С.

Люди называют внешний мир улицей. Я имею в виду безграничное пространство за пределами комнаты, которое человек делит с другими... Пожалуй, эта мысль должна остаться незавершенной. Мне нечего сказать.
Я совсем недавно переехал в небольшой портовый город Оцу на берегу озера Бива. Мне нравилось это место скорее своей отрешенностью, нежели уникальным местоположением в Японии. Приехав в этот город, я не терял и не приобретал абсолютно ничего, что заставляло чувствовать себя подавленным. Мне 25 и я ни черта не добился в этой жизни; нет, я даже не прилагал усилий. Десяток лет назад я был переполнен жизнью в буквальном смысле этого слова. Безбашенный Саске, который плевал на все, познав прелесть риска. Из ночных клубов, посиделок в баре и океана алкоголя, после которого я блевал, корчась у входа на улице, все перешло в наркотики и иллюзию счастья, которого просто не было. Я принимал эту дрянь, а мир превращался в театр – мне это нравилось. Я не боялся, я рисковал, я жил, я трахался, черт возьми. Все угасло сейчас. Во мне пепел былого как ностальгия о жизни до смерти. Мне стоило устроиться на работу, чтобы заполнить уйму свободного времени, ну, или, хотя бы, заработать достаточно денег на удовлетворение собственных потребностей, но... Мне было так плевать.
Прогуливаясь по улицам Оцу, на окраине города, как можно дальше от портов, я сделал глоток пива, украденного в дешевом магазине, и вытер рот рукавом изношенной крутки. Улицы вовсе не были пустынны, что немного меня удивило. Просто здесь были другие люди, люди низшего общества – изгои... Изгои жизни, быть может. Я видел вокруг лишь неяркие рекламные вывески баров, что искаженно отражались на мокром асфальте. Стало быть, после кратковременного дождя. Я залез в карман куртки свободной рукой в попытках найти хоть одну несчастную сигарету, но безрезультатно. Обшарив все карманы, я нашел лишь измятое фото моей семьи. Недолго разглядывая счастливые лица, запечатленные на бумаге, я выбросил фотографию, зашагав дальше, как это сделал кто-то свыше. Выбросил семью из моей жизни в мусорное ведро рядом. Удивительно то, что я не сделал ничего. Стоял рядом, не решаясь уйти и не решаясь сжечь ненужный мусор. Родители ушли из жизни, еще когда я был ребенком. А брат. Исчез. Сукин сын не появился на похоронах и просто стер следы своего существования. С тех пор я лишь пару раз слышал его холодный и пробирающий до костей голос по телефону. Я не помню, о чем мы говорили. И не помню, о чем мы молчали.
Жмурясь, я сделал еще пару глотков пива и свернул за угол, погрузившись в полную тьму. До меня сразу донеслись голоса. Чьи-то звонкие голоса. Это были... мужчины. Я был уверен, они о чем-то спорили на повышенных тонах. Я остановился, пытаясь прислушаться; их было трое... Нет, двое. Любопытство не раздирало меня, но ноги сами шли на голоса. В кромешной тьме я мог разглядеть только стену, касаясь ее влажной пористой поверхности, чтобы хотя бы на ощупь добраться до места назначения. Стена была даже слишком влажной, в этом переулке не могло быть настолько сыро после дождя, судя по людным улицам, где асфальт лишь слегка поблескивал, и не было луж. Наконец, на горизонте показались две фигуры. Я ускорил шаг, направляясь к ним, и резко остановился в паре метров от двух шумных парней, слишком ворвавшихся в жизнь проходимца после...

- Саске, ты мудак.
- Отвали.
- Хэй, а ты убивал людей?
- Да.
- А мне все равно не страшно.

Я замер, прибитый намертво к асфальту и переполненный странным чувством. Словно перешел грань. Рука была еще неприятно влажная. Я поднял ее, взглянув на ладонь – кожа была в черной и синей краске. Стало быть, это некий переулок художников, и та стена была использованным холстом стрит-артеров. Засмотревшись на случайный, но красивый перелив высохших красок, я совсем позабыл, что на меня смотрели две пары глаз тех шумных личностей.
- Ты кто такой? – громко и с недоумением спросил парень с ярко-фиолетовыми глазами, скорчив странную гримасу на лице. Я почувствовал себя в какой-то степени чужаком.
Однако я не ответил, взглянув на этих парней с неким холодным презрением. Они стояли у стены пятиэтажного здания, с незавершенным, довольно масштабным рисунком. Во тьме блеснула металлическая лестница, на ступенях которой были баллоны с краской и пара испачканных тряпок. Я не мог понять, откуда свет; первая моя мысль – прожектор. Но это было настолько глупо, что я принялся осматривать художников. Один стоял с тем же недоумением, глядя, словно сквозь меня. У него были странные волосы с голубоватым оттенком и фиалковые глаза. Но эта уникальная внешность никоим образом не делала его ярче – я бы не заметил его в толпе. Я вообще не люблю толпу. Второй стоял в тени, словно испугавшись меня, но я не мог не заметить его пристальный изучающий взгляд ярко-синих очей. Вонзился ли он в грудь острым кинжалом? Нет, скорее не спеша отдался мурашками по коже. И мне это не нравилось. Я вообще не должен был стоять здесь.
- Хэй, какого черта, Наруто? – парень со странной внешностью обратился к своему другу, указывая на меня рукой.
Я отшатнулся назад, ухмыляясь в открытую. Наруто опустил взгляд, и взял баллон с краской, продолжив рисовать на поверхности стены замысловатый орнамент дрожащей рукой. Я видел его насквозь, я видел его бешеный оскал; я видел, как он, стиснув зубы, жмурился, пытаясь не наброситься на меня с криками и не задушить. Другой парень так и стоял, сокрушенный нашим поведением и в полном недоумении. Мне нравилась эта игра эмоций и полное осознание, что Наруто... мой? Нет, пока он принадлежит улицам. То есть, уже принадлежит грязному асфальту и запаху растворителя. Люди и в таком дерьме находят прелести.
- Ты, чертов ублюдок, проваливай отсюда! – он снова обратился ко мне, указывая в сторону.
- Суйгецу, заткнись. Я его знаю.
Наруто зашипел, словно голодная анаконда, которая готова была наброситься на жертву в любой момент, лишь бы удовлетворить свою скромную потребность и узнать хоть чуть-чуть, что такое месть. Но он был так мягок и неуместен в этом мире своей светлостью, что мог лишь накричать во всю глотку, сорвав голос, и ударить пару раз. В этой системе не могут быть два солнца.
Я не мог больше продолжать играть в спектакле, где у меня нет слов. Но, откровенно говоря, атмосфера меня забавляла. О, эта уйма вопросов, висящих напряженно в воздухе вперемешку с едким запахом краски.
Оба парня стояли в старых рваных куртках, цвета которых я не мог определить, так как ткань была испачкана краской, да и она была настолько старой, что потеряла яркость и стала блеклой. Я, наконец, перевел взгляд на главные декорации – рисунок на стене.
- Наруто. – он вздрогнул, сжав баллон краски сильнее, услышав мой холодный, хриплый голос. Этого хватило, чтобы разбудить в нем зверя, который разорвет меня на части.
- Какого черта? – он бросил краску, нацелившись на меня, и попал в плечо. Он зарычал, одичал на моих глазах! Его очи зажглись яркими огоньками, я чувствовал пыл, огонь, обжигающий мою кожу до шрамов. Наруто хотелось прижать и гореть с ним в первом смертном грехе, крича от боли. Крича и смеясь. – Ты... Ты трус, слышишь!?
Наруто ускорил шаг, направляясь ко мне. Я громко рассмеялся, выронив бутылку с пивом, и схватился за живот, словно безумец. Не успел я подняться, как почувствовал гнев Наруто на себе. Мое лицо горело от его удара. Он взял меня за ворот куртки, прижав к стене как можно сильнее; я смог разглядеть его лицо впервые за 8 лет. У Узумаки был слишком навязчивый образ, чтобы забыть его небрежные черты лица, словно акварельный этюд Творца. Он был так неуместен в этом мире... Мои руки немели. Я испепелялся изнутри, смеясь над собой, над ним, над «раньше». Эти глаза... Нет, я отвык. В парнишке не было ничего особенного. И это ложь. Я ведь назвал его вторым солнцем, верно?
Я уже с трудом слышал крики Наруто, не чувствовал его удары и струю крови на своем лице. Последнее, что я запомнил – холодный асфальт и вязкий запах краски. Из тьмы во тьму.

- Не страшно?
- Нет.
- А я все равно тебя убью.



Наруто сидел на кухне в довольно-таки просторной и светлой квартире, что досталась Суйгецу от брата, и нервно попивал молоко. Странное это состояние, словно из тебя выкачали кровь и ты теперь тело. После слишком вырвавшись наружу эмоций и слов, внутри было пустынно и спокойно, а голос был севшим. Как непривычно потерять то, что накапливалось, и не иметь больше ничего, наслаждаясь молчанием, так чертовски уместным тогда. Образ Саске в голове невольно отдавался крупной дрожью по телу, от этого хотелось избавиться. Стоило Учихе исчезнуть из чьей-то жизни, и остаться там вкраплениями, как Наруто вновь слышал его. Нет, ложь. Беззаботный и сухой голос парня всегда был в голове, всегда напоминал о своем хозяине, всегда существовал, как неотъемлемая часть Наруто. Словно так надо, так задумано кем-то. Но жизнь и судьба не ходят рядом – они не могли встретиться вот так. Саске всего лишь шел на поводу у тьмы, увидев свет в конце туннеля, и, как-то между прочим, направившись к нему. Так не бывает. Так даже в самых дешевых фильмах не бывало. И сдались два человека кому-то свыше. Фигурки на шахматной доске. Шах и мат обоюдный. Слишком случайно, чтобы быть правдой. Слишком неожиданно, чтобы быть ложью.
Наруто обреченно вздохнул, поглядывая на диван, где мирно спал Саске.
- Эй. – Суйгецу сел рядом со златовласым парнем, который нервно покусывал губы до крови. Она, алая, замысловатыми и тончайшими линиями танцевала на поверхности молока, быстро исчезая. Наруто уставился на стену, пытаясь прочитать на ней свои слова, вроде «Да? Что-то не так? Что тебе нужно?»... Хоть какой-нибудь ответ, потерянный на поверхности стены с потрескавшейся краской.
- Кто этот парень? – Суйгецу заинтересованно глядел на незваного гостя в отключке.
- Саске. – Наруто массировал виски, сосредоточенно глядя на жидкость в стакане.
- Я его выгоню сейчас же.
- Нет-нет! Погоди, пусть проснется, ночь на дворе...
- Я не стану повторять вопрос.
- Это... мой друг. Восемь лет назад, осенью я нашел его на улице, лежащим на асфальте. Саске был наркоманом. Я отвез его в клинику, хотел, чтобы его вылечили. Навещал его каждый день, а он... Сбежал. Исчез, понимаешь?
- Только не говори, что привязался к этому ненормальному. Утром свалишь вместе с ним из моей квартиры. – Суйгецу звонко рассмеялся, достав сигарету и скрывшись за дверью комнаты, что-то напевая.
- Даже если привязался, что в этом такого? – Наруто закричал как можно громче, чтобы быть услышанным.
- Мне плевать. Встретимся на том же месте вечером и закончим работу.
Глухой отдаляющийся голос так больно ударил по вискам, что художник зашипел, бросив стакан с молоком в стену. Стало еще пустыннее. Голубыми глазами он долго разглядывал огромное пятно на темной стене, чувствуя себя одним из осколков разбившегося стакана на полу.

- Как ты себя чувствуешь, Саске?
- Здесь страшно. Я в четырех стенах ищу пятый угол. У меня отобрали свободу. Я был счастлив.
- Тебе показалось. Ты не был счастлив... Ты одинок. Был одинок.
- Был?
- Я рядом.
- Ты мне не нужен.
- Так убей меня.
- Повзрослей.

Саске корчился от ноющей боли по всему телу, словно удары в одну точку звуковыми волнами отдавались по коже. Невыносимо жгло лицо. Саске еще чувствовал горячие руки Наруто, нажав на кнопку воспроизведения в памяти вчерашней ночи. Бледные руки, оплетенные темно-синими нитями вен, по которым струилось безразличие, грубо касались ран на лице, уже обработанных кем-то. Закрыв глаза, он пытался все забыть, не помня ничего. Самое время подумать, что он забыл в этом мире. Должно же быть предназначение для такого ничтожного и слишком тщеславного для своего положения существа. Или Саске просто техническая ошибка в огромной системе?
Угольные глаза созерцали стену напротив с неуместным телевизором по центру. Надо же, подумал он, и здесь есть промахи.
- Я и не думал, что мир настолько несовершенен. Или жалок.
Саске говорил скорее со стенами, нежели с Наруто, сидящим рядом, на этом старом диване, провонявшем насквозь какой-то художественной дрянью. Обладатель голубых глаз давно сидел рядом, намеренно не замеченный Саске и смирившийся с временным ярлыком «пустое место». Он молчал.
- Руки покажи.
- Я не видел тебя чертовы 8 лет! Как ты можешь приказывать мне? Как ты можешь говорить со мной на столь повседневные темы?
- Покажи.
- Ты что, не слышишь меня? – Наруто почти шептал, хрипло выговаривая слова.
- А ты бы хотел обсудить прошлое?
- Посмотри на меня. – Саске не отрывал взгляда со стены. Она, молчаливая и умиротворенная, была много интереснее по-своему кричащего человека, загоревшегося желанием обернуться.
- Я на легких.
- Ты обещал. Обещал завязать.
- Наруто, когда ты уже поймешь, что ты никто в моей жизни? Я тебе ничем не обязан.
- Я пытался тебе помочь! – юноша вскочил, непонимающе глядя на Саске и пытаясь найти в его лице утешение для себя, крича неровным дрожащим голосом. – Ты... Я твой друг, понимаешь?
- Ты имени моего не знал, когда отвозил в клинику. Прости, но в словарях Дружба имеет немного иное значение.
- Какая к черту разница, у тебя никого не было!
Наруто обреченно рухнул на колени, глядя на свои руки, которые видели только краску. Грязные ладони были похожи на пепел – все, что осталось от Саске. Он взглянул на тыльную сторону ладони. На неглубокие раны и алые...
- Я должен идти.
Учиха исчез. Сбил с мыслей и оставил Наруто здесь, на полу, глядящего вслед беглецу, который был чертовски похож на иллюзию или галаграмму. Хэй, там, сверху. Прекращай свои игры.
- Вернись же... Саске!
Наруто поднялся с колен, бросившись за беглецом. Все казалось мимо. Лестничная площадка, ступени, вой псов на дворе, холодная ручка двери, сильный ветер в лицо... И его спина. Он, отвернувшись от единственного человека в его мире, просто бежал. От связи, от нитей, что образуют узлы на запястьях. И это мимолетное время, смешение «раньше» и «вдруг», стало слишком банальным и невозможным для убийцы с зависимостью и художника, пытавшегося забыть прошлое, но бесконечно оглядывающимся назад. А что там? За стеной его грубого молчания, в вакууме собственного одиночества, пронзающего сущность насквозь лезвием боли и тупого безразличия к себе, к другим. У Саске был всегда свой взгляд на мир. Нет, не так. У него не было взгляда на этот мир.

- Как твои дела? – Наруто, заулыбавшись, сел на скамейку рядом с Учихой, чей взгляд был направлен куда-то вдаль. И мысли, должно быть, были вовсе не здесь, подумал голубоглазый юноша, разглядывая аккуратные черты лица и профиль пациента клиники.
- Нормально.
Наруто отвел взгляд, печально вздохнув, и залез в карман, пытаясь отыскать что-то важное. Наконец, радостно похвалив себя, парень протянул Саске сигарету.
- Ты притащил меня в чертову клинику для наркоманов, чтобы приносить мне сигареты и тем самым «помогать»?
- Это же не наркотики, я думал...
- Давай сюда. – Саске отобрал сигарету, пристально глядя на Наруто безжизненными глазами. Тот лишь глупо улыбался в ответ. – Всего одна?
- Я подумал, что у тебя наверняка отберут целую пачку сигарет и...
- Дай зажигалку.
Наруто растерянно обшарил карманы несколько раз, покрывшись румянцем и боясь взглянуть на Саске, который внимательно следил за действиями парня, глядя словно сквозь него так мертвенно, что становилось страшно. Наруто потрепал дрожащей рукой свои и так взъерошенные светлые волосы, улыбнувшись еще шире:
- П-прости...
Саске зашипел и выкинул сигарету – единственное временное спасение. Однако ему было тепло осенью, особенно когда его плеча касались горячо обжигающие, но чертовски нужные ладони рук солнца на земле. С него всегда воняло растворителем и краской. Наруто любил улицы. Слишком любил цвет для прозрачного человека, состоящего из контуров жизни. А внутри пустошь, бессмысленные нити и тусклое свечение изредка.
- Да ладно тебе, я же рядом! Я могу заменить тебе сигарету и даже наркотики. Мы справимся.
- Когда это ты и я стали «мы»? Никогда не относил себя к этому понятию.
- Вечно ты лезешь со своими заумными штуками. Прекращай. Я скоро заберу тебя домой, Саске. Все будет хорошо, правда.
- А сигареты все равно принеси.
Наруто обнял Саске. Просто обнял, обдавая парня большим теплом. И когда это они успели стать Мы, думал обладатель лазурных глаз, чуть ссутулившись и чувствуя скользящий по коже ветер.
- Ты и я - это ведь то же, что и Мы. Раньше было так: ты – это ты. Я – это я. Два человека, скитавшихся по миру в одиночку и пытающих асфальт бесконечными шагами в поисках...
- Да заткнись уже. - Саске фыркнул, прижимаясь крепче.
Просто прижимаясь.

Наруто отчаянно бежал следом, пытаясь догнать, а у него стопы в кровь по раскаленному от человеческих грехов асфальту с редкими лужами после очередного дождя. Однако боль была ничтожна по сравнению с его загоревшимся желанием не отпускать. Сидя на кухне и глядя на диван, где мирно спал Саске, Наруто что-то приобрел. И серые дни без него казались такими бесполезными, еще серее. Он должен был догнать его хотя бы назло, чтобы не казаться слабым. Неуклюже бежавший следом Наруто кричал во все горло хриплым голосом, а Саске все шел, горделиво ступая по лужам и отказываясь оборачиваться. Зачем ему лишние связи, если он сам лишний на этой жалкой планете? Учиха почувствовал мертвую хватку на своем плече, повернувшись к юноше и бесстрастно глядя в глаза Наруто.
- Я с т-тобой. – Уже задыхаясь, хрипло проговорил вполголоса художник.
Саске молча пошел дальше, положив руки в карманы. Наруто уверенно зашагал рядом, догнав Учиху и поглядывая на парня, чье лицо неразборчивым наброском виднелось во мраке ночи. Он бы взял за руку курильщика, обнял бы снова, как той осенью...
Пройдя несколько кварталов, они оказались вновь у переулка с граффити на стенах зданий. Саске мог рассмотреть рисунки при свете солнца ранним утром, не упустив размытый след своей руки на огромной стене. Эти воздымающиеся изображения были чем-то неизведанным и иным, казалось бы, будучи простой забавой художников – королей этого переулка в картонной короне. Более того, люди старого нрава воспринимали это даже не с безразличием, негативно относясь к подобному. А что делать меньшинству людей, отчаянно пытавшихся выразиться через эти рисунки на стенах, чтобы быть замеченными толпой. Не быть одним из зрителей.
Саске вскользь осмотрел изображения, чувствуя тепло лучей восходящего солнца на своей мертвенно бледной коже. Взор его угольных глаз пал на самое масштабное творение этого тайного места. Похоже, это и был рисунок Наруто и, так называемого, Суйгецу.
- Почему вы ссорились?
- Суйгецу хотел оставить все черно-белым. А я хотел сделать все в цвете, ярко... Безумно, понимаешь?
Наруто удивленно глядел на парня, которого словно невзначай занесло в их обитель. Саске вновь посмотрел на рисунок. Мужское лицо. Голова его, словно потрескавшаяся керамическая скульптура, из которой бесконечными переходами буквально вытекали узоры. Чего только не было в рисунке. Кожа человека была серой, словно он черно-белая фотография, а его, казалось, мысли просто не были покрыты цветом. Саске долго смотрел на изображение, чуть хмурясь и, наконец, отрешенно взглянул на Наруто:
- Суицид?
- Саморазрушение.
Звонкое молчание било по вискам, а гул редких машин с улиц томно заглушал несказанное. Тишина бесконечной материей окутала две фигуры, отрешенно стоявшие в переулке. Саске и Наруто стояли на расстоянии, будто держа дистанцию. Разве пара метров сделает их дальше? Это было глупо.
- Ты прав. Нужно раскрасить ярче. Медленное горение изнутри до ребер в пепел и взрыв, разрушающий в тебе все до единого и оставивший после себя пустошь... Это не дотягивает до будничной повседневности, верно? – Саске сделал паузу, напоследок одарив рисунок взглядом и вновь отвернувшись. – Твоя идея?
- Да...
- Стало быть, и ты испытывал подобное.
- С-саске... – Наруто оскалился, жмурясь до непроглядной тьмы в глазах, и тихо заплакал, просто выставив напоказ забавную слабость. Серной кислотой слезы высыхали на щеках. – Ты... Не знаешь, что ты для меня. Ты - все, что у меня есть.
Он отчаянно стряхивал слезы, вытирая лицо рукавом изношенной куртки под пристальным взглядом Саске, холодно наблюдавшим за Наруто:
- Если не будет тебя – не будет ничего!
Юноша обнял Учиху со спины, заполняя переулок эхом шумного шепота невнятных слов. Саске бесстрастно поднял голову к небу и закрыл глаза, ослепленный солнцем. И, кажется, ему было тепло. Но плевать.

Их занесло на крышу. Просто шагая по просыпающемуся городу, их потянуло к небу, подальше от людей. Улочками между высокими зданиями Наруто и Саске забрели в незнакомый район, поднявшись на крышу. Сидя на краю, они томно оглядывали людей внизу, таких забавных тогда. Наруто поджал губы, смятенный бесконечным молчанием, и тихо, боязливо прошептал, утопив Саске в синих озерах его глаз:
- Давай ты вернешься в клинику?.. Я найду деньги, слышишь? – Саске в ответ лишь зашипел, достав из кармана пачку сигарет.
- Хэй, Саске, пожалуйста.
Учиха взглянул на Наруто, убрав пачку сигарет и достав небольшой пакетик с белым порошком. Златовласый юноша с отчаянной мольбой в глазах смотрел на парня, закусив губу до алой крови. Он не сделал ровно ничего. Слабак.
Саске с издевкой облизнул средний палец, после чего засунул в пакетик и поднес к губам, приоткрыв рот. Мужчина не отрывал взгляда от Наруто, пройдясь пальцем по деснам, чуть посмеиваясь. Лицо Узумаки и впрямь было забавным. Хотя какая разница? Сейчас он не будет чувствовать ничего. Сейчас будет иллюзия. На время все станет хорошо. А потом все исчезнет, в памяти будут только отрывочные эпизоды.



Было больно видеть Саске в таком состоянии. Я каким-то образом смог отвести его домой, уложить в кровать. В каком-то плане я даже завидовал его умиротворенному спокойному лицу. Проснувшись, он сказал, что просто был под кайфом – это не сон. А завидно все равно... Он ушел на балкон покурить. Я взял с собой рюкзак с баллонами аэрозольной краски и ушел на встречу, заперев за Саске дверь. Нет, я вовсе не запирал его в клетку... Просто. Он бы все равно не заметил. Это все ради него. Во мне барахлила человечность и, черт возьми, просыпался собственнический инстинкт. Присвоить для меня было чем-то новым и за рамки вон выходящим. От этого хотелось избавиться раз и навсегда. Вновь незамысловатыми улочками я прокрался к яркому переулку, откуда совсем недавно вернулся. Я окинул взглядом рисунок на стене, услышав приближающиеся шаги, и повернулся в сторону Суйгецу. Он подошел ко мне и ухмыльнулся:
- Ну что? Купил черную краску?
- Я решил в цвете. – Уверенно начал я, глядя на изумленное лицо Суйгецу.
- Что? Мы все решили, помнишь? – Он начал нервно смеяться, словно его победа была очевидна. Я не отступал.
- Ты рисуешь эскизы. Все равно не сможешь раскрасить его.
- Что? Да я найду другого художника, ты мне к чертям не нужен.
- Да ты ничего не вложил в Саморазрушение!
- Ты даже назвал этот жалкий рисунок, да?
- Замолчи. – Я оскалился. Похоже, это, правда, имело немалое значение в моей жизни. Почему-то именно после того, как Саске вернулся. Нет, появился. Наверное, только сейчас я осознал, что проходил через это, или, скорее, прохожу. Медленное горение... До ломающихся ребер. Когда в жизни пусто, твои отчаянные попытки не оглядываться отдаются по телу вот так. Твое нутро реагирует именно таким образом, просто, потому что другого выхода... Нет. Его просто нет.
- Знаешь, мне не нужна это дерьмовая картинка. Делай с ней, что хочешь. Но ты, черт возьми, должен быть мне благодарен...
И я ничего больше не слышал. Ветер скользил по коже пламенем, и душу грело осознание, что этот рисунок в моем распоряжении. Хорошо. Пропустив тираду Суйгецу, я просто с улыбкой наблюдал за тем, как он уходит. Видеть его спину тогда было упоением. Мне нужны были деньги. Вспышкой в голове мелькнула мысль, что это все Саске. Ради него, для него. Когда в жизни никого нет, я не старался даже для себя. Сейчас всю заботу я дарю ему. Чтобы он сбежал. Я не боюсь остаться один. Я боюсь остаться без него.
Отдать Саске в частную клинику стало моей целью. Я был ослеплен этой мыслью, я был помешан на этом. Все, что я мог – рисовать. Выдвинул Саморазрушение на небольшой конкурс в Оцу среди стрит-артеров. И каждый день приходил рисовать. Это был единственный способ заработать деньги за минимальное количество времени. Либо все, либо ничего. Победить было моей святой обязанностью. Саске был моим стимулом. Каждую секунду его образ, его голос... Все прокручивалось в голове. Но я возвращался в свою бедную квартиру и оставался наедине со стенами, покорно ожидая Учиху на кухне. Вторая чашка чая так и оставалась пустой. Он приходил поздно, ночью. И засыпал. Но я был благодарен хотя бы тому, что он возвращался ко мне. И мы спали на одной кровати. Он уже не друг, верно?.. Еще одно новое чувство. Не пойму, что за чертовщина, правда. Но какая разница?
Утром я продрал глаза, осматривая душное помещение. Саске лежал рядом. Вздохнув с облегчением, я взял трубку, которая так и жужжала, мешая спать. Ответом на невнятное «алло» стало ругательство в мою сторону. Я сразу узнал голос Суйгецу и прикрыл глаза, внимательно слушая.
- Какого черта, Суйгецу? Что случилось?
- Ублюдок, я все знаю. Ты выдвинул на конкурс наше граффити.
- И что с того? Ты отказался участвовать в этом.
- Разве я знал, что ты решишь подать заявку на конкурс, идиот?
- Чего ты хочешь? Оставь меня в покое!
- Деньги. – Я широко распахнул глаза, бросив кроткий взгляд на мирно спящего Саске. Молчание затянулось и звонко раздавалось в голове фоновым шумом.
- У меня их нет, ты же знаешь.
- Я тоже участвовал в создании этой смазливой картинки. Когда выиграешь деньги, я получу свою долю. Половину от суммы, слышишь?
- Что за чушь? Я даже не победил, а ты...
- Да мне плевать! Теперь ты должен. Слышишь? Должен победить. Иначе, клянусь, ты пожалеешь.
- Иди к черту, брат. Ты не получишь ни гроша.
Я положил трубку, потерев переносицу. Этот разговор был смешон, я не воспринимал всерьез этого чудака. Я ничего и никого не боюсь. Ни угроз Суйгецу, ни его глупых провокаций. Я тихо рассмеялся, снова обняв Саске со спины. Запах спиртного ударил в голову. Какая дрянь. Но я прижался к Учихе крепче и уткнулся в плечо. Тело покрылось крупной дрожью. Такой невероятно приятной...



Пару недель я жил с Наруто и это не было непривычным. Его частые посещения восемь лет назад... Даже смешно. Днем я смотрел телевизор, пока Наруто уходил рисовать. А вечером я гулял по городу, ходил по клубам и воровал сигареты. В бедном районе вдали от центра это было нормально, поэтому не составляло большого труда.
Я стоял у двери моего, с недавних пор, дома. Зайдя в квартиру, заметил белый конверт на тумбе. Странно, письма уже казались такими... Такими неактуальными. Я без особого интереса достал письмо и был в какой-то степени шокирован. Победа в конкурсе, какие-то поздравления, администрация... Я вскользь прошелся глазами по тексту. Стало быть, наградой являлась внушительная сумма - 5000 долларов. Неплохие деньги, но... Почему он не сказал? И где чек? К письму прилагалось фото. Наруто назвал рисунок Саморазрушением. Я был в замешательстве. Поспешил в гостиную, озираясь по сторонам, но его не было. Нигде. На часах почти час ночи – я выбежал из квартиры. Не знаю, что заставило меня пойти искать Наруто. Я просто не мог. Запомнившийся график, расписание, по которому мы жили. Он всегда ждал меня на кухне, мирно пил чай с медом или холодное молоко. Его буквально душило ожидание и бездействие, поэтому он всегда что-то черкал на белых салфетках. Каждое утро я находил безобразные рисунки на кухонном столе. И мне, в целом, было плевать. Я не заметил, как лихорадочно бегал по улицам, пытаясь найти Наруто. Я побежал в переулок. К Саморазрушению.
Я дрожащими руками потянулся к телефону и набрал номер художника, приложив сотовый к уху. Гудки. Сбивчивое дыхание и его «алло». Я глубоко вздохнул, прикрыв глаза. Он просто сходил в магазин. Идиот. Я начал нервничать. Не в моих принципах. Я что-то рявкнул и положил трубку, направившись домой.



Я уже подыскивал Саске клинику. Деньги были у меня на руках. Теперь я пропадал днями, бродил по больницам, собирая справки и нужные документы, чтобы Саске смог проходить реабилитацию в приличном заведении. Спустя неделю я вновь возвращался домой. Лестницы, дверь, прихожая. Я сразу же рванул в спальню, изнеможенный, сняв обувь. Стоило мне заглянуть в комнату, как клинок болью вонзился в сердце. Что я видел? Контуры. Все поплыло перед глазами, словно в тумане, и я отчаянно глотал воздух. Чем чаще я дышал, тем больше все исчезало, тонкими струями покидая тело. Там, на нашей кровати сидели Саске и Суйгецу. Черные фигуры были столь омерзительны тогда, что я просто-напросто хотел упиться сладкой ложью, лишь бы не верить в эту реальность. Раз, два, три... Внутри поселились часы, и я считал секунды. Как долго я еще буду под пристальным взглядом их глаз? Как долго я буду видеть во тьме только изящные линии белого дыма сигарет? И молчание уже трещало по швам. Оно было тихим, как улицы ночью. Редкие затяжки Саске, словно гул проезжей машины. Минутный. Такой кроткий. И мне было пусто. Видеть хотя бы вину в его угольных глазах... Хотя бы каплю вины. Он ведь знал, знал, как это чертовски больно! Я отшатнулся назад, подальше от зоны боли, прикрыв рот рукой и просто отказываясь верить. Я в бреду, я спятил, мне кажется... Как жалко оправдывать реальность. Суйгецу встал и начал одеваться, Саске перевел взгляд на него и потушил сигарету. Красный огонек исчез, и я вновь видел лишь две фигуры тьмы.
- Боже... – Единственное, что вырвалось наружу в форме слов.
Суйгецу наклонился и поцеловал Саске. Тот лишь отвернулся, получив в ответ ухмылку художника. Снова кольнуло. Черт, неужели это и впрямь наяву. Суйгецу прошел мимо меня, глядя прямо глаза. Я слышал хлопок двери и тихо прошептал себе, забыв про Саске:
- Неужели... это все из-за денег?
Боже. Я, наверное, сплю. Снова начал сбивчиво и нервно дышать, покрывшись дрожью. Меня тошнило. Так вот, что имел в виду Суйгецу. Черт.
- Саске.
Он подошел ко мне, натянув джинсы. Я хотел отойти, убежать, хотел защититься! Закрыться, наслаждаясь саморазрушением, быть снова ни с чем. Быть одиночкой. Лишь больше не чувствовать боль, лишь бы больше никогда не ощущать эти удары в лицо, в живот пламенным жаром и острием. Это невыносимо. Я сполз вниз по стене, запрокинув голову. Потолок.
- Зачем? Зачем, Саске?
Он молчал. Молчал, а это больнее! Ему нечего сказать – это с ума. Внутри все просто взрывается. Там руины. Разрушенное все. Теперь все стало бессмысленным и бесполезным. Я и не помню, что было, что происходит. Хотелось просто ударить настоящее, чтобы оно блевало кровью. Хотелось убить, зарезать кухонным ножом будущее. И чертово ужасное прошлое было самым прекрасным. Саске и я на той скамейке. Осень что-то нашептывает, а мы, обнявшись, пытаемся согреться. Хочу назад. Хочу обратно. Хочу к Саске.
Учиха подошел ко мне, сев рядом на пол. И обнял одной рукой. Мне было мерзко, но я не сопротивлялся. Потом тьма. И завтра я его прощу. Потому что... люблю?



Утром Наруто вышел на улицу. Кажется, прогуляться. Или снова по больницам. Я же лежал на кровати и смотрел в потолок. Окно было открыто, и птички противно пели. Я слышал чьи-то крики после. Ностальгия. Опять два человека... Нет. Снова они? Суйгецу и Наруто кричали друг на друга на улице – я взглянул на часы. Шесть утра. Любопытство убивало меня, но я мирно лежал на кровати, слушая их вопли. Это было забавным, но желание вернуть скорее Наруто к себе, подальше от людского дерьма (хотя, от кого я это слышу) было сильнее. Я подошел к окну и закурил, глядя на двух художников. Покричат и разойдутся. Речь пошла о деньгах. Я начал понемногу понимать, что за чертовщина творится между ними. Знал, что деньги эти были на мое лечение. Я и не сопротивлялся – Наруто было бы спокойнее так. Помимо благодарности, я питаю к нему слабость, а он не видит. Просто еще не до конца разрушил мою крепость. Я даже не защищаюсь. Наруто ударил Суйгецу в лицо, я смог разглядеть его руку в чужой крови. Да, я был даже немного рад этому – тот ублюдок накачал меня дрянью и мы потрахались. Я больше ничего не помню. Наскоро обувшись, я побежал вниз по лестницам. Стоило мне открыть дверь, как по ушам ударил пронзительный крик. Я видел тело в крови и беглеца. А крик еще долго эхом отдавался на улице. Внутри.



Саске бросился к безжизненному телу. Нет, Наруто еще дышал, отчаянно цеплялся за жизнь, глотая воздух. Его тело дрожало. Саске обнял Наруто, прижимая к груди, и свободной рукой набирал номер скорой, сжимая телефон как можно сильнее. Его голос, неровный голос повторял адрес. А Наруто улыбался. Глядя в глаза мрака, он видел свет. Нет, не тот, что видят, когда умирают. Хотя, кто знает. Где-то в глубине души, которая просто покидала почти мертвенное тело, юноша верил. Так тепло глядя для умирающего человека, так грея Саске холодным телом. Второе солнце. Учиха шептал извинения, молил о прощении дрожащим голосом, прижимая к себе Наруто. Словно все чувства и яркие эмоции передались нитью той неразрывной связи мужчине, который был всем. В чьей-то жизни. Это, оказывается, такая ответственность. Нельзя причинять боль. Нельзя...
Наруто не умер с улыбкой на лице – так ведь не бывает. Зато в обнимку с Саске. Как той осенью. На скамейке. Под песнь ветра, вой псов... Только он был совсем бледный, но все еще горячий. Ну вот. В системе не может быть два солнца. Для их судьбоносной встречи в этом городе это слишком неправильно... Все должно было быть, как в кино. Но. Но Наруто уже нет. Вернее, он есть. И всегда будет теперь как неотъемлемая часть Саске. Вот так. А они даже не признались друг другу. Жизнь и впрямь чертовски коротка.



- Мы с Наруто познакомились в магазине. Сдружились. Но мне было плевать на него. Он хорошо рисовал, перенося рисунки на стены по моим эскизам. Я бы давно послал его, но его выносливость и упорство... Он создавал шедевры на глазах, понимаете? – Суйгецу рассмеялся. – Стал бы я пускать его в свой дом, не будь он просто нужным человеком. Я набивал себе репутацию, мне предлагали иллюстрировать книги начинающих авторов... Наруто выполнял за меня работу, а я был прекрасным актером. У него появились деньги, причем большие. На них он хотел вылечить своего друга от зависимости. Это было глупо, а мне нужны были деньги. Тем более эскиз к работе, что победила в конкурсе, рисовал я. Мне прилагалась доля. Мне. Нужны. Деньги.
- Опечатки на рукояти ножа, несколько свидетелей, мотив для убийства, деньги Узумаки в вашей куртке... Какое абсурдное и непродуманное убийство. Суйгецу, ты и впрямь думал, что сможешь выйти сухим из воды?
Он снова рассмеялся, стуча наручниками и провокационно глядя на следователя.
- Он меня разозлил. Очень разозлил. – Суйгецу улыбался, словно безумец. – Он не отдал деньги.
- Зачем тебе они? Зачем тебе его деньги?
Он вновь заполнил безэховую комнату смехом, упав на пол и бившись в конвульсиях. Его тело содрогалось, словно по нему пускали ток, звуковые волны. Что-то шипя, Суйгецу хрипло повторял одно и то же предложение и на миг замолк, широко распахнув глаза и глядя в пустоту:
- Я так и не увидел Саске. Я так хотел посмотреть, что значил тот придурок для него. Это так забавно. Вам не понять...
Суйгецу нначал кашлять кровью, покрывшись белой краской. Вокруг собралась толпа людей, пытаясь привести в юношу в себя.

Саске был единственным на похоронах Наруто. Те деньги он потратил на организацию этого мероприятия. Он стоял у надгробного камня, с которого глядел тот жизнерадостный юноша, и плакал.
- Я люблю тебя, Наруто.
Вот и все. Ветер снова печально выл, птицы разрывали закат. А Саске все стоял у могилы. Хоронил свое все, становясь никем. С обещанием выполнить обещание. Все еще чувствуя невероятное тепло. Наруто будет ангелом. Ангелом-хранителем Саске.

- Господи, что за чушь?