Проверка на вшивость. Глава 14

Глава 14
- …Расскажи, почему ты так жестоко поступил со своей подругой – Сакурой Харуно, - осторожно начала я.
- Ни жестоко, а правильно, - поправил он.
- Объясни…
Вот бы мне где возрадоваться и начать приплясывать от наконец-таки открывающейся истины, вот только… стало страшно. А вдруг он не рассказывал это потому, что действительно это того не только не стоит, но и может мне навредить? Может, это связано с моей этой непонятной силой, воспоминаний о которой не только не осталось, но и вообще не сохранилось. Ведь когда Наруто рассказал мне о том дне, обрывочные картинки все же всплыли в памяти. Я помнила лица тех отступников, помнила, как сражались ребята, с содроганием вспоминала, как увидела катану, занесенную над самыми дорогими людьми, что были у меня помимо мамы. Но вот как вставала, как вообще заставила тело слушаться и что испытывала – чистый лист, будто и не было этого никогда. Может быть, мои воспоминания не могут восстановиться не только о той миссии в деревню Ручьев? Вдруг точно также случилось еще когда-то, а мне просто об этом и сейчас не посчитали нужным сказать? Ведь, по правде говоря, сила впечатляла. Из рассказанного Наруто, да и всей этой вселенской важности моей крови для клана Учиха, я могу заключить, что могу быть намного… намного сильнее.
Но ведь Итачи говорил, что в легенде дочь мудреца ничем не выделялась, а на фоне братьев вообще чуть ли не обычным человеком была. Врал? Нет, Итачи врать мне не будет, вот недоговаривать – всегда пожалуйста. Но тогда, черт побери, как этой силой пользоваться?!
Ксо! Ладно, потом разберемся, сейчас надо внимательно послушать беседу Саске со своей совестью, а потом уже задавать конкретные вопросы.
- Я поступил так, потому что так было правильно. Я не хотел, чтобы она страдала, - забубнил Учиха, и я оставила все свои мысли и превратилась в слух и анализатор. Если с первым мне удалось справиться, то вот со вторым возникли проблемы – заставил страдать, чтобы не страдала? Отменная логика, Учиха, ну, просто отменная!
- А ведь ей стало плохо, ей было плохо все это время оттого, что ты тогда сделал, - мягко и тихо, немного растягивая слова, продолжила я, наводя на более конкретный ответ.
- Ей было плохо, но во стократ меньше, чем могло бы быть, - пробормотал Саске совсем по-сонному.
- Почему, почему ты так сделал, - как же все-таки утомительно задавать вроде бы одни и те же вопросы. Нет, определенно, я так долго не продержусь, даже думать не стоит, чтобы потом этим делом всерьез заняться. Я лучше эти препараты буду разрабатывать, а вот пусть использует кто-нибудь другой, у кого нервы на этом закалены.
- Мадара должен был поверить, что она действительно не… та, кто сможет помочь клану, - закрывая глаза, но тут же их открывая, протянул Саске.
Ой-ёй, я, кажется, с дозировкой намудрила, перестаралась. Думала, что все зависит от уровня чакры, силы и выносливости шиноби, а вон оно как оказалось. Даже Саске укладывает через пять минут после применения. Надо побыстрее заканчивать с вопросами.
- Но ты ведь знал, что на носителей крови не действует доджицу предполагаемых будущих супругов?
- Да… Сакура сама не знала, сколько раз…. уходила от иллюзий, которые я действительно хотел на нее наложить.
Ого! Так, оказывается, тот раз был отнюдь не первой попыткой?
- Тогда почему тогда сработало?
- Она потеряла мать. Сильный стресс, полный спад эмоциональных блоков…, из-за чувств потери, утраты, вины…, горечи, ненависти, любви, отчаяния, бессилия. Это полностью убило естественное… сопротивление крови доджицу, появилась брешь и необходимый шанс. Шанс на то, что ее… жизнь будет не такой как…. у ее матери…
- Так, подожди – не спать! – ты сказал, что не такой, как у ее матери? Что ты об этом знаешь!? Не спать, мать твою! – я потормошила его за плечи, так как он весьма негигиенично почти уткнулся в тарелку с колбасой и сыром. Не, я, конечно, не против – пусть утыкивается куда и где хочет – но, блин, колбаса-то моя! Мне ж потом как-то неохота давиться и вытаскивать изо рта чьи-то слишком длинные черные волосы!
- Итачи-нии-сан, он рассказал… но было поздно… для… - Саске все же уткнулся носом, только, на этот раз, в стол, на котором тут же засопел.
Та-ак, кто-то, кто имеет типичные учиховские черты (придурок, эгоист, самовлюбленный болван), при этом обладает, я бы даже сказала, незаурядными задатками гениальных способностей (но большее время предпочитает их тщательно скрывать, да так, что я их до сих пор ни разу не видела), большее время молчит, как рыба (ничего умного сказать не может!), располагает талантами в сфере рассказывания эротических повестей (о-о, да), усмирения малолетних с переменным успехом (помним мы эту розочку от почившего платья), а также сговором с какими-то силами, у меня так огребет новыми силами, что его мать родная, а также и вся родня и узнать-то не смогут!!! Я – в бешенстве!
Оставив Саске храпеть на кухонном столе, напрочь игнорируя болезненные постанывания Модано на улице, я решительно направилась к двери. Хлопнув недавно вставленной защитной мебелью так, что она чуть снова не вывалилась, вышла на улицу, заодно отомстив начавшему приходить в себя недоростку за ни за что обиженный зад, которого коснулась его похотливая рука. И почему этот придурок решил, что настолько неотразим? Да от него даже особа вида «последняя попытка выйти замуж» шарахнется, предпочтя дожить годы в одиночестве, но зато свободной от такого урода.
Ох, разошлась я сегодня. Надеюсь, Модано все-таки избежит участи попадания в больницу… точнее в реанимацию, более точно – в морг, хотя от последнего я бы не отказалась.
Так, Сакура, а ну успокойся. С таким настроением ты с Итачи не по душам говорить будешь, ты его просто-напросто прибьешь. И лучше бы ему оказаться в деревне, потому как на этот случай у него хотя бы шанс на выживание останется. Если же не-ет, то… ну на могилку ты к нему, так уж и быть, зайдешь извиниться за свою горячность, которую будешь копить с сегодняшнего дня и по его возвращению в деревню.
- Итачи в Конохе?!! – прорычала я, ударив по столу регистрации так, что дрыхнущие без задних ног постовые аж со стульев свалились, утянув за собой журнал и какие-то бумаги, которые тут же веером рассыпались по земле.
- Ч-ч-чт-то? – заикаясь, спросило меня перепуганное до бумажной белизны лицо, часть которого (глаза и все что выше) показалась над краешком столом.
- Я спрашиваю, Итачи в деревне?!! – на этот рявкнула я, отчего даже «глаза и все что выше» предпочли исчезнуть вообще.
Под столом послышалось напряженное перемыкивание, после чего послышалось неуверенное заикание другого постового, который все же не решился показаться мне на глаза.
- К-к-ако-о-ой И-ита-та-тачи?
- Учиха, мать его! Учиха Итачи, чтоб ему на мои глаза не попадаться! – уже более мягко, почти рыча, а не вещая тоном серийного маньяка, пояснила я.
- Ща-ща-щас п-п-по-осмотрим, - пообещали из-под стола.
Тут же послышался шорох бумаги, шелест листаемых с сумасшедшей скоростью страниц журнала.
Возникла короткая пауза, в ходе которой двое мужчин что-то с усилием друг другу доказывали, но точнее пытались… когда так сильно заикаешься, объяснить что-то в короткие сроки проблематично.
- Е-е-его… нет! – и двое взрослых мужчин, что есть мочи, пустились в разные от меня стороны так, что на несколько секунд меня дезориентировали.
Хм, не могу сказать, что это их спасло, но я вроде как их бить изначально и не собиралась. Да и вообще бы и не собралась. Они-то тут причем, мне ж с Итачи разбираться, а не с ними.
Заглянув за стол, на земле перед которым лежали брошенные бумаги, я подобрала журнал. Та-ак, Итачи умотал четыре дня назад. Судя по названию миссии, завтра днем должен вернуться, если не раньше. Что ж, завтра у него будет шанс на выживание, но с гарантией двадцать пять процентов, а могло быть все пятьдесят сегодня. Или вообще сто тогда, когда мне устроили вечер откровений и хентайных баек… Ну что ж, он сам подписал себе приговор, никто над душой уж точно не стоял.
- Сакура-тян?
Ооо, прям как одним местом понял, что от быстроты выполнения миссии и возвращения домой зависит его собственная жизнь.
- О, Итачи-САН, какая неожиданная встреча, не находите? – мило улыбаясь, как недавно делала это перед Модано, спросила я, кося под дурочку и точно так же хлопая глазками.
- Хм, неожиданно, - приглядываясь к моему лицу и как-то настороженно подходя ближе, подтвердил Учиха. – Чем обязан?
Похоже, в случайные встречи в начале третьего часа ночи парень не верил… Ну, правильно делал.
- Итачи-сан, душка… - гений дернулся, как будто его раскаленным прутом ударили, - а не будешь ли ты так любезен мелкой идиотке… - тут он сделал шаг назад на мои плавные движения в его сторону, - коей ты меня всегда считаешь, и думаешь, что она и дальше будет верить твоему поганому рту… - на его лице проступило озадаченное выражение, которое мне еще никогда не доводилось видеть, - если ты и дальше будешь с лживой лыбой говорить ей только то, что тебе самому выгодно, уделить время! – тут я не выдержала и все-таки попыталась заехать этому предателю хоть куда-нибудь, желательно по все той же голове.
Разумеется, он смог увернуться, поэтому я оставила след не на его физиономии, а на земле – миленькое такое землетрясение в миниатюре, которое взрыло всю площадь перед главными воротами Конохи.
- Сакура-тян, ты б успокоилась и все мне нормально объяснила, - возникая за моей спиной, бесстрастно попросил Итачи таким тоном, будто это не его только что хотели отправить на тот свет.
А может, он думал, что я всерьез не верила, что смогу по нему попасть, что он увернется? Да щас! Я хотела разнести его лживое тело на части! Блииин!
- Я тебя объясню! Я тебе та-ак сейчас объясню, что ты у меня из реанимации неделю не вылезешь! – удар, еще удар.
Перебежка, он что-то говорил, но я сейчас слишком зла, чтобы адекватно на это реагировать. Удар – дерево в мелкую щепку, еще удар – на этот раз камень брызнул крошкой, удар, опять удар, удар-удар-удар, подсечка, удар в землю, от чего он все же оступается, не ожидавший, что я сейчас пойду на логику.
Но мой триумф был недолог – Итачи быстро приходит в себя, помогая себе избежать моего фирменного удара с помощью лески и куная.
- Сволочь, как ты мог! – с досады взвыла я, тут же с новой волной сил кидаясь в бой.
Ур-род, сволочь лживая! Прикидывался добреньким и понимающим, утешал после смерти матери, говоря, что все это только несчастный случай, а братец его младшенький просто идиот, не понимает, какое счастье упустил, решив поиздеваться. А сам, мать его, посоветовал братику обойтись со мной так, что я теперь буду ненавидеть Саске если уж не до конца дней своих, то уж точно до похорон его старшего братика! Ыыы, ну как, как я могла поверить этой лживой скотине? Он всегда только прикидывался добреньким, утешал и помогал в сложную минуту, а иногда и советы давал, чтоб у меня с Саске все хорошо было. Да уж, хорошо так, что хуже и быть не может!
Удар, еще удар, удар-удар-прыжок-удар-удар-удар!
Похоже, в самые кратчайшие сроки к Конохе появится еще одна дорога, потому как вполне возможно, что моей только что выбитой просекой станут пользоваться люди.
- Так, все, хватит! – сказал Итачи, решительно возникая за моей спиной и болезненно охая от с силой отведенного локтя, который очень точным движением выбил из легких весь воздух.
Это дало мне тот шанс, которого я так долго ждала.
Разворот, подсечка, повторный удар по легким, чтоб не рыпался, удар-удар-удар.
- И на том спасибо, - тихо прохрипел он, косясь на мои сжатые до побелевших костяшек кулаки на своей груди. Кровь мерно сочилась по рваным краям, заставляя открывшиеся кости выглядеть еще пугающей. Нестрашно, залечатся за десять минут, а появившаяся боль поможет успокоиться.
Я сидела на его животе, опустив голову и беззвучно роняя слезы.
Как же больно… нет, не физически – такая боль самая легкая из всех существующих. Немного заклеенные пластырями, намазанные мазями и зеленкой раны, которые заживали вот уже четыре года, так болезненно и тягуче, что иной раз было просто невыносимо, опять открылись, явив свою сводящую с ума агонию, в которой медленно сгорала сама личность.
- Не спасибо! – с надрывным воем выпалила я. – Итачи, почему? – надломленным голосом спросила я, не поднимая головы.
- Сакура-тян, что «почему»?
- Ты знаешь… ты всегда все знаешь! Ты всегда все прекрасно знаешь и поучаешь этим других!!!
- Сакура-тян… ну откуда? Откуда мне знать, в чем ты меня обвиняешь? Ты же не говоришь, мыслей я не читаю, доджицу на тебя не действует…
- Лжец! Вы врали мне… что Саске, что ты! Всегда решали за меня, даже не спросив, как мне будет лучше! Выбирали правильное с вашей точки зрения решение… выбирали судьбу. Даже ту же ненависть – тоже выбрали вы! – я не хотела на него смотреть, не хотела этого говорить, но слова совершенно никак не хотели этого понимать, просто звучали, независимо от моего желания.
- Сакура, - опустив привычное «тян», протянул руку он, дотронувшись до моей щеки и убирая выбившиеся розовые пряди.
Черт! Довел этот придурок до того, что я всю чакру израсходовала! Вот, теперь я уже розоволосая и зеленоглазая… не хочу. Не хочу выглядеть так же, как когда-то вступила на тяжелую тропу познание глубин душевной боли. Вот причина, по которой никогда не была самой собой. Вот он – корень проблемы – это прошлая я. Эта слабая розоволосая и зеленоглазая наивная девчонка, решившая, что и она может добиться чего-то, быть любимой для того, кто считался идеалом и эталоном красоты и силы.
- Сакура-тян, тебе Саске рассказал, да? Вижу, что да, вот только не все. Слушай, ты ведь мне пообещаешь, если я тебе кое-что скажу, ты не станешь истерить и калечить себя еще больше, - осторожно, держа пальцы в десятой доли миллиметра от израненной кожи рук, тихо спросил Итачи.
Я не ответила, только злобно всхлипнула, что могло обещать совершенно обратное, вот только калечить буду не себя, а его, но на этот раз не ограничиваясь тремя «бессильными» ударами в грудь.
Учиха тяжело вздохнул и откинул голову на землю, уставившись в небо и признавая свой здесь проигрыш. Он решился рассказать все, даже невзирая на последствия, которые могут за этим последовать.
- Твоя мама… попросила меня. Когда ей стало известно, что у главы клана появились подозрения, что и ты унаследовала дар крови, Миона-сан сделала все, чтобы тебя не постигла та же участь, что в свое время познала она. Это страшно, Сакура-тян, ее рассказы заставили даже меня ужаснуться. А так как мне она доверяла, то попросила ей помочь. Я не смог отказать после услышанного… Миона-сан была отнюдь не единственным ребенком в семье, а точнее – пятой. Причем на тот момент была последней выжившей. Дар крови передается отнюдь не каждому, поэтому их проверяли… проверяли доджицу, которое, подействовав на юную психику, сводило с ума. Учиха убили таким образом всех ее братьев и сестер. Хотя мать Мионы-сан убивать совсем не хотели, так как та была совершенно обычной женщиной, но она просто не вынесла смерти своих детей, свихнулась от горя и повесилась на глазах выжившей дочери. Отец же, твой дедушка, смог выкрасть свою дочь и худо-бедно защищать ее до тринадцати лет, потом он просто не вернулся с миссии… Миона-сан была полностью осведомлена о даре крови, потому она весьма осторожно относилась к рассказам о свое прошлом. Тебе ведь она рассказывала, как попала в Коноху? Небольшая кондитерская и свой дом, хорошие деньги и все такое? Вот только когда она узнала, что в этой же деревни живут и Учиха – было слишком поздно. О ней уже знали и попытались заполучить непосредственно в клан. Брат Мадары был практически лишен сил клана, потому единственный способ выживания для него – это дети Мионы-сан и его. Вот только Миона-сан слишком хорошо помнила, как убили ее братьев и сестер, как повесилась мама, как «сгорел» на очередной миссии отец. Ничего удивительного, что она тут же пошла к Хокаге, тогда уже им был Четвертый, который пообещал защиту и приставил охрану. Хм, ну, думаю, ты догадалась, что это уже о твоем отце? Вот только брат Мадары не захотел с этим мириться. Для него Миона-сан была той картой в жизнь, которая и называется выживание. Он поступил подло, отравив твоего отца, а потом долго рассказывал Мионе-сан, что оно сделает с ней и неродившимся ребенком, если та не согласиться пойти уже с ним. Было ясно, что он уже свихнулся на этой идеи… тогда его смогли скрутить прохожие, а потом выдали клану, чтобы тот выбрал для него наказание… Как ты понимаешь, клану не нужны слабаки, а неудачники – тем более, он пошел в жертву своей семье – Мадара обрел Мангеке. Но на этом история не закончилась. Родилась ты – новая возможность для семьи. Уж не знаю, что делала Миона-сан, но она как-то сумела убедить всех и, в первую очередь, себя, что ты совершенно обычная. Вот только клан как-то прознал, что ты совсем необычная обычная. Миона-сан пережила слишком много потеть и горестей в своей жизни из-за этой крови, которая так необходима Учиха и Хьюга, потому она была готова на любые жертвы, чтобы ты этого никогда не испытывала. Для того чтобы тебя оставили в покое, надо было собственнолично убедить Мадару, что ты не носитель крови, проверив на доджицу. Но на носителей не действует доджицу, а мы точно знали, что ты являешься им. Пообещав помочь, чем смогу, я покопался в свитках клана по этому поводу. Чтобы снять непроходимость барьера на доджицу, нужно было сильнейшее эмоциональное потрясение. Твоя мама приняла решение, переговорила с Саске, долго уговаривала согласиться помочь, заставила меня пообещать, что я ничего тебе не скажу… по крайней мере, пока ты не вырастишь в ту женщину, которая сможет на непристойной намек вломить так, что намекнувший сто раз пожалеет, что вообще на свет родился. В итоге произошло то, что произошло. После этого случая в Саске что-то перемкнуло. Ту, как бы, неудачу, негласно спихнули на него, хотя он-то больше всего не только не хотел это проверять, но и отговаривал Миону-сан… не получилось. В итоге, после твоего ухода, он вообще не стал никого слушать – просто тупо выполнял задания, проводил время с Наруто в драках, изредка позволял вытаскивать себя тем же блондином на какое-нибудь событие. Не получалось – опять драка. И так почти три года. Потом появился этот Модано – точная копия брата Мадары, – которого тут же приставили к Саске. И Саске, до сих пор поверить не могу, согласился! Мне своих поступков не объясняет, вообще молчит, как будто и говорить совсем не умеет, лишь смотрит – так отчаянно, будто говоря: «Не тереби-то хоть ты душу»… вот и все, Сакура-тян, - Итачи подвел итог своему рассказу, легонько погладив меня по ладони. Я от этого движения только еще больше задрожала.
Выходит, ненавидеть я должна на Саске и Итачи, а план матери? План, из-за которого я прошла круги ада, сгорая от отчаяния и предательства человека, который и не виноват в этом вовсе? Саске поступил так только потому, что его попросила – нет, уговорила! – моя мама?!
Бре-ед… не, ну бред же? Ха-ха, самый настоящий сумасшедший бред, бредовие которым еще никто не бредил! Ха-ха, кроме моей матери, доведенной до отчаяния действиями клана Учиха.
Выходит, Саске мне все-таки не врал насчет своих чувств тогда? Не врал и сейчас, что да – действительно любил. Ха-ха, расскажешь кому – не поверят ведь! Ну бред же, да?
Ненавижу Учиха! Ненавижу за то, что они сделали со мной, ненавижу за все то, что они сделали моей матери… за то, что буквально вынудили пойти ее на такой шаг, ради того, чтобы и мне этот клан не искалечил жизнь. Ведь… то, что рассказал Итачи – это действительно страшная правда. Мне она рассказывала несколько другое, совершенно лишенное насилия или чего-то подобного прошлое. Про братьев и сестер она не говорила ни слова, а ее мама – умерла от болезни, ее отец – нечастный случай – умер сразу после моего рождения. А мой папа – меня кормили байками о том, что мы жили дружной семьей два года, после чего папа погиб, исполняя задание.
Ха-ха, ну почему это случается со мной? Почему на нашу семью выпала эта доля?
Ха-ха…
- Сакура-тян, ты… в порядке? – приподнявшись на локтях озабоченным выражением лица, спросил Итачи.
- Хи-хи, - истерично выдавила я, показывая, что все отнюдь не в порядке.
- Сакура-тян? - поднялся он выше, перехватив одной рукой за предплечье, а второй убирая выбившиеся пряди, что полностью закрывали мое лицо.
От его движения я сползла с его живота немного ниже, при этом покорно позволила такую вольность его рукам. По честности говоря, мне было плевать, что он будет со мной делать… Я, кажется, потихонечку начала сходить с ума.
- Да-а-а, она сделала лучше, ничего не скажешь! Ну почему все взрослые как-то забывают тот момент, что и дети способны на решение. Она не подумала, что с этим эмоциональным взрывом я могу с ума сойти и покончить жизнь тем же самоубийством!? А ты, мать твою, придурок законченный, ТЫ КАКИМ МЕСТОМ ДУМАЛ!!? – взревела я, вырываясь из его хватки. Пошла негласная борьба – он меня удерживал, а я вырывалась. С переменным успехом проходило это действие. – Ты, раз такой гений, чего ж ты не нашел другого выхода!? Почему-у, - тут я взвыла и дала волю до того тщательно сдерживаемой истерики.
Если честно, дальше пошли кулаки. Я бессильно долбила его в грудь, а он безропотно это переносил. Я кричала, рыдала, орала проклятия на всех, кого только знала, а больше всего на себя – дура, что позволила так себя за нос водить. Когда сил на то, чтобы и дальше возмущаться в голос уже не оставалось, да и смысла в этом не было – все равно ж ничего не понятно за всхлипами, слезами и соплями – оставалось только безропотно сдаться в объятия истерики.
Похоже, Итачи это здорово надоело – пятнадцать минут его молотили по груди и он не смел на эти побои ответить – парень просто нормально сел, тем самым полностью сгоняя меня на колени, после чего крепко, но совсем не больно обхватил за плечи, а потом легким встряхиванием заставил мою голову принять нормальное положение.
- Сакура-тян, - позвал он, привлекая мое внимание.
Я бездумно обратила свой замутненный слезами взор на него, затуманенным сознанием понимая, сейчас он что-то сделает, что выведет меня из этого истерического безумия. Это читалось его по полному решимости и твердости взгляду.
- Сакура… - привычный с детства суффикс он опустил… а может быть и просто не смог его завершить начатым действием. Кто знает?
Мне только одно известно, что эту мысль я уже сознательно и вполне шокировано обдумывала, потому как господин совершенство, невозмутимость, немногословность, расчетливость и рациональность совсем уж нерационально припал к моим припухшим от истерики губам!
!?
Вот и у меня такая же реакция.
Только вот истерика действительно прошла, уступив месту шоку… шоку от того, что мне действительно это нравится….