Расколотая радуга. Глава 1.

Два странных глаза, смотревших с изумлением. Первое, что я увидела, с трудом собрав остатки сознания в кучу и разлепив веки. А первое, что услышала — оглушительный лай. Интуитивно дёрнулась назад (а вы бы не испугались?) и ударилась головой о ствол дерева, у корней которого сидела. «Оуф!»
Два странных глаза. Теперь в них читалось беспокойство. Странные красные полоски на щеках. Губы растягиваются в улыбке. Голос с милой хрипотцой:
— Привет. Ты кто? И что ты здесь делаешь одна?
«Хороший вопрос... Надо собраться с мыслями». Снова закрываю глаза. Поймать ускользающее сознание за хвост не так просто, оказывается... «Стоп!!!» И тут в голове пронёсся ураган. «...К-Киба? Какого чёрта? Ничего не понимаю... Это мир Наруто? Что я здесь делаю??? Как попала сюда? И вообще, КТО Я? Странно». Сосредоточенно пролистываю страницы памяти, отыскивая ответы... Пусто. Как будто кто-то протёр мозги влажной тряпочкой. «Тогда откуда я знаю, что парень передо мной — Киба? Шиноби деревни Скрытого Листа, как там её... а, Коноха. Пёс — Акамару. Очень мило. О них знаю, а о себе... И что я должна ответить?»
— Эй, ты меня слышишь? С тобой всё в порядке? — Парень явно терпением не отличался, теперь он тряс меня за плечо, пытаясь добиться ответа. В этот момент послышался второй голос:
— Киба-кун, с ней что-то не так... Я же недавно просматривала всю местность... Бьякуган!
«Хината. Это уже интересно...Наверно, я сплю. В таком случае, можно мне не просыпаться подольше?»
— Киба-кун, слышишь, бьякуган её не определяет...
— Что? Как это возможно?
— У неё чакры нет. Совсем. Это очень странно. Интересно, кто она?
И я бы с удовольствием всё объяснила, да только... Вот теперь откуда-то изнутри поднимается настоящая паника — не могу произнести ни звука! Рука подлетает к горлу, воздуха нехватает, сердце пропускает удар, а потом начинает колотиться с бешеной скоростью. «Что происходит???»
— Т-Ты чего? — его рука наконец-то отпустила моё плечо. — Да не бойся ты так, ничего я тебе не сделаю...
«Да если бы в этом дело было! И ты тут ни при чём. Что же делать?» Взгляд скользнул вокруг. «Так, нужна какая-нибудь веточка, смогу на земле нацарапать хоть что-нибудь». Трудясь над написанием объяснений, я услышала голос Хинаты:
— Что же теперь делать?
«Делай со мной всё, что хочешь, только не бросай меня в терновый куст...» — почему-то вдруг вспомнилась эта фраза из мультика про братца Лиса и братца Кролика. Это была последняя мысль, которая посетила меня, прежде чем я снова почувствовала, что проваливаюсь в темноту. А последние слова, что услышала:
— Нам придётся взять её с собой.
На земле осталась корявая строчка: «Я не помню, кто я. И говорить не могу».

Пробуждение было болезненным, казалось, что голова вот-вот разлетится на тысячи осколков, собрать которые никому не под силу будет. «Кажется, это больница. Точно. Интересно, что со мной. А ведь тут кто-то есть... Ого, мой доктор — Сакура? А это... Ах да, Хатаке-сан, Копирующий ниндзя.» Я села на кровати и жестами попросила карандаш и бумагу. «Хотя, зачем мучиться писаниной и бумагу переводить? Попробуем другой способ».
— Если я правильно помню, шаринган позволяет читать с губ, верно? — я повернулась в сторону Какаши-сенсея. — Пожалуйста, скажите, что со мной?
— Сакура, что ты можешь сказать о её состоянии? — если он и был удивлён, заметить это было сложно.
— Состояние стабильное. Никаких внешних и внутренних повреждений не обнаружено, кроме странных шрамов на левой руке. — Она развернула моё запястье. — Тонкие. Похоже на порезы. На попытку суицида не похоже, вены правее расположены.
— Следы пыток?
— Сомнительно. Возможно, следы экспериментов... Чем вызвана потеря памяти объяснить трудно, нужны дополнительные исследования... — Сакура отвела глаза в сторону.
«Да что же ты всё время глаза прячешь, как-будто виновата в чём-то! Хотя, что ты там говорила про дополнительные исследования? Ну, конечно. Неизвестно кто, неизвестно откуда — почём знать, может я враг».
— И ещё, — продолжила Харуно, — удивительная вещь. У неё чакры нет. Никакой. Совсем.
«Ну ещё бы не странно». Почему-то беспокойства или страха не ощущалось совсем. Я улыбнулась:
— А то, что я знаю про шаринган и прочее вам странным не показалось? Я сама не знаю, откуда мне это известно. Вы Хатаке Какаши, а она — Харуно Сакура. В лесу меня нашли Киба Инузука и Хината Хьюга, верно? О вашем мире знаю многое, а о себе ничегошеньки не помню. Могу я попросить?
Он кивнул.
— Вы ведь можете с помощью своей техники проверить мою память. Я понимаю, безопасность деревни превыше всего. Ваше право не доверять мне. Но мне и самой хотелось бы разобраться, что же случилось. Поэтому не стесняйтесь... Только транслировать не надо.
Ответом был ещё один короткий сухой кивок.

Активированный шаринган зрелище и в самом деле жуткое. Никаких неприятных ощущений, впрочем, не было. «Неужели на меня это действует не так, как на других? Инересно, что же Вы там такого увидели, Какаши-сан?» Выражение лица Копирующего ниндзя менялось каждую минуту, вся гамма от удивления до какой-то злости, а потом... облегчение, что ли?
— Она житель другого мира, очень непохожего на наш. Воспоминаний о ней самой и об окружающих людях нет. Все знания упорядочены, как книги на стеллажах, я впервые такое вижу! О нас и нашем мире знания получены непонятным способом — она была сторонним наблюдателем и видела большую часть событий сама, что похоже на какое-то гендзюцу или иллюзию. Часть знаний размыта. Если без подробностей, воспоминания о нас обрываются вскоре после нападения на Коноху. Могу сказать, что она изучала нас. Но о способностях и техниках имеет весьма смутное представление. — «Правильно. Вы себе не представляете, сколько времени мне понадобилось, чтобы научиться отличать шаринган от сюрикена!» — Главным образом потому, что сосредоточилась на изучении чувств, связей, а также мотивации поступков. Думаю, она опасности не представляет. Хотя... В любом случае, продолжим исследования. Займись этим, Сакура. Обо всех результатах докладывать мне лично. В крайнем случае Цунаде, больше никому ни слова. Во всяком случае, пока... Джирайю я сам предупрежу.
— Хай, Хокаге-сама!
«Чего? Хокаге — Какаши? Стоп, Джирайя и Цунаде в добром здравии? Тогда почему она не занимает свой пост? И вообще, как это возможно? Сколько вопросов... Задавать которые не стоит — всё равно не ответят».
— Ано... Можно спросить? — было жутко неудобно отвлекать каге от размышлений государственной важности, но всё же... — Можно будет мне на улицу выходить? Я же не тяжелобольная, а сидеть целыми днями в четырёх стенах — с ума сойти можно.
— Д-Да. Но пределы деревни не покидать!

И понеслось... Весь следуюший месяц я провела в больнице Конохи. Меня изучали вдоль и поперёк на предмет генетического наследования каких-либо техник, на обнаружение следов проведённых экспериментов, на наличие скрытых печатей и прочее, прочее. Каждый день после обеда, когда заканчивались исследования, я выходила в парк. Прогулка всегда заканчивалась у качели. Уйдя с головой в книгу, я могла просидеть на улице до вечера. Книги приносила из библиотеки Сакура, спасибо ей. А ещё мне нравилось просто наблюдать за теми, кто прогуливается. Парочки, мамы с малышами, компании друзей. Там же я впервые увидела Сая. Довольно часто встречался мне этот странный художник с набором необходимых ему для творчества принадлежностей.
Иногда компанию мне составлял Киба. Он почему-то решил, что раз он меня нашёл, то обязан взять надо мной шефство. Мы стали хорошими друзьями. Изредка он появлялся в сопровождении своей команды. Чтобы облегчить общение, Хината подарила мне блокнот и карандаш. Что ж, я рада! Теперь не так одиноко.
Где-то недели через три после появления в Конохе, увидев в очередной раз в парке рисующего Сая, я решилась-таки подойти и «заговорить». Двинулась, держа в руке листок с приветствием. Оставалась всего пара метров, как брошенная художником фраза буквально пригвоздила меня к месту:
— Портреты — не мой профиль. Рисовать пейзажи мне нравится гораздо больше.
«Какого чёрта?» Мы встретились взглядами. Фирменная улыбочка а-ля Сай. Мне почему-то казалось, что это в прошлом... Теперь понятно, почему она, вкупе с излишней прямотой, разумеется, так раздражает окружающих. Сделав ещё пару шагов, я достала из кармана карандаш, и, показав жестами «смотри сюда», отвела его вправо, потом влево. Опешивший художник сначала следил взглядом за карандашом, а потом, словно очнувшись, помотал головой и спросил, слегка нахмурившись:
— Что ты делаешь?
С улыбкой присела рядом на скамейку и начала писать: «Проверяю, в порядке ли Ваше зрение. На секунду мне показалось, что Вы увидели Ино-сан. :) Я не собиралась просить написать мой портрет. Как раз наоборот — запрещаю Вам даже карандашные наброски на тетрадном листе. Под страхом самых страшных проклятий, если хотите».
— Считаете мой талант недостаточным для такой красавицы? — выражение его лица не изменилось.
«Уже на Вы? Вот за это спасибо... Язва. Прям как в начале знакомства с командой 7. Интересно, сколько времени прошло с тех пор? Мне казалось, ты изменился. Видать, и правда тебя Ино достала. Сочувствую... — подумала про себя, — и снова врёшь. Красавица по всем канонам Ино — голубоглазая блондинка с умопомрачительной фигурой. Сакура — необычный цвет волос, выразительные зелёные глаза, недюжинная сила, что, конечно, комплимент спорный. Про Хинату вообще молчу, она душечка и внешностью и характером. Теперь будем объективны. Что я каждое утро вижу в зеркале? Полтора с небольшим метра роста. Не худая, но и не „фигуристая“. Серые глаза, русые волосы. Всего и достоинств, что коса, и ту всё время прячу в узел. Внешность даже для нашего мира довольно „серая“, что уж говорить про ваш...», а в блокноте вывела: «Я не считаю свою посредственную внешность достойной Вашего таланта. Довольны?»
— По моим наблюдениям, людям не нравится слышать правду. А в книге сказано, что люди ценят прямоту и откровенность.
— Ценят. Но не тогда, когда прямота граничит с откровенной грубостью. Иногда лучше воздержаться от оценок и просто промолчать. Особенно, если вашего мнения никто не спрашивал.
— Э-Эм... А Вы вообще кто?
— С этого надо было начинать, Сай-кун. — Сдержать улыбку было невозможно. — Никто из ниоткуда... и звать никак.
Мимолётное удивление скрыла эта дурацкая улыбка.
— Ну тогда...
Покачала головой:
— «Не стоит. Столь короткое знакомство вряд ли позволит Вам придумать что-то подходящее, и Вы вновь рискуете увидеть совсем не ту реакцию, на которую рассчитываете. Хотя, продлись оно несколько дольше, Вы бы назвали меня Плаксой».
Нашу милую беседу прервал громкий крик:
-Сай! Сай! Опять ты здесь свои пейзажи рисуешь?
Угадайте с трёх раз, кто это был :) А поскольку пересекаться с самой крикливой девушкой Конохи мне абсолютно не хотелось, я поспешила ретироваться, написав напоследок: «Боюсь, Вам пора... Художник-сан». Лист с последней репликой остался в его руке. Так захотелось поддеть! Извините, не удержалась.
Тем же вечером я спросила Сакуру, что с моим голосом.
— Никаких повреждений нет. Голосовые связки в порядке. Скорее всего, это реакция организма на пережитый стресс или шок. Возможно, голос вернётся, но когда и как — неизвестно. Может быть постепенно, когда ты почувствуешь себя по-настоящему в безопасности, спокойно. А может быть, нужно опять пережить стресс, чтобы организм снял блок.
Я слушала её, а где-то в голове звенели колокольчики... Это как дежавю...

«... чтобы организм снял блок», — до сих пор помню, как психолог Полина Николаевна успокаивала бабушку.
Это случилось, когда мне было десять. Родители вместе с младшим братиком поехали на дачу, 20 километров от города всего. Я осталась дома, так как накануне от души поела мороженого, и ангина не заставила себя ждать. Они планировали вернуться к вечеру. Но не вернулись... Приехала тётка, мамина старшая сестра, потом и бабушка. Страшную новость сообщила мне она. По встречной грузовик... после дождя дорога скользкая... водитель не справился с управлением... «Не верю! Этого не может быть!» — была первая реакция. А потом... Я вообще этот период своей жизни плохо помню. Но точно помню, что плакала несколько дней подряд. И перестала говорить. Не потому что не хотела, просто при любой попытке произнести хотя бы звук горло сжимал спазм, дыхание перехватывало, волной накатывала паника.
Бабушка забрала меня к себе в деревню.
Раз в неделю мы приезжали в город на консультацию психолога. Я привязалась к этой милой спокойной женщине, которая подолгу разговаривала со мной, просила нарисовать что-нибудь или включала музыку. Полина Николаевна стала моим другом, благодаря которому я не пропала в этой бездне отчаяния. Её старания постепенно вернули мне голос, почти через год. Кажется, именно тогда я захотела стать психологом, чтобы так же помогать тем, с кем жизнь обошлась сурово.
Квартиру родителей бабуля сдала в аренду. На одну пенсию вдвоём трудновато было бы прожить. Также, она откладывала деньги на будущее образование. Бабушка, светлая ей память, постаралась предусмотреть всё, выкладывалась для меня, как могла. Её не стало через неделю после выпускного. Врачи сказали сердце.
С того дня я переехала в город. Поскольку до совершеннолетия оставался ещё целый год, тётка Лиля оформила опекунство. Но жила я самостоятельно, только отмечалась раз в неделю по её требованию, обычно на выходных. Знаете, я ни в чём её не виню. Что можно предъявить женщине, которая замужем никогда не была, своих детей не имела. По молодости — учёба, работа, карьера. Мама всегда её ругала за это, она лишь отшучивалась. А теперь... «Женщина-за-сорок-впереди-только-работа-и-никакой-личной-жизни» — вся её жизнь. Уже потом, когда я увлеклась аниме и начала смотреть Наруто, часто находила её сходство с Цунаде.