Раз в крещенский вечерок (Глава 10. Часть1,2)

Глава 10.
От судьбы, как её не догоняй, сбежать не получится.
Сакура зашла домой. Свет в прихожей всё так же горел, и верный Куки, уже поджидающий у порога, ткнулся лбом ей в ноги: «Ну что, хозяйка, я всё сделал правильно?»
- Молодец, пушистик мой, умница. Всё сделал как надо. Сейчас отблагодарю.
Подхватив любимца на руки, девушка пошла на кухню. Найдя в холодильнике сметану, она слегка подогрела её в микроволновке и высыпала в мисочку. Куки с удовольствием принялся поглощать поздний ужин.
Сама девушка насыпала себе еды посерьёзней, намереваясь после этого лечь спать. Хотя завтра у неё и вторая смена, но отдыхать надо даже лучшим ученицам Хокаге. Наскоро поужинав, она приняла душ, переоделась, и, поплотнее запахнувшись в тёплый халат, пошла на кухню делать чай.
Но там её ждал сюрприз. Заслонив собой почти весь оконный проём, на подоконнике восседал Учиха, почёсывая довольно мурлыкающего кота за ухом.
- Неужели это и есть твоя месть, Учиха? Соблазнить моего кота? - девушка улыбнулась. – Ну, ладно. Ты разгадал его слабость. Теперь он должен будет тебя убить. Или взять в рабство. Что предпочитаешь?
Парень прищурился. Сейчас напарница была совсем не похожа ни на ту девушку, которую он целовал, ни на ту, которая одновременно соблазняла и оскорбляла его. Она шутила и улыбалась, но его такими трюками было не провести. Противник играет? Отлично! Он сыграет с противником!
- Взять в рабство его хозяйку.
Харуно засмеялась и спокойно ответила:
- Увы. Мы не рабы – рабы не мы. Кстати, чаю хочешь? Кофе? Или тебе чего-нибудь посерьёзней? У Наруто была одна закуска, а Сай сказал, что вы пошли к нему сразу после миссии. Есть рыба, запеченная в фольге – вкусная, кстати! – и рис. Будешь?
Напарник на секунду задумался. Он предполагал, что Сакура начнёт рычать на него за проникновение в её жилище, что будет пытаться уколоть побольнее, укусить поглубже. Но радушного приёма и ужина он точно не ждал. Это было странно. Может, отравить хочет?
- Давай.
Он и вправду был голоден, а еда, которую он заказывал в ближайшем к своему дому кафе, на звание «домашней» никак не тянула. От ядов вообще была прививка. Если Харуно такая дура, что снизойдёт до отравы – он только посмеётся. Весёлая игра получится.
Девушка поставила тарелку в микроволновку и нажала на кнопку электрочайника.
- Тебе какой чай?
- Чёрный с лимоном, если есть.
- Сделаем, - снова улыбнулась она.
Учиха прищурился. Во что теперь играет его противница?
Щелчок чайника и «дзынь» микроволновки раздались одновременно. Девушка поставила еду и села рядом, потягивая свой чай – правда, себе она сделала зелёный.
- Ну, как, вкусно? – спросила она.
Саске кивнул, исподлобья рассматривая девушку. Она была на удивление расслабленной, спокойной, как будто между ними не было ни сегодняшнего вечера, ни последних лет, когда они только отдалялись друг от друга. Что мешало им поговорить? И что мешает сейчас?
- Тогда ешь, не стесняйся. Если хочешь, могу ещё разогреть.
- Нет, спасибо, я лучше чай. Не знал, что ты научилась готовить. Наруто и Сай в один голос твердили, что твоя еда отвратительна.
Сакура рассмеялась, и парню пришлось приложить усилие, чтобы напомнить себе, что перед ним противник, который обязательно воспользуется любым его слабым местом. Но этот смех и улыбка – они не были борьбой, как тот танец. Учиха совсем перестал понимать, что происходит.
- Это они про те таблетки? Я их потом специально сделала ещё отвратительнее, и заставляла лопать эту гадость горстями. Чтоб не умничали больше.
- Так ты злопамятная?
Девушка едва заметно погрустнела.
- Память у меня хорошая, это да. Особенно на тексты. «Дорогой Саске, твои глаза как оникс под сияющим лунным светом…» Вот скажи, кто придумал про этот странный камень? Он же вообще в полосочку?
Учиха поперхнулся чаем. Фраза, процитированная напарницей, была из очередного любовного послания, которое подкинули ему в рюкзак. Но Сакура не унималась.
- Или вот ещё. «Дорогой Саске, твои волосы цвета вороньего крыла такие блестящие, такие красивые…» Они что, и вправду думают, что если опишут тебя наиболее поэтично, то это привлечёт к ним внимание? Или был открыт конкурс: «Кто похвалит Учиху лучше всех, тот получит большую-большую конфету»? Причём в роли конфеты выступаешь ты сам. Вот хоть бы кто написал: в твоих глазах темно, как у негра под мышкой, а волосы – как зарплата в конверте. Но нет! Одни камни и птицы, будь они неладны! Зоопарк в селении скал! Аж читать противно!
- Откуда ты всё это знаешь? – парень наконец прокашлялся.
- Саске, тебя никогда не удивляло, что письма появляются на миссиях, вдалеке от Конохи? – он настороженно кивнул. Эта проблема доставала его довольно долго, но после ухода в АНБУ и демонстративного «заголубения» посланий стало меньше. – Так вот, подбрасывают их нам с Наруто и Саем. В конвертах без опознавательных знаков, потому как если есть бирка «Передайте Саске-куну, о-негай!», то мы выбрасываем без раздумий. Но когда открываем, то тут уж делать нечего – хоть что-то, да увидишь. А ведь пишут так жалостливо – хоть бери и прямо с ними от несчастной любви вешайся. Ну, невозможно не посодействовать! Правда, стиль письма и обороты хромают у каждой второй дурёхи, решившейся тебе признаться. Но ведь им так хочется оказаться поближе к тебе, что иногда – например, когда ты делаешь или говоришь нам что-нибудь особенно противное – мы входим в положение несчастных Джульетт и передаём послания нашему злобному Ромео.
Брови Учихи поползли вверх.
- Хочешь сказать, что всё это время вы читали послания ко мне, подсовывали их и даже не сказали об этом?
Сакура устала махнула рукой.
- Саске, а смысл? Поток признаний это бы не уменьшило. Если бы мы ушли в глубокий афронт и не передавали ничего, послания начали бы снова сыпаться тебе домой. Помнишь, как ты матерился, когда самолётик с таким признанием влетел к тебе в окно?
Учиха вздохнул и насупился. В тот день он только-только вернулся после опаснейшей миссии и опасался преследования. «Любовный самолётик» не долетел до него метров пять – Катон сжёг послание задолго до соприкосновения с «целью». Ничего страшного в этом, конечно, не было, но – увы! - автоматически пострадала обстановка дома – мебель и обои. А их приобретала ещё мама! Если бы незадачливая отправительница попалась ему в ту минуту, он бы, не задумываясь, поджёг и её.
- То есть ты хочешь сказать, что всё это время вы с Наруто и Саем оберегали мои нервы от оравы волокущихся за мной девиц путём случайного, но строгого отбора?
Сакура поставила уже пустую чашку в раковину и, облокотившись о край столешницы кухни спиной, повернулась к Саске и сложила руки на груди.
- Что-то вроде того. Нет, Наруто, конечно, пытался, воспользоваться «контактными данными», но всем им нужен только Саске-сама, великий и ужасный.
Парень прищурился:
- Ревнуешь?
Сакура вначале нахмурилась, а потом горько улыбнулась.
- Саске, я знаю о тебе так много, что это, кажется, уже не просто знания, а часть моего тела, как рука или нога. Начиная от пристрастия к тыквенным семечкам и заканчивая манерой включать Шаринган на последнем уровне тетриса. Я знаю тебя много лет, но это ничего не изменило. За тобой всё так же носится туча девиц, которые ничего не значат в твоей жизни. Но где бы ты ни был – вместо сувениров ты привозишь с собой разбитые сердца и толпу поклонниц, чьих имён не знаешь и не пытаешься запомнить. Ревновать к абстрактной девушке в твоей постели? Увольте. Они меняются чаще, чем я успеваю вытереть им сопли. Да, не смотри на меня так! Когда ты не открываешь двери очередной брошенной пассии, и они неумело напиваются или травятся аспирином, который добрый аптекарь, сочувственно и якобы понимающе улыбаясь, продал им под видом яда, или режут вены чем ни попадя, от осколка бутылки до пилочки для ногтей, то откачиваю их я! Из года в год, блин…
Сакура повернулась и со злостью хлопнула по выключателю чайника, бросив пакетик в новую чашку.
- Так ты просто решила проучить меня? - в одно мгновение Саске оказался за её спиной. – Решила доказать, что та единственная, которая что-то значит для меня, и именно тебя я никогда не смогу получить?
Разговор о поклонницах не сбил его с толку. Впечатление от сегодняшнего вечера было слишком сильным, в крови ещё бродил алкоголь, а перед внутренним взором то и дело вставали сцены из того танца, что затеяла напарница. Так ли уж важны причины, по которым она решилась на это? Так ли уж важна правота её слов? Какая разница, что в его постели уже давно не было той, чьё лицо бы осталось в сердце? Его сердце, точнее, тот огрызок, который остался после всего, что с ним случилось, представлялось «чёрным ящиком» даже для собственного хозяина. В него не заглядывают, а что внутри, угадывать никто не собирается. Пускай от этого пусто и тоскливо, зато спокойно.
- Если бы я что-то значила для тебя, разве ты стал бы вести себя подобным образом?
Учиха приподнял волосы на её затылке и осторожно прикоснулся губами к ямочке на шее. Девушка вздрогнула, и эта реакция заставила Саске ухмыльнуться. Без сомнения, Сакура хочет его. Но если это так, почему она так сопротивляется их обоюдному влечению?
- Ты всегда останешься моим другом и напарницей, Сакура. Но сейчас я просто хочу тебя. И ты хочешь меня, не отрицай. Неужели так сложно признать это?
Всё также стоя сзади, он развязал её халат и положил руки на живот. Бельё под ним было чёрным, кружевным и очень тонким – как раз таким, какое ему нравилось и возбуждало больше всего.
- Саске, ты чего-то не понимаешь, наверное. Я не достаю тебя просьбами, письмами и признаниями. Не пишу открыток и не надоедаю посылками. Поэтому стать очередной девушкой, прошедшей через этот конвейер – твою постель – я не хочу. Уж лучше быть другом. Только другом.
Учиха положил руки ей на грудь и начал осторожно поглаживать её через бельё. Соски быстро превратились в маленькие тугие камешки, которые он начал пощипывать. Сакура прикусила нижнюю губу и прикрыла глаза.
- А как же тогда твои чувства, Сакура? – прошептал он ей на ушко. – Ты была влюблена в меня в детстве, и всё так же и осталось, не так ли? Так зачем сдерживаться?
От его дыхания по шее побежали мурашки. Было немного щекотно, но очень приятно. В голове застучала мысль: «Потому что тебе до моих чувств нет дела».
- Саске, со своими чувствами я разберусь сама. До сегодняшнего вечера мне вполне удавалось держать их под контролем.
Его рука проникла под чашечку лифчика и накрыла грудь. Другая гладила её живот, постепенно стаскивая трусики – миллиметр за миллиметром, наслаждаясь этой медленной капитуляцией. Губы Саске вновь приблизились к её уху, он слегка прикусил мочку. Девушка нервно выдохнула.
- Разве это контроль? Ты возбуждаешься, даже когда я просто глажу тебя. А если сделать так?
Учиха отодвинул край её трусиков и слегка погладил маленькую горошинку, начавшую набухать под его пальцами. Сакура почти до крови прикусила нижнюю губу. По её телу будто пробежал разряд, от которого хотелось выгнуться дугой и прижаться к тёплому, желанному телу любимого мужчины. Она откинула голову на его плечо, и Саске, воспользовавшись случаем, завладел её губами.
Видеть, как настолько упрямая девушка теряет голову от страсти, было приятно. Но Сакура неожиданно прервала поцелуй и прошептала:
- Ты уже большой мальчик, Саске, и должен понимать, что желание и чувства – вещи несколько разные. Конечно, ты прекрасно знаешь, как доставить девушке удовольствие. Но не надо относиться ко мне, как к одной из тряпок, влюблённых в тебя до беспамятства. Мои чувства останутся при мне.
Внутренняя Сакура довольно захихикала. Она знала, что неожиданно проснувшаяся в напарнике страсть может разрушить ту дружбу, что была между ними. Но может и вывести их отношения на совсем иной уровень. Учиха слишком привык, что все его партнёрши были в него влюблены. Бесчувственным оставался только он. И если она сможет повести себя с ним точно так же, их дружба останется неизменной. Они по-прежнему будут равны. Но останутся ли отношения теми же, хотя оба и будут декларировать полное равнодушие к произошедшему?
- Посмотрим.
Он расстегнул застёжку на её лифе и спустил бретельки. Кожа на плечах была белой, тонкой, но у шеи эту белизну нарушали фиолетовые следы их прошлой стычки. Вначале Саске ставил их словно клеймо на её теле. Знак слабости перед ним. Чуть позже они стали свидетелями его поражения. Но сейчас эти маленькие пятнышки были просто приглашением к продолжению. И он не преминул им воспользоваться: чуть наклонившись, он провёл по коже её плеч языком, слегка укусил и тут же зализал ранку.
Сакура застонала. Прикосновения Учихи будили в ней такую страсть, о которой она сама раньше не подозревала. Если вначале ей хотелось прикасаться к нему, целовать, гладить, то теперь, чувствуя на своих плечах одновременно укусы и поцелуи, возникло желание отплатить ему тем же. Но Саске крепко прижал её своим телом к столешнице, лишая возможности ответа. Что же делать?
Руки Учихи накрыли её грудь и принялись играть с сосками. Сакура, свободно откинувшись на напарника, положила свои ладони поверх его и надавила.
- Сильнее, - чуть хрипло прошептала она.
Саске послушно сжал пальцы. Впервые девушка, которую он соблазнял, осмелилась командовать им. Но ему нравилось смотреть, как она возбуждается от собственных действий. Учиха ухмыльнулся и убрал руки.
- Погладь себя, как во время танца, - прошептал он ей на ухо.
Сакура не видела его лица, но ей это было и не нужно. Она чувствовала сквозь тонкую ткань уже почти сползшего халата, как он возбуждён, и ей нравилось дразнить его. Сегодня предоставлялась возможность делать это безнаказанно. Ну, почти... Разве происходящее можно было назвать наказанием?
Девушка облизала кончики своих пальцев, и провела ими по телу. Вначале от подбородка, по шее, ключицам, к груди. Потом слегка погладила соски и спустилась к животу. Затем, лукаво улыбнувшись, коснулась себя между ног. Из её горла вырвался тихий стон.
Учиха зачарованно смотрел на её действия. Из головы исчезли все мысли, осталось только безумное желание, не покидающее его уже целый вечер. Он хотел свою напарницу так, как давно уже никого не хотел. Злость, которую вызвала Сакура в начале их стычки, трансформировалась в дикое, необузданное влечение. Чем дальше, тем труднее становилась сдерживаться. Сегодня всё было не так, как обычно. Обычно девушки сами добивались его расположения и прыгали в его постель, а он пользовался этим, когда была необходима физическая разрядка. Но в этот вечер всё поменялось - он сам соблазнял, заставлял кого-то терять голову, упиваться страстью. И поэтому происходящее заводило его во много раз сильнее.
Саске, взяв её ладошки в свои руки, поднёс пальцы Сакуры ко рту и стал посасывать их. На них ещё оставался чуть сладковатый, терпкий вкус, сводивший его с ума. Девушка тихонько застонала и плотнее прижалась бёдрами к его паху. Резко развернув её лицом к себе, Учиха посадил её на стол и стал целовать.
На счету у Харуно было довольно поцелуев, чтобы она не считала себя профаном в этой области. Но такой жгучий и бесстыдный она получила впервые. Язык Саске прошёлся по её нижней губе, которую Учиха почти сразу втянул в рот и стал покусывать. От нахлынувших чувств у Сакуры закружилась голова. Запустив руки под его рубашку, она провела ногтями по спине напарника. Тот зашипел, но поцелуя не прервал, только, раздвинув коленом её ноги, прижался сильнее. Девушка опустила руки ниже и сжала его ягодицы. Учиха вздрогнул и, чуть застонав, вторгся языком в её рот. Уже через несколько секунд поцелуй превратился в безумную, сладостную битву.
Саске едва не рычал, отвечая на её атаки и атакуя сам. Желание овладеть ей стало почти болезненным: неожиданная страсть распалила в сто раз сильнее алкоголя. Но Сакура, неожиданно оторвавшись от его губ, стала целовать шею у самого основания, сильно прихватывая кожу зубами и втягивая её в рот. Он не мог поверить в происходящее: теперь и на его теле останутся чьи-то метки. Раньше такие попытки пресекались на корню. Но сейчас Учиха прижал голову девушки к шее, позволяя целовать себя так, как ей хочется. Ему нравилось то безумие, которое она в нём будила.
Губы Сакуры скользили всё ниже. Наконец, чуть оттолкнув Саске от себя, она сползла со стола и, сев на коленки, расстегнула его ширинку. Достоинство Учихи, очутившееся в её руках, вздрагивало от каждого прикосновения. Осторожно проведя по нему языком, девушка словно решала, нравится ли ей то, что она видит и чувствует. На вершине выступила прозрачная капелька смазки и Сакура, слизнув её, погрузила головку в рот. Солоноватый, пряный вкус. Острый, чисто мужской, но ей понравилось. Она продолжила.
Учиха, глухо застонав, слегка качнул бёдрами вперёд. То, что вытворяла напарница, сводило его с ума. Каждое движение языка, каждое погружение в её маленький, но такой талантливый рот. Он чувствовал, что превращается в зверя, и только нежелание причинить ей боль немного остужало пыл. Но когда Сакура надавила на основание чуть сильнее, и слегка, совсем не больно, задела зубами нежную кожу, исчезли последние крохи самоконтроля. Глухо зарычав, парень рывком поднял её за плечи вверх и, подхватив под ягодицы, вновь посадил на стол. Потянул на себя, резко подался вперёд и сдавленно застонал.
Сакура выгнулась ему навстречу и закинула ноги на пояс. Несмотря на порывистость движений Саске, граничащую с грубостью, она наслаждалась каждым моментом. Каждое его движение внутри неё отдавалось каким-то бешеным экстазом, заставляющим её хотеть большего, двигаясь навстречу. Пуговицы на рубашке разлетелись по полу – девушка хотела чувствовать, как её грудь касается его обнажённой кожи, как Учиха, на секунду оторвавшись от её губ, ловит ртом тугой сосок, впиваясь в него зубами. Слишком грубо, но лёгкая боль, переходящая в ещё больший экстаз, заставляет выгибаться, прижимая к себе его голову, и он целует ещё крепче, уже не пытаясь сдерживаться, но ей всё равно нравится. Руки Саске, оказавшиеся под её ягодицами, сжали их, притягивая девушку к себе ещё плотнее. В какой-то момент Сакуре показалось, что они становятся единым целым. Ногти впились в его плечи, оставляя красные полосы, и Учиха, зарычав, укусил её за плечо. С губ само по себе слетело его имя – протяжно, хрипло. Но ещё она слышала, что в пылу страсти, не помня себя от желания, парень тоже шептал: «Сакура… Сакура… Сакура…»
Движения становились быстрее, резче. Хотелось кричать от наслаждения, переполнявшего каждую клеточку тела. Восторг, заполнивший её тело и душу, взорвался ослепительным фейерверком. Буквально через мгновение Саске, хрипло застонав, остановился. Сакура почувствовала, как внизу живота разливается что-то тёплое. Они оба тяжело дышали, не в состоянии прийти в себя. Мыслей не осталось, перед глазами плыло.
Оба молчали. Слова о причинах, контроле, о её слабости и его силе – всё утонуло в нахлынувшей на них страсти. Осталась правда: они хотели друг друга. Они подходили друг другу, как никто другой. Не зная, почему: может, удивительным образом совпали изгибы их тел, размеры и формы, а может, дело было в совпадении вкусов и темпераментов. Но что-то объяснять было глупо. Лучшим объяснением было тяжёлое дыхание Саске на её шее. Лучшим объяснением был гулкий стук сердца Сакуры, который Учиха ощущал на своей груди. И их общий, финальный стон, в котором они кричали имена друг друга, пытаясь объятиями продлить момент, в который почувствовали себя единым целым. Миг, когда не стало одиночества.
Первым пришёл в себя Саске и, отодвинувшись, спустил Сакуру на пол. Но ему почти сразу пришлось посадить её обратно – девушку предательски не держали ноги.
- Будешь говорить, что чувства остались не при чём? – осведомился парень, всё так же не отпуская рук и глядя ей в глаза, не давая возможности отвернуться или солгать.
Внутренняя Сакура сердито сдвинула брови. Хотелось сказать: «А твои чувства, Саске?», но если это сделать, ответом будет лишь привычный смешок. Впрочем, девушка ни о чём не жалела. Произошедшее было единственной возможностью унять пыл Учихи, замешанный на чувстве собственности, гордости, подогретый её сопротивлением. Осталось самая малость – не дать себя растоптать.
Харуно подняла глаза и с довольной улыбкой взглянула на напарника.
- Отличный секс. Мне понравилось. А теперь отпусти меня, я хочу в душ. Пока буду мыться, можешь уйти. Наутро сделаем вид, что ничего не было, и будем жить дальше. Ведь мы же друзья, правда?
Поднырнув под его локоть, она выскользнула из объятий и, на ходу натягивая подобранный с пола халат, пошла наверх. Учиха остался стоять на кухне, глядя ей вслед.
Сакура сумела его удивить. Он не ожидал, что она окажется настолько страстной, чувствительной, непредсказуемой. Почему раньше он не замечал в ней этих качеств? Или замечал, но не придавал значения? Учиха был уверен, что чувства напарницы к нему не остыли. Невозможно так отдаваться и ничего не чувствовать. Но при этом она действительно отличалась от всех тех девушек, что у него были. Почти всегда после секса он либо выпроваживал «объект» из своего дома, либо сам одевался и уходил. Впервые его попросили уйти. Впервые он не хотел этого делать.
Учиха застегнул брюки и, обнаружив полное отсутствие пуговиц на рубашке, скептически скривился. Друзья, мда…
За окном валил снег. Желая привести мысли в порядок, Саске подошёл к проёму и прикоснулся лбом к стеклу. Холод всегда помогал сосредотачиваться, но сейчас мысли не желали становиться связными, продолжая витать в голове надоедливым облаком.
Сакура – не из тех девушек, с которыми он привык иметь дело. Она сильнее. И она всё ещё не стала его. Да, он взял её. Но победа стала подачкой. Он играл с ней в шахматы, а она, рассмеявшись, затеяла партию в поддавки. Кто проиграл? Кто выиграл?
В голове закрутились детские воспоминания. Сакура, протягивающая ему бенто. Сакура, заглядывающая в глаза. Сакура, раздражающая своим навязчивым вниманием, своей слабостью и необходимостью постоянно подстраховывать. Потом это всё прошло. Когда он волей судьбы всё же вернулся, Харуно стала сильной куноичи и уверенной в себе девушкой. Всё о нём знающей, понимающей, ничем не мешающей, дружелюбно и искренне поддерживающей. Может, именно поэтому он был доволен тем, что романтические чувства напарницы утихли? Стань она обычной «однодневкой», он никогда бы не стал считать её другом и важным в своей жизни человеком.
Так что изменилось сейчас? Почему так бесит, что у неё кто-то был до него? Почему хочется убить любого, кто посмел прикоснуться к ней раньше? Почему хочется доказать ей самой, что ничего не изменилось, что она всё так же принадлежит ему одному?
Саске чертыхнулся. Он перестал понимать, что происходит сейчас у него в голове и на душе. Но оставить всё, как есть, он просто не мог. Сакура должна стать его. Во что бы то ни стало.
Поднявшись по лестнице в комнату Харуно, он услышал шум воды где-то сбоку. Сбросив с себя одежду, Учиха вошёл в ванную. Сакура стояла спиной к нему, и лила гель на губку для душа. На её ягодицах, на спине, на шее - почти по всему телу были видны маленькие царапины и синячки. В голове мелькнула мысль, что собственная спина, вероятно, выглядит не лучше.
- Ты что-то забыл? – повернувшись, спросила она.
Парень зачарованно следил за тем, как она выжимает пену себе на грудь, и та медленно сползает по всё ещё набухшим и возбуждённым соскам, скользит по животу, переползает на ноги. Он подошёл вплотную.
- Ты ведь не думала, что всё так быстро закончится? – прошептал он ей на ухо. Ноздри защекотал запах ванили и миндаля – пена пахла, как сливочное пирожное. Сладкое Учиха любил.
Сакура, нарочито медленно и плавно водя губкой по телу, прислонилась спиной к стене и слегка прикрыла глаза.
- Думала. По идее, ты уже удовлетворил и своё желание, и свою гордыню. Отомстил и доказал ничтожной девушке, как она слаба перед твоей эротической властью. Должен быть доволен собой и радоваться удавшемуся наказанию. И быть на полпути к своему поместью.
Учиха холодно усмехнулся и покачал головой.
- Я только показал тебе самой, что ты всё так же моя.
Сакура отвернулась от него и выжала пену себе на спину. Белое кружево пузырьков мягко сползало на её округлые полушария. Парень шагнул вперёд и встал рядом с девушкой, подставляя лицо тёплым, расслабляющим струйкам.
- Саске, ты ошибаешься. Случайно начавшаяся игра в страсть не должна испортить наши жизни. И она уже закончилась. Поиграли, и хватит. Здесь тебе больше делать нечего, - она устало повела плечами, - ну, разве что потереть мне спинку…
Рука парня легла поверх её ладони, в которой была мочалка. Не говоря ни слова, Учиха отобрал у неё губку и стал водить ей по телу девушки. Почти так же медленно, как это делала она сама, но не касаясь тех частей тела, к которым хотелось прикоснуться более всего. Но с каждым разом он был всё ближе и ближе…
Сакура сжала зубы. То, что напарник дразнил её снова, было очевидным. Но та лёгкость, с которой он возбуждал её, просто бесила!
- Повернись, - прозвучало, как приказ. Она повернулась.
Учиха посмотрел в её глаза и улыбнулся. В них снова плясали черти. Это значило, что внутренний стержень напарницы не позволит ему растоптать её чувства, не даст подмять под себя её незаурядную личность. Это значило – продолжение. Это значило – новый раунд. Отсрочка, чтобы успеть понять, почему он не может оторваться от такой привычной, но такой неожиданной Харуно Сакуры. Только ли дело в сопротивлении, или есть что-то ещё, что заставляет хотеть её снова?
- Что остановился? Справился с работой и не можешь никак попрощаться? – голос звенел от сарказма и, как тогда на кухне, сочился ядом. Сакура выключила воду и потянулась за полотенцем. - Так уходи не прощаясь. Я разрешаю. Все женщины Конохи и окрестных деревень в возрасте от восемнадцати до шестидесяти пяти уже подмылись и выстроились в очередь. Тебя ждут толпы поклонниц и часы работы тазом. Вперёд.
Учиха ехидно ухмыльнулся. Пришло время реванша.
- Ты всё время говоришь о моих девушках, но сама… Сколько у тебя их было, Сакура? Два? Три? Или пяток всё же наберётся?
Она дёрнулась, словно от удара. Голос Учихи изменился, и теперь в нём сквозила открытая насмешка. Он вел себя так, будто хотел показать, насколько её опыт ничтожен, как она смешна и нелепа в своей страсти, наивно- самоуверенна в ласках.
- Не твоё дело, - прошипела она сквозь зубы.
Вид напарницы – разъярённой, злой, сжавшей губы, просто снёс ему крышу. Одним движением он придавил её к стене кабинки, схватив за руки и сжав их у неё над головой. Если она так защищала эту информацию, значит, те, кто был до него, имели значение в её жизни. И это вызывало в душе целую бурю ярости.
- Скажи, ты представляла меня на их месте? - Сакура дёрнулась, как от удара током. Учиха понял, что попал в точку. Переместив захват на правую руку, левую он положил на подбородок девушке и заставлял смотреть на себя – непрерывно, будто гипнотизируя. - Какое имя ты кричала, когда они брали тебя?
Сакура рванулась, но хватка парня была сильнее. Не обращая внимания на попытки к бегству, он продолжал дразнить её, то целуя, то легко покусывая её шею и губы. Но Харуно не собиралась сдаваться.
- Каждый раз разные, не сомневайся. И каждый раз – не твоё. Десятки, сотни раз. Сколько угодно.
Это была ложь. Единственная серьёзная попытка наладить личную жизнь там, где не будет Учихи, потерпела фиаско. Она честно старалась, пытаясь использовать всё, что только можно. И секс, да. Но когда её парень после первого же раза сказал, что она, забываясь, зовёт другого, это стало невыносимым. Они мирно расстались, а после были только свидания, встречи, романтика, но ничего близкого. Ничего такого, что могло бы забраться в душу и там нагадить. Эту роль навсегда занял Саске.
- Врёшь, - прошипел парень, - маленькая лгунья. Ты моя. Не сопротивляйся.
Его губы сомкнулись на её груди. Вкус кожи Сакуры, запах миндаля… Её сопротивление. Саске втянул сосок в рот и стал покусывать его. Она сдастся. В этот раз победа будет неоспоримой. И уж точно он сумеет доказать ей, что все, кто был до него – серая, абсолютно блеклая масса.
Одна его рука всё так же удерживала её, но вторая, отпустив лицо, принялась гладить её ягодицы, чуть сжимая их и даже немного царапая. Чувство гулкого, зовущего магнетизма, отступившего было после того, что случилось на кухне, снова стало заполнять каждую клеточку её организма. Сакура стиснула зубы так, что на скулах заиграли желваки. Учиха принялся ломать её всерьёз, но она не сдастся. Нет, нет, нет!
- Вроде как мы уже решили, что желания – это только желания, - она попыталась придать голосу ровное, отстранённое выражение, и у неё – о, чудо! – это почти получилось. - Чего ты хочешь?
- Мне мало, что ты признаёшь своё влечение. Мне нужно другое. Скажи, что ты моя. Вся, до последней клеточки. Душой и телом. Признай очевидное.
- Никогда!
Сакура, рванувшись, всё же вырвалась из его хватки, воспользовавшись тем, что тело было скользким от воды, и кинулась в комнату. Но, стоило сделать несколько шагов, как Учиха догнал её и, навалившись сзади, придавил своим весом к кровати, стоявшей напротив входа в ванную.
- Тебе не убежать от этого. Тебе не убежать от себя.
- Та же ошибка. Ты возьмёшь только моё тело.
Сакура изворачивалась, как могла, но это только распаляло Саске ещё больше. Ещё никогда ему не приходилось брать женщину силой. Но, он готов был поклясться в этом, напарница хочет его не меньше, чем он её. Плевать на причины, плевать на мотивацию, на её оскорбления и сопротивление. На всё плевать.
- Отпусти меня.
- Ты не хочешь, чтобы я тебя отпускал.
Под руку подвернулся халат Сакуры, который девушка сбросила перед входом в ванную. Шёлковый пояс безмолвным искусителем свисал с края кровати, совсем рядышком с рукой. Учиха одним движением выдернул ленту из петелек и обмотал вокруг запястий Харуно.
- Что ты делаешь? – она всё ещё сопротивлялась, пытаясь сбросить его с себя, но всё было бесполезно.
- Провожу разъяснительную работу.
Свободный конец пояса он обмотал вокруг ножки кровати и, довольный, вернулся к её лицу. Сакура была в ярости, но теперь удерживать её станет намного проще.
- Что ты хочешь этим доказать? Что связанная я начну чувствовать то, что не чувствовала со свободными руками?
Его губы прикоснулись к её щеке. Девушка вздрогнула. Горячее дыхание Саске на ещё влажной коже чувствовалось особенно остро, особенно сладко.
- Сакура, ты чувствуешь ко мне то же, что и девчонкой. Твоё тело говорит за тебя.
Лёгкое прикосновение губ к шее – и дуновение ветерка. Мурашки, побежавшие по коже, заставили её снова вздрогнуть. Сакура нахмурилась. Если она будет так же реагировать, Учиха победит. Точнее, победит его эго.
- Это только тело. Желание физической разрядки. Ничего личного.
Саске вернулся к её губам: его пальцы скользили по их контуру, не прикасаясь, дразнили и соблазняли одновременно.
- Тогда как быть с твоими криками? «Саске, Саске…» Когда ты кончала, не помня себя от экстаза, то звала меня. Как быть с тем, что ты сама будешь просить продолжения? Скажешь, что желание физической разрядки заставило тебя плакать и умолять меня не останавливаться?
Он спустился к её груди, легонько сжал соски и подул на них. Девушка резко выдохнула от прилива возбуждения. Чёртов Учиха с его чёртовым опытом.
- Не говори «гоп». Просто хороший секс имеет все шансы стать отличным, но просить тебя я не стану. И уж тем более – умолять.
- Я знаю, - он хитро улыбнулся, - для тебя это сродни унижению. Это можно позволить себе только с тем, кого любишь.
Саске заскользил вниз по её телу, собирая капельки, оставшиеся на коже после душа. Плечи, грудь, потом живот – Сакура стиснула зубы, чтобы не застонать, поддавшись соблазну. Ничего он не докажет. Она выстоит. Главное, повторять про себя, словно мантру: «Выстою, выстою, выстою»… И всё же, когда его губы добрались до входа, прошлись по самой его границе, а потом, сосредоточившись на маленькой горошинке между её ног, прильнули к ней, девушка коротко вскрикнула, на секунду потеряв контроль над собой.
- Ты уже хочешь меня, - прошептал ей Учиха, вернувшийся к её губам.
Прикосновения были настолько лёгкими, что казались взмахом крыла бабочки. Собственный вкус на его губах был терпким, пьянящим. Она зажмурилась. Увидев это, парень хитро улыбнулся и снова провёл рукой между её ног, но почти сразу убрал ладонь. В следующее мгновение Сакура почувствовала его пальцы у себя на губах – они гладили, дразнили, давая в полной мере распробовать ту сладость, которую она источала.
- Смотри, какая ты уже мокрая, - его голос был спокойным и ровным, но если бы Харуно знала, каких неимоверных усилий ему стоило изобразить такое равнодушие!
Напарница в ответ крепко сомкнула челюсти и прикусила губы так, чтобы он не мог их коснуться.
«Зря стараешься, упрямица, зря! Я всё равно добьюсь того, чего хочу».
Чуть сжав её скулы, Учиха всё же заставил Сакуру отрыть рот и, властно вторгшись на чужую территорию, втянул язык девушки в себя и начал его посасывать. Это не было мягко или нежно. Это было почти насилие – если бы не тихие стоны, местами переходящие во всхлипы.
Тяжесть влажного, горячего и властного мужского тела на ней будила в душе какие-то смутные, почти первобытные желания: отдаваться, быть чьей-то, подчиняться. Больше всего на свете Харуно хотелось сейчас вцепиться ногтями в плечи напарника, чтобы хоть как-то выплеснуть из себя бродящий по венам огонь. Но он не дал ей и шанса, оставив млеть и томиться, не имея возможности сбросить с себя ни капли напряжения. Единственное, то она могла сейчас сделать – ответить на поцелуй. И она ответила.
Открытые губы – словно приглашение. Немного отстраниться, облизать их – она знала, что Саске воспользуется подарком. И, повторяя с его языком в точности то, что он делал с ней, Сакура чуть не плакала от удовольствия и ненависти к себе. От счастья – она может хоть как-то вернуть Учихе то возбуждение, которое он в ней будил; может, пусть даже таким действием, немного отвлечься от реакций собственного тела. От беспомощности – невозможность скрыть свои настоящие чувства становилась всё более и более очевидной. Но остановиться Харуно уже не могла. По её телу словно пробегали волны экстаза - руки напарника лежали на груди, и пальцы не больно оттягивали соски, слегка пощипывая их. Но хотелось большего.
Стоило Сакуре начать целовать его в ответ, как Саске проклял тот момент, когда решился на эту авантюру. Проклял и благословил одновременно. Ещё ни разу ему не приходилось так мучаться ожиданием, так хотеть и так сдерживаться. Желания уже почти причиняли ему боль, но даже она была сладкой, словно яд, разъедающий изнутри. Ещё никогда ему не было так безумно, головокружительно хорошо. Его руки и губы словно начали жить отдельно от разума – они хотели почувствовать каждый изгиб её тела, каждый оттенок её вкуса и запаха, заставлявшие его разум медленно, но верно капитулировать. Он слизнул последние мелкие капельки воды, оставшиеся у неё на шее и плечах и спустился к груди.
- Нет, не надо зубами, не… а-а-а, - Сакура изогнулась под ним, прижавшись сильнее. Руки Учихи начали мелко подрагивать, стало тяжело дышать. «Ксо, надо немедленно успокоиться, - мелькнула мысль, - иначе я сорвусь первым. Контроль, контроль, где он, чёрт бы его побрал!?»
Саске глубоко вздохнул. Нужно прекращать игры, иначе они сыграют злую шутку с ним самим. Но он не сдастся, ни за что не сдастся!
Учиха сполз чуть ниже, раздвинул её ноги и стал осторожно касаться той точки, где природа свела воедино самые чувствительные нервы женского тела. Вначале самыми кончиками пальцев, легко поглаживая нежную кожу вокруг, потом языком. Почувствовав это, девушка громко застонала и, почти не контролируя себя, согнула ноги в коленях и положила ему на спину. Она выгибалась, но в этот раз не пытаясь сбежать, а двигаясь навстречу, стараясь быть ближе, вобрать в себя те потрясающие ощущения, которые дарил его рот. «Ещё немного, и ты окончательно растаешь, - с удовлетворением понял Саске, - а значит, станешь моей окончательно». Он слегка отстранился и замер, помедлил секунду, а потом подул туда, где ещё пару секунд назад безумствовал его язык.
Сакура вскрикнула. Приподнявшись на локтях, он видел, как широко открылись её глаза, как зелёная радужка почти исчезла за чёрной пропастью зрачка, как она судорожно хватает воздух ртом… но всё же ещё находит в себе силы противиться. Учиха повторил: теплота и нежные касания губ снова сменились ощущением прохлады. Снова крик-стон. Экстаз, заставляющий маленькое ладное тело изгибаться, почти становясь на мостик. Снова, снова, снова.
Девушке казалось, что она обезумела. Наслаждение перерастало в муку, прекратить которую было просто необходимо.
- Пожалуйста… - она сама не верила, что говорит это. – Саске, пожалуйста…
Учиха победно улыбнулся. Первая просьба, хоть и не досказанная. Первая ласточка его победы. Но её цена росла с каждым мигом – выдержка стремительно покидала парня, стоило ему взглянуть на напарницу, распластанную под ним. Припухшие от бесполезных уже укусов губы, почти безумные глаза, и тело – зовущее его, манящее, желанное до колик в паху.
- Пожалуйста что? – хрипло прошептал он.
Сакура выгнулась. Нет, нет, нет! Нельзя говорить, нельзя просить, нельзя показывать, что заставить её плясать под учиховскую дудку так же просто, как с остальными девушками. Бывшими, несчастными, забытыми девушками. Мысль о прошлых пассиях напарника заставила её немного отвлечься и прийти в себя. Она посмотрела на Саске.
Он тяжело дышал, всё его тело, каждый рельефный мускул был напряжён до предела. По виску медленно скатилась капелька пота.
- Ничего, - улыбнулась она, - продолжай… Саске-кун.
Снова этот ненавистный суффикс, это дурацкое обращение! Как, каким образом Харуно удалось взять себя в руки? Почему у неё получается то, что не выходит у него самого? И почему это так бесит его, чёрт возьми?!
Одним рывком он приподнялся, чуть сильнее раздвинул ноги Сакуры и резко, сильно подавшись вперёд, заполнил её собой. Если раньше остатки выдержки позволяли играть, держать себя в руках, то сейчас последние их крохи стремительно исчезали. Тесный плен тела Сакуры, её горячее, влажное тепло, её податливость и мягкость… С тихим рычанием Учиха начал двигаться.
В голове молотком стучало: «Моя, моя, моя…» Это был тот ритм, который он задал. Это был тот смысл, который распирал горло и не давал дышать. В ушах эхом отдавался звук собственного тяжёлого дыхания. А Сакура, как ему казалось, вообще не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Эта близость была словно наркотик: долгие попытки сдерживаться привели к тому, что кайф стал просто непереносимым. Для них обоих.
Саске мотнул головой. Так нельзя. Что эта чёртова девчонка делает с ним? Почему даже с завязанными руками она умудряется так влиять на него? И какого чёрта ему так хорошо?
«Медленнее. Нужно двигаться медленнее», - попытка сбавить темп стоила ему пропущенного удара сердца и тихого хрипа, непроизвольно сорвавшегося с губ. Но он справился. Ещё немного…
Короткая остановка. Движения стали плавными, неторопливыми, словно у кота. Плевать, что тело свело судорогой, что больше всего на свете ему сейчас хочется сорваться на ритм, который быстро приведёт к долгожданной развязке их обоих.
Сакура зажмурилась. Перед глазами и так плыло, но ловить почти безумный, горящий огнём взгляд напарника было опасно. Он воспламенял её изнутри, заставлял сомневаться в себе, поддаваться ему, поддаваться, поддаваться. Молиться на каждый выпад, наполняющий её тело мучительным восторгом. Обнимать его талию ногами, прижиматься к бёдрам, не отпускать из себя, подстраиваясь под быстрый, мощный ритм его толчков. И снова смотреть, покоряться и ощущать его в себе… Почему? Почему он остановился?
Она потянулась нему, желая продолжения, но Учиха прижал её тело к кровати.
- Скажи это, - парень замер у самого края, выйдя почти полностью.
Харуно застонала.
- Нет.
Чуть приподняв её за ягодицы, Саске двинулся вперёд. Медленно-медленно, заставляя ещё сильнее почувствовать резкий контраст с недавним горячим стартом.
- Нет! Пожалуйста, прекрати! - пятки Сакуры забарабанили по его ягодицам. Девушка выгнулась, но сильные руки не дали и шанса: пытка наслаждением, пытка ожиданием его внутри себя, пытка желанием большего продолжилась.
Снова медленное тягучее и сладкое проникновение. Момент, когда они вместе – глубоко, безраздельно. Такое же медленное отступление, и снова пауза, сводящая с ума.
Её стон. Метания, почти слёзы.
- Хочешь, чтобы я снова взял тебя, как вначале? – голос насмехался, соблазнял и одновременно предлагал выход. – Попроси меня. Скажи, что хочешь быть моей. И я возьму тебя – всю, до капельки. Так, как хочу.
- Так, как берёшь всех своих женщин? – всхлипнула – простонала Сакура.
Она открыла глаза и взглянула на него. Что он ответит? «Именно так»? Усмехнётся, продолжив терзать тело и душу?
Но Саске просто мотнул головой. Почему-то сейчас он не мог солгать.
- Только тебя.
«Только тебя…»
Она сдалась. Пусть это всего лишь желание. Чёртова физиология. Пускай. Но было кое-что ещё. Харуно Сакура по-прежнему будет для него кем-то особенным. Кем-то важным, явно выделяющимся из общей массы. А значит, игра стоила свеч.
- Возьми меня, Саске. Пожалуйста, возьми меня, - она облизала губы и с мольбой взглянула на Учиху, в глазах которого зажглось не пламя – безумие. Он положил руки на её бедра и резко, не пытаясь сделать это нежно или ласково, вошёл.
- Я хочу тебя…
Жар её тела. Мольба в голосе. Он застонал от нахлынувшей эйфории…
- Я твоя...
Темп нарастал. Он рычал, до синяков сжимая её бёдра. Она почти кричала, желая большего.
- Я только твоя…
Движения, объединяющие тела в одно. Души, очищающиеся в экстазе слияния.
- …всегда была и всегда буду... Саске. Мой Саске. Мой.
Он уже не помнил, зачем затеял всё это, не помнил цели и мотивов. Саске чувствовал себя зверем, львом, который только что защитил своё и теперь по праву победителя берёт добычу. Дико, не видя ничего вокруг, сойдя с ума от страсти и какого-то щемящего чувства внутри того чёрного ящика, который неожиданно распахнулся настежь перед девушкой, добровольно отдавшейся ему этой ночью.
- Сакура…
«Ещё немного. Потерпи. Уже не нужно сдерживаться…» Учиха едва-едва балансировал на грани, на самом краешке сладкой, зовущей спасением бездны. Но сегодня ему не было всё равно: они упадут туда только вместе. Вначале она, а он следом. Только так.
- Саске…
Её крик. Маленькое тело выгнулось навстречу. Последний рывок – прыжок. Мука. Экстаз. Вместе.
Не важно, сколько прошло времени. Оно замерло в этом полёте. Оно было не нужно, потеряло смысл и силу, оставив двоим их радужный туман и ощущение небывалого парения. Оно вновь вернулось, когда приземление на землю было уже неизбежным.
Учиха, откатившись вбок, потянул за пояс, и Харуно наконец-то освободила руки. На запястьях виднелись красны полосы, которые она принялась растирать. Он же только притянул её к себе поближе, удобно расположив у себя под боком, и замер.