Просто поверь... Глава2+эпилог+бонус.

Глава 2.
Не помню, сколько я просидела в полном одиночестве на заднем дворе Академии, вновь безвольно опустив руки и отдавшись едва ощутимому ритму раскачиваемых ветром качелей. Наверное, долго, потому что солнце успело пройти по небосводу положенный путь и готовилось к закату, постепенно наряжаясь в багрово-золотые одежды.
“Совсем как три года назад…” – мрачно улыбнулась я своим мыслям. И, действительно, все повторяется… Вновь я отступила, вновь прячусь здесь. С маленькой поправочкой – тогда, три года назад, я обрела тебя, а сейчас, наверное, потеряла…
Подумать только, три года я не была в этом месте, не сидела на этих качелях. Три года ни одна дурная и грустная мысль не проникали в мое сознание. Три года я не плакала… А теперь я сидела и слезы медленно, капля за каплей, прокладывали старые дорожки по моим щекам. Я снова не знала, как дальше жить. Дорога, показанная тобой, словно размылась в потоках сильного ливня, превратившись в непроходимую грязь напополам с камнями. Я тону в сильных потоках и некому протянут мне руку помощи, некому прийти на мой отчаянный зов… Спаси, спаси, спаси меня! Но кричать бесполезно – ты не услышишь.
Тяжело вздохнув, я обхватила руками лицо, размазывая слезы и путаясь в собственных волосах, и опустила плечи, сжимаясь в маленький комочек. Может, так станет легче… Боль навалилась неожиданно, подло, со спины, лишая возможности нормально дышать, и я не знаю, куда деваться от нее, как избавиться. Только сердце бешено колотится, посылая сумасшедшие волны в голову. Было настолько плохо, что я физически ощущала создаваемые моим несчастным сердцем колебания.
“Надо просто дышать, ровно и спокойно, – думала я отстраненно, словно наблюдая за собой со стороны. - Дыши, Кушина, дыши, словно концентрируешь чакру перед складыванием печатей. Ну же, дыши. Вдох-выдох, вдох-выдох…”
- Ооо, Кушина?! – по-идиотски веселый голос, громогласно и бесцеремонно разбив тягостную тишину, вывел меня из замкнутого горестного круга. Подпрыгнув от испуга на месте, я чуть ли не упала с качелей, чудом успев ухватиться за поручни. Улыбаясь во все тридцать два зуба, откровенно и бесстыдно пялясь на меня, твой сенсей возник, словно черт из табакерки.
“Только старого извращенца не хватает мне для полного счастья!” – тихонько скрипнула я зубами, поспешив отвернуться.
- Такие хорошенькие девушки не должны сидеть в одиночестве, - игриво хихикнул Джирайя. – И вообще, я удивлен – обычно вас с Минато не оттащить друг от друга, а тут… Ты даже не посмотрела на любимого сенсея своего дружка. Признаться, милочка, ты жестоко обидела меня, мда… - добавил он уже немного задумчиво, но недостаточно, чтобы провести меня. Я знала старого плута как облупленного!
Признаться, на тот момент я была в таком подавленном состоянии, что ни одна из крутившихся в моей голове негодующих мыслей не подлежала облечению в должные слова, и потому я снова промолчала, украдкой вытирая почти высохшие слезы. А Извращенец продолжал трепаться, раздражая меня каждым словом своей глубоко-философской тирады.
- Определенно, странный вечер, не находишь? – впрочем, ему было совершенно наплевать на то, что я хранила гробовое молчание и даже не удосужилась издать хоть малейший звук. – Минато, как угорелый, носится по деревне, спрашивая у каждого встречного столба, куда запропастилась Кушина. А Кушина… - и тут неожиданно подскочил ко мне, резко тряся за плечи и заставляя тем самым поднять вверх лицо.
- Ооо… - глаза Извращенца округлились, когда он увидел мое заплаканное лицо. Но уже через секунду он вновь улыбался хитренько и с каким-то невыносимо-проникновенным пониманием, и его дурной голос возопил чуть ли не на всю Коноху. – Ба! Да вы поссорились, голубки! – я так и не могла понять, что тут может быть радостного, или веселого. А осознание того факта, что нас и голубками-то называть – бред редкостный, вызвало лишь новую порцию слез.
- Говорил я этому птенцу несмышленому – с девушками надо быть мягче, осторожнее. Девушек надо холить и лелеять, если не хочешь отпугнуть их навек, но разве этот балбес слушал меня когда-нибудь? – Джирайя посмотрел на меня так, словно я была его учеником, а не жертвой непонимания последнего.
- А он все отмахивался, только и спрашивал, как его Разенган выглядит… Баааака! – последнее слово Джирайя протянул по-особенному, с таким выражением, что я сразу представила Минато, его улыбку, сияющие красивые глаза, скромный взгляд… Представила и тут уж разревелась чуть ли не в голос. Потому что действительно бака!
- Ой-ёй, Кушина! – кажется, Извращенец таки заметил, что мне не так весело, как ему. Присев рядом на корточки, он обеспокоенно посмотрел на меня. – Так вы по-серьезному разругались? Ксооо… Вот дела!
Моему терпению пришел конец… Его вполне искренняя жалость оказалась последней каплей…
- Дела, говорите? Какие дела? – я резко встала с качелей, и от неожиданности Извращенец пошатнулся, усевшись прямо на пятую точку. А я, набирая обороты, постепенно перешла на крик, горестный, надрывный, истеричный крик – Да нет у нас никаких дел, нет, не было и не будет! И идите вы к черту, оба идите к черту, вы и ваш ученичок любименький! Пусть дальше Разенган свой дурацкий крутит и любезничает со всеми направо-налево, раз ему так хочется. А мне плевать, плевать, что он там делает! К черту всех! – и буквально выплюнув последние слова, я вновь рухнула на качели, захлебываясь горькими и теперь по-настоящему неутешными слезами.
- Оооу… - что ж, по-крайней мере, разговорчивости у твоего сенсея поубавилось. Но его недоумение длилось недолго. Ни капли не обидевшись на мою истерику, он начал хохотать, громко и откровенно, сотрясая все вокруг, словно это был не смех человека, а гром небесный. И, казалось, этому издевательству не будет конца. Заткнув уши, я отчаянно крутила головой, и все же не могла избавиться от едва долетавших до моего сознания слов:
- Какие же вы дурачки… - выдавил, отдуваясь, в промежутках между припадками смеха. – Оба… Баки… - и ушел, избавив меня от своего сумасшедшего общества.
Я встала, шмыгая носом и решительно вытирая слезы. Действительно, к черту! И, не задумываясь, с размаху ударила по стволу ближайшего дерева. Ударила сильно, резко, так, что мгновенно лопнула тонкая кожа на руках, и на старой растрескавшейся коре остались темно-красные пятна. А потом еще раз, и еще! К черту, к черту, к черту! Я била все быстрее, все сильнее, не обращая внимания на багровую кашу в том месте, куда прикладывала все свои усилия. И не заметила, как душевный крик перешел в крик материальный.
- К черту! – твердила я как заведенная. – К черту тебя, Намикадзе, ко всем чертям на свете, самым-самым чертовым чертям! – и снова не выдержала, дав волю слезам. Прозрачные капельки падали вниз, щипали сбитые костяшки, смешивались с кровью и теряли свою первозданную частоту. Больно…
- Ненавижу… - сдавленно прошептала я, прижимаясь лбом к многострадальному дереву. – Люблю… - и вновь отвела руку назад, с каким-то отчаянным задором выкрикнув:
- К черту все!
Но в этот раз достичь своей цели не удалось. Мужская рука перехватила мою на полпути, сжимая крепко, но в то же время мягко. И от этого прикосновения внутри меня все перевернулось в очередной раз… Ты…
- Кушина? Что ты здесь делаешь? – твой голос пропитан удивлением. Заметив мои разбитые руки, ты уже с непониманием изучал мое лицо, покрасневшее, вспухшее, раздираемое сотнями мыслей и противоречий. Резко вырвав свои руки из теплого плена таких желанных пальцев, я спрятала их за спину и, напустив беззаботный вид, беззастенчиво соврала:
- Ничего, совершенно ничего! – попыталась даже улыбнуться, уверенно и дерзко, но вышло слишком уж вымученно. Ты чуть нахмурился, призадумавшись.
- Понятно… Мы, вроде бы, договаривались о встрече. Я ждал тебя чуть ли не час, - немного расстроенный, ты выглядел совсем мальчишкой. – А ты была все это время здесь. Скажи, я чем-то обидел тебя? Почему ты не пришла, Кушина?
Голос Минато, такой спокойный и мягкий, обволакивал меня, завораживая своим низким тембром и гармонично вплетающимися по временам нотками мелодичной хрипотцы.
- Я… - я не могла придумать подходящей причины, потому что в голове снова замелькало лицо той стервозной особы, что так по-хозяйски пыталась завладеть твоим вниманием. А ты смотрел мне прямо в глаза, окончательно лишая возможности понять мотивацию своих поступков. И снова пришлось врать, выкручиваясь и оправдываясь.
- Я забыла, извини. Правда же, забыла, Минато… - неловко сжимая кулаки за спиной, я отвела взгляд в сторону. Нервно хихикнув, продолжила. – Мне почему-то показалось, что мы договаривались сегодня потренироваться. Вот и решила начать, не дожидаясь тебя…
Да, выкрутилась… Так выкрутилась, что со стыда уже не знала, куда деваться. И вновь отвернулась, сверля взглядом беспорядочно раскиданные по стволу дерева узоры из трещин.
Тихий вздох за спиной…
Зажмурилась, отчаянно боясь, что ты уйдешь, и больше я тебя никогда не увижу.
И тут же вздрогнула, оказавшись в кольце теплых сильных рук, спиной чувствуя твое крепкое тело, источающее уверенность и не выразимое простыми словами умиротворение.
Твое дыхание потерялось в моих волосах где-то в районе макушки…
- Ну, скажи… - прошептал ты невнятно, пропуская пряди моих волосах через пальцы. – Скажи, где ты видела глупую лису?
- Что? – выдохнула я, не понимая, что ты имеешь в виду. Ты тихонько рассмеялся, и вторая рука вернулась ко мне на плечо, оставив в покое волосы.
- Помнишь, на занятиях в Академии нам рассказывали о тактиках поведения шиноби, сравнивая их с различными животными? – я кивнула, желая услышать, что же ты задумал. Ты продолжил после секундного молчания. – Лиса никогда не совершает даже отдаленно схожих поступков, никогда не сидит на месте, всегда в движении, путает, уводит, оставляет ложные следы… Но где ты видела лису, которая теряется в собственных уловках?
Во рту пересохло… Неужели это про…
- Глупая лиса… - вновь теплое дыхание, уже почти у самой щеки. – Думаешь, я не понял? Куши…
Мне бы промолчать, но я же бешеная…
Резко вырвалась, кляня саму себя, размахнулась, пытаясь ударить тебя по щеке, и крикнула, задыхаясь от отчаяния и не в силах до конца поверить в твои слова:
- Что ты по… - горячие губы быстро и неловко коснулись моих, заставляя испуганно умолкнуть, а потом закрыть глаза и ответить на твой поцелуй, так же горячо, так же отчаянно-нежно, неумело…
- Минато… - прошептала я, вновь заливаясь слезами, на этот раз чистыми, легкими, светлыми…
- Люблю тебя! – выдохнул ты, целуя меня в щеки, лоб, виски, путаясь пальцами в длинных прядях моих волос, осторожно сжимая мои плечи и обнимая крепко-крепко. – Глупая лиса… Я же люблю тебя, Кушина, как же я люблю тебя!
- А я тебя… - слезы неудержимо текли, чтобы закончить свой путь на твоих губах, нежных и мягких.
- Не плачь, Кушина, прошу, не надо… Прости меня, я дурак, не знал, как сказать тебе! Надеюсь, не поздно… Ведь не поздно, скажи? – ты осторожно обхватил мое лицо ладонями, заставив тонуть в бесконечно прекрасных глазах цвета ясного весеннего неба. Я тихонько рассмеялась – ну, кто бы мог подумать, ты так разволновался, что пропустил мимо ушей мое признание!
- Я люблю тебя, Намикадзе Минато! – торжественно улыбаясь, я встала на цыпочки, прижимаясь к твоему лбу, и отчеканила каждое слово. – Любила, люблю и буду любить, пока смерть не разлучит нас!
Так мы нашли друг друга, открыли глаза на давно понятную всем окружающим, но такую далекую от нас, истину…

***

- Черт побери, Намикадзе, угораздило же тебя! – тихонько бормотала я, тщательно отжимая мокрую тряпочку перед тем, как положить ее на твой обжигающе-горячий лоб.
- Не ворчи, Куши, - рассмеялся ты в ответ, ловя мою руку и целуя ладонь, а потом прижимаясь к ней щекой. И озабоченное выражение сразу же исчезло с моего лица. Счастливо вздохнув, я села рядом с тобой, хорошенько подоткнув сбившееся одеяло и расправив уголки большой мягкой подушки, на которой покоилась твоя многострадальная головушка.
Кончалась осень, и страна Огня утонула в холодных дождях, сбилась с ног под порывами ледяного пронизывающего ветра. Тебя две недели носило по каким-то особо секретным миссиям, связанным с выслеживанием иностранных шпионов, и вот закономерный результат. Температура под сорок, адская боль в горле, низведенный до шепота голос, полная беспомощность по бытовым вопросам… Я сидела у твоей постели уже третий день, отпаивала чаем с малиной, меняла компрессы, и постепенно добилась того, что температура снизилась до вполне приемлемых тридцати восьми с половиной, а лихорадочный блеск в глазах сменился озорными, хорошо знакомыми смешинками.
Лето пролетело, кружа нас в вихре сумасшедших встреч, неразрывных объятий, горячих поцелуев и бессонных ночей, проведенных под луной и звездами. Не верилось, что вся эта сказка случилась с нами, ведь раньше ни дня не обходилось без моих препираний. Любовь делала свое дело, потихоньку превращая маленького всклоченного бесенка в терпеливую, способную на нежность женщину. В ту, которой можно гордиться, на которую легко положиться, зная, что она поддержит в любую минуту. В ту, с которой хочется провести все дни и ночи, провожая закаты и встречая рассветы, засыпая, держа ее в объятиях, и просыпаться, в первую очередь находя ее глаза, губы, руки…
Я снова улыбнулась, замечтавшись и уйдя в сладкие воспоминания, молясь про себя, чтобы ты поскорее выздоровел. Отвернулась буквально на секундочку, убирая подальше от кровати тазик со льдом и беря со стола кружку с чаем. И вздрогнула, так и не привыкнув за прошедшие месяцы к твоим объятиям, сильным и умопомрачительным…
- Что ты делаешь, Минато? – я пыталась быть строгой, но с тобой это получалось все хуже и хуже.
- Обнимаю любимую девушку! – парировал ты, немного с вызовом глядя на меня. Это ты успешно перенял у меня, дав взамен толику рассудительности и хладнокровия.
- Ты болен, тебе надо лежать в постели и не вставать, пока я не разрешу, - безуспешно попыталась я урезонить тебя и, расцепив кольцо сильных рук, уложить обратно. Но ты не поддавался, смеясь и упираясь с деланным усилием.
- Я хочу обнять тебя, но это невозможно, если я буду валяться бревном в кровати, - ты засмеялся и прижал меня к себе еще крепче, обжигая шею горячим дыханием. Компресс уже давным-давно упал с твоего лба, сиротливо упокоившись сбоку от подушки и давая расползтись по простыне мокрому холодному пятну.
- Глупая лиса… - второй раз ты произнес эти слова, и я замерла, вытянувшись в струнку и попав в омут твоей загадочной притягательности. В прошлый раз ты сказал, что любишь меня… Что же сейчас?
- Будь моей женой, Кушина, - прошептал ты, и сухие, чуть потрескавшиеся от жара, губы начали прокладывать дорожку легких поцелуев по шее к щеке. Руки, ранее никогда не бывшие такими смелыми, обняли меня поверх груди, крест-накрест, чуть сжимая и заставляя сердце биться быстро-быстро.
- Успокойся, Минато, ты перегрелся и не соображаешь, что несешь, - без выражения проговорила я, хотя все внутри меня буквально возликовало и от твоих слов, и от твоих действий. Так можешь только ты… Легко и безумно тактично, смело и прямо, так, что понятно сразу - это правда, до мельчайшего оттенка эмоции, правда.
Я снова попыталась придумать несущественную причину, и ты лишь тихонько посмеялся надо мной. Целуя в щеку, легонько повернул за подбородок, нашел мои губы, такие же сухие, как твои, но не от жара – от безумного волнения. Прижал к себе тесно-тесно…
- Стань моей, Кушина… Моей до конца…

***

Громкий стук в дверь оторвал меня от важного дела – встав не невысокий стульчик и высунув от старания язык, я изо всех старалась как можно аккуратнее завязать оби свадебного кимоно. Не такого уж и роскошного, как вы, наверное, подумали, но я была от него в восторге. Оно было сшито из тяжелого, переливающегося всеми оттенками голубого шелка. Цвета небесной лазури на плечах и груди, ткань становилась более темной книзу, расцветая по подолу оранжевыми и красными огнями полевых маков. Широкий пояс, над узлом которого я мучилась уже полчаса, был также из шелка, и казался кусочком настоящего пламени…
Стук повторился, и я нехотя пошла открывать дверь, интуитивно чувствуя подвох. И оказалась права – на пороге, уже порядком выпивший, стоял Джирайя, улыбаясь мне бессмысленно-младенческой улыбкой и весело подмигивая.
- Оооо! – сколько я его помню, этот нечленораздельный звук всегда опережал человеческое приветствие. – Ты шикарно выглядишь, Кушина!
- Благодарю Вас, Джирайя-сан! – все же общение с моим будущим мужем не прошло бесследно. Я буквально пропела слова благодарности и мило улыбнулась Извращенцу, от чего у последнего глаза закатились окончательно, с головой выдавая его блаженное состояние.
- Одну минуточку, Джирайя-сан, сейчас я буду готова! – прощебетав еще порцию милости, я вылетела в соседнюю комнату, чертыхнулась, не обнаружив там зеркала, и, скрепя сердцем, завязала оби как вышло.
“Может, Тсунаде-сама поправит, если что не так… Боги, и почему мне в посаженные родители достался этот старый Извращенец?! А Минато – госпожа Тсунаде? Жизнь – несправедливая штука…”
И вскоре мы направились в сторону резиденции Хокаге, где было принято проводить церемонию бракосочетания. Я шла молча, полностью уйдя в свои мысли, мечты, которым было тяжело подобрать слова, изредка ловя себя на том, что мне немного страшно. А Извращенец плелся рядом, засматриваясь на проходящих мимо девчонок и вгоняя меня в краску своими вольными рассуждениями о семейной жизни и сыпля пожелания о скорейшем прибавлении в нашем молодом семействе “сладких голубков”.
Я вздохнула с облегчением, увидев, наконец, крышу Резиденции, и прибавила шагу, вдохновленная новой порцией красочных изречений обо всех премудростях и сладостях любви. Но высказать до конца свое авторитетное мнение Джирайе не удалось – с диким свистом, от которого душа ушла в пятки, небольшой женский кулак приземлился прямо на его белоснежную шевелюру… И, сопровождаемый яростным криком госпожи Тсунаде: “Да чтоб тебя, извращенец!”, Легендарный Санин кверху тормашками полетел в ближайшие кусты. А в следующую секунду теплые женские руки ласково обняли меня за плечи, увлекая за собой.
- Бедная девочка, он тебя совсем замучил! – мелодично рассмеявшись, Тсунаде-сама на ходу начала приглаживать мои так и не уложенные волосы. Ну, не мастер я прически делать…
- Но если бы этот старый дуралей сопровождал Минато, то твой жених точно не дошел бы до алтаря. Я знаю Извращенца, он бы уговорил своего любимого ученика сторожить, пока он подглядывает за девушками в купальне. Но ты не переживай, я была рядом, и ничего ужасного не случилось – Минато готов и наряжен, и уже ждет тебя, дорогая, - слово за слово, но Тсунаде времени не теряла. Быстро уложив мои волосы в пышную “ракушку”, она выпустила пару прядей по бокам, заставив их струиться вдоль контура лица, чуточку вытягивая сохранившуюся по-детски округлую форму. А затем также ловко распустила комком завязанное оби, всего лишь парой движений придав ему новую, соответствующую торжественному случаю, форму. И отступила на пару шагов назад, тепло улыбаясь мне и указывая глазами на зеркало. Но я была слишком взволнована, чтобы рассматривать себя, и отделалась парой взглядов мельком – сидит, и ладно.
- Спасибо, Тсунаде-сама… - еле слышно пробормотала я, не забывая о приличиях. А она смотрела на меня немного грустно, не переставая улыбаться… И я никогда не забуду ее улыбку.
А потом все смешалось, и я помнила только кусочки, маленькие обрывки того чудесного вечера. Тебя, улыбающегося и, как всегда, скрывающего свое волнение. Твои непослушные золотые волосы, не примятые лентой протектора и свободно торчащие во все стороны. Большой, мерцающий черненым серебром кунай, которым мы, по древнему обычаю народа Огня, рассекли друг другу кожу на запястьях, смешивая кровь… Две полосы обычного льна, с вышитыми эмблемами Листа, завязанные поверх не успевших высохнуть надрезов, и навек пропитавшиеся нашей кровью.
Теперь мы – одно целое…
Придя поздно вечером домой, в твою… да что я говорю, в нашу квартиру, оглохшая от чересчур громких пожеланий твоего сенсея и уставшая после пережитых волнений, я остановилась возле зеркала в прихожей, задумчиво разглядывая свое лицо, отразившееся на гладкой поверхности, и пытаясь развязать туго стянутый узел льняной ленты. На секунду показалось, что я – не я, совсем другая, немного новая, чуточку взрослая, почти красивая… Дальше ход мыслей был прерван… Ты тихо подошел сзади и мягко взял меня за руку, легко развязав трудный для меня узел. Коснулся губами царапины, целуя этот первый шаг к нашей окончательной близости… Выдохнул чуть громче обычного, утыкаясь лицом в мою ладонь, словно набираясь решительности перед последним рывком…
И… Пояс с тихим шелестом упал вниз, оставаясь у входа в нашу спальню, словно верный сторож. Голубое кимоно, переливаясь в лунном свете, покорно сползло с моих плеч, уподобившись морской волне, омывающей прибрежные скалы. Твои руки, путаясь и не сразу найдя нужное, вытащили из моих волос шпильки, заставив их струиться чуть ли не до самого пола…
Твоя до конца…

***

Прошло чуть больше двух лет со дня нашей свадьбы.
Джирайя-сан каждый раз, при встрече со мной, вздыхал, мечтая покачать на руках нашего еще не родившегося отпрыска. Госпожа Тсунаде, не на шутку обеспокоенная, предлагала обоим пройти обследование, чем вызвала наш обоюдный смех и загадочные улыбки. Они не поняли того, что знали мы – малыш появится тогда, когда должен появиться…
Так оно и случилось.
Зима заканчивалась. Солнце светило вся ярче и ярче, сгоняя подтаявший февральский снег с клумб, цветников, тротуаров. Сославшись на какие-то неотложные дела у Хокаге, ты убежал еще на рассвете, а я осталась дома, неспешно готовя обед и напевая под нос какую-то песенку. Пела, пела, пока не начала понимать, что запах еды вызывает какое-то непонятное отвращение…
Не думая, что что-то действительно случилось, я на автомате прошла в спальню и открыла маленькую прикроватную тумбочку, извлекая на свет божий заветную белую полоску.
А потом как сумасшедшая готовила обед, позабыв о неприятных ощущениях и улыбаясь, как ненормальная.
Почти незаметный в ярком солнечном свете тест валялся на подоконнике, и две ярко-синие полоски четко пересекали его…
Ты ворвался в квартиру, что-то крича и размахивая руками, и я на минутку испуганно замерла – откуда ты узнал? Подхватил меня на руки, закружил по комнате, и я слышала только одно:
- Ты не поверишь, Кушина! Я – Хокаге! Меня выбрали, черт побери, выбрали!
И от этой новости я радовалась ничуть не меньше. Это была твоя мечта, и она сбылась, принеся радость и удовлетворение мне, той, которая следила за ее исполнением с самого начала.
А вечером мы сидели, уютно устроившись в большом кресле в гостиной, и ты улыбался новой улыбкой, осторожно гладя мой еще совсем незаметный живот.
- Это будет замечательный малыш, - прошептал ты, целуя мои руки. – Он возьмет от нас только самое лучшее. Обещаю, мы всегда будем с ним, чтобы ни случилось!
- А как мы его назовем?
- А может, ее? – мне не забыть этого чудесного вечера. Мы смеялись и шутили, выбирая подходящее имя еще не рожденному малышу, мечтали, строили планы на будущее.

Наруто – чудесное имя!

Мы были так счастливы.

Эпилог.
- Но зачем это, зачем? Ты не обязан умирать вместе со мной, ты должен остаться с Наруто! Неужели ты так спокойно оставишь его одного? – я вновь закричала, отчаянно, не понимая, что же ты задумал.
- Ты… Так и не поняла? – ты говоришь уже с трудом, отдавая все силы на поддержание этой ужасной техники. – Я не позволю нашему сыну нести это ужасное бремя в одиночку! – я замолчала, глядя на тебя с отчаянной надеждой, ища в твоих словах успокоение. Как, как ты это сделаешь?
- Тем более, я не могу предать свою деревню разрушению – демон должен быть заточен. Ценой наших с тобой жизней… - ты снова улыбнулся, подбадривая меня. – Тебе ли не знать, Кушина, какого это – видеть крушение своей Родины?
Ты прав, бесспорно, прав… Я молча опустила голову, смиряясь с такой участью для тебя, для Наруто.

Обещаю, мы всегда будем с ним, что бы ни случилось!

И тут в сознании пронесся твой счастливый, не омраченный проблемами голос, и я вновь подняла голову, пытливо глядя на тебя. Ты же обещал, обещал! Как же так… И на миг моя незыблемая вера в тебя пошатнулась, обдавая горестной волной отчаяния. Но лишь на миг…
- Ты увидишься с ним, обязательно увидишься! – и нет никакой силы, которая заставила бы меня вновь впасть в предательское неверие. – Клянусь!
Я молчу, лишь улыбаюсь. Я знаю… Я верю…
Последнее, что я видела перед тем, как уйти куда-то по незнакомой дороге, были твои глаза. Вновь чистые и сияющие, горящие тем огнем, который заставил много-много лет назад глупую и вздорную рыжеволосую девчонку поверить в каждое слово тихого скромного мальчика с непослушными волосами цвета спелой пшеницы…

Просто поверь…

***

Мы провели целую вечность на берегу бескрайнего моря, любуясь нескончаемым золотисто-алым закатом. В этом волшебном свете все вокруг преображалось – воздух казался пронзительно-чистым, словно только прошедший огранку бриллиант, волны неспешно набегали не берег, рассыпаясь и опадая бежеватой искрящейся пеной, и в голове тогда витали смутные воспоминания, похожие на старый-старый, давно стершийся из памяти сон, - шампанское, солнечный свете в окне, брызги дождя на стекле, радуга…
Это было странно – сидеть напротив и ни разу не заговорить. Порою мы читали мысли друг друга, точнее, их обрывки, но по большей части это была настоящая, первозданная Тишина. Созерцая неменяющуюся обстановку, мы неспешно плыли в этих едва ощутимых волнах другой реальности, и было удивительно хорошо. Было невообразимо спокойно. На миг мне показалось, что какое-то время тебя не было. Да, именно показалось. Куда можно деться из этого места, такого спокойного, такого красивого и безмятежного?
И вдруг я словно провалилась сквозь землю, оказавшись в еще более странном месте. Ни земли под ногами, ни неба над головой. Вокруг – мягкий струящийся белый свет, немного похожий на туман, покачивающийся от каждого движения, даже от легкого дыхания давно переставшей быть материальной женщины…
Я сделала пару неуверенных шагов и замерла, напряженно вглядываясь. Впереди, скрываясь в этой белой мгле, был чей-то силуэт, неотвратимо приближавшийся ко мне. Все произошло так быстро, что я не успела испугаться. Уже через мгновение передо мной стоял какой-то мальчик, лет пятнадцати, не больше. Стоял и с удивлением разглядывал. И вдруг голубые глаза зажглись яростными огоньками и мальчик сжал кулаки, словно приготовился к драке. Чуть наклонил голову, и золотые пряди торчащих во все стороны волос качнулись, рождая в душе еще одно воспоминание.
- Чертов Лис, ты не проведешь меня! – его звонкий голос окончательно вывел меня из прострации. Такой шумный, нетерпеливый, суетливый, невыносимо уверенный в себе… Да он просто раздражает меня, этот мальчишка! Но в нем столько света, силы, добра, какой-то непонятной обычной людям веры… За ним просто хочется идти. Ему так легко поверить…

Поверить…

Нет, не может быть! Минато, неужели ты смог?
Я верила в тебя, я знала!
Это невозможно, неосуществимо, но ты сделал это – спустя шестнадцать лет после рождения Наруто и нашей смерти я стою напротив своего сына, отчетливо видя, что он взял от нас все самое лучшее… И стал таким, каким мы даже представить его не могли…
Это… Это так сложно – сказать первое слово, сделать первый шаг. Но у меня слишком мало времени, я чувствую это, и потому, отбросив неуверенность, смело делаю шаг навстречу нашему сыну…

Happy End? Почему бы и нет…

Бонус=)

Из неопубликованных соцопросов.
А: Скажите, какое качество Вы больше всего цените в мужчинах?
Б: Сложный вопрос, так с ходу и не ответить. Мужчину можно ценить за многое…
А: Хорошо, упростим задачу. За что бы Вы полюбили мужчину навеки, до самой смерти? Знаете, как в сказках, пока смерть не разлучит вас?
Б: Эмм… Я верю в жизнь после смерти.
А: Боги, женщины… Будем предельно просты – деньги, машина, карьера, положение в обществе, успех, престиж, жизненный опыт? Что-то из этого притянуло бы Вас к нему?
Б: *качает головой*
А: Что, не хватает романтики? А если он бог в постели?
Б: *смеется*
А: На Вас не угодишь… Тогда что, что Вам нужно? Скажите же, наконец, и я пойду к следующей опрашиваемой!
Б: Все так просто… Неужели Вы не знаете? Вера…
А: Вера? Вера во что? Вы с ним в церковь под ручку каждые выходные ходите?
Б: Вы не поняли… Вера, Вера с большой в буквы, Вера в него, в его силы, мечты, стремления, победы, желания. В него всего, от кончиков волос на макушке и до последней капли дорожной пыли на его ботинках. Вера, что он исполнит все мои мечты. Хотя, это даже не вера… Это невообразимая, непоколебимая уверенность, это знание того, что все, что он сказал, свершится, обязательно, несмотря ни на что…
А: Наивные женщины… Вы слишком легко доверяетесь нам, а потом плачете ночами в подушку, кляня тот миг, когда отдались в нашу власть. Как же предсказуемо…
Б: Жаль, Вам этого уже никогда не понять… Это надо почувствовать – тот миг, когда он становится тем самым. Это надо попробовать – это вкус несравним ни с чем!
А: Хватит Вам предаваться сказкам, окунаться в иллюзии – такого не бывает! Жизнь гораздо проще, чем вы ту себе понарисовали. Бросит он Вас через двадцать лет "удачного" брака, променяв на длинноногое молодое тело, и останетесь у разбитого корыта. Будет Вам сказка.
А: *встает и уходит*
Б: *про себя, в тишину* Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом. Зародившись один раз, она остается в душе навек, деля сердце вместе с тем, что подарил нам это чувство, осуществив невозможное, наплевав на всех, кто не верит, кто боится признать, что есть что-то большее того циничного и материального мира у них перед глазами. И эта вера лишь украшает образ единственного и любимого, становясь его неотъемлемой чертой и первой, самой важной, причиной вашей любви…
*закрывает ноутбук и уходит… к нему…*