иное как судьба человека, которому, так или иначе, суждено столкнуться с болью, банальным белым светом, если, конечно, его действительно видят умирающие... Со смертью. Он ведь убийца. Ему указывают пальцем жертву, тыкают в чью-то жизнь, в мгновение ока разрушая ее теоретически.

Обладатель безжизненных агатовых глаз глубоко вздохнул и потянулся было за сигаретами, как только тишину и гул машин за пределами этих несчастных четырех углов пронзил надоедливый звонок мобильного.
С бледных уст слетело некое подобие презрительного шипения, и Саске неторопливо поднес телефон к уху, прикрыв веки глаз.
Из трубки доносились тревожные крики и ругательства. Напоминало игру зеркал и отражений, мечущихся по серой комнате серого человека с серой жизнью.
Саске сжал телефон в руке. Со всей силы, готовый разбить его к чертям. На лице снайпера вычерчивался оскал. Неизбежный гнев, готовый вырваться наружу вместе с агонией неутомимых и беспощадных мучений, которые превратят Саске из померкшего пару минут назад человека в безжалостную машину смерти. В чудовище. Блеклая личность, так внезапно раскрашенная в цвет чужой... В цвет собственной боли. Учиха уже не слушал собеседника после произнесенного им больного, отдававшимся внутри током имени. Нужного? Нужного имени. Парень хотел потушить пожар внутри путем очередной затяжки. Губы раскрылись выпуская изящный, казистый дым. Почти синие искусанные губы.
Саске дослушал заказчика. Он то и дело бросал истошный взгляд на холодное оружие, будто пытался упразднить винтовку. Но Саске – смерть. Кто? Кто внушил ему эту глупую мысль, которую не в силах выбросить из головы?

Крики в трубке затихли. Теперь в квартире только проклятые лучи и гул машин.
Это, наверное, и была жизнь Саске. Вот эта квартирка. И ключевым элементом в схеме являлся один человек. Единственный человек, который прилип к Саске, как жвачка на подошве ботинок.
Голос Учихи бледным инеем прошелся по комнате с невозмутимой усмешкой:
- Я не убью этого идиота. – В трубке послышалось междометие, скорее всего, означавшее изумление. – Я не убью Наруто.
Саске сбросил и швырнул телефон в сторону, откинувшись на спинку дивана. И смог. Выстроить его образ в мыслях. Найти еще один спонтанный вопрос. Почему? Почему он не разрушит еще одну жизнь какого-то настойчивого чудака. Друга детства и жвачку на подошве армейских ботинок Саске.

Anonim: Саске, тебя заказали.
Sasuke: Тот самый кусок дерьма, который заказал Узумаки? Можешь не продолжать этот разговор.
Anonim: Тебя убьют.
Sasuke: Мне нечего терять.
Anonim: Они прострелят тебе голову в любой момент, чертов самоуверенный ублюдок!
Sasuke: Я понимаю.
Anonim: Из двух жизней – твоей и этого белобрысого чудака – ты выбрал его?! Сдохнуть вместо этого олуха хочется?
Sasuke: До встречи в аду, брат.
Anonim: ...
Sasuke offline.

Утро после бессонной ночи было самым паршивым. Это единственная мысль, возникшая в сознании Саске, который обездвижено лежал на диване, глядя в потолок уже пятый час. И открывать дверь стучащему Узумаки не хотелось совсем. Учиха потер глаза тыльной стороной ладони, словно это заглушит настырные удары в дверь, но нет. Хриплые крики Наруто стучали в голове, метались внутри, только не вырывались наружу. И было еще больнее. Ведь там, в Саске, давно было пусто. Странно...что кто-то решил навестить его мир холода и тщеславия, попытаться вырваться наружу, но обреченно остаться в грудной клетке, стуча кулаками в ребра, холодные кости и греться лишь ледяной кровью да еле уловимыми звуковыми волнами биения сердца. Но в тех же серых мыслях Саске находилась еще одна, та, что безустанно твердила о бесполезности лишнего органа, без которого выжить нельзя лишь физически.

Саске поплелся к двери. Чем ближе он подходил, тем сильнее чувствовал силу ударов Наруто, словно ощущая их на себе. Это было больно. Костлявая рука, оплетенная набухшими синими венами, потянулась к дверной ручке и замерла, стоило Саске коснуться пальцами железного замка. Только кончиками бледных, почти белоснежных перст... Он уже чувствовал Наруто. Будто слегка коснулся его души, не решаясь потянуть тонкую призрачную струю чужой жизни и заключить в себе на долгие годы. Точнее считанные часы его бесполезного существования, которое могло закончиться вмиг вместе с пулей чужой винтовки, запущенной прямо в голову. Но Саске ровно и глубоко дышал пыльным воздухом, глотая его с привкусом сигаретного дыма, не отвлекаясь на осознание того, что, возможно, сейчас снайпер какого-то богатого ублюдка целится в Учиху. Саске увлеченно слушал Наруто, который кричал и разговаривал, будто сам с собой. Наверняка думал, что крики отражаются от деревянной поверхности двери... Ошибочное мнение. Каждый истошный вопль впивался в тело Саске и нес за собой дополнительную дозу мазохистской боли.

- Открой дверь, кретин! Я знаю, ты та... Ох.

Холодный взгляд Саске резко столкнулся с идиотской улыбкой. Наруто растерянно потрепал золотого оттенка волосы и нервно захихикал:

- Я это...
- 5 часов утра, дебил. – Саске потер переносицу, словно пытался изобразить усталого и деловитого человека, а, впрочем, эта была хорошая попытка одеть маску скупого безразличия.

- Слушай, Саске, меня вышвырнули из комнаты, я уже третий месяц не плачу по долгам...

Губы Наруто дрожали. Такие сухие, словно он дышал... Ветром. Юноша поправил огромный рюкзак на плече, надеясь на то, что глупый жест разбавит блеклые краски молчания. Но ему было необыкновенно тепло и уютно даже в тишине. Это некий признак его доверия Саске – нежелание находить оную тему из миллиона всякой ерунды, о которой можно поболтать с другом, лишь бы спрятать томные паузы в мусорный пакет и выбросить с размахом на свалку, дабы с удовлетворением избавиться от ощущения неловкости. Вот только подобного между ними, Наруто и Саске, не было никогда. И это даже не особенность и уникальность их несуществующих отношений. Это даже не дружба.

- Можно...?
- Даже не думай. – Саске резко перебил собеседника, но рука предательски держалась за ручку двери, не желая закрыть ее.
- Да мне же негде жить! У тебя пустая квартира, девушек вроде сюда не таскаешь, в чем тогда проблема? – Наруто изумленно начал приводить доводы, скорчив недовольное выражение лица и размахивая руками.
- Заткнись, я не буду повторять.
- Д... А ну подвинься, чертов кретин, я всего на пару дней! – Наруто резко оттолкнул Саске и ворвался в серый мир Учихи. Вот именно с этого момента. Первый этап пройден, и это, черт возьми, прискорбно – дальше будет глубже. Дальше будет сильнее. Дальше будет навсегда. А может и не будет ничего. Черт знает.

Наруто восторженно оглядывался по сторонам, хотя осматривать, по сути, было нечего. Восхищаться пустотой... Едким запахом, сигаретным дымом, пылью в еле пробиваемых сквозь жалюзи лучах и абсолютным отсутствием уюта. Не обнадеживает, не так ли?

- У тебя что, нет кухни? – Наруто разочарованно глядел на Саске, замерев на месте, около одинокого дивана с протертой обивкой. – Д...Даже холодильника?! Тут вообще что-нибудь кроме ванной и этого дивана есть? Ну и... Этого вот шкафа.
Проворчал. Недовольно. Вмазался бы в одну из этих стен, если бы Саске не держал в себе пламя гнева. Но это было так, черт возьми, забавно. И представить этого чудака в прицеле винтовки... Да это же смешно. Кому? Кому понадобилась смерть такого идиота?

- Иди сюда. – Саске оперся о дверной косяк, холодно врезаясь взглядом угольных глаз в синеву чужих.
- Чего?
- Подойди.
- Ну...

Наруто сделал неуверенный шаг вперед и встал прямо перед Саске. Как будто прошел сквозь него и оставил странное ощущение неполноценности. Только у убийц нет понятия «вторая половинка» или «частица себя». Будь он с этим златовласым придурком хотя бы за руку, Саске было бы полтора. А эта мгновенная нецелостность просто злая шутка жизни или... недосып. Просто ключевым в этой дурацкой схеме было то, что Саске был даже не единицей. Был пустым отголоском прошлого, результатом перепиха в туалете, ослушавшейся марионеткой в чьих-то погрязших руках и в конце концов мишенью для стрелка. Жизнь блеклая, словно картина без вдохновения, заключавшая в себе пару неловких мазков или штрихов. Наруто просто какая-нибудь деталь. Пока.
Хозяин аспидных глаз впился взглядом в побледневшего гостя. Аспид... Ядовитая змея, мифическое существо, крылатый змей. В его глазах, помимо холода, таился монстр? Или же просто взор Саске был наполнен ядом? Настолько больной. До паралича.

Наруто замер. Словно в сказке с хрустальными замками и снежными скульптурами своего повелителя, последние выдохи которых лежали инеем на поверхности ледяной обители.
Саске наклонился к светловолосой скульптуре, медленно дыша прямо у его шеи, словно что-то шепча, но при этом дурманя настолько, что все плыло перед глазами и слова просто улетучивались в воздухе. Не успевая сорваться с уст Саске.

- На диване сплю я. – Протяжно прошептал на ухо и уселся на тот самый старый диван. Глядя на клочок бумаги, брошенный в стену. И... О, это прекрасное чувство при виде дурацкой физиономии Наруто.

***

- Руки. – Холодно процедил Саске, отвернувшийся к спинке дивана.

Наруто пытался обнять, или хотя бы прикоснуться к жестким вороновым волосам. Пальцы, пробитые дрожью и побледневшие, резко сжались в кулак. Узумаки убрал руки, уже пропитанный насквозь желанием повелевать временем. Прокрутить его, как фильм, назад на несколько чертовых секунд и избавить себя насильно от желания почувствовать убийцу кончиками холодных от страха пальцев. А потом волной ощутить его всем телом и прижаться, черт. Было бы, наверное, так же круто, как колеса, порошок, раньше любимые обладателем вот этой спины.
Они лежали на одноместном диване. Оба. Стены прислушивались к их дыханию. Молчали. Наруто резко обнял Учиху со спины, прижал к себе неистовой силой, прерывисто и нервно дыша у самого его плеча. Голос стучал в висках, невысказанное билось в пульсе, а чувства собрались в одну кучку, комок. А потом они взорвались идиотксим понятием «бабочки в животе».

- Саске...

Зажмурившись.

- Ну наконец-то.

Ворча.

- Н... Не понял.

По-дурацки.

- Я тебя зацепил.

Стоп...

- Ч-чего?

Секунду...

- Схватил за живое?

Ох. Дьявол.

- Ты что несешь?

Наруто распахнул голубые, почти светящиеся во мраке, глаза. По-детски растерянные, как, впрочем, и десять лет назад.

- О, черт, неужели взял за живое? – Саске будто шептал это стене, не имея капли желания взглянуть на того, чьи руки в порыве ярости сжимали его майку на животе, чуть ли не вонзаясь ногтями в кожу через грязную материю.
- Саске...
- Да ты ко мне привязался, чувак.
- ...Есть немного. – Наруто отпустил ткань и начал тереться щекой о плечо Саске, словно это поможет успокоить нервы.
- Любишь?
- Ненавижу...
- Окей.

Саске повернулся к юноше и обнял в ответ, только грубее в сотню тысяч раз, словно пытаясь разорвать его на кусочки силой давления. А тишина звенящая засохла в горле неутомимыми криками. Вот тебе и любовь, черт ее дери.

- Да я бы тебя отпустил!..
Стиснул зубы, хрипя у самой ключицы Саске.
- Но ты же. Дебил.

***

Саске проснулся тем утром и был ослеплен ярким пятном в серой комнате. Не то что бы Наруто ассоциировался тогда с ангелом или божественным существом... Ну да. Именно с ангелом или божественным существом. Странно, что они так беспорядочно терпели 8 лет колебания между ненавистью... Нет, дружбой и полулюбовью.
Лучше бы не просыпался. Плыл бы дальше во мраке и пустоте своих несуществующих доселе сновидений, которые никогда не имели хеппи энда. Особенно когда ты лежишь рядом с человеком, в котором заключено естество неразгаданной Вселенной, и тупой болью в руках и голове... Понимаешь. Что там, черт возьми, на крыше здания напротив, быть может, человек, чьи руки по плечи в крови, целится. И странно возникшая в мыслях картина довела до дрожи – пятно крови на грязной майке, болевой шок и белый свет. Ну, если он, конечно, вообще существует.
А с другой стороны это будет бездыханное тело на диване, которое будто напоследок обнимает свою палитру, точнее человека, который еще с детства фломастерами тщетно раскрашивал жизнь Саске. Но не мог. Этот криворукий юный художник не стал сопротивляться и менять его жизнь, жизнь Учихи.
А когда вовсе перестал всячески действовать в оном направлении и выкинул в мусорный бак свои краски, получилась обратная пропорция.
Наруто стал, сам того не подозревая, солнцем в сером, хмуром небе. Хеппи эндом в драматическом фильме. Кульминацией в произведении какого-то цикла или финальным томом в подобном издании. Самыми главными словами песни, которыми она, по сути, названа. И, наверное, лучшими нотами в композиторской работе на фортепьяно. А, впрочем, чего тянуть. Наруто стал... Превращался в яркие обои на тусклых до тошноты стенах комнаты Саске.
В чем фишка? До Саске дошло это только сейчас. Когда смерть стояла на пороге и мирно поджидала. Не спеша. Словно глядела на песочные часы и щедро дарила им минуты. Для прощания. На прощание.

- Проснись, дебил.

Саске неуклюже толкнул Узумаки и встал с дивана, где всю ночь ему было тесно и до мурашек хорошо. Это было не чувство защищенности, нет. Наоборот. Ему было до чертиков приятно оберегать Наруто. Хотя в голове-то все еще метался из стороны в сторону вопрос: а какого, извините, хрена?

- Д... Рано же, отвали, ну... – златовласый недовольно пробормотал себе под нос и лениво повернулся к Саске, который стоял над ним, устремив псевдо холодный взор аспидных глаз прямо в сонного юношу.

- Вставай, мы уходим.

Саске поплелся к двери и захватил куртку, открывая входную дверь. Он бегло взглянул на Наруто, который, похрамывая, подходил к нему, по-детски терев глаза. Учиха вышел, а следом и светловолосый юноша. Саске лишь захлопнул дверь и накинул куртку, натягивая капюшон. Наруто удивленно глядел вслед тому, кто уже во всю спускался по лестницам, и тут же бросился за ним, лихорадочно разводя руками:

- А как же дверь? Ты не закрыл ее на ключ!
- Пф. Наруто, кому понадобится врываться в мой серый мир?
- Но там ведь...
- Там пусто. Там ничего нет.

Они вышли. Наруто глядел на Саске. Просто глядел. Без всяких эмоций и ощущений глядя в спину. Чуть приоткрыв рот, словно шепча что-то, будучи немым. Ветер ударил в спину. Грубо и сильно, чуть не свалив с ног Наруто. Он завязал шнурки и догнал Саске:

- Куда мы идем?
- Поедим.
- О, еда!

Заулыбавшись, Наруто уже весело, широким шагом следовал за Саске, обгоняя его и смеясь над собственными глупыми шутками.

***

В парке было пусто. Если вычеркнуть двух молодых людей, мирно сидящих на скамейке. Осень еще вчера была ярким солнцем в ясном небе и кипящим городом, а сегодня она уже порывистым ветром гуляла по пустым дорогам, воздымаясь к тучам. И долгожданного, казалось бы, дождя все не было...
Наруто тихо сидел, допивая горячий чай, купленный за углом соседней улицы. На руках были мурашки. Он чуть съежился, глотая обжигающий напиток. И томно глядел на асфальт.

- Наруто.

Саске глядел на небо. Да нет, не пытался разглядеть вкрапления солнечных лучей за густыми пепельными облаками. Не дымил даже. Он так легко выстраивал образ Наруто, игнорируя факт о его присутствии и возможность взглянуть на него. Это было забавнее и интереснее, нежели смотреть на профиль рядом сидящего юноши, который уже с вечным огнем в глазах наблюдал за Саске. А он рисовал портрет Наруто мысленно и протягивал к нему руки. Эта толика шизофрении делала игру воображения еще азартнее. Ставка была довольно-таки высокая. Если жизнь можно считать таковой. Поэтому Саске решил призвать смерть и пустить за порог. Добровольно.

- Слушай. – Саске устроился поудобнее, наклонив голову набок. – Поцелуемся что-ли.

Напоследок.

- Ну... Только пока не задохнемся. – Наруто отвел взгляд. Румянец не украшал его, ничуть. Он усмехался сам про себя, подобно действительно безумному чудаку. Смешной.
- Тогда обещай, что если я задохнусь первый, ты будешь целовать мой труп.
- На счет 3?..
- На счет 3.
- Тебе не страшно прощаться с жизнью, дебил? – Наруто ерзал, не понимая всерьез это или нет. Они же не сдохнут оба на этой скамейке из-за того, что целовались до потери пульса? Или любили. До потери пульса. Кровь прилила к сердцу, и стало еще холоднее. Он дрожал. Держал руку Саске и дрожал, трепетно глядя в мрачные глаза, словно читал их жизнь и перелистывал неинтересную книжку заново. Напоследок.
Наверное, они оба пошутили.
- Жизнь удалась, неженка. Мне нечего терять.

Нечего?! А, ну да, нечего...

- Раз...
- Ты дрожишь, Наруто.

Он промолчал. Сжал руку сильнее, переплетая пальцы. Наверное, так он показывал доверие. Странно как-то. Нормальные люди так не делают. Саске вздохнул и взглянул на свою бледную ладонь, за которую больно держался Наруто. Это было так многословно. Нет, правда. Этого тупого жеста вполне хватило. А почему бы и нет? Учиха закрыл глаза, прислушиваясь к мелодии ровного дыхания Узумаки, которое превращалось в красиво печальную песнь:

-Два...
- Саске, я люблю тебя!..
- Три.

***

- Что там?
- Один труп. Стреляли в голову, работа профессионала. Тот псих говорит, что некий Саске, видимо погибший, целовался с ним в момент выстрела. Узумаки, следовательно теперь свидетель, продолжал целовать труп в губы. У него шок. Его бы в психушку. Обыскали квартиру погибшего, там письмо какое-то валялось пятилетней давности. Винтовку нашли. Пока все...