Рябь. Глава 5. Намерения.

Проснувшись, Саске первым делом удивился, насколько крепко он заснул, а затем в непонимании обнаружил, что одна рука онемела. Когда он стал лучше воспринимать происходящее, дыхание в легких резко сбилось. Каким-то образом – он не знал, когда и почему – он и Сакура придвинулись друг к другу. Они расположились лицом к лицу, и голова его бывшей напарницы покоилась у него на плече, объясняя затекшую руку. Их ноги были запутаны вместе, а свою другую руку он положил ей на талию, как бы закрепляя девушку в своих объятиях, в то время как ее ладошки слегка сжимали его рубашку на груди.

Саске был удивлен, что он уснул в таком положении. За три года Звук научил его быть осторожным и бдительным к любой возможной опасности – он часто просыпался по ночам, и было довольно трудно уснуть в присутствии другого человека.

Но мало того, что он заснул, находясь всего лишь в паре сантиметров от Сакуры… они прижались друг к другу в течение ночи, а его внутренний радар даже не зарегистрировал угрозу. Почему? Почему его тщательно отточенные чувства так открыто не признали девушку как источник опасности?

На мгновение он перестал шевелиться и даже затаил дыхание, удивляясь, почему его первым желанием было притянуть ее еще ближе и снова закрыть глаза. Он никогда не любил, чтобы люди посягали на его личное пространство… почему же тогда он стремился продлить этот контакт с Сакурой?

Саске не остановился на своей мысли, и вместо этого выбрался из постели так тихо и незаметно, насколько это возможно. Он медленно и осторожно разжал ее пальцы, освобождая рубашку, и постарался облегчить онемение конечности. Сакура вздохнула, когда его руки выскользнули из-под нее, но не проснулась, а лишь перевернулась на другой бок, сильнее укутавшись в одеяло.

Не зная почему, он остановился и посмотрел на нее, словно пытаясь запечатлеть этот момент в памяти, как на фотографии. Ему захотелось запомнить ее пастельные розовые волосы, раскиданные по подушке, ее слегка изогнутый позвоночник, то, как согнуты колени и сложены руки, будто она имитировала спящего котенка, свернувшегося клубочком.

Нечто подсказывало ему, что для Сакуры не очень хорошая идея – спать с ним в одной постели. Но это необходимо. Это… это был какой-то тест. И Орочимару никогда не проводил испытание, не оценив его. Саске не знал, когда этот момент настанет – может быть, завтра, а может, через несколько месяцев… но настанет. Он не имел представления, каким образом он собирался судить, но был уверен, что в ближайшие недели его комната будет подвергаться импровизированным проверкам. Было достаточно легко для змеиного Саннина послать своих лакеев под каким-нибудь вымышленным предлогом, чтобы шпионить за ним, и если Сакура будет и дальше спать на подоконнике, это вызовет подозрения.

Таким образом, решение о переносе ее в свою постель было, безусловно, необходимой мерой предосторожности. И если один из шпионов Орочимару решит нанести визит в его комнату, все будет выглядеть так, как если бы он делал то, что должен был.

Он вышел из комнаты за завтраком, чувствуя некоторое облегчение, что Сакура еще не проснулась. Если бы она обнаружила позу, в которой они так или иначе оказались ночью… Саске не мог представить, что случилось бы, но им точно было бы неловко и неудобно. И он не знал, почему его это волнует.

Он ел молча, сидя вдали от остальных ниндзя. Шиноби Звука завтракали прежде своих рабов, потому что они привыкли вставать раньше них. В конце концов, если бы был даже час или около того, во время которого не спала только прислуга, у них уже давно появился бы шанс спланировать и организовать восстание. В этом случае любого из шиноби могли схватить где-нибудь в потаенном углу вдали от посторонних глаз их хозяев.

Саске не забыл прихватить несколько фруктов на завтрак для Сакуры, которая была ограничена пределами комнаты и не могла выходить. Он не думал, что в таких порядках можно было винить змеиного Саннина – если уж девушке удалось убить с десяток опытных ниндзя, будучи ограниченной ошейником, то неизвестно, какой ущерб она могла нанести, если бы ей удалось собрать вместе большинство рабов в особняке.

Саске вспомнил тот момент, когда куноичи расчищала перед собой полосу от хорошо обученных шиноби, будто всего-то траву косила, и это сильно смутило его, так что вскоре он прервал течение дурных мыслей. Если не зацикливаться, то можно представить, что ничего и не произошло, и что Сакура, которая спит в его комнате, все та же Сакура, которую он знал раньше.

Шиноби расступались, когда он держал путь обратно в свои покои, на автомате отвешивая ученику Орочимару поклоны в знак уважения, даже если в их глазах просвечивалось негодование. Но в этом состоял весь Звук: обиды и жестокость, подкрепленные властью, а мощь – единственный способ выжить в обществе.

Навскидку, Саске не мог придумать более неподходящего для этого места человека, чем Сакура. Хотя Наруто…
Они предназначены для разных целей. Часть его всегда знала это.

Учиха услышал ругань еще до того, как открыл дверь – видимо, новая Сакура была слишком криклива, когда расстроена. Он нашел ее в ванной перед зеркалом, наклонившей голову ровно настолько, чтобы четко видеть отражение воротника. Кончик сенбона копался в крошечном замке, когда она вертела им взад-вперед.
- Пытаешься взломать замок, - констатировал Саске.
- Ключевое слово «пытаюсь», - проворчала она, маневрируя тоненьким оружием настолько осторожно, насколько возможно, ожидая щелчка замка, когда тумблеры скользнут на место… но его не было.

Ничего не получалось, хотя она пыталась с тех пор, как встала. Если бы вышло взломать замок… она могла бы уйти. Без ошейника ничто не остановит ее. Очень сомнительно, что Саске вообще как-то отреагирует, и она бы уже была далеко к тому времени, как Кабуто и Орочимару обнаружат ее пропажу. Это предполагая, что Учиха не станет им говорить и не отправит никого за ней. Но Сакура знала, что этого не произойдет, как и в ее предыдущие попытки бегства. Девушка понятия не имела, почему он оставил ее в своей комнате, но была уверена, что он хочет ее побега так же, как она сама.

Саске пожал плечами в ответ и вышел из ванной, не помогая и не вмешиваясь во что-либо – совершенно обычная его реакция.
Она слышала, как парень ушел, оставив для нее фрукты на столике; потому что, честно признать, для чего он еще принес их, если не ей на завтрак? Медик продолжала свои попытки заставить открыться дурацкий замок, бормоча все более черные и непристойные ругательства, так как все они оставались тщетны. Ее концентрация была настолько сильна, что стук в дверь заставил ее подпрыгнуть на месте. И учитывая, насколько близко Сакура была к прижата к зеркалу, пытаясь определить секретный ключ для ошейника, неудивительно, что она тут же впечаталась в его деревянную раму. Девушка чертыхнулась, ухватившись за ушибленную щеку и подбородок. И она снова разбила губу.

Сакура разочарованно вздохнула, кончиком языка касаясь вяло-кровоточащую ранку, и отложила сенбон в сторону. Было бы намного проще, если бы у Саске в запасе имелись шпильки. Люди обычно смеются над такого вида отмычками, но, на самом деле, шпильки очень полезны и удобны: достаточно тонкие, чтобы проникнуть в любой замок, достаточно легкие, чтобы свободно ими манипулировать, но довольно прочные, чтобы не сломаться. Эта шальная мысль повлекла за собой образы Саске с разноцветными заколочками на голове, так что Сакура вскоре покинула ванную комнату, весело хихикая.

Опять послышался стук, но девушка не спешила открывать. Саске бы не стал долбить в дверь, так что можно было предположить, что разрешения войти просил кто-то другой. И если это не Саске… то кто?
Учиха, конечно, ее убьет, если узнает, но Сакура не собиралась рисковать. Она взяла его богато украшенный кинжал со стойки с оружием и, спрятав его за спиной, открыла дверь, надеясь, что ее поза выглядит естественной. Но беспокойства были напрасны. На пороге стояла рабыня с темными глазами и довольно симпатичным личиком, держа в руках большой кувшин с водой и чашку.
- Господин Саске просил принести это для Вас, - сказала она, опустив голову, как покорная собака.
- О… хорошо… - пробормотала Сакура, шаркая назад от двери, так что женщина смогла пройти в комнату, мельком заметив нож за спиной медика. Что-то подсказывало куноичи, что та не очень хорошо отреагировала.
Видимо, Саске понял, что наряду с отсутствием завтраков и обедов из-за ее заточения, у нее также нет доступа к воде. Вчера она пила прямо из-под крана, подставив ладошки под кран. Можно было пожаловаться ему, но не хотелось. Что-то прося у Учихи, она чувствовала слабость, а у Саске и так слишком много проблем из-за нее, так что было неудобно вдвойне.

Черноглазая женщина поставила кувшин и чашку на столик рядом с фруктами, которые там "отдыхали" – яблоко, персик и апельсин. Она бросила быстрый взгляд на Сакуру, и ниндзя попыталась успокаивающе улыбнуться, чувствуя себя виноватой за то, что прятала кинжал.
- Ты боролась с ним? – тихо спросила девушка.
- Нееее… - медленно ответила Сакура. Неужели девушка действительно думает, что она настолько глупа, чтобы атаковать Учиху в нынешнем состоянии?
- Тогда он из тех, кто любит боль? Ну, когда занимаешься…
Сакура тупо моргнула, не понимая, что та имеет в виду. Если это об ударе – ее столкновение с зеркалом оставило явный след на губе, и, возможно, яростный красный отпечаток на лице, что превратится в синяк в ближайшее время. И, конечно, женщина думала, что ее ударил хозяин.
- Ну… - Сакура собиралась что-то сказать, чувствуя себя виноватой по поводу извращенной идеи, что Саске причинил ей вред, но не могла придумать никакого стоящего оправдания.
- Все нормально, - прошептала женщина с утешительной улыбкой. – Вы не обязаны ни о чем говорить.
Она выскользнула без лишних слов.

Вина еще больше стала грызть совесть. Она чувствовала себя неудобно от того, что добрая девушка пожалела ее, хотя на самом деле ничего не произошло. Но Сакура покачала головой, твердо сказав себе, что все так, как и должно быть. Если они хотят одурачить Орочимару, то в деревне должны думать, что Саске использует ее для сексуальных целей. Один язык без костей – это все, что требуется, чтобы запустить процесс, а потом…
Сакура действительно не хотела знать, что «потом».

Она поставила кинжал обратно на стойку и, за несколько минут концентрации исцелив свое лицо, обратила внимание на еду. Фрукты и вода уютно устроились на столике, и на какое-то мгновение Сакуре показалось, что эта ситуация напоминает о соседе напротив, который подобным образом кормит своего кота. Девушка взяла персик и укусила его с большим остервенением, раздраженная тем, что ее держат тут, как какое-то животное. Ей тут же представилась картинка: Саске, словно пятилетний мальчишка, вымаливает у Орочимару оставить щенка, найденного в парке. А если учесть, что он едва ли колебался или болезненно реагировал на то, чтобы убить Наруто, то у Сакуры было ощущение, что Орочимару просто решил посмотреть, на сколько хватит терпения Учихи, прежде чем он сожмет пальцы на ее шее.

Тем не менее… Сакура не могла игнорировать, что человек, который приносил ей еду и воду, совсем не походил на человека, которого она встретила несколько месяцев назад. Но ведь Саске может просто-напросто проявлять своего рода чувство собственного достоинства в нежелании обидеть ее, пока на ней надет воротник. Учитывая различия кланов Учиха и Хьюга, его вырастили в строгом порядке не делать больно и не унижать слабых. И сколько бы Сакура не злилась на эту мысль, но на данный момент она больше всех подходила на роль «слабой». Без ошейника будет совсем другая история, но сейчас…

Сейчас она больше похожа на снежок в аду. Если не меньше.

Поэтому понимая, что его истинная природа просто не позволит ему убить ее, особенно находясь на столь зыбкой почве взаимоотношений, было даже естественным то, как он с ней обращался. Так он привык реагировать на нее, и так он будет реагировать, если не случится что-нибудь «эдакое». Конец света, например.

Сакура закончила с приемом пищи, размышляя о странном поведении Саске, стараясь не заходить дальше своих и без того оригинальных выводов. Она выкинула из головы все мысли, как только доела последний фрукт, и пошла в ванную, чтобы возобновить атаку на замок.


Саске вернулся в комнату и нашел развалившуюся у окна Сакуру, которая одной рукой держала чашку с водой, а второй лениво подбрасывала какой-то камушек.
- Дорогой, ты дома, - протянула девушка.
Когда Саске посмотрел на нее пустым взглядом, она закатила глаза:
- Никогда не видел этот фильм? Чувак разносит дверь топором и кричит: «Дорогая, я дома!» Не припоминаешь?
По его лицу было ясно, что нет. Все было тихо в колокольне Учихи.
- Что это? – спросил он, кивая на предмет, который она подбрасывала в руке.
- Косточка из персика. Видишь ли, эти идиоты пялятся сюда все время. Я думаю, в кого из них бросить.
Саске подарил ей один из тех взглядов, предполагающих, что одноклеточные формы жизни обладают большим интеллектом, чем она.
- Ерунда.
- Да, но благодаря этому я чувствую себя лучше, - Сакура прицелилась и запустила косточку.
Охранник склонил голову и позволил «ракете» пролететь мимо него. Но, зная, что у него было достаточно времени, чтобы заметить предмет, Сакура даже не удивилась.
- Кстати, я сломала три твоих сенбона, - сказала девушка, когда парень поставил на место свой меч на стойку.
Саске посмотрел на нее немного раздраженно, но ничего не ответил.
Она не хотела ломать – просто расстроилась и переусердствовала, когда копалась им в замке – и сенбон сломался пополам. Потом она попробовала еще раз, и через полчаса безуспешных попыток, участь первого сенбона повторилась. Сломав третий, Сакура поняла, что ничего из этого не выйдет, потому как, видимо, у замка был специальный спусковой механизм. Возможно, он реагировал на чакру определенного человека, а, быть может, нужно дзюцу для разблокировки… В любом случае, она понимала, что в ближайшее время воротник ей не снять.
- И мне кажется, я случайно наделила тебя репутацией садиста, - продолжала она.
Саске наморщил лоб. Садист? Как она могла дать ему репутацию садиста?
- Я чуть погорячилась в своих попытках сломать замок и в конечном итоге треснулась головой о зеркало, - будничным тоном говорила девушка, будто рассуждала о погоде. – Та женщина, которая принесла мне воду, увидела ушиб и решила, цитирую: «Ты из тех, кто любит боль». Поэтому, заслуживаешь ты того или нет, но среди рабов ты теперь садист.
- Заслуживаю или нет? – тихо сомневался Саске, удивляясь, почему она считает это возможным. И совершенно не понимал, почему его волнует ее мнение о нем.
Сакура фыркнула:
- Даже не могу предположить, в кого превратил тебя Звук.
- Звук меня не превращал, - сказал он строго. – Это место не изменило меня.
Сакура одарила его той же холодной и, как ни странно, торжествующей улыбкой, которая была на ее лице, когда она сломала ему ребра.
- Просто продолжай убеждать себя в этом.
С этими словами она соскользнула с подоконника и прошла в ванную комнату, чтобы после небольшого перерыва продолжить ломать свои мозги над ошейником. Она знала, что этот аргумент может стать отправной точкой для его решения вернуться в Коноху, но могла видеть в его глазах, что фраза не произвела должного впечатления. По крайней мере, сейчас. Лучше выждать какое-то время и дождаться момента, когда ее аргументы будут действительно иметь смысл. А если она постоянно будет твердить об этом, то он просто привыкнет и научится игнорировать ее доводы. Но в подходящий момент при наличии нужных слов она ударит и… кто может знать, что случится?

Сакура в отчаянии сдула с лица шальную прядь волос, когда остановилась перед зеркалом, рассматривая безобидный на вид круглый замочек из металла и кожи, который являлся ее главной проблемой на данный момент. Было бы неплохо, если бы она раньше обнаружила, что не может взломать его, но до этих пор она и не пыталась. Будучи Хару, она день и ночь ходила за Саске, так что не было лишнего времени, чтобы освободить себя. И хотя он терпел ее попытки сбежать, она не хотела оттолкнуть его, намеренно пытаясь снять ошейник в его присутствии.
Но теперь… теперь Саске знал, кто она, и девушка не сомневалась, что он не будет делать абсолютно ничего, чтобы предотвратить ее попытки, пусть и откровенно наглые. Она с некоторой горечью отметила ироничность момента: он мог бы остановить ее, когда она была в облике другого человека, а теперь ждет-не дождется, пока она, наконец, свалит.


Звук закрывающейся двери заставил Сакуру проснуться. Саске ушел завтракать. Она несколько минут рассматривала балдахин над кроватью, размышляя, стоит ли вставать так рано. За последние несколько дней она перепробовала с воротником все, что могла придумать. Пыталась оборвать замок, сломать иглу у ее основания, она даже использовала свою чакру, воздействуя непосредственно на ошейник. Естественно, из последней попытки ничего не вышло – воротник выпускал небольшое количество энергии, которой хватало, например, на лечение, но блокировал любое ее выделение для выполнения дзюцу посильнее. Она не знала, каким образом это устроено, но предполагала, что все дело в токсине, содержащимся в нем.

Таким образом, ей придется бежать с воротником на шее. Ее лучшей идеей до сих пор было превращение в другого раба, но Сакура не исключала трудностей, которые могут возникнуть в этой ситуации. Ей нужна была гарантия, что тот человек, в которого она собиралась обратиться, не будет находиться в том же самом месте, что и она, когда настанет время бежать – оставалось только догадываться, что произойдет, если шиноби увидят проходящего мимо слугу, а через несколько минут еще одного, точно такого же, как предыдущий. Она не должна быть раскрыта, по крайней мере, пока не достигнет стены. И, честно говоря, то, что этот сценарий - катастрофа, было ясно, как божий день.

Забавно… легче убежать из подземного убежища, чем из этой деревни. Хотя, если быть до конца честным, на поземной базе никому не было известно, кто она.
Дверь скрипнула, и Сакура обернулась, удивляясь, почему Саске вернулся так рано.

Но вошедшим был не Саске. Им был Кабуто.

Девушка почувствовала, как натянулись мышцы, словно пружины, пропитанные адреналином. Она была одна в комнате с Кабуто, не имея при себе никакого оружия. Это не предвещало ничего хорошего.
Сакура быстро опустила ноги на пол и моментально оказалась в вертикальном положении, не отрывая глаз от медика Орочимару и ожидая его дальнейших действий. Кабуто ответил жирной ухмылкой на ее очевидную предосторожность:
- Я просто кое-что принес.
Он держал флягу, наполненную какой-то зеленоватой жидкостью, с пробкой на ней. Но девушка не предпринимала ничего, чтобы подойти и взять ее.
- Контрацептивы, - пояснил он лукаво. – Я уверен, что вам не нужны… непредвиденные обстоятельства.
Его глаза отличались резкостью в данный момент, будто он был биологом, изучающим особо интересный образец.
Сакура ничего не сказала, взглянув на колбу.
- Очень сильнодействующий. Внутрь по капле каждый день, - Кабуто поставил ее на столик. – Сообщите, когда закончится.
Затем он ушел также внезапно, как и пришел, закрыв за собой дверь.
- И как я должна ему сообщить, скажите на милость? – проворчала Сакура, хотя догадывалась, что Кабуто имел в виду передать новости через Саске или какого-нибудь раба.
Она подняла колбу на свет, осторожно встряхнув ее, оценивая консистенцию и степень прозрачности жидкости. Откупорив, она понюхала зелье, которое определенно пахло травой, что в изобилии росла в Стране Огня и действительно предотвращала беременность. На первый взгляд все выглядело так, как и сказал Кабуто – контрацептив.
Но что-то не сходилось. Если это было приготовлено из трав, то должно иметь желтоватый оттенок, а не зеленый. Убеждая себя, что Кабуто не стал бы так открыто травить ее, и от одной капли не будет серьезных последствий, она макнула палец в прозрачную жидкость и попробовала ее.

Вкус мяты.

Сакура встревожилась. Она знала, что противозачаточными средствами пользуется много женщин в Конохе, и на вкус они были горькими. Если эта смесь имела мятный вкус… то, значит, туда специально добавили мяту. И Кабуто не относится к типу людей, которые заботятся о том, чтобы лекарство нравилось пациенту. Так что если он добился такого приятного вкуса, значит, он что-то скрывает. Некоторые расхождения явно предупреждали, что смесь являлась не просто контрацептивом.

Это было настолько очевидно, что даже несколько обидело Сакуру. За кого вообще они ее принимают? Она, как-никак, медик.

Так что… несколько другой препарат находился в колбе. Сакура просто пока не знала, какой. Что-то дергало ее за воспоминания о Цунаде, рассказывающей о траве… которая пахла как контрацептив, но на вкус и цвет совершенно отличалась от нее. Осознание врезалось в нее, когда в комнату вошел Саске.
- Что это такое? – спросил он, глядя на склянку в ее руках.
Ему показалось, что он спросил нечто ужасное. И у него были на то причины – Сакура и представить не могла своего выражения лица, когда смотрела на «невинную» жидкость.
- Кабуто пришел и дал это мне, - сказала она рассеянно.
Саске застыл. Кабуто был здесь с Сакурой? Наедине? Он оглядел ее в поисках любых повреждений или доказательств злоупотребления ее телом, и пытался не обращать внимания на облегчение, которое испытал, когда не заметил ничего необычного.
- Он сказал, что это противозачаточное, - немного ошеломленно продолжала Сакура, когда мысли в ее голове зажужжали с осознанием ситуации. – Но он солгал.
- Тогда что это? – повторил Саске, чувствуя дрожь беспокойства, пробегающую по его спине. Яд? Орочимару передумал на счет Сакуры и решил, что его медик сделает за него всю грязную работу?
- Пахнет как раз травой для контрацептивной смеси, - рассеянно ответила Сакура. – Но цвет и тот факт, что была добавлена мята, чтобы перебить вкус… Думаю, это другая, неизвестная трава. Видимо, Кабуто предполагает, что я по запаху не смогу определить ее, считая, что такая не растет в Стране Огня.
- И что она делает? – спросил Саске, раздраженный ее уклончивыми ответами, и подошел к стойке с оружием.
- Если я буду это принимать, я увеличу свои шансы забеременеть, а не уменьшу их.

Саске застыл на месте, так и не успев положить кунай, пока его мозг обрабатывал полученную информацию. Орочимару хотел… чтобы Сакура забеременела от него? Не потому ли он разрешил держать ее в своей комнате?
Не нужно было быть гением, чтобы угадать причину такого желания. Орочимару хотел бессмертия, поэтому ему нужно было следующее по очереди тело после Саске. Если у Учихи появится ребенок от Сакуры, это обеспечит его следующим сосудом, который по-прежнему будет обладать Шаринганом. А если сюда еще плюсануть феноменальный контроль чакры, которым наделена Сакура… не мудрено, почему Санин хотел этот сосуд.
Сакура, по-видимому, пришла к аналогичным выводам:
- Похоже, Орочимару хочет в распоряжение табун Шаринганов, а я, видимо, его племенная кобыла.
Учитывая гнев в ее голосе, Саске был удивлен, когда она поднесла колбу к губам и отпила чуть-чуть. Но когда девушка пошла в ванную и выплюнула зелье, он понял. Она делала вид, что использует средство, для случая, если Кабуто решит сделать еще один импровизированный визит.

При этой мысли Саске нахмурился. Ему не нравилось, что у Кабуто имелся свободный доступ к Сакуре, тем более, когда на ней был воротник. Он был готов к одному из шпионов Орочимару в своей комнате, но никак не ожидал, что Санин пошлет врача. Он бы не беспокоился о любом случайном шиноби – они были слишком запуганы Учихой, чтобы ослушаться, и оставили бы Сакуру в покое, дабы не навлечь его гнев. Но Кабуто был иным. Кабуто опасен. И что-то в Саске бунтовало от идеи Сакуры полагаться на несуществующую милость медика.

Сакура полоскала рот, чтобы смыть остатки зелья Кабуто, когда Учиха что-то бросил перед ней в раковину. Она выплюнула воду и посмотрела на предмет – это был ключ.
- Запирай дверь, когда я ухожу, - коротко сказал парень. – Не пускай никого, пока не будешь уверена в его намерениях.
Сакура взяла ключ, взвешивая в тонких пальцах холодный металл. Это какая-то тайна, покрытая мраком. Несколько дней назад он грозился запереть ее, теперь же сам дает ключ, чтобы запереться от него?
Ей казалось, что она под гендзюцу.

Но, видимо, Саске уже пожалел о своем решении – он смотрел на ключ в ее руке с глубоко укоренившимся на лице угрюмым видом.

Сакура хотела что-то сказать – но не знала что – когда он повернулся к ней спиной и направился к двери, жестко захлопнув ее за собой. Оставшись одна, Сакура тупо смотрела на ключ в руке, по крайней мере, с минуту, прежде чем подойти к двери, вставить его и провернуть в замке один раз, услышав характерный щелчок блокировки.
По ту сторону двери Саске также услышал сигнал запирающегося замка и пошел дальше по коридору, еще больше нахмурившись. Он не знал, почему так сильно ждал этого звука, или почему внутри при этом что-то расслаблялось. Зато точно знал – тот факт, что Сакура, находясь в комнате с воротником на шее, была крайне уязвима, выбивал его из колеи, к чему он точно не привык. Пока что Кабуто сможет лишь пинать закрытую дверь, и Саске был уверен, что мужчина не рискнет пересечь эту границу грубым образом.
Пока дверь заперта, Сакура имела хоть капельку защиты.

«Меня это не беспокоит, - думал он. – Я дал ей ключ по собственной прихоти, я не забочусь о ней, мне все равно…»

И с каждым разом, что он повторял про себя эти слова, они казались ему все менее убедительными.


- Итак, когда ты передал это… как она отреагировала? – спросил Орочимару, его желтые глаза пронизывали пространство, не смотря на безобидный вопрос.
- Она была осторожна, но не выглядела обиженной, - сообщил Кабуто. – Это само по себе неудивительно – я сомневаюсь в пристрастиях Саске сознательно причинять вред своему партнеру – но она не похожа на изнасилованную женщину, даже если спит в его постели.
Орочимару ничего не сказал, жестом указав Кабуто продолжать.
- Я уверен, что он каким-то образом влияет на нее, поэтому существует определенная вероятность, что Саске соблазнил девушку, - немного ухмыльнулся медик, очевидно, не веря этим сказкам. – Хотя после того представления, которое она устроила, когда мы раскрыли ее, я сомневаюсь, что кто-либо без помощи грубой силы может затащить ее в постель.
Орочимару на минуту погрузился в раздумья.

Сначала он просто хотел передать куноичи Листа дознавателям, но теперь появился гораздо лучший вариант. Он может использовать ее для своих целей – во-первых, чтобы проверить лояльность Саске. В течение долгого времени Санин подозревал, что его привязанность к старым товарищам по команде намного крепче, чем утверждал сам Учиха. Да, он был готов ударить по ним во время последней встречи, но Орочимару не считал это аргументом. Акт убийства – это просто момент, момент, который иногда даже не воспринимается в пылу битвы, а потом человек часто жалеет об этом. Но если Саске держит в своей комнате девушку – бывшую сокомандницу – постоянно подвергая ее нападкам и насилию… то это ясно доказывает, что он навсегда отвернулся от Конохи.
К тому же Санин был не настолько глуп, чтобы не видеть потенциал, которым может быть наделен ребенок от подобного союза. Он знал, что Саске не всегда будет его сосудом, знал, что когда-нибудь ему понадобится еще один – так что может быть лучше ребенка Учихи?

Тем не менее, отчет Кабуто о состоянии Сакуры заставил его беспокоиться. Он понял, что она не состояла в сексуальной связи с Саске – и сомневался, что Учиха способен на любого рода преднамеренное соблазнение, а девушка была слишком преданна своей деревне, чтобы спать с предателем по собственной инициативе, независимо от того, насколько близки они когда-то были.
- Возможно, она и не спит с ним, - размышлял Орочимару. – По крайней мере, не в том смысле, в котором мы предполагали. Ну и зачем тогда требовать от нее обратного? Пока наш дорогой Саске с каждым днем становится мягче к ней…
Кабуто ничего не сказал, но его глаза засверкали злым умыслом.


Кабуто крался по коридору, словно леопард, выслеживающий газель, желая войти в комнату настолько тихо и незаметно, насколько это возможно. Он положил ладонь на ручку и медленно повернул… но та не поддалась.

Дверь была заперта.

- Кто там? – из комнаты послышался напряженный и обвинительный голос Сакуры.

Длинная жестокая улыбка озарила лицо Кабуто, когда он без лишних слов скользнул вниз по коридору. Саске никогда не закрывал дверь – в его комнате не было ничего сверхценного, да и только дурак попытался бы что-либо украсть у ученика Орочимару. И все-таки в то же самое утро медик доставил Сакуре «противозачаточное», совершенно свободно проникнув в комнату… которая была заперта вскоре после этого.

Кабуто знал, что это неспроста.

Он не смог удержать мягкого смешка, так и рвущегося из его горла: «Как интересно…»

«Good friends are hard to find, harder to leave, and impossible to forget». (с) Anonymous.
«Хороших друзей трудно найти, еще труднее оставить и невозможно забыть». (с) Аноним.