Sayonara. Часть первая. Глава 2

Глава 2. Сдохнуть среди звёзд.

Итачи задумчиво рассматривал кунай в руке. Он уже давно научился направлять в него чакру для более сильного удара, но он хотел большего. Если бы он смог сделать копирование одновременно с вливанием в кунай чакры, то он бы продвинулся далеко вперёд. Но не это было его целью. Итачи хотел не только умножить кунай в несколько раз, но и прицельно попасть его копиями по всем целям. Насколько Учиха знал, такой технологии ещё не было, значит, ему придётся опять всё делать самому. Но здесь перед ним встала почти не решаемая проблема: создать иллюзию хоть целой тысячи кунаев было легко, а вот создать из одного большое количество реальных — намного сложнее. Металл, из которого состоит кунай, не имеет чакры или какой-либо внутренней силы — если Итачи его не бросит, то он и с места не сдвинется. К тому же, скорее всего, больше пяти действенных кунаев создать у него не получится, потому что металл просто потеряет свою природную твёрдость и при столкновении с обычной бронёй рассыплется прахом, либо просто не сможет выдержать приложенной к нему энергии и расплавится.

Учиха недовольно поджал губы. Он любил загадки, но терпеть не мог, когда в итоге приходилось соглашаться, что он упёрся в стену. Итачи был реалистом и не топтался долго у непреодолимой стены. Возможно, иногда, когда его гениальный ум не улавливал истины с первого, второго и третьего раза, ему следовало покорпеть над задачей подольше, но жизнь шиноби была слишком коротка, чтобы тратить её на что-то не имеющее даже пятидесяти процентов возможного положительного исхода.

Итачи облизнул губы, прицелился и с разворота запустил кунай в мишень. Лезвие вошло в дерево почти до рукояти. Учиха недовольно фыркнул и, очутившись возле мишени, резко вытащил кунай, который даже не зарябил, пока летел, что существенно осложняло дело. Итачи повертел оружие в руках.

Возможно, он просто где-то ошибся, и это было вообще невозможно, и металл не мог справиться с преобразованием энергии внутри себя.

Итачи стиснул зубы и передёрнул плечами, вновь почувствовав на себе взгляд. Раздражение только увеличилось, когда кунай треснул прямо у него в руках, словно пластмассовая игрушка. Смерив его хмурым взглядом, он опять запустил его в мишень и медленно направился в сторону шпиона.

— И долго ты будешь прятаться? — процедил он сквозь зубы, рассматривая густые кусты перед собой.

— Выходи! — сказал он уже громче и кусты вдруг задрожали.

Когда Итачи говорил «выходи», он совсем не ожидал, что ему подчинятся. Вообще, он думал, что как всегда останется ни с чем. Но если этот кто-то не боялся показаться и вступить с ним в бой, то это был сильный соперник. Рука Учиха неосознанно легла на кармашек с кунаями, закреплённый на ноге.

— Ты? — удивлённо выдохнул он, убирая руку от кармана, но, тут же взяв себя в руки, спросил: — Что ты тут делаешь?

Сакура лукаво улыбнулась и окончательно вылезла из кустов.

— Вы сказали, что научите меня правильно метать кунаи, если я узнаю, кто шпионит за вами, — девочка смотрела на него хитрыми зелёными глазами. — Вот я и пришла сказать — это я.

Учиха придал своему лицу как можно более бесстрастное выражение.

«Быть этого не может!» — не укладывалось у него в голове.

— Как докажешь? — вперив тяжёлый взгляд в девочку, холодно поинтересовался он.

— В прошлый раз, когда вы тренировались, вы заметили меня и запустили в эти кусты три куная, один из которых порвал мне это платье, — девочка вытащила из рюкзака, который до этого держала в правой руке, красный свёрток и, развернув его, протянула Учиха. Снизу платье было порвано.

Итачи захотелось рассмеяться. Его обдурила шестилетняя девчонка с розовыми волосами, не имеющая абсолютно никаких навыков шиноби! О чём только следовало мечтать капитану отряда Анбу?

Сакура вздрогнула, когда Учиха поднял на неё взгляд заалевших глаз. Он смотрел на неё, будто видел впервые: внимательно, изучающее и даже настороженно. Сакура ещё многого не знала, но будь она постарше, гордилась бы собой за то, что смогла заслужить такой взгляд от Учиха Итачи, который, как все знали, не интересовался ничем бесполезным. Она несмело улыбнулась и, притянув к себе платье, которое до этого держала на вытянутых руках, прижала к груди. Ей было его немного жалко, оно было её любимым.

Учиха последний раз смерил её взглядом и прошёл мимо, поманив за собой. Сакура несмело последовала за ним, на ходу засовывая платье обратно в рюкзак.

Когда они вышли на поляну, где впервые встретились, Итачи достал из сумки, закреплённой на бедре, кунай и запустил его в истерзанный дуб, находясь от него на расстоянии пяти метров. Кунай глубоко вошёл в середину дерева, которое тихо застонало, будто Учиха пронзил его сердце.

Сакура широко распахнутыми глазами смотрела на твёрдо вошедший в дерево кунай. Итачи склонил голову, разглядывая её. Всё в ней выражало только одно: восхищение и громкое восклицание: «Хочу так же!».

Учиха ухмыльнулся, впихнул в маленькую ладонь кунай и кивнул в сторону дерева. Девочка рассеяно посмотрела на оружие в руке, сбросила с плеча рюкзачок и, взглянув на Итачи, развернулась на пятках и швырнула кунай в сторону дерева, пытаясь подражать прошлым движениям Учиха.

Перевернувшись в воздухе несколько раз, кунай врезался рукояткой в дерево и, будто возмущаясь, с глухим стуком упал на землю.

Итачи проследил взглядом траекторию полёта своего оружия и опять посмотрел на девочку.

Как этот ребёнок умудрялся прятаться от него, при этом так отвратительно метая кунаи? Даже его брат в три года бросал их лучше! К тому же, девочка практиковалась — он знал это — и это истерзанное дерево было тому доказательством!

Итачи быстро дошёл до дерева, поднял с земли кунай, покрутил в руках и, вернувшись обратно, вновь вложил в детскую ладонь и накрыл её своей рукой.

— Держать нужно крепче, — сказал он тихо. — Он должен быть продолжением твоей руки, понимаешь?

Детская рука под его ладонью напряглась, девочка прищурилась и, к его удивлению, подняла на него взгляд и покачала головой.

— Не понимаю, — сказала она твёрдо.

Итачи поднял брови и отпустил её руку, а девочка тем временем продолжила:

— Как эта холодная железяка может быть продолжением моей руки? — с интересом разглядывая кунай в своей руке, поинтересовалась она.

Губы Учиха непроизвольно растянулись в лёгкой ухмылке. Его брат, когда он учил его метать кунаи, был готов сам стать этой «железякой», лишь бы Итачи похвалил его.

— Если ты не научишься «соединяться» с ним, ты никогда не попадёшь в цель, — ответил Учиха.

— Итачи-семпай, — Учиха вздрогнул. — Значит, без этого ничего не получится?

Итаич перевёл взгляд на истерзанное дерево.

Как жаль, что без этого у ниндзя вообще ничего не получается…

Неожиданная тоска накрыла его.

Зачем он согласился учить её? Неужели он тоже превратился в чудовище, подобное Морино Ибики, и теперь, не в силах выдержать собственной мерзости, стремился запятнать что-то светлое?

Утопить в крови, напоить ядом, уничтожить…

*Ретроспектива*

Итачи неподвижно стоял у стены. Он представлял себе широкое поле и чистое небо. Лазурные цветы колосились у его ног, яркие бабочки кружили вокруг и мягкий ветер ласкал кожу. Трава мягко проседала под босыми ногами, и он шёл далеко к горизонту, подгоняемый легким ветром в спину и… дикими криками.

Учиха вздрогнул и моргнул.

— Нет, нет, пожалуйста, не надо, пожалуйста, я ничего не знаю! — отчаянно заверещал подвешенный на крюк в потолке подросток, а огромный мужчина, безразличный к его мольбам, безразлично наблюдал, как раскаляется на углях металлический прут.

Он был младше Итачи года на два и оказался в этой камере лишь потому, что его глаза были бледно-фиалкового цвета, хоть сейчас их цвет было невозможно определить — один из них полностью заплыл от ударов по лицу, а второй вытек ещё во время первой серии пыток.

Сейчас его пытали только потому, что он был Хьюга. Если в первый раз, когда его притащили сюда, Морино действительно пытался выяснить что-нибудь о внутренних планах клана Хьюга, то сейчас, поняв, что этот ребёнок всё равно ничего не знает, его будут пытать до тех пор, пока не сдохнет.

Ибики ненавидел Хьюга. Он говорил об этом постоянно и брался пытать любого из их клана, будь то ребёнок, женщина или старик, и успел стать личным кошмаром некогда великого клана. Они убили его младшего брата, и Морино считал, что имеет полное право за это медленно выкалывать бледные глаза и выкручивать тонкие длинные пальцы. И его никто не осуждал. Никто даже не заикнётся о том, что он пытал и убивал беззащитных детей…

Мир шиноби стал настолько жесток, что о такой мелочи перестали даже думать.

— Грязная шавка! — громко рассмеявшись, заорал Ибики и, сорвав уже несопротивляющегося Хьюга с крюка, наверняка сломав обмотанные крепкой верёвкой руки, за которую и был подвешен пленник, швырнул на пол.

Итачи стоял у двери, чувствуя спиной холод стены камеры пыток, и представлял себе широкое поле, полное васильков, и вместо шелестения травы и тихой песни ветра слышал звуки ударов и тихие вскрики.

— Я приду к тебе завтра, ублюдок, и вытащу твои лёгкие через глотку, — схватив подростка за некогда длинные волосы, прошептал в дырку, где когда-то было ухо, своё обещание Ибики и, резко выпустив волосы из кулака, встал и направился к выходу из пыточной. Итачи открыл перед ним дверь.

Хьюга лежал на холодном полу и не двигался, однако Учиха знал, что он жив.

Итачи прикрыл дверь.

Катана легко вышла из ножен.

~ * ~

— Куда это вы, стервятники? — преградил дорогу уборщикам Ибики.

— Это я их вызвал, — тихо сказал Итачи. Морино резко обернулся и, заметив его, усмехнулся.

— Когда ты дежуришь, всё ублюдки дохнут, как мухи, — сказал он. Учиха молча смотрел в глаза Ибики, который развернулся и зашагал к выходу из подземелья.

Итачи незаметной тенью последовал за ним. В последнее время количество покушений на Морино возросло, а совет не хотел потерять столь изощренного садиста, так что приставил к нему по очереди лучших Анбу.

Итачи был лучшим, и он хотел, чтобы Морино сдох.

У входа из отдела правопорядка стояла маленькая светлая девочка. В руках она держала небольшую корзинку, бережно накрытую белым платком.

Морино помыл руки и переоделся, но когда он потрепал девочку по светлым волосам, Итачи показалось, будто они почти незаметно покраснели в тех местах, где коснулась рука мужчины.

— Что сегодня, Ино-чан? — улыбаясь, спросил Ибики, и девочка протянула ему корзинку, которую Морино тут же принял и, приподняв белый платок, заглянул внутрь.

— Пироги, — утвердительно произнёс он. — И с чем же они?

— С яблоками, — засмущавшись, ответила девочка и, развернувшись на пятках, убежала.

Ибики проводил девочку задумчивым взглядом, вытащил один пирожок из корзинки и протянул Итачи.

— Хочешь сдохнуть? — любезно поинтересовался он.

Итачи стоял в тени и непроницаемым взглядом смотрел перед собой. Ибики усмехнулся и высыпал все пироги в мусорку перед входом в отдел правопорядка.

— Вот и я не хочу, — сказал он, повесил пустую корзинку себе на запястье и твёрдо зашагал по улице.

Ино приносила ему стряпню каждый день: пироги, оладушки, блины; вручала, робко улыбалась, смущалась, когда он благодарил её, и убегала, забыв вежливо попрощаться — и всегда то, что лежало в её корзинке, было отравлено. Но Ибики не трогал клан Яманако, даже защищал его на собраниях, когда старейшины предлагали «сократить» его, и Итачи при всей своей гениальности не мог понять — почему?

*Конец ретроспективы*

Сакура морщилась, её глаза были мокрыми, но ни одна слеза не скатилась по её пухлой детской щеке.

— На сегодня хватит, — хмуро сказал Итачи, рассматривая глубокий порез на маленькой ладошке.

В больницу вести Сакуру больше было нельзя, и Итачи, пытаясь припомнить всё, что знал о лечении чакрой, попытался исцелить царапину самостоятельно. Рана перестала кровоточить, но не закрылась.

Учиха недовольно морщился — девочке, наконец, удалось попасть в дерево острым концом, но кунай не воткнулся в дерево и упал на землю. Он должен был сам поднять его, ведь в густой траве девочка могла схватить его за остриё, что и произошло.

Итачи протянул руку за окровавленным кунаем, зажатым в другой руке, но Сакура спрятала руку за спину.

— Не забирай его, — попросила она.

— Нет, — сказал Итачи, опять потянувшись к оружию. — Ты не будешь держать его, пока меня нет рядом.

Сакура, насупившись, отдала кунай.

— Рану нужно промыть, — наставительным тоном сказал Итачи, поднимаясь. — Идём, я провожу тебя…

— Нет, — отвернувшись, сказала девочка. — Я останусь здесь.

Итачи смерил её раздражённым взглядом, но всё же попрощался и направился к кустам, за которыми были полигоны. Сегодня был день его дежурства, он не мог позволить себе опоздать.

~ * ~

Сакура сидела на поляне до глубокого вечера. Сперва она следила за тем, как медленно падает солнце и наблюдала, как облачный заяц превращается сначала в грузного медведя, потом в журавля, а позже вовсе в непонятную лепёшку.

Когда уже стемнело, она встала, собираясь пойти домой, и, сделав несколько шагов, вздрогнула от резкого звука. Сакура обернулась и настороженно подошла к дубу, рядом с которым лежал какой-то тёмный свёрток.

Девочка присела на корточки, потыкала свёрток палочкой и, обнаружив, что он абсолютно безопасен и внезапно не кинется на неё и тем более не съест, подползла поближе и, притянув к себе, раскрыла.

Внутри лежали деревянные звёзды и кунаи.

Сакура осторожно достала из свёртка одну звезду и поднесла к глазам. Детские пухлые губы растянулись в довольной улыбке, и девочка, подняв голову, завертела её, вглядываясь в тёмные кроны деревьев.

На звезде было аккуратно выведено знакомое имя.

«Учиха Итачи»

У меня необычно хорошее настроениеXD Мне наконец-то прислали классные часики из Гонконга и я такааая счастливая))

Пишите оценки, ставьте комментарии=P