Шипы красной розы. Часть вторая.

Саске нарочито медленно поднялся с каменного пола, и Сакура непроизвольно шагнула назад, в то время как дверь клетки с противным и раздражающе-громким скрипом медленно открылась. Это был первый раз, когда и Учиха решил шагнуть в её сторону. Первый раз, когда она могла стоять напротив него, первый раз, когда она пожалела о своем приходе. Впервые ей так сильно хотелось убежать, а тревога, некий страх, подобно стеблям алых роз с острыми шипами, резко и одновременно туго скрутились вокруг её горла, отчего она задыхалась, думая только об одном: стоит ли хвататься за жизнь или оставить все как есть.
Всякий раз она отгоняла мысль, что её попытки уберечь Саске от замкнутого круга в конце окажутся бессмысленными, что её упрямство ни к чему не приведет. Каждый день внутренний голос твердил ей, чтобы она наконец отступила, оставила попытки дотянуться до Саске и вызволить его из заточения, которое он сам же и создал для себя.
Учиха, ступая босыми ногами по холодному каменному полу, остановился, и Сакура дернулась назад. Стоило парню коснуться её щеки своими прохладными пальцами, как девушка встрепенулась, прижалась спиной к стене, и легкая дрожь в тот же миг пробежалась по юному телу. Легкий озноб не был вызван его близостью, нет, скорее, холодом, словно это было прикосновение снежинки после долгого мороза. Его рука была холодной, как эти железные решетки, что служили ограждением для каждой камеры в тюрьме. Впрочем, это ее не удивило, а заставило еще сильнее переживать за его нынешнее состояние и в тоже время задуматься о глупых вещах: со дня его заключения он впервые стоял к ней так близко и впервые касался ее кожи.
Сакура грустно сузила глаза, юноша нежно прикоснулся к ее лицу, и, казалось, он забыл свою главную цель – то, ради чего решил выйти из своей клетки и встретиться с этой девушкой, – внимательно, с частицей тепла всматриваясь в зеленые глаза. Вот, что его раздражало больше всего. Привязанность, зависимость – его чувства к ней. Злость, гнев – его проклятая семья, по вине которой он здесь. Сейчас, именно в эти минуты ему так хотелось обнять ее, почувствовать людское тепло, которого он лишил самого себя еще месяц назад. И, несмотря на то, что высокомерие было сильнее желания, в его глазах на секунду промелькнула нежность и тоска, одна рука даже оказалась на тонкой талии девушки, а пальцы другой – опустились на девичий подбородок.
Когда взгляд парня немного потеплел, Сакура с надеждой подумала, что всё-таки сможет растопить лед в его сердце. И только она подняла руку к своему лицу с целью взять его ладонь в свою, почувствовать себя защищенной и нужной ему, как Учиха нахмурился, снова став хладнокровным преступником, сжал в кулак розовые волосы и впился в приоткрытые уста Харуно.
Поцелуй сначала казался нежным, но это всего лишь очередной его каприз.
Сакура, в недоумении широко распахнув глаза, прижалась к холодной стене настолько сильно, что, казалось, если бы за спиной была дверь, то девушка незамедлительно открыла бы ее с одним только желанием быстрее оказаться по ту сторону завесы. Но, с другой стороны, она не понимала, почему вдруг Саске решил выйти из своей мрачной обители и, прижав ее к бетону, поцеловал резко и настойчиво, жестко и насильно. Словно он дарил ей то, что, по его мнению, она и хотела, словно мстил, наказывал за какую-то совершенную ею ошибку.
Она не отвечала, но и не оттолкнула. Впрочем, юношу это никоим образом не волновало. Харуно давно должна была понять, что ему не нужна ее забота, что он сможет нести свое бремя в одиночестве. Учиха, опираясь локтем о стену так, что со стороны казалось, будто он обнимает голову девушки, большим пальцем приласкал Сакуру за подбородок, лишь на дюйм отстранился от влажных губ и усмехнулся с неестественной для него надменностью, словно он насмехался над ней, считал ее жалкой и глупой девочкой, которая не понимает элементарных вещей и не может избавить его от своего присутствия. Она не знала, стоит ли злиться на него за подобное отношение, но, вглядываясь в темные холодные глаза, пыталась найти хоть какое-то объяснение его поступку. Искала в них то тепло, с которым он когда-то на нее смотрел.
− Тебе этого мало? – с сарказмом говорит он, наклонившись к ее уху.
И она чувствует, что сердце, как раньше, не колотится от любви, нет, скорее, от некой тревоги. Будто оно предупреждает, что человек, стоящий перед ней, чужой, неродной и нелюбимый. Женские тонкие пальцы сжали подол красного платья, едва доходящего до колен, а широкая сиреневая лента, обвязанная в несколько раз вокруг талии, сейчас казалась слишком тугой, лишающей свободы.
Ни она, ни даже охранник не заметили, что юноша опирался о стену крепко сжатыми кулаками. Это просто необходимо. Она не должна больше приходить сюда. Не должна. Он не может допустить, чтобы шипы красной розы укололи и ее. Чтобы они оставили на ней ужасный шрам.
Так нужно. Пусть сейчас будет больно...
− Или ты хочешь, чтобы мы с тобой занялись любовью прямо здесь и сейчас?..
Все произошло мгновенно. За считанные секунды громкий звук пощечины эхом разнесся по пустому коридору тюрьмы.
Удар был столь неожиданным не только для Саске, но и для самой Сакуры, которая с самого начала отдавала отчет своим действиям. Она на мгновение замерла, однако, не пожалела, что подняла руку на Учиху, когда его последняя фраза перешла все границы. Значит, вот какого он о ней мнения. Он думает, что она приходит к нему не потому, что скучает, не потому, что любит, не потому, что беспокоится, а по другой причине? Несмотря на то, что вместе закончили колледж, вместе жили в одном доме… Несмотря на то, что она обещала ему всегда быть рядом, а он – защищать ее, Саске в очередной раз унизил. Гордость совсем затуманила его разум.
Застывшая в воздухе рука Сакуры задрожала, как и ее губы, а зеленые глаза заблестели от напрашивающихся слез: то ли от переизбытка чувств, то ли от жалости к нему или к себе за то, что до сих пор терпит все его унижения.
Саске неспеша повернул голову в сторону девушки, чувствуя неприятное жжение на левой щеке. Неописуемая злость постепенно просыпалась внутри, намереваясь вот-вот выплеснуть наружу свои темные искры. Да, он по-настоящему разозлился на такую наглость Сакуры, хотя со стороны парень казался абсолютно спокойным, будто ничего и не произошло, будто он уклонился от удара. Но судя по медленно поднимающейся ладони, которая осторожно дотронулась до горящей щеки, Учиха хотел только одного – мести. Невзирая на то, что перед ним стояла девушка, которая являлась для него всем, он хотел жестоко отомстить ей тем же методом, что и она. Но он никогда и ни при каких обстоятельствах ни на секунду не забывал о том, что Сакура и есть его сердце, его жизнь, его смысл…
Все еще охваченный гневом он с трудом одернул уже поднимающую руку и до боли сжал ее в кулак.
– Мне. От тебя. Ничего. Не нужно, - выделяя каждое слово, сквозь зубы прошипела девушка, всхлипнув и с большим усилием подавив свою слабость, что так и норовила просочиться со слезами.
Охранник, который стоял около камеры, помотал головой, отметив, что сегодня Саске действительно перешел все грани. Он даже в какой-то мере догадывался, почему заключенный так поступает с этой бедной девушкой, которая до сих пор терпит его оскорбления.
За считанные секунды гулкий свист воздуха, сопровождаемый громким грохотом, пронесся мимо уха Харуно, которая моментально прикрыла глаза, непроизвольно тихо вскрикнув, готовясь к своему наказанию, к неизлечимой боли. Учитывая то, что она поступила неблагоразумно, и то, что она вовсе не жалеет о своем поступке, и зная, на что способен Саске в гневе, девушка не сомневалась, что он без зазрения совести сможет ударить ее. Вместе они уже два года, но неужели она думает, что Учиха может пасть так низко?
Тяжелый кулак поднялся в воздух, а коридор после очередного кратковременного шума был настолько погружен в тишину, что послышался едва слышный звук капля. По той части стены, на которую пришелся удар Саске, прошла трещина, а кровь, словно лепестки алой розы, капля за каплей падала на каменный пол.
Харуно резко распахнула глаза и мгновенно взглянула на кулак Учихи, который всего минуту назад встретился со стеной в нескольких сантиметрах от ее лица. Костяшки разбиты вдребезги… Снова? Пальцы забинтованы, но Сакура, обеспокоенная тем, что натворил Саске, не обратила на это особого внимания, медленно поднимая почему-то дрожащую руку.
– З-зачем?..
Не этого она хотела. Не этого…
Учиха резко одернул руку, когда на его кровоточащую ладонь легли нежные пальцы девушки, и наклонился к ее уху, заметив, как ее плечи слегка дрогнули.
– Убирайся, - прошептал он, и голос его был подобен шипению змеи. – И больше никогда не приходи.
Неужели он так хочет, чтобы она ушла? Неужели он, начиная со дня, когда его засунули в эту тюрьму, ни разу не скучал, ни разу не хотел видеть, ни разу у него не было желания обнять и прижать ее к себе? Видимо, так оно и есть…
Девушка, более ничего не сказав, даже не пытаясь возразить или хотя бы в последний раз посмотреть ему в глаза, шагнула вперед, когда он чуть отстранился, и, развернувшись налево, неспеша зашагала по коридору, совсем позабыв о еде, которую должна была отдать и которую все еще держала в руке. Если он хочет, чтобы она исчезла, то пусть так и будет. Как же сейчас противно от самой себя. Вот так просто сдаться, вот так просто оставить его одного. Но ведь этого он и добивался, каждый день по-разному открывая ей свое истинное лицо.
Она уходит, а он, зная, что завтра она не придет, провожает ее взглядом, смотрит на нее долго и внимательно, пытаясь запомнить, пытаясь сохранить образ у себя в памяти, чтобы мог представить ее, когда одиночество вновь заглянет в его камеру. Ко всему прочему парень только сейчас заметил, насколько она сегодня прекрасна, особенно в красном платье, и насколько сейчас паршиво от осознания, что завтра она может не прийти. Странно, он ведь этого хотел, прибегая к самым жестоким способам, чтобы Сакура больше не смела шагнуть за порог этой тюрьмы…
Он думает, что оберегает ее от самого себя, от боли и от темноты, что окружает его, но в действительности оказывается, что это его спасают, что этими бессмысленными поступками он наносит ей удар прямо в сердце.
Неожиданно в результате своей невнимательности Харуно споткнулась обо что-то, хотя каменный пол был зеркально-гладким, и, не удержав равновесия, упала. Она не ожидала такого падения и тем более не ожидала… Нет, все-таки ожидала, что Саске, так и не двигаясь с места, спокойно будет наблюдать и презирать ее за неуклюжесть. Значит, вот и все? Конец всему, что между ними было? Конец прошлому, их отношениям, их любви…
Он не ждал такого поворота, не думал, что сегодня из-за него она снова пострадает, снова будет истекать кровью.
Охранник тут же подбежал к девушке, пока парень, крепко сжимая руки в кулаки, разбирался в своих чувствах, в своем желании помочь или с абсолютным равнодушием стоять и наблюдать, как Сакура падает в бездну боли и крови.
Мужчина, поддерживая Харуно за плечи, медленно помог ей подняться. До последнего Сакура не сводила глаз с коробки с едой, которая так неудачно слетела с ее рук, ударившись о стену. Охранник сразу заметил красную змейку крови, сползавшую по левой ноге девушки, и маленький осколок, торчащий чуть ниже колена. Видимо, вчера уборщики не заметили столь незначительный кусок посуды.
– У вас кровь, - обеспокоенно прошептал охранник.
– Я… - сухо начала Сакура вдруг охрипшим голосом, чувствуя неприятное покалывание в ноге, но силясь не обращать внимания на боль. – Со мной все в порядке, - оторвав взгляд от вещи, на которую она потратила почти все свое утро, улыбнулась Харуно.
Посетительница, с благодарностью посмотрев на государственного служащего, кивнула головой, как бы говоря ему, что сможет идти, что она в полном порядке. Мягко оттолкнувшись от него, она слегка пошатнулась, поморщилась и, хромая, двинулась вперед. Она не сочла нужным поднять еду, которая находилась в коробке, что была обмотана красным платком, потому как знала, что ее труд все равно полетит в урну. Охранник мог бы сопроводить ее до выхода, позвонить старшему брату заключенного, чтобы тот мог отвезти посетительницу в больницу, но в данный момент он должен был снова запереть Саске в камеру, да и, в конце концов, другие обязанности имелись. Впрочем, он был уверен, что в приемной ей обязательно помогут.
Парень видел, как цвет самой смерти постепенно обвивал ее левую ногу, знал, что ей сейчас очень больно, что она нуждается в помощи или хотя бы в поддержке, но… Учиха не стал ничего предпринимать, не двинулся с места, спокойно наблюдая за неспешно шагающей Сакурой. Кто знал, что у него творилось внутри, кто знал, насколько он презирал и одновременно ненавидел себя, ненавидел свою судьбу и те времена, когда допустил это, когда впустил ее в свое израненное ледяное сердце.

~.^^.~

Внезапно возникшая тень человека заслонила белый свет лампы, что все еще слабо освещала темную обитель Саске, который моментально переключил свое внимание на гостя. Дверь клетки со скрипом снова потянулась, и через секунду около ног парня оказалась тарелка с небольшой порцией риса, хлебом и стаканом воды. А дальше звук замка, закрывающегося ключом.
Юноша опустил взгляд на тарелку. Именно в это время она и приходила, ведь по законам тюрьмы посетители могли видеться или приносить еду заключенным только один раз в день и лишь после обеда. Но Сакура всегда приходила к нему во время приема пищи, зная, что он все равно не притронется к безвкусной стряпне, которую здесь обычно подают.
Прошло два дня с момента ее визита, с момента его последней встречи с ней. Интересно, как она там, заботится ли о ней Итачи? Вряд ли, ведь у него и так много забот, связанных с освобождением. Но хотя бы служанки присматривают за ней, особенно после того инцидента. Парень непроизвольно прищурился и нахмурился, вспоминая истекающую кровью девушку, для которой он так ничего и не сделал, молча наблюдая, как она отдаляется от него, исчезая во тьме. В тот момент ему снова хотелось подбежать к ней, резко схватить ее за запястье и, развернув к себе, крепко прижать к груди, попросить прощения или даже нагрубить, чтобы она никогда не поворачивалась к нему спиной и никогда не ступала в ту пустоту, что может отнять ее у него…
Но, чтобы окончательно не уничтожить изначальную цель, он ничего не стал предпринимать.
Как бы странно это ни звучало, как бы глупо и безрассудно это ни выглядело, но он в ожидании. Каждый раз, когда скрипучая дверь клетки – будь это его или соседняя – открывалась, он ждал ее. Почему? Он же сам ее прогнал, собственными руками построив вокруг себя это нерушимое, угнетающее, неприкосновенное пространство, хотел, чтобы она оставила его в покое, вместо тепла и дружбы выбрал холод и одиночество, думал, что сможет без какой-либо помощи пройти все испытания судьбы, что все так же неблагосклонна по отношению к нему. А ведь все началось с того дня, когда возник конфликт между ним и Мадарой – старшим братом отца. После смерти родителей торгово-промышленная компания семьи Учиха прямиком перешла в руки Мадары, но почти вся семья знала, что ему нужна лишь власть и деньги. Чтобы он не уничтожил все труды отца, Саске предложил через голосование среди акционеров выбрать главу компании, но, как он и ожидал, старший Учиха не согласился, ибо знал, что все единолично проголосуют за Итачи, который вернулся на день позже трагического события. На следующее утро брат Саске сразу после приезда из Штатов смог увидеть только то, как младшего увозили в полицейской машине. Мадару убили с помощью огнестрельного оружия, Саске подставили, он бы никогда не пошел на такое только из-за денег, из-за власти. Его никогда не интересовало имущество компании. Но многие были уверены, что он совершил преступление, ведь все сотрудники компании видели и слышали разговор между ним и дядей, но лишь некоторые знали, кто пошел на такой большой грех. Словами не доказать невиновность человека, а потому для его освобождения нужны неоспоримые доказательства, которые будут предоставлены в суде. Итачи об этом позаботится.
Парень откинул голову назад и запрокинул руку ко лбу, опираясь на него запястьем. Как же все это раздражает. Эта атмосфера, этот запах, эта убогая тюрьма…
Снова звук открывающейся клетки и снова резкий взгляд в сторону решетки. Скрип был слышен не здесь и даже не в соседней камере, скорее всего, в конце коридора… Она не придет ни завтра, ни даже послезавтра. После всех издевательств и насмешек наверняка Сакура уже испытывает к нему ненависть…

~.^^.~

Считает ли она до сих пор это изменой или нет, но в тот день он действительно причинил ей огромную боль, что, возможно, все еще душит ее изнутри, ведь такое невозможно забыть или даже простить.
Он редко выходил на улицу, потому Сакура была немного удивлена, когда охранник сказал ей, что Саске не в камере. Она и подумать не могла, что простое посещение оставит после себя огромный шрам на сердце.
Девушка, шагая по пыльной земле, тяжело вздохнула и опустила голову. Наверняка он, как и все другие заключенные, находится на единственной площадке, к которой их обычно выводят на прогулку, чтобы они могли там немного скоротать свою скучную и унылую жизнь в тюрьме. Интересно, что же будет сегодня? Удастся ли ей хотя бы один раз нормально поговорить с ним? Нужно просто этого добиться, нужно быть чуточку смелей и улыбнутся ему даже тогда, когда он нагрубит или одарит ее презрительным и безразличным взглядом.
Сакура глубоко вздохнула, подняла взгляд, посмотрела вперед, остановилась и…
– Нет…