Расколотая радуга. Глава 5.

Зачеркиваю дни в календаре большими красными крестами. Один... семь... десять... две недели... месяц. Киба и его команда, Сай со своей, команды Гая и Асумы, Генма-сан, а следом за ними — отряд АНБУ для прикрытия. Хана уже вернулась, миссией её команды было отследить, что происходит в Звуке. Разобрались за две недели. Теперь мы ждём вместе. Она брата, я — друзей.
Тридцать... тридцать шесть... сорок. Сорок долгих дней. Каждый день, проходя мимо дворца Хокаге, хочу зайти и спросить, есть ли хоть какие-то новости. Но не могу... Иногда ходила к главным воротам. Поклон. «Изумо-сан». Ещё поклон. «Котетсу-сан». «Никаких известий, Рэй-чан», — виновато улыбаются стражи, разводя руками. «Ничего. Приятного аппетита!» — я угощала их своей выпечкой, когда было настроение возиться с тестом. Сорок два. Сорок два долгих дня в полной неизвестности. А вечером...
— Мы вернулись, Рэй-тян!
Я выронила из рук чашку, в которую собиралась налить чай. Хруст осколков под ногами оказавшегося рядом друга, вошедшего, как всегда, через окно, вывел меня из состояния шока. По щекам покатились слёзы облегчения.
— Киба! Господи, как я рада, что с тобой всё в порядке!
Дыхание перехватило, по-прежнему ни звука издать не получается... Дрожащие от волнения пальцы складывались в условленные знаки с трудом. Я бросилась к нему и повисла на шее. Хотя «всё в порядке», пожалуй, не совсем точно сказано. Взъерошенный, в царапинах и ссадинах, куртка грязная, местами видны засохшие пятна крови, рука на перевязи.
— А где твой вечный спутник?
— Дома. Им Хана занимается. Сказала, что выходит. А я сразу к тебе, обещал отметиться. И потом, собирайся скорее, тебя в больнице ждут. Из тех, кого ты знаешь: Сай и Неджи в тяжёлом состоянии, Ли и Генма в критическом, еле дотянули до деревни, да и то лишь благодаря стараниям Ино и Сакуры, капитан Ямато тяжело ранен, остальные немного потрёпаны, как я. Хината в порядке. — Он улыбнулся и тут же погрустнел. — Погибли Гай-сенсей, Тен-чан. Их команда была первой и приняла основной удар на себя. И Шино... и ещё четверо джонины из АНБУ, ты навряд ли их знаешь. Песчаники чуть позже прибыли, это совместная миссия была. Песок тоже понёс большие потери.
— Мне очень жаль... Хоть стоило таких потерь?
— Да! Акацуки как организация больше не существуют. Наруто опять чуть делов не натворил. Сакура в бой рвалась — не пустили, как потом оказалось, не зря. Всю чакру до капельки на лечение потратила, иначе бы не дошли. Так обессилела, что её тоже нести пришлось. Жаркий был бой!!! На этот раз даже этот чёртов чертополох не ушёл. Ты бы видела, как клочья летели...
— Не надо, Киба...
— Извини... Главное не сказал! — он хлопнул себя по лбу. — В одном из дальних уголков убежища обнаружили секретную комнату, а в ней... Учиха Итачи собственной персоной. Завтра состоится суд и казнь предателя! Наконец-то справедливость... Ты чего?
Чувствую, как краска сходит с лица. «Учиха старший? Жив? Но как это возможно? Впрочем, когда-то ведь казалось нереальным и то, что жив Джирайя-сама... Только никто не знает, что Итачи-сан не предатель. Какая справедливость, Киба? Эту НЕсправедливость, страшную, чудовищную, надо предотвратить... »
— Киба, потом в больницу... Идём к Какаши-сану, быстро! Эта казнь не должна состояться...
- Что ты говоришь, Рэй?! — он сорвался на крик, вцепившись мне в плечи. Но уже через мгновение отпустил. — Ты что-то знаешь, да?
Сил хватило только кивнуть.
— Пойдём!
Пришлось долго ждать, пока прибывшие доложат о результатах миссии. А потом... Хорошо, что Киба был рядом, одна я бы не справилась. После недолгих препирательств, Хокаге нас принял.
— Пожалуйста, пусть все выйдут... Это очень важно. Мне известно нечто, что делает казнь Итачи-сана не просто невозможной — несправедливой! — мои губы беззвучно двигались, никто из присутствующих ничего не понял.
Изумление чётко читалось на лице Какаши-сана. Минутное раздумье. Короткий кивок. Все присутствующие, включая моего спутника, покинули кабинет каге.
— Спасибо, Киба. Иди домой, Хана уже беспокоится, наверно.
— А как же...?
— Я обязательно пойду в больницу, но позже. Это правда важно. Увидимся!
И уже обращаясь к каге:
— Просмотрите мои воспоминания ещё раз! Особенно с того момента, как состоялся бой Саске с братом. Разговор Саске с Мадарой... Будьте внимательны.
Прошло примерно полчаса. Было жутко переживать это снова, этот страшный бой и не менее страшную правду о причинах поступка Итачи... Хокаге-сама уже пришёл в себя после увиденного. Только округлившиеся глаза и капельки пота на лбу выдавали напряжение. Он выглянул в коридор.
— Джирайю и Цунаде сюда! Созываю совет, срочно! Останься, Рэй, — эти слова уже были обращены ко мне. — Придётся потерпеть ещё немного. Разрешаешь трансляцию? Они должны сами увидеть. Уму непостижимо... Третьего давно нет, Данзо мёртв, и советники тоже. Последние, кстати, были убиты во время нападения Акацуки на Коноху. Расследование не проводилось, но, думаю, это дело рук Саске... Никому из нас ничего не было известно...
Нас прервали появившиеся в дверях саннины:
— В чём дело, Какаши? На ночь глядя совет созвал... Рэй, ты что здесь делаешь? — начала закипать Цунаде, которая особым терпением никогда не отличалась. Но теперь было кому её усмирить.
— Наверно, что-то серьёзное произошло, — примирительный тон эросаннина и его рука на её плече потушили её гнев, как спичку.
— Да. — отозвался Какаши-сан. — Если без подробностей, во время последней миссии был обнаружен и приведён в Коноху... Учиха Итачи. — Слова давались ему с трудом. — Завтра должна была состояться казнь, но... всплыли такие факты, что... Рэй, позволь ещё раз...

Теперь что называется «в капле» были все трое. Началось бурное обсуждение последних событий. Я понимала, что мне здесь не место, но обо мне, казалось, забыли.
— Откуда знать, что Мадара не соврал Саске? Проверить сказанное было невозможно на тот момент, к тому же...
— Он мог, конечно, чтобы использовать Саске и побудить его напасть на Коноху, что и произошло в результате, но...
— Видимо, Итачи это предвидел. И даже после смерти пытался защитить и брата и Коноху, дав ему использовать аматэрасу, чтобы убить Мадару. Невероятно... Как же вышло, что он жив?
— Когда наша команда прибыла на место боя, там никого не было. Скорее всего, Мадара знал, что Итачи выжил, но не сказал об этом Саске, чтобы иметь возможность манипулировать им, подогревая чувство мести, на этот раз деревне — за клан и брата...
Разговор продолжался уже долгое время.
— Где он сейчас? — я прервала разговор, тронув Какаши-сана за плечо.
— В темнице, — тяжело вздохнул он. — Перевести в больницу. Цунаде-сан, займитесь им, пожалуйста, Вы или Шизуне. Сакуру пока не подпускать, мало ли... Ведь именно месть брату была причиной ухода Саске из деревни, а Сакура воспринимала Итачи, как причину всех своих несчастий. Им нужно будет встретиться и поговорить, чтобы отпустить своё прошлое, но не сейчас...
— Хорошо, Какаши. Я прослежу. Теперь надо подумать, что делать с ним дальше. Коноха его не примет. Уничтожение клана — серьёзное преступление, и это событие до сих пор в памяти многих жителей деревни. А воспоминания так просто не стираются... При таком раскладе отношение к нему будет таким же, как к Гааре в своё время. Навряд ли Итачи будет рад, что его вернули. Уж лучше б там оставили... И потом, принимая во внимание материальную сторону вопроса...
— Неужели переворот и почти гражданская война обошлись бы казне дешевле? — я не могла спокойно слушать эти рассуждения. Вцепившись в рукав каге, продолжила: — Отношение будет таким, если люди не узнают причин. Значит, должны узнать! Придумайте что-нибудь. Итачи-сан столько лет был добровольным изгнанником и нёс бремя позора ради блага деревни. Неужели...
— Успокойся, Рэй. Не помню, чтобы когда-нибудь видел тебя такой рассерженной. Думаю, она права. Только как объявить об этом?
— Расскажите эту новость Ино, — подал идею отшельник, сидевший молча и напряжённо думавший о чём-то. — Уже через несколько дней об этом будет знать вся деревня. Таким образом можно подготовить людей. А официально объявить о возвращении Учихи в деревню можно на празднике, который мы устроим позже в честь победы над Акацуки...
— Пожалуйста, позвольте мне быть помощницей Итачи-сана.
— Тебе? Почему?
— Он слеп. Даже обычному человеку тяжело смириться с частичной потерей самостоятельности, а уж шиноби его уровня... Думаю, рядом со мной он не будет чувствовать себя ущербным: любой генин сильнее меня. И потом, мне предубеждения не мешают... уже не мешают, — поправилась я, — в отличие от всех остальных... И ещё. Ему, да и всем остальным, незачем знать, кто и как предотвратил казнь. Ни к чему.
— Хорошо.
О чём они дальше говорили, не знаю, потому что вышла и бросилась в больницу. За всей этой кутерьмой с возвращением Учихи было совсем некогда подумать о другом. «Ли и Генма в критическом состоянии, Сай в тяжёлом, Ямато ранен, — вспомнились слова Кибы. — Тебя ждут в больнице...» Я ускорила шаг.
Первой мне встретилась бледная, еле стоящая на ногах от усталости Сакура.
— Рэй, поможешь с перевязками? Киба похвастался, что у тебя хорошо получается. Идём...
— Как капитан, Ли-сан и Ширануи-сан? — хоть догадалась блокнот захватить.
- Уже вне опасности, но далеко не в лучшем виде. Присмотришь за ними? И Сай тоже тяжело ранен. Думаю, он хотел бы тебя видеть.
Брови поползли вверх.
— Но разве Ино-сан...
— Я точно не знаю, что у них там, но Ино от Генмы ни на шаг не отходит. — Харуно устало улыбнулась, останавливая мою руку, держащую карандаш. — Шизуне-сан настаивает, чтобы мы с Ино шли домой... Наруто здесь задержится на пару дней максимум, я за него не переживаю. Сая оставляю на тебя. А Яманака места себе не находит. Пойду попробую уговорить её отдохнуть хоть немного...
С того вечера я почти перебралась жить в больницу, убегая домой только чтобы предупредить обеспокоенных моим исчезновением соседей, принять душ и переодеться, иногда поспать пару часов. Перевязки днём и дежурства ночью. Добровольные. Моим главным подопечным был Учиха. К одному только его нахождению в больнице все отнеслись неприязненно, но с Цунаде-сан спорить никто не решился. К тому же, приказ Шестого... Раны у него не такие серьёзные, конечно, были. Хотя, трудно было предположить, что с преступником класса S будут нежничать. От своих же досталось. Но их можно простить, они же ничего не знали. Бледный, худой, черты лица стали ещё резче... Страшно. Страшно было смотреть на это молчаливое одиночество. Столько лет... Каждый мой приход проходил в полном молчании: размачивала бинты, снимала, накладывала новые, проверяла температуру, следила за чистотой. Особенно нравилось приводить в порядок его волосы. Длинные, мягкие. Слишком уже длинную чёлку пришлось подстричь, хотя она и не мешала владельцу. Принося еду, я брала его за руку, вкладывала палочки и уходила, чтобы не смущать. Иногда просто тихо сидела рядом, наблюдая за тем, как изменяется выражение его лица. Казалось, он не замечал моего присутствия. «О чём он думает, интересно? Вы столько лет ждали, Итачи-сан. Или нет, не ждали... Воспользуетесь шансом? Или пошлёте Коноху к чёрту? Сможете простить? Как Наруто, как Гаара... „И кто знает, чем обернутся холода и потери для того, кто умел верить... И ненастным январским утром в горах зацветёт миндаль для того, кто умел ждать...“ — снова кстати вспомнилась какие-то строчки... Ведь зацветёт?».
Иногда забегала к Ли и Ямато. К художнику я заходила обычно по вечерам, даже ближе к ночи, и просиживала рядом до самого утра, вглядываясь в его бледное лицо. В больнице шиноби перестают быть вояками и защитниками. Теперь я заботилась. Теперь мы были на равных. Навряд ли он вообще знал, что я прихожу. Днём его навещала Сакура. Хината прибегала навестить брата. Пару раз приходил Киба. Сказал, что с Акамару уже всё хорошо, передавал привет от сестры. Ино, как и я, практически поселилась в больнице. Вернее, в палате Генмы. Цунаде-сама гнала нас домой, но уйти сил не было.
Как-то столкнувшись с Ино в коридоре, я всё же не выдержала и спросила, почему она не заходит к Саю. Она невесело усмехнулась:
— Мы никогда и не были парой. Поначалу меня привлекало его сходство с Саске. Хотя, какое там сходство! Потом — льстило, что он, беспомощный в вопросах отношений, прислушивается к моему мнению, спрашивает, как поступить в той или иной ситуации, просит объяснить те или иные чувства и эмоции... Но я устала... Он так и продолжает читать свои дурацкие книги, одну за другой... это так бесит! А теперь... Да ты и сама знаешь.
— Я думала... Неважно. Спасибо, Ино-сан. Как Генма-сан?
— Уже лучше. Я пойду.
«Никогда не были парой... Вот как... С его проницательностью, неужели он этого не заметил? Или не понял? Не может быть. И неужели не задело? Не понимаю... Трудно тебе, Художник-сан. Чувства, эмоции, свои, чужие — поди разберись... А я по-прежнему боюсь посмотреть ему в глаза, после того, что натворила перед их уходом», — думала я, глядя в окно на уже появляющиеся звёзды.
— Рэй-чан?.. — как тогда в парке. Тихий голос выудил меня из собственных мыслей. Я обернулась. — У тебя глаза странные.
Подошла, села рядом, щёлкнула выключателем. Свет лампы, хоть и тусклый, заставил его на секунду зажмуриться, но он позволит нам общаться.
— Почему, Художник-сан? От того, кто видел шаринган и бьякуган в действии, странно слышать такое. — «Чан? Уменьшительно-ласкательный суффикс. И как я, на ты... Значит, всё же курс на сближение? А речи, как всегда, странные, невпопад. Я, наверно, никогда не привыкну к этой прямолинейности...»
— Они меняют цвет, — сейчас он смотрел в потолок. — Почти голубые в солнечный день, или когда одеваешь что-нибудь синее. Серые, когда на улице дождь. Странного непонятного оттенка, когда ты грустишь... Синяя и серая гамма — это твои цвета. Осторожнее с розовым и зелёным, про фиолетовый вообще забудь. Как художник говорю. — По его губам скользнула еле заметная улыбка.
— Никогда не замечала...
— Ты любишь дождь, Рэй-чан?
— Смотря какой, — я пожала плечами. — Мелкий, моросящий не люблю. Зарядит на несколько часов, а то и дней, и нагоняет пасмурное настроение и скуку, даже тоску. Вот проливной другое дело. Гроза, с оглушительными раскатами грома и молниями, дождь как из ведра, чтоб вымокнуть до нитки... Мне кажется, таким дождём душа очищается, тогда смеяться хочется... или наоборот, можно плакать, и никто не поймёт.
— После дождя всегда бывает радуга...
— Не всегда, Художник-сан. Обычно только после грозы... — за разговорами пропал страх, снова стало легко. «Кажется, он не сердится... А моя радуга светится синим. И зелёным. Ты жив, ты дома — мне спокойно. Только они не смешиваются, превращаясь в аквамарин. Каждый сияет сам по себе». — Я рада, что ты в порядке. Сакура-сан говорит, ты скоро поправишься.
— Стараюсь, — он усмехнулся. — Слушай, если бы у тебя был протектор, где бы ты его носила?
— Ты же знаешь, у меня его никогда не будет, поэтому — глупый вопрос.
— Но всё же?
— На голове не стала бы, и так вес слишком велик, — мои рассуждения снова вызвали улыбку. — Ошейник у меня уже есть. Возможно, на предплечье, как Шикамару. Или даже без ткани совсем, согнуть металлическую пластинку в браслет. А что?
— Просто... Весьма изобретательно. И главное — аргументировано.
— А у тебя есть мечта? — возвращаю тебе твой же вопрос. И так же не в тему. Просто так. Просто для поддержания разговора.
— Есть. Научиться снова чувствовать... — ответ как-то неуверенно прозвучал. Опять показалось?
— Это не мечта, это цель, — смотрю на его реакцию.
— А в чём разница?
— Мечта пассивна. Цель — активна. Ты очень стараешься, хоть это иногда неуклюже получается. Следовательно, возвращение чувств — цель.
— Тогда не знаю... — «Похоже, надолго завис...»
— Прости... Мне не стоило спрашивать.
— Нет, ничего. Рэй-чан, если мечта не сбывается — это больно?
— Смотря какая мечта, наверно. А почему ты спрашиваешь?
— Иногда я всё-таки думаю, что лучше было бы ничего не чувствовать...
— Хочешь сказать, быть марионеткой, пусть даже из плоти и крови — лучше? — моя левая бровь поползла вверх. Это выражение лица ему знакомо. — Ну конечно... Не ты принимаешь решение, не ты делаешь выбор, не ты несёшь за него ответственность. И тебя совесть не мучает, ведь тогда ты просто выполняешь приказ. Как Карасу Канкуро. По-моему, всё же лучше быть человеком.
— Но ведь отрицательные эмоции, например, ненависть, опасны...
— Да-да, я знаю, что говорил Данзо-сама. За свои эмоции тоже несёшь ответственность, перед другими и перед собой в первую очередь. Их нужно контролировать. Это трудно, но это не причина отказаться от них совсем. Неужели тебе не нравится эта свобода? Свобода чувствовать?
— Слишком сложно, — вздохнул Сай. — Тем не менее, нравится.
— Никто и не обещал, что будет легко! — Отлегло, его ответ успокоил. — И вообще, отдыхай. Я пойду, не буду тебе мешать, — рука потянулась к выключателю.
— Ты мне не мешаешь...
Я всё же выключила свет и вышла из палаты. Как вдруг... Шум, вспышки ярких пятен перед глазами, всё тело охватила ноющая тупая боль, а дальше ничего не помню...

...- по всей видимости, переутомление. Гонишь их домой, так нет ведь! — бушевала Цунаде-сама. Её голос мёртвого из могилы поднимет. — Вот вам и пожалуйста... Очнулась?
Киваю.
— И что скажешь? Учиха — ладно, сама вызвалась. Но Сай! Никто тебя не просил ночь напролёт с ним сидеть. Шла бы домой. Ничего с твоим художником не случится...
— Он не мой художник, это первое. А второе... — чувствуя, как проступает румянец, я схватила карандаш и не слушала её, высказываясь в письменном виде. — Это не просто обморок. Так уже было. Однажды дома, никого не было рядом, я провалялась на полу и очнулась примерно через полчаса... Потом у Инузуки. Хана тоже не могла привести меня в чувство довольно долго, пока сознание не вернулось. Уже третий раз. И каждый раз, теряя сознание, я чувствую боль во всём теле.
Она быстро пробежала глазами по строкам.
— Назначу обследование. И не спорь!
— Хорошо. Только не говорите никому, пожалуйста. Навряд ли это что-то серьёзное. Не хочу, чтобы болтали.
— Ладно. Отдыхай.
Как я и думала, обследование ничего не показало...

Всё-таки, что ни говори, чакра — великая вещь! В нашем мире подобные ранения и переломы лечатся гораздо дольше. Не прошло и трёх недель, как конохские медики совместными усилиями поставили на ноги и выпроводили из больницы даже самых тяжело раненых.
После того памятного падения в обморок Цунаде-сама, под угрозой всё рассказать Саю, взяла с меня обещание приходить в больницу только днём. Ничего не оставалось, как согласиться. Я заходила к нему пару раз перед выпиской, разговор почему-то упорно не клеился. Но напоследок он попросил зайти к нему как-нибудь взглянуть на картины. Зачем ему это понадобилось, я так и не поняла, но пообещала.
Голова моя на тот момент была занята другими делами. Было решено поселить Итачи в небольшом доме недалеко от нашего общежития, на соседней улице. Уборка заняла три дня, мне помогали Киба и Хана, которых ввели в курс дела. Минимум мебели, чтобы хозяин не спотыкался на каждом шагу о лишние предметы интерьера. Часы, отбивающие время, чтобы не теряться в догадках, какое же сейчас время суток. Забитый продуктами холодильник. Кажется, всё готово.
Дни траура по погибшим закончились. Задуманный праздник был назначен на воскресенье, и сейчас вся деревня гудела, как пчелиный улей, готовясь к нему. Я не собиралась идти, если честно. Но всё сложилось по-другому.
Вечером в пятницу:
— Рэй-чан, я... это... ты идёшь на праздник? — Киба вёл себя как-то странно.
— Не собиралась. А что? Хочешь мне Акамару сплавить, чтоб не мешал? Сразу говорю нет! — я замахала руками, выражая свой протест.
— Нет. Я... Пойдёшь со мной? — он не смотрел мне в глаза. Тронула его за рукав:
— Почему? Мне казалось, ты собираешься пригласить Хи... — я не договорила, увидев, как его руки сжались в кулаки, губы превратились в тонкую полоску, а дыхание стало частым и прерывистым. Он закрыл глаза, мотая головой.
«В чём дело? Наверно, я чего-то не знаю...»
— Может, лучше тогда сестру пригласишь? Хана точно согласится, вот увидишь... — «Кажется, удалось его отвлечь от грустных мыслей. Ф-Фух!»
— У неё нет недостатка в кавалерах, уж поверь мне! — обычно весёлый, фонтанирующий энергией Киба, снова становился самим собой. — На праздник её уже пригласил... Сама увидишь! Хотя, может ты его и не знаешь... Ну так что? В конце концов, ты ничего не теряешь. Можно мне твоим парнем побыть хоть один вечер?
— Да ты дольше и не выдержишь! — честное слово, если бы могла, расхохоталась бы в голос.
— Это ещё почему? — возмутился он.
— А вот буду таскать тебя по лавкам с украшениям и со сладостями. Ты же знаешь, как я это люблю. Разоришься! И попробуй только возмутись. Танцевать умеешь, надеюсь? Даже не надейся отвертеться! — я улыбалась, перечисляя все возможные «кары». — Ты ещё не передумал?
— Вот ещё, — фыркнул он. — Как сказал бы Наруто, таков мой путь ниндзя, даттебайо...
— Официальную часть пропустим! Акамару, так и быть, бери с собой.
— Тогда я зайду вечером. Дня тебе хватит собраться?
Теперь была моя очередь фыркнуть.

Остался один день. Уже завтра должно состояться официальное возвращение Итачи-сана в деревню и тихое новоселье. Интересно, какое объяснение придумал совет? Хотя, по большому счёту без разницы. А вечером будут «народные гулянья».
Помощь в выборе наряда мне предложила Хана. В процессе поиска мы встретили Ино и Сакуру, занятых тем же, и решили объединить усилия. Прошло уже полдня, уже все нашли себе что-то подходящее. Все, кроме меня. Почему-то ничего не нравилось. То цвет, то фасон не устраивал. Кимоно вообще не хотелось, не люблю, когда одежда стесняет движения, эта дурацкая семенящая походка... Пока в одном из магазинчиков нам не попалось странное нечто — нечто среднее между платьем и кимоно. Я, любитель нарядов романтического кроя, влюбилась с первого взгляда.
— Это что за ужас? Только не говори мне, что ты в ЭТОМ пойдёшь. Праздник же! А они нечасто случаются, сама знаешь... — возмущению Ино не было предела. В вопросах моды и красоты она считалась знатоком. И тот факт, что мы сблизились за время пребывания в больнице, извинял её тон, хотя подругами мы не были.
— Зато юбка свободного кроя. И материал приятный на ощупь. И цвет мой, — не согласилась я, припомнив: «Серое и синее — твои цвета. Как художник говорю». — Я его переделаю чуть-чуть, получится красиво, вот увидишь.
— Как знаешь, — недоверчиво протянула блондинка, но спорить не стала.
— Что тебе для переделки понадобится? Идём, тут рядом есть лавочка с лентами и прочими мелочами для рукоделия. Недавно случайно наткнулась, — перевела разговор в нейтральное русло Сакура.
— Я думаю, всё получится, — заверила Хана. — Идём.
Докупив всё необходимое, мы зашли пообедать в какое-то кафе. И, подкрепившись, разбежались по своим делам. Но вдогонку мне Яманака бросила:
— Камелия. И не какая-нибудь, а белая. Такая же капризная... — я удивлённо обернулась на её слова. Она улыбнулась. — Но нежная. Всё-всё, иди. Можешь считать, что я ничего не говорила.
Послышался смешок Сакуры. Хана к тому моменту уже ушла, я опаздывала в больницу. Развернувшись, я продолжила путь, думая про себя: «Камелия, значит... Спасибо, Ино-сан».
Вечер был посвящён переделке платья. Получился хорошенький наряд в стиле ампир (нравятся мне платья с завышенной талией, что поделать!) длиной чуть ниже колена. Лиф запахом, линия отреза декорирована лентой, завязанной аккуратным маленьким бантом. Причёска? Ещё не думала, но скорее всего соберу волосы в привычный узел, только повыше, и закреплю спицами. Подобный фасон платья требует открыть шею. Бархатная лента на шее требует того же. Решено.